Туркмения, год спустя. Новый лидер предпочитает старую колею
21 декабря 2006 года внезапно скончался президент Туркменистана Сапармурат Ниязов, более известный в мире как «глава всех туркмен» - один из знаменитых азиатских диктаторов, правивший народом своей газовой республики двадцать один год подряд. Смерть тирана опечалила влюбленных в него подданных, обрадовала заграничных оппозиционеров и озадачила экономических партнеров. Мы попросили нескольких экспертов и журналистов рассказать нам о «Туркмении сегодня» и подвести некоторые итоги первого года без Туркменбаши.
Год назад ранней ночью 21 декабря 2006 года внезапно скончался президент Туркменистана Сапармурат Ниязов. Само это событие моментально стало сенсацией. Ведь Туркменистан на протяжении многих лет был самой закрытой страной региона. А малоизвестное всегда притягивает людское внимание. Кроме того, смерть Ниязова совпала с очередным витком борьбы вокруг центральноазиатских углеводородов.
На Востоке испокон веков от личности правителей, от их личных качеств и пристрастий зависели судьбы и их подданных и заключаемых международных соглашений. Короче, кончина туркменского президента моментально обросла огромных числом различного рода комментариев и прогнозов на будущее. Значительная часть из них появлялась из под пера экспертов, которым все равно было о чем писать: сегодня о Франции, завтра о Мозамбике. Почему бы не поразмыслить на туркменскую тему.
В итоге на публику обрушился ворох фантастических предположений и гипотез. Их разброс поражал воображение. Были предсказания гражданской войны, кровавых мятежей, поднятых сошедшимися в схватке за власть туркменскими племенными кланами. Другие со знанием дела утверждали, что теперь республику ожидают исключительно положительные перемены: настрадавшееся под игом Ниязова население, якобы, сможет вдоволь надышаться воздухом свободы и приобщиться к ценностям рыночной экономики и демократии, коих оно было лишено при прежнем президенте. Затем возникла красивая теория «теневой туркменской хунты», которая де и будет отныне править этим государством, используя фигуры официального главы государства как марионетку, которым можно будет легко манипулировать. Естественно, что моментально оживились любители выстраивать разные геополитические союзы. Последние выдали на гора массу предсказаний от вхождения Туркменистана в ЕврАзЭС и ОДКБ, до вариантов форсированного сближения Ашхабада с Североатлантическим альянсом.
|
Туркменистан явил очередной феномен. Властная генерация политиков пережила форс-мажор. И пережила его без особых потерь. Никакого сколько-нибудь серьезного коллапса государственной власти не наблюдалось. Ситуация была оперативно взята под контроль, причем отнюдь не теневой военной хунтой.
Уже утром 21 декабря 2006 года прошло совместное заседание Совета безопасности и Кабинета министров, на котором были определены меры по поддержанию стабильности в стране. Одновременно была определена дата созыва высшего представительного органа страны – Халк Маслахаты – 26 декабря. Самым же главным стало решение о назначении заместителя председателя правительства Гурбангулы Мяликгулыевича Бердымухаммедова временно исполняющим обязанности президента республики до проведения выборов. Он же стал ответственным за организацию похорон Ниязова. Иными словами преемник был определен сразу и без явных подковерных дворцовых склок.
Правда «юридическая чистота» все же не была выполнена. По действующему законодательству Туркменистана исполняющим обязанности президента должен был стать председатель Меджлиса (парламента республики). Во всей Центральной Азии (за исключением, пожалуй, лишь Киргизии, да и то до самых последних событий) парламенты никакой существенной роли в реальной политике не играли и не играют. Соответственно их спикеры – это декоративные, чисто ритуальные фигуры. Вручать таким верховную власть в Туркменистане никто не помышлял. В этом смысле сложившиеся обстоятельства, помимо прочего, свидетельствуют, хотя и не стопроцентно, о несостоятельности версии о неестественной смерти Ниязова. Ниязов, в отличие от Назарбаева всерьез не думал о том, что будет после его смерти, он не наладил механизм передачи власти преемнику. Не побудили его создать такой механизм и те гипотетические злодеи, которые могли быть причастны к его кончине.
Все-таки смерть Ниязова действительно была внезапной. И поэтому спикер Меджлиса Атаев, ни сном, ни духом не помышлявший воспользоваться внезапно свалившимся на него счастьем примерить венец падишаха, оказался крайним. Его надо было устранить и его устранили, сразу же возбудив уголовное дело по весьма смешным обвинениям в потворстве родоплеменной розни. Он якобы препятствовал браку своего пасынка и девушки из племени нохур, чем довел невестку до попытки самоубийства. По этой формальной причине его назначение и.о. главы государства не состоялось.
