Узбекистан: Бомжей современным «рабовладельцам» поставляет милиция?
Фото ИА «Фергана.Ру»
Самый крупный ташкентский спецприемник для бездомных, так называемый Реабилитационный центр, расположен в жилом массиве «Панельный» и находится в ведении ГУВД Ташкента. Бомжей милиция собирает на улицах и привозит в спецприемник. Здесь людям без определенного места жительства предоставляется крыша и питание, к тому же их распределяют на ташкентские объекты МВД выполнять работу по уборке помещений и дворов.
Многие бродяги говорят, что руководство приемника за определенные суммы продает людей частным землевладельцам для работы на полях, причем не только в узбекские области, но и в Казахстан. Бомжи также уверены, что за каждого из них милиция от руководства приемника получает деньги. Корреспондент «Ферганы.Ру» решил выяснить подробности содержания потенциальных рабов и условия современной работорговли.
Ташкент, спецприемник для бездомных «Панельный». Фото ИА «Фергана.Ру»
Бомжей в «Панельном» содержат в обычных камерах, по пять-семь человек. У трудоспособных людей, не конченых алкашей, есть «привилегии»: им разрешается выходить за ворота приемника. Считается, что они все равно никуда не денутся: идти им некуда, приемник для них – дом родной. Они же следят за порядком на территории самого распределителя и могут пользоваться отдельными комнатами – каптерками.
Подъем обычно в семь, затем бомжей распределяют на работы по территории (в самом приемнике бомжи моют полы, убирают камеры или комнаты), или же отправляют с «покупателем». «Покупают», в основном, электриков, сантехников или сварщиков. По некоторым данным, один такой ценный работник может стоить 5 тысяч сумов в сутки (около 4 долларов по официальному курсу). Такие рабы, взятые из приемников, особенно выгодны: им не нужно много платить, достаточно их кормить.
Основные «покупатели» – бизнесмены или те, кто строит частные дома. Условия у них, можно сказать, отличные: кроме еды, хозяин предоставляет своим рабочим сигареты, водку, дает одежду. А самых старательных может «выкупить» из приемника для постоянной работы: один такой «раб» обойдется «покупателю» в 25 – 35 тысяч сумов. «Выкупленный» должен сначала отработать эти деньги, а потом может идти на все четыре стороны. Иногда рабочие остаются у хозяина по собственной воле, а порой снова возвращаются в распределитель.
Чаще всего задержанных вывозят в поселок Тузель, находящийся рядом с Ташкентом, - там много полей с бахчевыми культурами. Кроме работы на полях, бомжи пасут скот. Задержанных могут продержать в приемнике месяц, а то и больше.
«Кто хочет, тот отдыхает»
Рассказывает замначальника реабилитационного центра по личному составу майор Нодирбек Аширов:
- В нашем реабилитационном центре для людей создаются хорошие условия: сделан ремонт всех кабинетов, камер, бани. С 2006 года, когда сменился начальник центра, качество пищи и санитарное состояние тоже стали очень хорошими. Когда людей к нам привозят, то сначала они проходят через карантин, после чего им выдается спецодежда, и они идут в баню. Живут люди в камерах, пока уточняются их личные данные. В приемнике, рассчитанном на 450 человек, сейчас находится около 200 человек. Мы устраиваем наших бомжей на работу, часто с жильем. Поэтому сейчас в Ташкенте бомжей стало гораздо меньше.
Руслан, ташкентский бомж, готов фотографироваться. Фото ИА «Фергана.Ру»
Работу выбираем каждому по желанию, в зависимости от специальности человека: каждый желающий поработать пишет заявление. Работа государственная: в основном, хозяйственная, по уборке; некоторые помогают в строительстве на территории «Панельного». Также мы отпускаем людей на работу по официальному договору. Но мы не принуждаем работать: кто хочет, тот отдыхает. Инвалиды и пенсионеры не работают. Многие бомжи сами приходят к нам и просят взять их в «Панельный».
