Узбекистан: Кто придумывает курс национальной валюты Узбекистана?
Шермамат Абдуллазаде долгое время занимал руководящие посты в министерстве финансов (в том числе в Казначействе) Республики Узбекистан. В 2004 году бежал из страны, сейчас с семьей проживает в США. Господин Абдуллазаде рассказал «Фергане» о том, как формируется курс (вернее, три курса) узбекской валюты, какие данные используются для составления государственного бюджета Узбекистана и каков механизм принятия решений в финансовой сфере республики. «Меня нет в стране уже десять лет, но я уверен - ничего не изменилось. Все стало только хуже», - говорит Шермамат Абдуллазаде.
- Как устанавливается курс сума? Почему их три: официальный, для конвертации и курс «черного рынка»?
- Этот вопрос - больной для иностранных инвесторов, его задают очень часто. Я работал в Управлении иностранных инвестиций в Министерстве финансов, был начальником управления и анализировал все инвестиционные проекты, которые приходили в Узбекистан. Я давал заключение, даст ли этот проект отдачу, можно ли давать правительственную гарантию.
Мы знаем, что во всех развитых государствах курс валюты, которая свободно конвертируется, устанавливается на бирже и зависит от спроса и предложения. К сожалению, узбекский сум никогда не был свободно конвертируемой валютой и думаю, в ближайшие двадцать лет не будет. В Узбекистане курс придумывается в Министерстве финансов, которое контролирует все финансовые расходы, в том числе и конвертацию, хотя это - прямая работа Центрального банка Узбекистана.
- Что значит «придумывается»?
- Узбекистан хочет в отчетах, которые он предъявляет международному сообществу, показать, что он отвечает всем требованиям международного стандарта. Потому что если вдруг Международный Валютный фонд или Всемирный банк заявят, что Узбекистан не отвечает этим требованиям, то никакой инвестиционный банк не даст займов, не будет вкладывать в экономику Узбекистана. Ташкенту обязательно нужно демонстрировать показатели стабильной экономики. Поэтому все официальные отчеты свидетельствуют: да, мы стабильны. Можно на 1-2 сума поменять курс, но он, в принципе, должен остаться прежним, почти тем же, что и в прошлом году, когда нас проверял МВФ или тот же ВБ.
В этих отчетах сплошное вранье и неправда. Узбекистан никогда не отвечал требованиям международных стандартов, этого никогда не было и не будет в ближайшие годы.
- Да. Вы же видите, как прыгает курс валюты в других странах, на биржах. И в Ташкенте рисуют себе такую же шкалу, график, но фиктивный: немножко выше, немножко ниже… В Министерстве финансов подготавливают документ (где указан завтрашний курс - ред.), передают в кабинет министров, заместителю премьера, который возглавляет экономический блок. Там изучают и передают дальше, в аппарат президента. И дальше уже курс смотрит сам господин Каримов.
- Лично? Каждый раз?
- Все идет под диктовку и под контролем самого Каримова. Иногда говорят, что до президента что-то по недоразумению не доходит. Но это неправда. Только попробуй не довести до его сведения, если это должно быть доведено, - тут же подвал, тюрьма и так далее. Это кошмар, все этого боятся. Если информация должна до него дойти - она дойдет. Если по каким-то причинам что-то не должно до него дойти - значит, не пойдет. Но курс сума - это обязательная история.
А дальше все возвращается обратно по той же схеме: Каримов - администрация - Кабинет министров - Минфин - Центральный банк.
Биржа не должна подчиняться Центральному банку. По идее. Но в Узбекистане - подчиняется. И получив накануне вечером (или ночью) «новый курс», они утром объявляют курс сума, как будто он был рожден естественным путем, на торгах. А это не так.
- Почему ночью? Раз курс придумывается, почему нельзя сделать это в течение рабочего дня?
