Правозащитница Тамара Чикунова призывает власти Узбекистана обнародовать данные о числе казненных и открыть доступ к местам их захоронений
С 1 января 2008 года в Узбекистане официально отменена смертная казнь. ННО «Матери против смертной казни и пыток», созданная Тамарой Чикуновой в 2000 году, после того как был казнен ее единственный сын Дмитрий, боролась за ее отмену почти восемь лет. Мы попросили главу ННО прокомментировать это долгожданное событие.
|
Фергана.Ру: - Тамара Ивановна, созданная Вами организация почти восемь лет боролась за отмену смертной казни в Узбекистане. И вот, наконец, это произошло. Считаете ли Вы, что ваша цель достигнута?
Т.Чикунова: - Не совсем. Мы боролись за отмену смертной казни как юридического наказания, чтобы она не применялась на территории Республики Узбекистан, но, как члены всемирной коалиции «Вместе против смертной казни», мы выступаем за введение всемирного моратория на ее применение. В прошлом году смертную казнь отменили в Кыргызстане. Но на бывшем постсоветском пространстве она все еще сохраняется в Белоруссии и не отменена в Казахстане, России и Таджикистане. В то же время в Узбекистане с 1 января 2008 года уже не казнят. К сожалению, у нас до сих пор не опубликован ни сам закон, ни его правоприменительная практика, дающая возможность понять, как будет применяться закон, отменяющий смертную казнь.
Фергана.Ру: - Вы имеете в виду то, каким образом теперь будут назначаться сроки заключения?
Т.Чикунова: - После отмены смертной казни я ознакомилась с законом, в нем сказано, что исключительной мерой наказания станет пожизненное заключение и заключение на 20-25 лет. В каких случаях приговор составит 20-25 лет, а в каких - пожизненное заключение, – это должен разъяснить комментарий к закону. В настоящее время в камерах смертников Ташкентской тюрьмы находятся порядка 48 человек. К сожалению, их приговоры еще не пересмотрены. И чтобы добиваться пересмотра этих приговоров, нам важно знать правоприменительную практику: в каком случае будет применяться фиксированное наказание, а в каком - пожизненное заключение.
Более того, закон об отмене смертной казни предусматривает право на помилование. Что подразумевается под правом на помилование? Освобождение от дальнейшего наказания или перевод заключенного с особого режима на более упрощенный?
В законе «Об отмене смертной казни в Республике Узбекистан» есть очень хорошие моменты. Например, о доступе к самообразованию. Более того, если человек будет заниматься самообразованием, он получает право на помилование при 20-25-летнем сроке наказания через пятнадцать лет, а при пожизненном заключении - через двадцать лет. Правда, при этом закон не говорит о том, что представляет собой помилование – освобождение от дальнейшего наказания или перевод с одного режима содержания на другой.
Тамара Чикунова. Фото ИА «Фергана.Ру»
Фергана.Ру: - Насколько, на Ваш взгляд, эта проблема являлась актуальной для Узбекистана? Сколько смертных приговоров ежегодно выносилось, приводилось в исполнение?
Т.Чикунова: - Я не могу назвать точного количества приговоренных к смертной казни, потому что все, что находится под юрисдикцией смертной казни – количество приговоренных, расстрелянных, места захоронений, - до сих пор является государственной тайной. Несмотря на неоднократные пожелания Комитета по правам человека ООН, представители Узбекистана ни разу не озвучили количества людей, приговоренных и казненных на территории страны. Хотелось бы, чтобы в Узбекистане в отношении всех моментов, связанных со смертной казнью, была прозрачность и открытость. Я бы призвала Узбекистан и лично президента Каримова опубликовать данные о количестве расстрелянных за время независимости, открыть доступ к местам их захоронений. И в отношении тех, кто на 1 января был приговорен к смертной казни применить акт милосердия и не приговаривать их к пожизненному заключению, потому что нахождение в подвале смертников и ежечасное ожидание исполнения приговора - это тягчайшая пытка, и они уже ее прошли.
Фергана.Ру: - Я где-то читал, что, по данным НПО «Матери против смертной казни», в Узбекистане ежегодно приводится в исполнение около двухсот смертных приговоров.