Договоры о найме на работу заключаются между организациями и ГУВД, для чего организация должна обратиться в ГУВД с письмом, составить расчетный счет и перечислить деньги. Бомжам деньги не выдаются, а перечисляются на наш счет, что позволяет нам нормально содержать людей в приемнике. Наше отношение к бомжам хорошее, можно сказать, им созданы условия международного уровня.
Майор объясняет, почему принудительная транспортировка бомжей в спецприемник не нарушает права человека на свободу.
- К нам привозят людей по санкции прокурора, потому что у них нет документов, удостоверяющих личность. Сначала бомжей отвозят в РОВД, где с ними проводятся беседы, после чего - в прокуратуру. Прокурор также индивидуально с каждым из них беседует. Например, из десяти бомжей шестеро отправляются в Панельный, а четверых отпускают.
- Если бомжа ударил милиционер, то бомж может пойти к его начальнику и написать жалобу. Если начальник «не услышит», то нужно жаловаться выше, защищая свои права и человеческое достоинство, - рассуждает майор о гарантированных правах людей без определенного места жительства. Однако остается неясным, каким образом человек может защищать свои права в Узбекистане, не имея ни документов, ни денег…
«Нас бьют, продают и перепродают»
Валентин Иванович, 64 года, родился в Узбекистане, получил два высших образования – транспортное и медицинское. Закончив лечфак ТашМИ, 12 лет работал в приемном покое рентгенологом. Судимостей нет. По стечению обстоятельств ушел с работы, запил, развелся с женой. Пятнадцать лет назад потерял документы, удостоверяющие личность, а еще через пять лет продал квартиру и стал бомжом. Пенсию не оформил из-за отсутствия документов и места жительства. Сейчас живет на столичном рынке Беш-Агач.
Валентин Иванович рассказывает: «Нас бьют милиционеры, которые проводят рейды по отлову бродяг. После чего отвозят в «Панельный». Рядом с ним находится хозяйственный двор, где мы должны, сидя на земле, молотками измельчать мрамор в крошку. Недавно меня продержали так 45 дней, хотя людей старше 60 лет вообще не имеют права эксплуатировать. Тем более что у меня проблемы со здоровьем, и я не могу ходить без костылей.
Милиционеры с нами обращаются грубо, бьют. Например, однажды участковый наступил мне на правую руку, так что теперь почти все пальцы переломаны. Они срослись, конечно, но как попало, и теперь не сгибаются и не разгибаются. Но никого не волнует, как я, с нерабочей правой рукой, могу дробить мраморную крошку в спецприемнике. Если бы мы жили при советской власти, можно было бы пойти к прокурору, и он бы принял меры. Но пока у власти Каримов, милиционеры только смеются: «Жалуйтесь, кому хотите!», - машет рукой Валентин Иванович.
Виктор, слепой
Его рассказ во многом подтверждается другим бездомным: 54-хлетний Виктор второй год живет и просит милостыню около ташкентского православного собора Успения Божьей Матери. Виктор родился в Автономной Республике Коми, где работал плотником и каменщиком, но был осужден за грабеж и убийство, и провел на зоне 20 лет.
Одиннадцать лет назад вместе со знакомым дальнобойщиком Виктор приехал из России в Узбекистан. Жил в колхозах, растил свиней и других животных. Позже нанимался на Куйлюкской бирже на любую работу на один-два месяца.
«Милиционеры, забиравшие меня в РОВД один-два раза в год, отняли и порвали мой российский паспорт, - рассказывает Виктор. - Сейчас эти задержания происходят гораздо чаще. Второй год я сплю на газоне около православного собора, но в декабре 2007 года отморозил пальцы на ногах, поэтому сейчас передвигаюсь с трудом. Из-за того, что я полностью ослеп, не могу выполнять никакую работу. Даже дойти до туалета для меня – проблема: приходится просить посторонних людей, чтобы они меня провожали туда и обратно».