Однако уже этот, казалось бы, малозначимый эпизод показал, что туркменская власть контролирует ситуацию и не допустит колебаний, а там, где это потребуется спокойно вытрет ноги о любые нормы законодательства. Парламент покорно проглотил усечение своего главы, снял Атаева с должности председателя и назначил на эту должность Нурбердыеву.
Можно бесконечно фантазировать и рассуждать на тему: почему преемником Ниязова был избран малоизвестный министр здравоохранения и медицинской промышленности Бердымухаммедов, в прошлом врач-стоматолог. Появившееся сразу же версия о том, что он является незаконным сыном самого Ниязова, была дутой сенсацией. Ниязов создал систему тоталитарного правления, в которой полноценной знаковой фигурой был только он один. Никто, кроме Ниязова, не был гарантирован от превратностей судьбы. Любой чиновник, а публичных политиков в западном смысле этого термина в тоталитарном Туркменистане просто не существовало, мог в одночасье потерять все: и свой пост, и карьеру, и даже свободу. В таких условиях определить возможных преемников весьма трудно.
Но вариант с Бердымухаммедовым в этом плане был не самым худшим. Ведь он снижал градус общественного напряжения. Бердымухаммедов так же, как и Ниязов принадлежал к племени теке – самому многочисленному в Туркменистане. Он дольше большинства чиновников сумел удержаться на высоких правительственных должностях, в том числе и на вице-премьерской. В факте же слабой известности фигуры Бердымухаммедова, равно как и в отсутствии свидетельств его прямой причастности к бесспорно негативным сторонам курса Ниязова, включая те же репрессии, была даже выгодная для власти сторона - возможность эксплуатации темы вероятных изменений политики Туркменистана в будущем. А это также было вкладом в сохранение стабильности, что, как мы полагаем, заботило власть в Ашхабаде в этот период прежде всего.
И этой цели туркменские власти достигли. Более того, они достигли ее в целом внешне вполне грамотно. Ведь власть не отказывалась от проведения выборов президента, что она могла бы сделать в условиях форс-мажора, и это ей бы сошло с рук. Ведь прощались же раньше тому же президенту Казахстана антиконституционные разгоны парламента, то есть факты откровенной узурпации власти. А в туркменской комбинации формально речь не шла о прямой узурпации власти.
Конечно, эти мои суждения вряд ли разделят представители туркменской оппозиции. С их точки зрения Бердымухаммедов власть узурпировал, пусть и мягкими методами, а выборы были проведены в форме фарса, то есть они не были ни свободными, ни честными, ни справедливыми. С такой оценкой выборов мы, кстати, спорить не будем, но давайте зададимся вопросом: а мог ли Бердымухаммедов вообще обойтись без выборов? Ведь мог, еще как мог! И то, что все же власть пошла на проведение формально конкурентных выборов – это знаковое событие. Просто нужно уточнить оценки. Мы вовсе не утверждаем, что новая туркменская власть – это качественно новое и непременно прогрессивное явление. Нет, это не так. Но в реальных условиях туркменского тоталитаризма нужно не только акцентировать внимание на том, что новая власть могла бы сделать, но не сделала, но и на том, что же все-таки она совершила.
За год своего правления Бердымухаммедов, как мы и прогнозировали, не стал сторонником революционных реформ. Можно конечно упрекать его за это. Но давайте вспомним, какова бывает судьба на Востоке таких радикальных реформаторов. Да, есть редкие примеры типа Ататюрка, который сумел успешно реформировать турецкое общество. Но ведь такому успеху в гигантской степени способствовало то обстоятельство, что державы-победительницы после первой мировой войны откровенно пытались размазать турок как нацию по стенке. И нация в ответ на это чуть ли не на уровне инстинкта самосохранения сплотилась вокруг того лидера, в решимости которого она увидела спасение для себя. Но куда чаще на Востоке радикальные реформы «сверху» кончаются плачевно для их инициатора. Тот же последний иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви вздумал, обладая всей полнотой власти, пойти по этому пути и затеял так называемую «белую революцию» - цикл бесспорно прогрессивных реформ. И чем это кончилось? Исламской революцией и свержением монархии, насчитывавшей 2,5 тысячи лет. Восток скор на расправу, на пролитие крови, но не на реформы.