- Когда я работал в Министерстве финансов, там еще сохранялся этот коммунистический стиль работы аппарата. Каримов же был первым лицом Компартии Узбекистана, а после распада СССР все только ухудшилось, потому что это не Узбекистан стал свободным - это он, Каримов, стал свободным от руководителей, его теперь вообще никто не контролирует…
И вся бюрократическая система работала в старом советском стиле. В Минфине курс сума готовится валютно-экономическим управлением. Все идет под грифом «совершенно секретно». Министр финансов получает документ, смотрит его, тратит время, демонстрирует свою власть, возвращает документ обратно с замечаниями или требованиями. Документ переделывают. Потом, когда министр соглашается на предложенную цифру, решив, что ему сверху не дадут за это по голове, - документ передается выше. И так далее. Время идет, идет. Иногда до одиннадцати вечера, иногда до полуночи мы находились на работе. И никто не получал зарплату за эту переработку, никто не мог пожаловаться.
- И каждый день так?
- Практически да. А в субботу и воскресенье некоторые тоже выходили на работу, даже если там нечего было делать. Я в какой-то момент прекратил ходить на работу по воскресеньям. А люди приходили - просто себя показать. Если шеф пройдет мимо, пусть видит, какой я патриот этого ведомства. Я это ненавидел…
Расскажу только один пример. Однажды мне дали команду написать письмо президенту касательно одного инвестиционного проекта, нужно было получить резолюцию Каримова, что он согласен и можно начинать проект. Я написал проект письма от имени министра финансов, отнес в приемную и отдал помощнику министра: напрямую же нельзя заходить, пока не пригласят. Через полчаса я получил письмо обратно, с замечаниями. После правок министра я уже не имею права ничего своего внести, все должно быть так, как написал министр. Это окончательный вариант.
Хорошо, я быстро переделываю, несу снова на подпись, отдаю помощнику, жду в приемной. Обратно выносит - с дополнительными замечаниями, откорректированным вариантом. Ничего возразить нельзя. Не буду морочить вам голову, но я раз десять туда-сюда крутился, и в конце концов вернулись к моему первоначальному варианту. О чем это говорит? Мне продемонстрировали, кто тут босс.
И таких ситуаций было очень много.
- Откуда берется «рыночный курс»?
- Он так же устанавливается [искусственно]. Но оговаривается, что это для тех, кто хочет покупать валюту на рыночных условиях.
Чтобы иметь свободную валюту, в стране должны быть достаточные валютные запасы. В Узбекистане никогда не было свободной конвертации валюты, поэтому всегда имеется лимит и квота (ограничивающие сумму, которую инвесторы могут конвертировать - ред.). Министерство финансов того времени, о котором я говорю, подписывало и утверждало каждый месяц список организаций и предприятий (компаний), которым позволялось конвертировать валюту, - и лимит, на какую сумму они имели право делать официальную конвертацию. Речь идет о компаниях, которые имели обязательства перед иностранным инвестором или банком и должны были возвращать деньги в валюте.
И те, кто входил в этот список, могли конвертировать сумы по официальному курсу.
Но допустим, компания А имеет на следующий месяц задолженность 2 млн долларов. К примеру. А квоту ей дают на 1 млн долларов. И что делает компания? Миллион покупает по официальному курсу, а еще миллион - по так называемому «рыночному», который намного дороже. Компания вынуждена покупать, потому что должна платить банку. К чему это приводит? К удорожанию проекта. Потому что технико-экономическое обоснование (ТЭО) любого инвестиционного проекта предусматривает не черный и не коммерческий, а именно государственный курс. «Биржевой».
- Рыночный курс тоже утверждает Каримов?
- Вы не верите? Да. Все проходит через него.
- А черный курс?
- Нет. Рыночный курс - это государственный. А черный рождается на рынке, незаконном, и этот черный рынок я бы назвал биржевым натуральным курсом. «Черный» курс и есть тот реальный курс, который должен показываться сегодня во всех отчетах МВФ и других международных финансовых институтов.