В конце того же злополучного декабря слепой Виктор свалился с моста прямо на крышу сарая, сломал левую руку и ногу, изрезал лицо. Приехавшая «Скорая» отказалась помочь бездомному, не принимала его и ни одна больница. Наконец, удалось устроиться на лечение в специальную палату для бомжей в ожоговом центре 1-й городской больницы. Здесь обмороженные пальцы ног удалили, а на руку и ногу наложили гипс. Виктор лечился в этом центре 4 месяца, но гипс пришлось снять раньше времени: под гипсовой повязкой завелись вши, которых полно в гнилых матрасах этой спецпалаты. Из-за сильного зуда повязку пришлось буквально разорвать руками, и сломанная нога срослась неправильно. Теперь она на 10 сантиметров короче другой.
«Во время ночного сна меня грабят охранники храма и милиционеры, вытаскивая из карманов те мизерные деньги, которые мне удалось собрать за день, - вздыхает Виктор. - Милиционеры меня бьют и часто забирают в РОВД Мирабадского района для переоформления. Вот буквально вчера меня там продержали с утра до поздней ночи, но не переоформили. После этого посадили на трамвай, на котором я доехал назад до собора. От трамвайной остановки до «своего дома» мне с трудом удалось пройти 50-100 метров – я же ничего не вижу… Часто милиционеры меня продают в спецприемник «Панельный», где нашего брата кормят один раз в сутки и заставляют бесплатно работать. В Панельном обычно живут около 1000 бродяг, размещенные по 12-15 человек в камере, камер, кажется, 48 или 50. Есть так называемый «Первый продол», где проводят дознание бомжей, попавших в приемник впервые: в течение 30 суток выясняются и протоколируются все сведения об их прошлой жизни, снимаются отпечатки пальцев. Кто здесь не впервые, находится на «рабочке». Это значит, что две-три бригады людей с утра вывозят, например, в Главное управление милиции (ГУМ), или ОМОНа, где они убирают дворы, кабинеты, моют машины. За эту работу ничего не платят, а только кормят, а вечером снова отвозят на ночевку в «Панельный». В самом «Панельном» сейчас работы меньше, чем раньше, потому что почти завершена стройка двухэтажного здания для администрации приемника.
На хозяйственном дворе, находящемся рядом с приемником, нужно измельчать куски плохого мрамора, который не пригоден для облицовки. Для этого дают молоток всем, у кого работает хоть одна рука. Следит за работой Гриша, в прошлом бомж, который своим старанием в работе заслужил «повышение». Этот начальник почти не бьет и может потихоньку отпустить из приемника, если ему немного заплатишь. В приемнике каждый день происходит пересчет бомжей с учетом вновь прибывших и сбежавших, и многих «старых», чтобы получить за них деньги повторно, оформляют как «новых». В «Панельном» есть барак для «отъявленных нарушителей», то есть, не желающих работать. Впрочем, их, как и всех остальных, кормят раз в сутки.
Часто приезжают зажиточные корейцы, владеющие большими полями, и покупают у хозяина приемника несколько рабов на 1-2 месяца. Бомжи работают там только за кусок хлеба.
Есть также маленькие приемники для бомжей – Тузель, при УВД Ташкентской области, и Линейный, работающий при Транспортном управлении. Туда многих бомжей привозят сразу после Панельного. В каждом из них всего по 8 камер, в оба приемника меня отвозили по 3-4 раза, а в Панельный – много раз. В Линейном довольно хорошая столовая, хотя кормят, как и везде, 1 раз в сутки, а вечером дают чай. Но у них часто после обеда остается лишний суп или каша, и если попросить, дают добавки. Один из видов работы – кормить собак, живущих в племенных питомниках около Линейного и Панельного.