Бердымухаммедов действовал осторожно и расчетливо. Он стремился быть не революционером и реформатором, а преемником Ниязова и действительно стал им. Гурбангулы Мяликгулыевич фактически ничего не изменил в несущих конструкциях ниязовского туркменского тоталитаризма. Изменения в конституцию, принятие закона о выборах президента – это не сущностные перемены, а частные, причем некоторые из них были разработаны еще и при жизни Ниязова. Более того, со временем Бердымухаммедов стал откровенно говорить о продолжении именно курса конституционных реформ своего предшественника. Принятие же новых законов - о том же дейханском хозяйстве - находится вне сферы сугубо политико-властных отношений. Иными словами Бердымухаммедов шел на отдельные реформы в социальной, культурной, даже экономической сфере, но политическая сфера практически не подверглась серьезным переменам в смысле установленных правил.
Иногда менялась лишь практика, что само по себе тоже значимый факт, но его нельзя ставить на одну доску скажем с изменением полномочий высших властных структур. Так Бердымухаммедов еще в начале своего правления изменил в сторону смягчения наказания ряду политических заключенных. Среди них были экс вице-премьеры Ёллы Гурбанмурадов и Дорткули Айдогдыев. Впрочем, с сугубо юридической точки зрения, возможно, спорно даже отнесение этих лиц к политическим заключенным. Оба правительственных чиновника были осуждены за корыстные финансовые преступления. Но при Ниязове это ровным счетом ничего не значило, подобные приговоры могли прикрывать именно политическую опалу. Однако и тот и другой осужденный, а они получили по 20 лет с конфискацией, во-первых, были осуждены в самом конце эры Ниязова – в 2006 году, и, во-вторых, все же не были замечены в какой-то действительно оппозиционной деятельности. Иными словами они не были противниками режима и потому их прощение нельзя расценивать как отказ от практики репрессий против политических оппонентов режима.
Бердымухаммедов еще несколько раз пойдет по этому пути. В августе он амнистирует 11 человек, включая бизнесмена Иклымова и весьма известную в республике личность – бывшего верховного имама Насруллу ибн Ибадуллу. Последний, как считают, явно был лишен свободы именно за его несогласие с некоторыми действиями Ниязова, расходящимися с нормами ислама.
Наконец Бердымухаммедов амнистирует очередную партию – несколько тысяч осужденных за общеуголовные преступления. Но вот явных политических противников туркменского режима, тех, кто проходил по делу о покушении на Ниязова в 2002 году, оставят в заключении. Тем самым власть как бы продемонстрировала всем, что и дальше будет карать противников власти. И кары действительно не миновали новых жертв.
Спустя несколько месяцев после выборов в феврале Бердымухамедова президентом, к длительным срокам тюремного заключения были приговорены бывший начальник службы охраны президента генерал-лейтенант Акмурат Реджепов и его сын Нурмурад Реджепов, также служивший в органах туркменской госбезопасности. И не суть важно были ли в действительности реальные основания для вынесения приговора суда. Наверное, таковые были, поскольку сама система тоталитарной власти в известной степени сама способствует совершению злоупотреблений властью. Но в данном случае важно, что Бердымухамедов очень быстро освоил и применяемый его предшественником метод репрессий. Равно как и методику регулярных кадровых чисток.
Поэтому все то, что можно записать в позитив новому туркменскому президенту все же не выглядит весомо, если мы будет учитывать все аспекты правления Бердымухамедова. С одной стороны, был снесен ставший одиозным объект – знаменитая тюрьма Овадан-Депе. Но, с другой, - число осужденных в Туркменистане не сократилось действительно до тех величин, когда это соответствовало бы общекриминальной практике.
С одной стороны, были внесены прогрессивные изменения в сферу организации образования. Увеличены сроки обучения в школах и вузах, восстановлено преподавание ряда предметов, исключенных при Ниязове из учебных программ «за ненадобностью». Но, с другой стороны, образовательная сфера осталась в плену все тех же тоталитарных пут. Образование не стало открытым, общедоступным и качественным.
Тоже самое можно сказать и о науке. Была восстановлена Академия Наук. Но без академической свободы, свойственной аналогичным учреждениям в большинстве стран современного мира. Президент пошел на открытие интернет-кафе, но лишь в такой форме, что это никак не влияет на свободу получения информации гражданами Туркменистана.
Бердымухамедов изменил одиозные нормы пенсионного законодательства и вернул тем самым пособия тем категориям стариков, которых они лишились на исходе правления Ниязова в 2006 году. Этот шаг делает честь президенту. Но и он не перевешивает чащу весов в пользу подлинного реформаторства.
