К утверждениям о том, что сегодня спрос на наркотики вырос в разы и этот криминальный бизнес «крышуют» сотрудники милиции, спецслужб, пограничники, а также отдельные народные избранники, общество уже стало привыкать. У меня есть примеры и основания полагать, что с целью улучшения показателей своей работы сотрудники правоохранительных органов активно используют наркотики, хранящиеся у них в качестве вещественных доказательств, подбрасывая их ничего не подозревающим случайным людям.

Пальто стоимостью в двенадцать лет

Несколько лет назад уроженец города Баткен А.Акматов, поссорившись с семьей, приехал в город Ош и с 2003 года занимался на городском рынке перевозкой грузов на арендованной тележке, ночуя, где придется.

- В канун нового 2008 года ко мне подошли два молодых парня и предложили подработать, пообещав, что у меня будет возможность получить не только деньги, но и одежду, - рассказывает Акматов. - А моя одежда уже не годилась в условиях зимних холодов.

На автомашине красного цвета марки ВАЗ-2109 без номеров Акматова привезли в один из частных домов на окраине Оша. Там их встретили двое парней, которые сразу же предложили Акматову переодеться. Попросили снять верхнюю одежду, обещав заменить ее другой.

- Я без всяких сомнений снял свою одежду, а парни вдруг, подняв мои руки вверх, связали их скотчем, - вспоминает Акматов. – Затем они привязали к моему телу какое-то вещество, закатанное в материал.

Затем незнакомцы дали Акматову одежду, старую выбросили, после чего привезли к городскому Дому быта. Здесь «партнеры по новому бизнесу» велели Акматову заказать пустую автомашину «Тико» до Джалалабада и отвезти туда то, что привязано к его телу. Ему пообещали дать денег, но предупредили, что если будет «возникать», то тут же убьют. Они следили за Акматовым, пока тот не арендовал машину. Один из водителей согласился отвезти его в Джалалабад за триста сомов.

- Ближе к полудню мы выехали из Оша, за нами ехали и эти парни на своей красной автомашине, - продолжает мой собеседник. – Я постоянно оглядывался по сторонам, но сотрудников милиции нигде не было видно. А я хотел попросить водителя остановиться возле какого-нибудь сотрудника милиции, чтобы рассказать о том, что со мной случилось. Когда мы приехали в село Фуркат, на развилке я, наконец, увидел милиционера. Возле него стояли несколько гражданских лиц. Я попросил водителя остановиться, тем более что и сотрудник милиции поднял свой жезл. Как только машина остановилась, в нее сели два человека в гражданской одежде. Один из них, ощупав меня, сказал своему напарнику, что «все на месте».

Поняв, что люди в штатском являются сотрудниками правоохранительных органов, Акматов начал рассказывать им обо всем, что с ним произошло.

- Я сообщил, что за нами неотрывно следовала красная автомашина без номеров. По моим понятиям, эти люди тут же должны были дать своим коллегам ориентировку на красную машину и сидящих в ней людей и немедленно их задержать, - говорит Акматов. - Но вместо этого меня повезли в здание управления по борьбе с наркотиками, где я подробно рассказал о случившемся тамошним сотрудникам. К сожалению, меня никто не повез на место, где меня переодели и привязали ко мне это вещество. Они не опросили моих знакомых, занимающихся перевозкой грузов на тележках, людей, у которых я арендовал тележку. Как я узнал позднее, к моему телу было привязано свыше одного килограмма довольно слабого наркотического вещества с различными примесями.

Впоследствии Ошский городской суд, выслушав Акматова и его доводы, приговорил его к пяти годам лишения свободы. Но такой срок не устроил прокурора. Ошский областной суд, куда обратилась прокуратура с апелляцией, Акматова вообще не стал слушать, а государственный обвинитель заявил, что «он вез наркотики из Баткена».

- При этом никто не собирался устанавливать, что в Баткене я не был более трех лет, в моем баткенском доме не проводили обыска, моих родных не опрашивали, они не стали слушать и мои доводы, - сетует мой собеседник.

С Акматовым я сидел в Ошском СИЗО-5 по обвинению в сфабрикованном против меня деле, и помог ему подготовить апелляционную жалобу. Но теперь Акматова приговорили уже к двенадцати годам лишения свободы.

Опасные вещдоки

В Кыргызстане в борьбе с наркобизнесом задействованы многочисленные правоохранительные и иные органы, в том числе финансируемые международными организациями. Чтобы продемонстрировать свои успехи и в то же время не потерять свои каналы, по которым перевозят и сбывают наркотики, некоторые сотрудники правоохранительных органов попросту подставляют граждан, имеющих низкий социальный статус – бомжей, алкоголиков, попрошаек и так далее.

Почему именно их? Потому, что они практически беззащитны, не имеют средств для получения квалифицированной юридической помощи, или родственников, которые могли бы им помочь. На судебных процессах им предоставляются, чаще всего, так называемые «карманные адвокаты». В результате люди получают максимальные сроки, что обществом воспринимается как хороший показатель работы правоохранительных, судебных и надзорных органов. Этими статистическими данными затем оперируют СМИ, они используются и в переговорах с международными донорами по получению новых финансовых вливаний. А лица, действительно занимающиеся наркобизнесом, имеющие соответствующие крупные «крыши», возможность манипулировать крупными денежными средствами для дачи взяток и оплаты услуг опытных адвокатов, если и получают сроки, то небольшие. По их делам надзорные органы не выступают с какими-либо протестами, и даже если их отправят в места заключения, эти люди очень скоро выходят на свободу из-за обнаруживающейся у них «тяжелой» болезни.