Т.Чикунова: - Мы никогда не озвучивали количества приговоренных и расстрелянных. В своих выступлениях я неоднократно опиралась на слова президента, сказанные им в интервью перед выборами в парламент Узбекистана в декабре 2004 года: «В год мы расстреливаем порядка ста человек». Камеры смертников были не только в Ташкентской тюрьме, но и в Каттакургане (Самаркандская область), в Хорезме, Андижане, Термезе. Об этом я узнала из обращений родственников, близкие которых были приговорены к смертной казни и содержались в этих местах после приговора. Но точное количество расстрелянных нам неизвестно.
Фергана.Ру: - Насколько высока вероятность того, что смертный приговор был вынесен в результате ошибки или несправедливого судебного разбирательства?
Т.Чикунова: - Я могу сказать конкретно по делу моего сына. В марте 2007 года вышло решение ООН о том, что право на жизнь моего сына было нарушено в связи с несправедливым судом, с нарушением его права на защиту, с применением в отношении него пыток. Уже это говорит о несправедливом приговоре. А таких приговоров я знаю множество. Потому что бывают стечения обстоятельств и большое количество косвенных обвинений, нарушение презумпции невиновности. Все это ведет к вынесению неправосудного приговора.
Фергана.Ру: - А какова официальная раскрываемость преступлений, за совершение которых предусмотрено наказание в виде смертной казни?
Т.Чикунова: - В Узбекистане вообще раскрываемость очень высокая, порядка девяноста девяти процентов.
Фергана.Ру: - Это хорошо или плохо?
Т.Чикунова: - Известны социологические исследования по раскрываемости особо тяжких преступлений – мировая практика составляет порядка шестнадцати-тридцати процентов. Я не думаю, что возможности правоохранительных органов Узбекистана настолько велики и здесь настолько идеально поставлена практика исследования обстоятельств совершения преступления, анализа следов, обнаруженных на месте преступления... Например, исследования по ДНК у нас не проводятся. Говорят, что делают анализ по группе крови, но ведь с одинаковыми группами крови могут быть тысячи человек. Лабораторные работы по исследованию обстоятельств места преступления тоже оставляют желать лучшего. И это ведет к ошибке.
Такой показатель, как процент раскрываемости преступлений, влияет на работу тех или иных структур, и я считаю, что это неправильно. Когда показатель раскрываемости преступлений главенствует, то люди, занимающие те ли иные посты в правоохранительных органах, сотрудники правоохранительных органов, считают возможным для себя использовать любые косвенные доказательства. Поэтому, конечно, высокий процент раскрываемости вызывает сомнения.
Уже само наличие пыток во время предварительного следствия говорит о многом. Даже наказание за применение пыток – статья 235 Уголовного кодекса - предусматривает лишение свободы только до пяти лет. А наказание за пытки зачастую получают лишь рядовые сотрудники, их увольняют или переводят на другую работу, но это не искореняет проблему пыток. В законодательстве Республики Узбекистан должен быть увеличен срок наказания за их применение.
Фергана.Ру: - Как Вы считаете, реально ли обжаловать уже вынесенный смертный приговор, добиться его пересмотра?
Т.Чикунова: - Это очень сложно. Дело в том, что до 2005 года приговоры приводились в исполнение очень быстро. Допустим, мой сын был расстрелян через семь месяцев после вынесения приговора. Суд первой инстанции вынес приговор в ноябре 1999 года, а 10 июля 2000 года его расстреляли. У меня есть факты, когда двадцать два человека, приговор которым мы пытались отменить, были расстреляны – кто-то через четыре месяца после вынесения приговора, кто-то через пять, через шесть, через десять, то есть очень быстро. Нам не хватало времени для того, чтобы, используя внутреннее законодательство, приостановить исполнение приговора, чтобы Верховный суд или суд второй инстанции пересмотрели смертный приговор.
Фергана.Ру: - А сколько стоит отмена смертного приговора? Существуют какие-то неофициальные ставки?
Т.Чикунова: - Во время следствия или во время судебного заседания обычно говорят: «Мы не будем выносить приговор «смертная казнь», и предлагают передать ту или другую сумму через каких-то посредников судье или следователю. Но, как показывает практика, независимо от того, какое количество денег передавалось, зачастую это не работает. Это просто вымогательство.
Например, ко мне обратились люди из Андижана. У них просили деньги, и я им говорила: «Не давайте, это не поможет». Но в последний момент, когда уже вставал вопрос о пересмотре приговора в отношении их сына, к ним обратился их адвокат и сказал: «Нужно дать тысячу долларов в аппарат президента». Я сказала: «За тысячу долларов вам точку на запятую не поменяют». Но отец этого парня меня не послушался. Он не мог продать дом, потому что большая семья, но на доме была новая крыша. Он разобрал ее и продал, и отдал тысячу долларов адвокату, который сказал, что якобы передаст деньги нужным людям. Но это было просто вымогательство. И когда он узнал, что сыну отменили приговор, вполне официально пересмотрели, он был просто в шоке...