- Минфин специально закладывает квоту на конвертацию меньше, чем требуется компании? Чтобы заставить инвестора покупать валюту по более дорогому курсу?
- Нет валюты, чтобы отдавать всем. Бывало, что некоторым организациям вообще не давали конвертировать в какие-то периоды года. Инвесторы, которые открыли СП, ходили в Минфин, в Кабмин, просили - и к чему это приводило? К взяткам.
Когда создается этот список, то специалисты в Минфине знают, какие организации нельзя трогать, и им дается первоочередно, по государственному минимальному курсу, потому что это, например, проект дочки Каримова, этот - еще чей-то, того, другого… А проектам, в которых нет никаких «волков», могут даже специально снизить квоту, чтобы содрать с них наличные.
Очень больно это вспоминать.
- Может, сейчас все по-другому?
- Ну что вы. Сейчас все еще хуже.
- И это - государственная валютная политика?
- Да. Это неписаные законы политики Узбекистана. Я часто высказывал свои претензии, недовольство, но язык мой - враг мой…
- А что еще берется в Минфине с потолка?
- Бюджет. Расходы не должны быть больше, чем поступления в бюджет…
- Вы хотите сказать, что налоги…
- Да. Минфин дает налоговикам цифру, которую они должны собрать. Я всегда удивлялся: как это? Сумма собранных налогов должна объективно устанавливаться, например, на землю - в зависимости от инфляции. Но если мы не показываем в отчетах инфляцию и делаем вид, что ее нет, то почему растет налог на землю (если стоимость земли не изменилась)?
Когда-то я был первым заместителем начальника налоговой инспекции. Из-за того, что поступлений в бюджет не было, я должен был в декабре просить большие компании или организации перевести какую-то сумму в бюджет в счет будущих платежей следующего года. Вы где-нибудь такое видели? А меня вышестоящие начальники вынуждали это делать. И потом, когда все перевели в бюджет деньги, - браво! Бюджет выполнен!
Я прочитал недавний отчет представителя МВФ по Узбекистану и был очень удивлен. Эта женщина, представитель МВФ, пишет, что в Узбекистане экономика стабильна и все показатели даже на 10% лучше, чем прошлогодние.
- Она же изучала официальные отчеты. Откуда ей знать, как на самом деле?
- Да. Для нее нет другого способа. Но в Узбекистане, к тому же, есть такой стиль работы: приезжает проверяющий, ему оказывают очень теплый прием, возят по музеям, угощают… Они же знают, на какое время человек приехал. А потом протягивают ему готовый проект документа: вот мы тут написали, все подготовили…
Я не хочу сказать, что именно этот отчет МВФ был подготовлен узбекской стороной. Но в представительствах международных организаций работают местные люди, а что они могут написать против своего государства? Они же через СНБ завтра же получат, если плохо напишут.
Вот они и пишут, что все хорошо.
- Я в растерянности. Если и сумма налогов, и курс сума берется с потолка, это же означает близкий коллапс экономики? Так ведь не может долго продолжаться?
- Мне кажется, что система настолько уже запутана… Но пока Каримов не ушел, это все будет продолжаться. Это устойчивое равновесие. Он может передать некоторые свои полномочия премьеру, вообще все свои полномочия отдать - это ничего не изменит в Узбекистане. Он все равно будет все контролировать. Все эти распределения полномочий - это показуха.
- А наличные деньги идут от трудовых мигрантов…
- Да. Они поддерживают свои семьи, поддерживают развитие экономики тех стран, где работают. Мне очень обидно, что мой узбекский народ, образованные, интеллигентные люди вынуждены бросать своих близких и ехать заграницу, где они берутся за любую работу. И я благодарен тем странам и тем бизнесменам, которые им эту работу дают.
Мария Яновская
Международное информационное агентство «Фергана»