Согласно закону, по окончании расследования и передачи уголовного дела в суд все вещественные доказательства должны передаваться в территориальные подразделения службы судебных исполнителей (ПССИ), где они хранятся. После вынесения судебного решения именно работники ПССИ должны заниматься уничтожением запрещенных вещественных доказательств (например, наркотики), а разрешенные возвращать их владельцам. Однако у ошских судоисполнителей нет соответствующих помещений для хранения наркотиков, и поэтому все вещественные доказательства остаются в отделах, занимавшихся расследованием уголовного дела. Чаще всего вещдоки лежат в оружейных комнатах дежурных частей и сравнительно легкодоступны, что не исключает возможности неоднократного использования этих вещественных доказательств сотрудниками отделов.

Знаю из опыта, что после поступления в ПССИ исполнительного листа зачастую начинаются чудеса: то отдел, расследовавший дело, не может найти вещественное доказательство, то его вес оказывается меньше, чем было указано в деле. В таких случаях ПССИ обращается в органы прокуратуры, которые должны требовать соблюдения порядка хранения вещественных доказательств. Нередко на этой почве в отношениях сотрудников следственных органов и работников ПССИ возникают проблемы. Недавно один из судоисполнителей поплатился за свою принципиальность. Он неоднократно обращался в письменном виде в прокуратуру по поводу имеющихся в этой системе нарушений. В ответ сотрудники ГОВД, недовольные его принципиальностью, подбросили в автомашину судоисполнителя четыреста граммов героина. Человек лишился не только работы, но и свободы на несколько лет. Об этом факте мне рассказал коллега несправедливо осужденного судоисполнителя.

«Несущественные» нарушения и «хорошие показатели»

Если государство не начнет заниматься этой проблемой, то для всей цепочки «правоохранительный орган – надзорный орган – судебный орган» она превратится из прибыльной сферы в сверхприбыльную, в результате чего пострадают незащищенные и «неугодные» граждане.

Мы проходили это в 2000-2005 годах, когда под предлогом борьбы с религиозным течением «Хизб ут-Тахрир» в автомашины, одежду, домовладения зажиточных, неугодных для кого-то граждан подбрасывались листовки, якобы изготовленные членами этого течения. При этом основной свидетельской базой становились бомжи и алкоголики. Тогда был осужден ряд граждан, фактически не имевших к «Хизб ут-Тахрир» никакого отношения.

Вот еще один факт. Алкоголика, постоянно околачивавшегося на рынке возле Дома быта, двое мужчин попросили подержать пакет, пока они не вернутся с рынка. Дали ему в руки десять сомов ($1=35 сомов). Некоторое время спустя к алкоголику подошли сотрудники правоохранительных органов и в присутствии понятых изъяли у него энное количество наркотиков. Сразу же было возбуждено уголовное дело, а начальству отправлен победный рапорт – еще один «крупняк» попался, а это для некоторых персон означает новую звездочку на погонах или премию за хорошую работу.

Как же противодействовать этому «беспределу», имеющему тенденцию к росту? Ответ прост: надо добиться справедливости, беспристрастности и независимости судопроизводства. Изучение дел, связанных с наркотиками, показывает, что в уголовных процессах, завершившихся вынесением приговоров о длительных сроках заключения, имеются десятки нарушений норм уголовно-процессуального кодекса, на которые никто не обращает внимания. Нет ни одного мало-мальски значимого ходатайства адвоката. А что касается небольших сроков лишения свободы, то в соответствующих приговорах в качестве оснований изложены даже нарушения, «не являющиеся существенными».

Надо бы гнать с работы судей за эти малейшие нарушения норм права и тогда перед вынесением очередного приговора они будут думать не только о судьбе подсудимого, но и о своей.

К сожалению, сотрудники правоохранительных органов, задержавшие перевозчика или хранителя наркотиков, не задают себе главного вопроса: «Почему, получив информацию о наличии наркотиков у кого-то, не использовать большие возможности Закона «Об оперативно-розыскной деятельности в Киргизской Республике» для того, чтобы установить и задержать покупателя и выявить цепочку «продавец-перевозчик-покупатель?» Ответ на этот вопрос никого не интересует, всем нужны хорошие показатели.

«Неужели до всего этого додумался только я? - задаюсь вопросом. - Неужели об этой проблеме неизвестно всезнающим СМИ, руководителям государственных органов, депутатам? А может, это необходимо, чтобы убрать с наших прекрасных улиц, городов бомжей, наркоманов, алкоголиков и других лиц, ведущих нехороший образ жизни? Вероятно, это нормальный процесс? А может быть, такие действия работников следственных, надзорных и судебных органов приводят к их дискредитации, потере профессионализма, что будет на руку большому наркобизнесу?»

Узнаем ли мы ответ судей, прокуроров, следователей на вышеприведенные вопросы или придется воспринимать их молчание как знак согласия?

Об авторе: Саидкамал Ахмедов - адвокат из города Ош. В 2007 году он, имея мандат беженца ООН, был задержан в Ташкенте и по запросу Генпрокуратуры Кыргызстана передан правоохранительным органам этой страны. Позже Ошский городской суд приговорил адвоката к одному году лишения свободы условно. Сам адвокат и его защитники считают преследования в отношении него политически мотивированными, так как долгое время в прессе он подвергал острой критике правоохранительную и судебную систему Кыргызстана. В 2006 году офис УВКБ ООН в городе Алма-Ате предоставил Ахмедову мандат беженца. До ареста в Ташкенте он ожидал приглашения третьей страны, которая согласилась бы принять его. В настоящее время Саидкамал Ахмедов продолжает адвокатскую и правозащитную деятельность, выступает в прессе с острыми материалами о работе правоохранительных органов и судебной системы Кыргызстана.