Конец эпохи. Памяти Марка Вайля
|
Елена Лустина, ведущая актриса театра «Ильхом», исполнительница роли Афины-Паллады в «Орестее»: - Для меня Марк Яковлевич был вторым отцом. Он сделал из меня человека, родил и воспитал как актрису. Для Узбекистана и всего мира в целом он был абсолютный мастер и профессионал. Это признавали все, кто с ним сталкивался, в каком бы месте он не находился. Он был художником от Бога, оратором от Бога и организатором от Бога. Казалось, не было ничего, в чем он не разбирался. Разве что борщ готовить не умел…
З.В.Хакназаров, дирижер, Заслуженный артист Республики Узбекистан: - Марка Вайля знаю с момента создания его театра. С большим интересом посещал все его премьеры. О них можно было спорить, с чем-то не соглашаться, но они никогда не оставляли равнодушным. Он всегда призывал к диалогу и всегда находил «изюминку». Его спектакли вызывали неизменный интерес не только в Узбекистане, но и за рубежом. Импонировали не только его творческая энергия и способность собрать такой замечательный коллектив, но и талант администратора. Не всякий смог бы в столь сложные времена удержать «на плаву» такой театр, как «Ильхом». При этом поражало его умение общаться с людьми, его доброта, мягкость. С его уходом у меня в душе как будто образовалась дыра… Мы хотели совместно осуществить постановку музыкально-театрального произведения Стравинского «История солдата». Не представляю этот проект без него…
Александр Файнберг, Народный поэт Республики Узбекистан, сценарист: - Считаю Марка Вайля гениальным режиссером, мощным организатором, создателем уникального театра, аналогов которому в нашем регионе не было. Безумно любил его работу. Близко знаком с ним не был, только здоровались при встрече, не больше. Но я знал, с каким человеком здороваюсь. Для меня он – выдающаяся личность, могучий человек. Думаю, там он обязательно встретится с Мейерхольдом и другими великими… Хочу, чтобы были найдены его убийцы, в первую очередь, те, кто заказал его убийство. Хочу взглянуть в их поганые глаза…
Надира Хидоятова, внучка Заслуженной артистки УзССР Сары Ишантураевой: - Он был не просто гениальный режиссер и человек. Он – значительная часть нашей жизни. Он – часть Узбекистана. То, что Марк Вайль сделал для культурного развития страны – неоценимо. Без него Узбекистан представить невозможно. Его существование давало нам здесь огромную надежду. У меня ощущение, что с его уходом ушло что-то последнее. Мы всегда с нетерпением ожидали его новых постановок, росли и развивались благодаря ему. Его творчество неотъемлемо от нас, от всех людей здесь, знающих силу искусства… Никогда не забуду, как в первый раз попала с бабушкой в «Ильхом». Каким он был тогда, таким и оставался до последнего: своим присутствием создающий какую-то особую притягательную ауру человека значимого, значимость которого не нуждалась в подтверждении. Хоть мы с ним и не общались, он казался мне близким человеком. Он никогда не умничал и не зазнавался. Он был безумно интересным рассказчиком. Создал островок, по которому всегда скучала душа. С ним ушла целая эпоха.
Борис Голендер, историк, журналист, старший научный сотрудник музея Есенина в Ташкенте: - Марк был моим коллегой, я работал с ним и был близко с ним знаком. Он часто обращался ко мне по вопросам истории, когда ставил свои спектакли, у него актерскому ремеслу учился мой сын. Для Узбекистана он – знаковая фигура, создатель уникального независимого театра. Но еще он – часть истории Ташкента, а история Ташкента – его часть. Ведь он был типичный ташкентский парень, выросший в атмосфере несуществующего уже Ташкента, в небольшом дворике, который находился напротив нынешнего супермаркета «Демир», где сейчас пустырь. Помню, как перед сносом его дома мы заходили в этот двор, напоминающий тбилисские внутренние дворы, и именно тогда у нас родилась идея снять документальный фильм «Конец эры. Ташкент». Марк Вайль был не только театральным режиссером. Он внес огромный вклад во всю культурную жизнь города, предоставляя территорию театра для молодых талантливых художников и музыкантов, поддерживая их.
Шамшад Абдуллаев, поэт, писатель: - Погиб художник мирового масштаба. Образовалось зияние, сулящее (отныне уже бесповоротное) отсутствие однократного дара, который вряд ли повторится до конца столетия в какой-нибудь гипотетичной фигуре. «Кто скажет правду, умрет» - так назывался документальный фильм, посвященный Пазолини, и мы вынуждены признать неукоснительность этих слов без щадящей нас отдаленной условности их метафорического утешения.
Его театр, возникший вопреки опасливой традиции (что нуждается в основном в лобовой риторике, призванной вроде бы вправить мозги беснующемуся миру), вопреки расчетливым обстоятельствам, позволил пространству (в частности, среднеазиатскому – в его наиболее рафинированном, джадидском, заделе) с натуральной и щемящей своевременностью самое трудное – находиться там, где оно находится. Многим ли удалось подобное сальто-мортале (от несбыточного к рискованной очевидности, интимизирующей несбыточное) режиссерского наития, обещающего не просто смысл послания, но ожидание вести? Единицам. Стреллеру, Арто, Гротовскому, чьи тени теперь встречают его в иной сфере – в той нашей исконной и общей отчизне, где, возможно, милосердие выше справедливости.
