Марк Вайль: «Никто не имеет права убивать, насиловать, подавлять»
Фрагмент из интервью Вся жизнь – игра! Театру «Ильхом» – 25 лет. Автор - Степан Балакин. Бизнес Вестник Востока (Ташкент). 22 февраля 2001 года
* * *
С.Б. Несколько слов о спектакле «Белый белый черный аист».
М.В. В нем затронута гомосексуальная тема, которая трактуется кое-кем как «скользкая тема»1. Ведь никто до сих пор не объяснил школьникам, что однополая любовь - не отклонение от нормы, а лишь часть причудливой природы человека. Весь цивилизованный мир давно уже продискутировал на эту тему. Люди, которые воспитываются в духе гуманизма и антирасизма, трактуют негативное отношение к сексуальным меньшинствам так же, как проблему отношения к цвету кожи: к желтым, черным, красным, то есть как проявление расизма. Не надо путать этот вопрос с оформленной ханжеской моралью, навязанной тоталитарным государством, или той же религией. Хотя, рассматривая историю той же религии и того же общества, можно заметить, что общество и религия относились в разные времена по разному к вопросу однополой любви.
Впрочем, речь не о ней. Я думаю, что наш спектакль далеко не сводится к истории скандала, вспыхнувшего из-за отношений поэтичного Махзума и его друга по медресе Карима.
Фотография сцены из спектакля «Белый белый черный аист»
Для меня было важно в этой полемически заостренной теме, во-первых, передать поэзию, во-вторых, заставить полюбить героя прозы Кадыри, заставить почувствовать его, пережить его судьбу - то есть пережить ее с человеком, который, может быть, не совпадает с большинством, и спросить себя: «А в чем дело? Почему я его сужу по принципу «он не такой, как я»?»
«Дневники Махзума», на основе которых мы сочиняли спектакль, не были закончены автором. Они были робко опубликованы в тридцатые годы, а затем забыты и не востребованы - как нечто незначительное в творчестве автора. Я думаю, что на самом деле у любого большого художника не бывает незначительных страниц в творчестве. Независимо от формы - новелла ли это, рассказ ли, дневниковая ли запись. Если мы хотим разобраться в авторе, мы должны знать, что его волновало - и первое, и второе, и третье. Ветры истории вообще и просто человеческие истории. В прозе Кадыри столкновение старшего поколения с молодым обусловлено проявлением сознания людей, стереотипом их поведения в обществе. Хотя отец юноши Махзума - образованный человек, известный учитель, казалось бы, должен обладать широтой взглядов на вещи. Но и он испугался за свою религию, за отношение к себе общества, которое, по его убеждению, однозначно осудит его и его сына-ребенка. Как ни странно, простая женщина, мать Махзума, оказалась гораздо мудрее: «Аллах мне послал одного сына, и я его люблю такого, каким он у меня родился!»
Если мы действительно размышляем о Человеке, надо, наконец, понять, что не сотворил нас Бог одинаковыми, он создал нас разными, наделил разной природой, талантом, способностью понимания, чувствования. И, наверное, надо, наконец, научиться ценить это и принимать человека и его природу таковой, какова она есть.
Заостренность фабулы спектакля позволила нам подняться над мелодраматической ситуацией. Ощутить грань драмы, в которой подростки лишаются главного – права быть самими собой, совершать свой выбор. Они могли бы быть поэтами, они могли бы быть свободными и чувственными натурами в жизни (обычно драмы и случаются, прежде всего, с чувствительными людьми), но общество растоптало их и навязало свой взгляд на вещи.
В принципе ничего нового: толпа, масса, господствующая мораль и стереотипы поведения в жизни невольно либо подчиняют общим стандартам, либо просто разрушают. Но почему так сложно меняется этот мир? И повесть начала ХХ века так больно задевает в начале XXI?
От мира подростков в конце спектакля осталась сожженная поляна Махзума, разоренные гнезда аистов, обгоревшая рукопись детских стихов, которые, как явление слишком уж откровенно-сокровенного мира, не связывались с взрослым, точно взвешенным миром, где кому-то все понятно. Хотя до конца никому в этом мире ничего понятным быть не может.
С.Б. Понятно, что в спектакле мир детской мечты представлен как альтернатива взрослому миру, где довлеет норма и стереотип, догма и консерватизм. Но, с другой стороны, нельзя и не признавать эту норму, которую человечество выработало за века и которая возникла в результате общих усилий.
М.В. Для меня существует норма, связанная только с тремя основными вещами: никто не имеет права убивать. Никто не имеет права насиловать. И никто не имеет права подавлять. Если люди не убивают, если люди не подавляют, если люди не насилуют, то на все остальное они имеют право…
ПРИМЕЧАНИЕ:
1 Ни один из узбекистанских авторов рецензий после премьеры спектакля «Белый белый черный аист» не рискнул открыто назвать «скользкую тему». Речь идет о коллизии скандала, возникшего из-за близости двух героев истории, - юношей – учащихся в мусульманском медресе.