Или был другой случай, когда суд вынес приговор, и люди, не зная о том, что действие приговора нужно обжаловать в течение десяти суток, согласились принести две тысячи долларов, когда им сказали, что в этом случае в течение десяти дней изменят приговор. Они принесли. Но приговор не может быть изменен до тех пор, пока его не обжалуют в суде другой инстанции.
Фергана.Ру: - А кто это сказал?
Т.Чикунова: - В данном случае тоже через адвоката действовали. Деньги отдали. И были в ужасе, когда апелляционная инстанция оставила приговор в силе. Иногда просят суммы заоблачные для Узбекистана – например, двадцать тысяч долларов или шестьдесят тысяч.
Фергана.Ру: - И уверяют, что вместо смертной казни будет вынесен другой приговор?
Т.Чикунова: - Да. Но деньги не решали проблему. Практика показывает, что это простое вымогательство, использование состояния родственников, находящихся в ужасе от того, что их близким грозит смертная казнь. Люди находятся в шоке и отдают последнее. Мне известно много случаев, когда люди вообще остались без крыши над головой, продали все возможное, чтобы помочь своим близким.
Фергана.Ру: - И каков был результат?
Т.Чикунова: - Да никакого. Смертная казнь была оставлена. А некоторые из осужденных еще и расстреляны были. Вы представляете себе состояние их родственников?
Фергана.Ру: - А смертная казнь в Узбекистане – это именно расстрел?
Т.Чикунова: - В Узбекистане казнят путем расстрела, это официально зафиксировано в исполнительном кодексе. После советского времени в уголовном кодексе Республики Узбекистан практически каждая вторая статья грозила смертной казнью при повторном преступлении. Даже за рецидив угона машины выносилась смертная казнь, и за транспортировку большого количества наркотиков. И я рада, что на момент отмены смертной казни оставалось всего две статьи, предусматривающую эту меру наказания.
Поймите, ведь у власть имущих отобрали очень сильную кормушку, когда торговали жизнью человека. Я вам приводила факты вымогательства, коррупции. А сейчас отменили смертную казнь, и они уже не могут торговать жизнью. Конечно, они могут говорить о сроках, но это все равно уже не то.
Фергана.Ру: - Как Вы считаете, почему в Узбекистане все вокруг смертной казни окутано такой таинственностью – приговоры исполняются в тайне, осужденным после вынесения приговора, насколько мне известно, не дают свидание?
Т.Чикунова: - Государственной тайной является и общее число вынесенных смертных приговоров, и сам факт расстрела. Ни сам приговоренный к смертной казни, ни его родственники не знают о дате приведения приговора в исполнение. Невозможно провести мониторинг абсолютно всех судов в Узбекистане, чтобы выяснить точное количество людей, приговариваемых к смертной казни. Многие приговоры выносятся в открытом режиме, но их невозможно подсчитать, а сам Узбекистан количества приговоренных и расстрелянных не раскрывает.
Является государственной тайной и место их захоронения. Почему - мне неизвестно. Я могу только догадываться. Ходит очень много слухов вокруг этого. Но я бы не хотела их озвучивать - это очень страшно. Я потеряла единственного ребенка. Я до сих пор не могу придти на могилу к своему сыну. И это даже чисто с этических норм я считаю тягчайшей пыткой – мне не позволено даже придти на могилу моего сына. Ни в день его смерти, ни в день его рождения. К сыну, которого я не проводила в последний путь, которого не смогла похоронить, с которым не смогла проститься в последний час его жизни. И таких матерей множество.
Фергана.Ру: - Это наследие еще советской системы или нововведение узбекской?
Т.Чикунова: - Мне трудно об этом говорить. Дело в том, что до 1999 года я была простым обывателем, и даже имея юридическое образование, я применяла его в абсолютно других сферах деятельности. Пока беда не пришла в мой дом, я не знала об ужасе этой проблемы. Я хотела бы предупредить людей, что никто ни от чего не застрахован, и нельзя ждать, когда беда придет в твой дом и потом только начинать думать об этой проблеме. Решать ее надо сегодня.
