Лиц без определенного места жительства, а попросту бомжей, в Чимкенте никто никогда не считал. Они нигде не прописаны, не платят налоги, не лечатся у врачей. Их нет в списках избирателей. Их просто нет.

Ходят бомжи осторожно, стараются не бедокурить, боятся враждебно настроенных подростков и полиции. Боятся окриков, палок и камней. Они не живут среди нас благополучных, у них свой мир. Мир тепловых коллекторов, подвалов и помоек. Мир наших объедков, отбросов и обносков. Грязный, дурно пахнущий, больной, заразный и голодный. Но он есть.

Реабилитируйся!

Центр реабилитации и социальной адаптации, в народе «бомжатник», принимает всех. Без паспорта. Кто захочет остаться - остается, а тех, кто решил, что улица лучше, никто не держит. Вход-выход свободный. Это место привоза, приноса и добровольного прихода тех, у кого не осталось никакой надежды.

Если остался - будь добр соблюдать определенные условия. За это тебя вымоют, оденут, обуют, предоставят кровать и будут кормить три раза в день. Помогут восстановить документы, а то и трудоустроят. Подлечат. Кого-то такая перспектива устраивает, кто-то покидает приют при первой же возможности. За годы существования заведения под его крышей находили себе приют полковник в отставке, бывший завуч, несколько бывших учителей, бывшие музыканты. У каждого «бывшего» своя история.

Здание «бомжатника» больше напоминает ведомственный санаторий советских времен: бело-голубые огромные рамы, цветные лестницы. В комнатах телевизоры, чисто, с натяжкой, насколько это возможно при таком контингенте, уютно. Необычно тепло. Еще бы - автономной котельной может похвастаться не каждая организация. Цветы на подоконниках. На одном из подоконников кустится свежая зелень.

Просто Валя

Валя - хозяйка горшков с «витаминами». Под кроватью хранит тыкву, редьку, капусту и морковку. Кормят, говорит, «не ахти, с домашним не сравнишь, но всегда первое-второе». А витамины дополнительные нужны - возраст. Вале под шестьдесят, дома нет, пенсии - тоже. Обитает в центре года с 2003-го. Уходит - приходит. Не пьет. На вопрос, было ли жилье, утвердительно кивает: «А у кого его не было?» и тут же вопросом на вопрос: «Что, не знаешь, куда все «утекает»? Был сын - бизнесмен, потерял все, сам уехал, а меня на улицу выбросил. Вот и скитаюсь теперь. Здесь хорошо, а в доме престарелых - страшно». Вале никак не могут восстановить документы, администрация подозревает, что женщина приехала из России. Сама Валя в этом ни за что не признается - сразу депортируют на родину. А там ее никто не ждет.

Человек с библейским именем

Иосиф. Интеллигентного вида старик - внештатный, как шутит директор, художник центра. В приюте уже третий месяц. В Шымкент приехал из Атырау. К другу в гости и денег подзаработать. Подрядились на «шабашку», а работодатель отобрал паспорта и денег не заплатил. Иосиф остался на улице без денег и документов. Начались холода. А тут еще проблемы с ногами. Ставшие уже «своими» местные бомжи подсказали: «Иди в центр, а то совсем пропадешь. Только там помогут». По профессии Иосиф - токарь-краснодеревщик, по призванию - художник. В Западном Казахстане осталась дочь, только вот не отвечает на отцовские письма: «Не нужен, наверное». «Работу бы подходящую здесь найти, - мечтает старик с библейским именем, - не могу сидеть без дела. Документы бы восстановить и не уезжать никуда». Пока Иосиф ждет запроса из родного города и рисует плакаты для центра. Кстати, по рассказам главного врача реабилитационного центра Альбека Токлаева, они обращались в еврейский культурный центр с просьбой помочь единоверцу. «Иосиф не чистокровный еврей, но мы ему помогаем – продуктами».

Единовременно Центр реабилитации и социальной адаптации может принять сто пятьдесят постояльцев. Процентов тридцать - пенсионного возраста. По гендерному признаку контингент делится примерно пятьдесят на пятьдесят. Сегодня там проживают 88 мужчин и 69 женщин. Многие женщины приходят с детьми, деваться некуда - оставляют и малышей.

За 2006 год Центр принял 526 человек. Из них 72 прибыли по направлению собеса, больницы прислали 135 человек, полицейские - 11. Сами пришли 308 бездомных.