Чтобы избавиться от бомжей, «портящих» вид Ташкента, милиционеры иногда просто вывозят их на машине подальше от столицы. Со мной так произошло однажды, когда меня отвезли аж за Самарканд и выбросили из машины. Я потом с трудом добрался назад в Ташкент, потому что бомжей везде ловит местная милиция.
Андрей, музыкант
Вот если бы власти открыли приют, где мы могли бы за небольшую плату ночевать, а днем быть свободными… Это так важно, особенно зимой. Я даже не против был бы пожить в обычной тюрьме, там хоть есть крыша над головой. Я иногда прошу милиционеров, чтобы они меня «посадили», но они говорят, что я слепой и на меня ничего «не повесишь». По их словам, «самое лучшее, что я могу сделать – побыстрее умереть». Наверное, так и случится года через полтора…» - завершает Виктор свой печальный рассказ.
Однако майор Нодирбек Аширов, замначальника Панельного по личному составу, заявляет: «Не существует такой практики, когда бомжей из одного РОВД перевозят в другое, или вывозят из Ташкента и оставляют за городом. А милиционеры привозят бомжей в приемник совершенно бесплатно, не получая за это премий. Это входит в их работу».
«Нас тут мало, человек шестьсот»
То, что милиционеры берут за пойманных и приведенных в приемник бомжей деньги, подтверждает и 47-летний музыкант Андрей, который сейчас находится в «Панельном». Андрей родился в городе Новокузнецке Кемеровской области. Закончил музыкальное училище им. Павлова в Чебоксарах по классу балалайки, Чувашский Госуниверситет, где стал специалистом по электродвигателям, и свердловскую консерваторию им. Мусоргского по классу фортепиано. Уже четыре года после развода живет на улице, в интернет-клубах или у друзей.
«С 10 сентября я вновь живу в приемнике: в течение 4-х лет раз или два в год милиция туда меня забирает, - говорит Андрей. - На этот раз меня отправили работать на участок старшего опера Адыла, где я фактически и живу. Я был этому рад, потому что кормят здесь намного лучше, чем в Панельном. Хотя приходится очень много работать, но условия содержания приемлемые.
После смены министра МВД было назначено новое руководство приемника, уволившее всех сотрудников, которые издевались над бомжами или пьянствовали на работе. Весь спецприемник полностью перестроили: если раньше в камерах сильно заедали вши и клопы, то теперь все камеры вычищены и заново отделаны, проведена новая канализация.
В приемник может поместиться максимум две тысячи человек, и это, как правило, случается зимой. До ремонта в нашей камере, рассчитанной на восьмерых, содержалось шестнадцать человек, и к тому же протекала крыша. Из-за нехватки места приходилось спать по очереди. Сейчас в Панельном из-за теплой погоды мало народу – примерно 500-600 человек, а не 200, как говорит майор. В настоящее время этапами привозится по 5-12 человек, а не по 30, как это было несколько лет назад.
В связи с принятием Узбекистаном Всемирной декларации прав человека все сотрудники МВД дали расписку о неприменении ими физической силы или морального давления. Поэтому сейчас рукоприкладство практически исключено.
Чистые камеры, достаточно толерантное отношение. Сюда часто попадают областные мардикоры, приехавшие в Ташкент на заработки из Хорезма, Сурхандарьи, Самарканда и не имеющие ташкентской прописки.
Милиционеры-участковые получают за каждого «закрытого» ими бомжа «премии». Если два года назад такая «премия» равнялась 12-ти тысячам сумов, то сейчас она колеблется от 25 до 50 тысяч за человека. Чем выше милиционер по званию, тем больше ему денег положено.
В «Панельный» покупатели рабсилы приезжают даже из Казахстана и говорят начальству: «Нам нужны надежные работники». Платят деньги директору или старшему оперу, и этот «черный нал» неконтролируем. Нам, рабам, платят очень редко, чаще только кормят и дают бормотуху», - уверяет Андрей.