Летом 2007 года были отменены запреты, ограничивающие свободу внутреннего перемещения граждан по Туркменистану. Ограниченному числу государственных структур была разрешена подписка на иностранные издания. Наконец, нельзя оспорить того факта, что при Бердымухамедове Туркменистан стал более открытым для внешних контактов. Сам новый туркменский лидер многократно выезжал с вояжами за рубеж, причем в разные регионы мира: и в мусульманские страны (Саудовская Аравия, Иран), и в Америку, и в Европу (Бельгия), и в страны СНГ (Таджикистан, Россия, Казахстан). Да и в Туркменистан зачастили иностранные делегации, причем в таком количестве, что можно даже говорить о том, что Ашхабад накрыл вал дипломатической активности. Тем не менее, уплотнение числа визитов, ведь так и не привело к качественному рывку: Туркменистан не отказался от своего нейтралитета, не вошел ни в одно объединение с обязывающим членством. Бердымухамедов лишь ловко использовал возросший интерес к Туркменистану в традициях того же своего предшественника. Он продолжил играть на нескольких досках, обещая своим партнерам осчастливить каждого из них поставками туркменского газа. Подтвердив соглашение, заключенное с Китаем еще весной 2006 года по поставкам газа, Бердымухамедов, если верить информации агентства Рейтер, даже согласился на весьма невыгодную цену – 90 долларов за 1000 кубометров для продажи этого газа китайцам. Как видим, и во внешнеполитической сфере по сути дела изменилась лишь форма, но не суть политики.
При этом примерно с середины 2007 года Бердымухамедов стал явно отказываться от новаций в пользу консерватизма. В туркменские СМИ вернулось лизоблюдское прославление безмерных талантов первого лица государства и его «многотрудной героической подвижнической деятельности». На пропаганду уникального туркменского опыта были брошены дополнительные средства. Ролики об этом появились даже на российских телеэкранах. Недавно президент решил избавить горожан от «тарелок» - антенн спутникового телевидения. Сомнительно, что при этом он руководствовался только соображениями эстетического свойства.
Возобновилась практика «проектов общенационального значения». Один из последних примеров – проект туристической зоны Аваза на каспийском побережье Туркменистана. Причем одновременно с этим Бердымухамедов добился увеличения бурения на каспийском шельфе иностранными компаниями. Между тем успешно совместить эти два начинания весьма трудно. Опыт Казахстана и особенно Азербайджана показывает, что либо, извините, морская добыча нефти, либо экология и туризм. Самая загрязненная часть Каспия – это акватория, примыкающая к Баку и Сумгаиту. По данным экологов концентрация нефтепродуктов там в морской воде превышает предельно допустимые концентрации (ПДК) аж в 8,5 тысяч раз! А превышение лишь в шесть раз уже, например, приостанавливает рост рыбы. Людям, надо полагать, тоже купаться в отходах удовольствия не доставит. Так что решения на высшем уровне опять принимаются волей одного человека, без соответствующих проверок и расчетов.
Таким образом, те положительные сдвиги в развитии Туркменистана при смене верховной власти, о которых мы упомянули выше, сейчас чахнут. И они могут совсем исчезнуть.
На самом деле все отмеченные изменения - это изменения частные, тактические, не затрагивающие основной парадигмы политического процесса Туркменистана, как он сформировался в 90-ых годах прошлого века. А ведь туркменское руководство имеет огромный люфт для продолжения своей властной практики. Укрепляя тоталитарный режим в условиях благоприятной для Туркменистана конъюнктуры цен на углеводороды, власть теперь в состоянии даже пойти, если она захочет, на минимизацию прежних методов примитивного голого насилия и заменить их на более изощренные, но отнюдь не более цивилизованные методы авторитарного дирижирования.
Нынешнюю туркменскую власть ничего не побуждает проводить действительно знаковые, сущностные реформы. Давление на власть внутри страны со стороны гражданского общества и политической оппозиции нет по причине отсутствия таковых структур. Приобретенная практика общения Бердымухамедова с политиками и чиновниками других государств показала туркменскому лидеру, что он может оставаться и в тех рамках тоталитаризма, которые существуют в Туркменистане, и это нисколько не будет мешать его контактам с внешним миром.
Год правления одного лица – конечно еще не срок для фундаментального, окончательного и бесповоротного диагноза, но тенденции уже очевидны.
Аждар Куртов - эксперт Российского института стратегических исследований. Данная статья написана специально для ИА «Фергана.Ру»