Через Центр реабилитации получили пенсию 26 человек, пособия - четверо, двоим установлена группа инвалидности, в дом престарелых оформлено девять постояльцев. Удостоверения личности получили двадцать три человека, социальный индивидуальный код (СИК) и регистрационный номер налогоплательщика (РНН) – шестьдесят один. 28 бывших бомжей трудоустроены, 86 - заняты общественными работами. Это немало, если принять во внимание, что у большей части поступающих в Центр вообще ничего нет.

Четких сроков пребывания в центре не существует, но если учесть волокиту с оформлением документов - около полугода.

В Центре есть своя котельная, столовая, комнаты отдыха, отделение медицинской реабилитации. В прошлом году провели капитальный ремонт, но постоянные сложности с финансированием. Жизненно необходим банно-прачечный комплекс. И самая насущная проблема - одежда, в особенности мужская. Администрация Центра обращается ко всем жителям города с просьбой не выбрасывать старую одежду и обувь, а привозить в приют по адресу: поселок Забадам, улица Дзержинского, 3а, тел: 50-56-10, 50-56-98.

Бомжовище

Узел теплотрассы в бетонной коробке расположился аккурат около дворовой помойки. Для тех, кому бомжевать, как говорится, в кайф - идеальное место для зимовки. «Полы» устланы тряпками вперемешку с пластиковыми бутылками - теплоизоляция. Рядом контейнеры с мусором: завтрак, обед и ужин. Тут же и «магазин одежды». Из коллектора парит, вонь не меньше, чем от мусорки. Окруженная бетонными стенами живет «семья». Те, кто сильней и моложе. Они и занимают на зиму крышу над головой. Частенько отстаивая ее в жестоких драках. Старые и немощные замерзают на улице. Им в «квартиру» вход воспрещен. Именно их окоченевших по утрам увозит в своем чреве воющая скорая. Именно они пополняют безымянные могилы на городском кладбище.

Элька, Елька, Максим и другие...

Эльвира, как гордо себя величает запитого вида тетка лет пятидесяти, - «глава семьи» из семи человек. Двое из живущих в коллекторе - дети. Максиму, по его собственным подсчетам, уже восемнадцать, но выглядит лет на четырнадцать. Сын Эльвиры, побирается и подворовывает на рынке. Елька, забитая девочка лет шести, по настоящему Гузеля - Гузелька. Эльвира родила ее (слава Богу, летом) прямо за забором ближайшего детского сада и девочка осталась жива. Помогает маме сортировать помойки. Свидетельства о рождении не имеет по определению, так что она в нашем мире не числится.

Помимо детей в «квартире» обитают трое мужчин неопределенных возраста и национальности, и Рома, гражданский муж Эльки. Молодому человеку лет 25, бывший детдомовец. Горд своей ролью мужа главы семьи. По-другому свою жизнь и не представляет. В приюте не был, знаком с ним только понаслышке. Но заинтересовался. А вот Элька была и даже удостоверение ей восстановили. Ушла по собственной воле - не понравились условия проживания: «Здесь я свободная и никому не подчиняюсь». О своей прошлой жизни рассказать отказалась. «Сейчас нормально живу, только вот с баклажками не сезон, мало очень и денег маловато. Посторонних полно на помойке - зима очень холодная».

Летом «семье» благодать, а вот зиму приходится просто перетерпеть и пережить. Ничего эти люди не хотят менять в своей жизни. Как справедливо заметил один мой знакомый: «Такой свободы от государства и общества как у бомжей, нет, наверное, даже у Билла Гейтса с его миллионами!» Это их образ жизни и они его выбрали добровольно.

Жизнь не кончается, даже когда от нее ничего не осталось?

С определением «бомж - образ жизни» частично соглашается и директор Центра реабилитации и социальной адаптации Жумабек Кистауов: «В приют приходят далеко не все. Некоторые просто не знают, но таких очень мало. В бездомном мире очень оперативное «сарафанное радио». Те, кто приходит и остается, действительно хотят изменить свою убогую действительность. Сильным и целеустремленным это удается. Для многих же беспризорных бомжевать - это их кредо, и менять его они ни за что не собираются».

Психологи согласны с этим утверждением. Слишком большую работу нужно провести с человеком без определенного места жительства, чтобы зародить у него сомнение в правильности своей кочевой жизни. В Казахстане этим заниматься некому. Вот и пихают очередного побитого или замерзающего бомжа одна служба другой: полиция – «скорой помощи», «скорая» - приемному покою, тот в свою очередь - в отделение интоксикации или «ожоговую» больницу, больница - приюту, а оттуда снова на круги своя. И некому разомкнуть привычный круговорот бомжей в нашем небольшом городе.