Фергана.Ру: - Я слышал, что если приговоренный к смертной казни не признает себя виновным ни во время следствия, ни на суде, то его дело потом не рассматривается отделом по помилованию.
Т.Чикунова: - Это действительно так. Причем не только в Узбекистане, я разговаривала с председателем комиссии по помилованию из Казахстана, ее мнение было такое, что если осужденный не признал себя виновным, то он не раскаялся, а если он не раскаялся, то он не подлежит помилованию. Эту точку зрения я считаю неправильной. Почему, когда человек, не признающий себя виновным ни во время следствия, ни во время суда, ни даже находясь в камере смертников, говорит: «Я невиновен», - почему это не рассматривается в отделе по помилованию? Возможно, этот шаг – рассмотрение дела в отделе по помилованию - поможет вскрыть ошибку. Почему никого не тревожит тот факт, что человек уже приговоренный к смертной казни, находясь в жестоких условиях, в ожидании смерти говорит «Я невиновен»? Почему никто не слышит этот крик о помощи, а наоборот, расценивают его как желание уйти от ответственности? Это просто ужасно.
Фергана.Ру: - А помилование может вынести только президент?
Т.Чикунова: - Да, во всех странах помилование выносится только президентом.
Фергана.Ру: - Вам известно о случаях, когда кого-нибудь помиловал наш президент?
Т.Чикунова: - Я слышала о том, что был помилован приговоренный к смертной казни начальник зоны Караулбазара. Его приговорили к смертной казни за преступления, совершенные на его территории. Тогда из-за убийства криминального авторитета был бунт, беспорядки, погибли люди. В возникновении беспорядков обвинили самого начальника зоны. По этому делу приговорили к казни еще несколько заключенных. Начальника зоны помиловали, двух заключенных расстреляли. Это было в 2000 году.
Фергана.Ру: - Вы знаете что-нибудь о гражданах других стран, которые отбывают наказание в Узбекистане? Защищают ли их родные страны, посольства?
Т.Чикунова: - Мне известно о гражданах России. Кроме моего сына, я знаю четверых граждан России, приговоренных к смертной казни. Из них только в отношении одного был изменен приговор – Марату Рахманову смертную казнь заменили двадцатью годами лишения свободы. Большое участие в этом деле принимал предыдущий посол России господин Рюриков. Благодаря ему и работнику консульского отдела Щукину был поднят вопрос о нахождении в тюрьмах граждан России.
Были беспрецедентные случаи, когда посольство России вмешалось, узнав о факте применения пыток во время следствия, человеку инкриминировалось умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами. Благодаря этому вмешательству смертный приговор не был вынесен. К сожалению, после господина Рюрикова прибыл другой посол – господин Мухаметшин. И теперь работа консульского отдела по защите прав граждан России, привлеченных к уголовной ответственности, проводится лишь номинально.
Если при бывшем после Рюрикове работники консульского отдела посещали места лишения свободы, выявляли граждан, находящихся там по неправосудным приговорам и пытались восстановить законность и справедливость в их отношении, то таких данных за последние четыре года у меня нет. Более того, мои неоднократные обращения к господину Мухаметшину принять меня по тому или другому вопросу не только не имели соответствующего отклика, но даже отказа в приеме я не получила. Абсолютная тишина. Поэтому мне бы хотелось пожелать посольству России, чтобы оно, отстаивая геополитические и экономические интересы России в Узбекистане, не забывало о гражданах России, проживающих или находящихся в местах лишения свободы на территории Республики Узбекистан.
Фергана.Ру: - Будет ли Ваша организация - «Матери против смертной казни и пыток» - действовать после того, как в Узбекистане отменили смертную казнь?
Т.Чикунова: - Мы боремся еще и против применения пыток, независимо от их характера – физического воздействия или психологического. Зачастую морально-психологический фактор гораздо тяжелее переносится человеком, чем физическое воздействие – избиение до полусмерти и тому подобное. Когда человека во время следствия шантажируют близкими людьми, то морально-психологический фактор имеет более страшные последствия – люди ломаются. И сейчас, после отмены смертной казни, наша организация продолжает работу против применения пыток и в отношении тех лиц, которые приговорены к смертной казни и находятся в подвалах смертников. Приговоры им не могут быть приведены в исполнение, но они пока не пересмотрены. Наша работа продолжится и для того, чтобы были расширены статьи по привлечению к ответственности людей, применяющих пытки, которые мы расцениваем как покушение на жизнь человека. Этого не должно быть.
