Прошедший с момента смерти президента Туркменистана Сапармурата Ниязова месяц оказался, вопреки многим прогнозам и информационным сенсациям, не столь драматическим, как ожидалось. Подводя его итоги, можно уже сейчас определить вектор общественно-политического развития страны на протяжении минувших 30 дней в виде краткого заключения: «курс прежний». Изменения в Конституции, предпринятые 21-26 декабря 2006 г. не изменили ни природу власти в Туркменистане, ни ее характер, ни состав ее высших эшелонов.

Выдвижение на первый план Государственного Совета безопасности – Dowlet howupsuzlyk genesi (ДХГ) превратившегося в орган исполнительной и, фактически, законодательной власти, лишь переформатировало прежний «стандарт», принятый покойным президентом страны. Ранее таким надинституциональным образованием являлся Халк Маслахаты (Народный Совет), расширивший в последние годы правления Ниязова свои полномочия за счет сокращения таковых у Меджлиса (парламента). Предпринятые новой властью шаги, вопреки высказывавшимся рядом обозревателей предположениям, не были направлены в сторону «туркменской весны» или чего-то похожего на хрущевскую оттепель. Более того, жесткая реакция на любую реальную или предполагаемую оппозиционную деятельность, продемонстрированная в случае с осужденными, содержащимися в Овадан-Депе, арест эколога Затоки и недопущение лидеров оппозиции, находящихся за пределами страны в Туркменистан, – все это свидетельствует о том, что власть не собирается отказываться от наследия Ниязова.

Одновременно Ашхабад возобновил игру на противоречиях: с одной стороны, он ведет переговоры с представителями США, уверяя их в приверженности демократии, с другой - начинает ретранслировать отдельные передачи российского ОРТ, с третьей - заявляет о соблюдении достигнутых договоренностей о поставках газа, с четвертой - делает намеки на реформы. Весь этот «политический азимут» свидетельствует о том, что пришедшая к власти в стране после 21 декабря 2006 года группа лиц не имеет в действительности никакой программы действий и все предпринимаемые меры направлены на решение всего нескольких задач: не допустить политической дестабилизации и «потери контроля» над управляемым политическим процессом; создать видимость внутри страны и за рубежом приверженности курсу реформ; обеспечить себе максимальную поддержку на международной арене со стороны тех, кто заинтересован в туркменском газе. При этом главной целью продолжает оставаться сохранение власти в собственных руках.

Характер политических изменений за прошедший месяц касался, прежде всего, легализации коллективного руководства с помощью юридических процедур и усиление контроля над происходящим внутри страны за счет укрепления районных органов безопасности с помощью командированных туда из центра сотрудников. Одновременно предпринимаются активные действия, нацеленные на недопущение создания альтернативных официальным организаций и объединений накануне 11 февраля – дня президентских выборов. Уже сейчас с уверенностью можно прогнозировать, что после их проведения и уверенной победы нынешнего и. о. президента Гурбагулы Бердымухаммедова так называемая группа 21 декабря укрепит свои позиции и будет проводить курс, близкий к тому, который проводил С.Ниязов на заре своего президентства. Это позволит новому руководству, с одной стороны, заявить о предпринятых реформах, а, с другой, не отказываться от созданной модели общественно-политического развития страны. Продвижение в рамках этого сценария может проходить сколь угодно долго, но, в конечном счете, приведет к серьезным внутриполитическим и социально-экономическим потрясениям, которые будут сопровождаться кризисом внутри правящей группы.

Прошедший месяц, который использовался этой группой в тактическом, но не стратегическом плане, ознаменовался еще рядом событий, особенно не привлекших внимание большинства экспертов. Два из них – это усиление внимания со стороны Тегерана и Анкары к современной ситуации в Туркменистане. В комментарии, озвученном радиостанцией «Голос Исламской Республики Иран» 21 января текущего года в одной из передач на русском языке, достаточно положительно оценивалась роль Ниязова в деле отстаивания цен на газ при переговорах с зарубежными представителями. В этом смысле весьма примечательным становится обращение к теме межэтнических отношений с туркменами как в самом Иране, так и в соседней Турции. На протяжении долгого времени Тегеран подчеркнуто уважительно заявлял о признании роли туркменского национального меньшинства в стране. В свою очередь Анкара старается разыграть «туркменскую карту», о чем свидетельствует планирующееся на 23 января закрытое заседание парламента Турции, посвященное проблеме туркмен на севере Ирака. Судя по всему, обе страны хотели бы привлечь своим отношением к «туркменской теме» внимание нового руководства в Ашхабаде, тем более что и у Ирана, и у Турции есть собственные финансовые и стратегические интересы в Туркменистане.

По мере приближения 11 февраля все отчетливее будет проявляться заинтересованность внешних сил в отношении Туркменистана, однако, как показал прошедший месяц, никаких кардинальных решений новое руководство не собирается предпринимать. Сделав ставку на создание атмосферы ожидания, оно продолжило тактику покойного С. Ниязова, который время от времени делал обнадеживающие для внутренней и внешней аудитории заявления, поступая ровно наоборот тому, что утверждал сам. Разумеется, такие действия мог себе позволить единолично правивший страной Туркменбаши, но для коллективного руководства подобная практика едва ли приемлема ввиду отсутствия в нем признанного вождя общенационального масштаба, способного менять чиновников, увольнять подчиненных и не давать никому никаких отчетов. Заморозив на месяц после смерти Ниязова ситуацию, Бердымухаммедов и находящиеся вокруг него лица будут вынуждены либо продолжить процесс замораживания (с отдельными колебаниями температуры) дальше, либо пойти на отказ от прежнего курса. Однако так называемые постепенные реформы, проводимые подобными темпами «во имя стабилизации», не изменят ситуации и могут быть направлены на достижение личных целей их инициаторов. Таков «диагноз» прошедшего в Туркменистане «месяца после Туркменбаши».