В рабство - без посредников
Анатолий, бывший раб
В Узбекистане бомжи часто оказываются в рабстве и без «посредничества» приемников. Известен случай, когда в течение двух лет в рабстве на частной ферме поселка «Химик», что в Ташкентской области, находились бездомные Анатолий Ступкин, 1956 года рождения, и София Недробова, 1946 года рождения. У Анатолия и Софии была квартира в городе Ангрене, но дом снесли, а новое жилье власти им не предоставили. Жалобы к хокиму и к начальнику ЖЭКа не принесли результатов.
Хозяин фермы, председатель махалли Тадшалиев отнял у них документы, морил голодом, а его сын избивал бомжей, заставляя работать без отдыха: пасти коров и баранов, косить траву, убирать навоз, строить дом, разносить молоко.
Хозяин не возвращал своим рабам документы: говорил, мол, работы много, некогда прописку сделать. «Он все отмахивался: «Пока работай. Здесь вокруг хорошие люди, и никто тебя не тронет», - рассказывает Анатолий. - Однажды я с ним поругался, так он с тех пор начал меня избивать, причем часто до крови. Бил за все: и что мало накормил коров, и что зерно на поле оставил небольшими кучками, а надо было большими… Сделав одну работу, мне нужно было бежать и делать другую».
Правозащитники Елена Урлаева и Олег Сарапулов из Правозащитного Альянса Узбекистана (PAU) с помощью милиции и прокуратуры освободили этих людей из рабства, подали на рабовладельцев в суд. Но на суде не удалось доказать факты рукоприкладства, поэтому виновные понесли смехотворное наказание: им было предписано выплатить штраф государству в размере двух минимальных окладов. По решению суда София была отправлена в психиатрическую больницу. Хозяин фермы, представившись ее опекуном, - хотя в действительности опекуном женщины был назначен Анатолий, - приехал в эту больницу и забрал Софию, перевезя ее в другую лечебницу, где с ней очень грубо обращались. Елена Урлаева и Олег Сарапулов через три недели забрали Софию из больницы под свою ответственность. Анатолий по решению суда прожил месяц в Панельном, отработал там на одного из начальников, после чего был отпущен.
Правозащитники и сейчас продолжают добиваться восстановления Анатолия и Софии в правах. Сегодня Анатолий и София охраняют частный дом, строящийся по соседству с Еленой Урлаевой, там же и ночуют. Урлаева и Сарапулов с помощью адвоката намерены восстановить пенсию Анатолия, которую он не получает с 2002 года: когда его старый паспорт был утерян в РОВД, новый - узбекский - паспорт Анатолию так и не выдали.
Ирина
Анатолий и София – «счастливчики»: освобожденные из рабства, они приобрели временную крышу над головой. Но так «везет» не всем. 61-летняя Ирина, полиграфист по профессии, второй год живет под открытым небом, на территории кладбища имени Боткина.
В районе бывшей Тезиковки пять лет бомжует и 57-летний токарь Шавкат. В районе аэропорта живет 46-летний Руслан. В 1998 году он был осужден за убийство человека, отсидел десять лет, и когда вышел на свободу, то оказалось, что его квартиры уже нет. Сейчас Руслан зарабатывает тем, что сдает в приемные пункты бумагу, картон и баклажки, собранные в мусорных кучах.
Валентин Иванович бомжует уже десять лет, Виктор - второй год, Андрей - четыре года, Анатолий и Софья – три. Второй год на улице живет Ирина, пять лет - Шавкат, год – Руслан... Большинство сегодняшних бомжей оказались без крова и куска хлеба в последние 2-3 года. Майор Аширов считает, что это совпадение, а не общий разворот узбекской государственной политики.
Но что точно не совпадение – это общий для всех бомжей Узбекистана горький взгляд на себя, на людей вокруг – и на свою жизнь, в которой они не видят никакого смысла.
Шавкат, ташкентский бомж