Фергана.Ру: - А как к вам относятся власти – помогают, мешают, игнорируют?
Т.Чикунова: - Нас не регистрируют. Последний отказ в регистрации мы получили в конце 2006 года: якобы из-за того, что смертная казнь в Узбекистане отменяется, нам надо изменить название. Мы зарегистрированы как члены всемирной коалиции «Вместе против смертной казни» и нашу организацию знают во многих странах как работающую за отмену смертной казни не только в Узбекистане, но во всем мире, как организацию «Матери против смертной казни и пыток». Думаю, что мы вновь подадим на регистрацию под новым названием - «Матери за права человека». Потому что мы не можем уйти от темы, по которой работаем – за соблюдение прав человека и против пыток.
Фергана.Ру: - Помнится, в 2003 году даже большую конференцию на тему смертной казни отменили…
Т.Чикунова: - Это была международная конференция, в которой должны были принять участие государственная сторона, представители стран Европейского союза и международные эксперты, чтобы обсудить проблему смертной казни. Она называлась «Анализ, тенденции и реалии смертной казни». Мы делали черновую работу, помогали, все организовывали. Конференцию запретили за двенадцать часов до ее начала. Хотя прибыли уже все представители из стран Европейского союза. Естественно, нам было очень обидно. Но запрет конференции больше привлек внимания мировой общественности, и обсуждение проблемы смертной казни в Узбекистане вышло на международный уровень.
Фергана.Ру: - Получается, что с одной стороны власти препятствовали вашей работе, даже не дали провести конференцию, с другой последовательно отменяли статьи, предусматривающие смертную казнь. В момент ее отмены оставалось только две таких статьи – за терроризм и умышленное убийство, а в начале девяностых их было несколько десятков. То есть, они двигались параллельно в том же направлении.
Т.Чикунова: - Вы знаете, мне трудно говорить, кто лично был против отмены смертной казни. Если даже среди правозащитников не было единства в том, что ее нужно отменить… Я знаю, что во всех государствах, где отменили смертную казнь, это было инициативой лидеров этих государств. Даже введение моратория на нее инициировалось главами этих стран.
Многие утверждают, что решение президента и его указ были связаны с андижанскими событиями. Но я хочу привести факты – в декабре 2004 года, во время выборов в парламент Узбекистана, когда президент давал интервью, он сказал, что как гражданин и человек, он против применения смертной казни. И через полгода вышел указ об ее отмене.
В том же 2004 году с сентября по декабрь мы с Дилобар Худойбергановой ездили по странам всего Евросоюза и призывали мировое сообщество обратить внимание на проблему смертной казни в Узбекистане и в Белоруссии. Мы собирали подписи, проводили конференции, встречались с представителями правительств, министерств иностранных дел, представителями по правам человека, с международными правозащитными организациями и просили их призвать правительство Узбекистана отменить смертную казнь.
Эту акцию координировали община «Sant’Egidio» из Рима и «Международная амнистия» - ее центральный офис в Лондоне. Рабочая группа «Community of Sant’Egidio» и «Международной амнистии» разработала эту программу для нас, она помогла нам совместно проводить эту акцию, офисы «Sant’Egidio» и «Международной амнистии» во всех странах мира поддерживали нас – они договаривались о встречах, проводили эти встречи, организовывали митинги, собирали подписи. Члены общины, активисты «Международной амнистии» и других правозащитных организаций слали в адрес президента и государственных структур факсы, письма и телеграммы с просьбой отменить смертную казнь в Узбекистане. И я знаю, что некоторые работники этих офисов говорили: «Замордовали! Машинами вывозим телеграммы и факсы!». Они вынуждены были сменить номера факсов, потому что те были практически блокированы, поскольку буквально без перерыва принимали факсы со всех стран мира.
Фергана.Ру: - Скольким осужденным Ваша организация спасла жизнь?
Т.Чикунова: - Мы участвовали в отмене смертных приговоров и получили поддержку и понимание со стороны государственных структур и Верховного суда Республики Узбекистан – двадцати двум заключенным была отменена смертная казнь. Мы писали от имени их родственников, помогали составлять жалобы, подбирать адвокатов, которые могли бы в полной мере представлять защиту интересов тех лиц, кто был приговорен к смертной казни. И наши призывы были услышаны. Поэтому когда спрашивают «скольким спасли жизнь», я думаю, что Республика Узбекистан отменила смертную казнь и этим спасла жизнь всем людям, которые будут жить в этом государстве.