Эрнест Куртвелиев, фотохудожник: - Марк Яковлевич был одновременно очень легким и очень глубоким. В общении с ним не было тяжести, а потом вдруг приходило осознание того, с какой емкой и непростой личностью общался, какой он был «глыбой». Наблюдая за ним во время съемок на его репетициях, я поражался тому, как он успевал одновременно решать и глобальные, и мелкие проблемы. Восхищало его умение быть свободным от штампов. В его театре прошло несколько выставок моих фотографий. Он неизменно поддерживал меня как фотохудожника и при этом никогда не выступал в роли цензора. Он не диктовал, а всегда давал возможность творческим людям высказаться, поощрял их свободу. Для Узбекистана он был эталоном творческой свободы, приветствовал самые разнообразные и нестандартные по форме проекты. Он был фигурой, которой мы гордились, столпом, на который опирались, несмотря на все изменения вокруг. Он сумел тонко, понятно и красиво синтезировать Восток и Запад. В наиболее яркой и понятной форме сумел представить Восток западному зрителю. На его многоязычных спектаклях было интересно и узбеку, и русскому, и американцу, – представитель ни одной культуры, существующей в нашем пространстве, не ощущал себя здесь чужим.
Его гибель - очень тяжелая утрата, подкосившая многих. Заменить его невозможно, но очень хочется, чтобы с того направления, которое он задал, не свернули, чтобы сохранились его дух и его театр.
Вячеслав Ахунов, художник, поэт, прозаик: - Заслуга Марка Вайля, в числе прочих, – в просветительстве. Местного зрителя он познакомил с уже существующими на Западе направлениями в искусстве, а западного – познакомил с Востоком.
Алишер Туляганов, барабанщик группы «Ялла»: - Познакомился с Марком еще в семидесятых годах, в его студии. Мне повезло, горжусь тем, что принимал тогда участие в записях музыки для его спектаклей. Высочайшей культуры был человек, обладающий удивительным чувством такта и огромным интеллектом – всегда хотелось его слушать... Для страны он – ярчайший талант, который давал импульс ее культурному развитию. Непрекращающаяся популярность «Ильхома» это подтверждала. До сих пор не могу поверить в его смерть – жуть какая-то!..
Александр Николаев, художник: - Мои первые выставки проходили в его театре. Тогда, в начале девяностых, в период разброда и сумятицы, он помог мне начать профессиональную деятельность, стал нашим компасом, ориентиром в творчестве. Помню его слова: «Любое может быть, если это хорошо». От других его отличала восприимчивость к новым течениям, способность органично вписать новое в классическое. Каждый художник строит свой ковчег. Ковчегом Марка Яковлевича был его театр, на котором он выплыл из потопа и спас из потопа других: и свой коллектив, и своего зрителя. Он был тем рулевым, который задавал направление. Для очень многих был и остается вектором бытия. Жуткая потеря... Невосполнимая… Лучшей памятью для него и признанием его как Учителя будет сохранение его дела, его театра таким, каким он его создал.
Юрий Подпоренко (театральный критик, зам. директора Ташкентского Дома фотографии): - Не берусь говорить, что знал Марка… Правильнее было бы сказать, что я знаю Марка. Мы периодически соприкасались по профессии с конца 70-х, с Театрального института, в котором вместе учились. Я всегда осознавал, что в пределах досягаемости, на расстоянии вытянутой руки рядом со мной находилась крупнейшая фигура – он. Единицы могут так, как мог Марк, настойчиво идти к своим целям и искать для их достижения все имеющиеся возможности, быть такими последовательными, как он. Как театровед, не могу сказать, что все, что делал Марк, было высшей пробы. В искусстве такого не бывает. Но его спектакли «Свободный роман» и «Подражание Корану» – произведения высочайшего художественного качества и глубочайшее футурологическое прозрение, без натяжки. В них есть то, чего театральное искусство как таковое, обычно склонное к упрощению сложных текстов, не предполагает: у Марка текст в спектакле становится еще многомерней; в стилистике постмодернизма смысл у него двоится, троится, множится… Вот эта его установка на многомерность в нашем искусстве, считаю, - явление беспрецедентное…
Овлякули Ходжакули (театральный режиссер, руководитель театра-студии «Эски Масжид», г. Карши): - Всегда восхищала живость его театра, который был, как свежий цветок, со своим запахом и цветом, и не увядал…
Э.А.Давшан (ветеран журналистики Узбекистана): - Для меня Марк Яковлевич был человеком нестандартного таланта, и именно – таланта. Просто талантливых людей много, а нестандартных талантов – единицы. Он всегда уводил свой театр с проторенной дороги и подсказывал тем, кто работал с ним, новые пути, и зрители невольно становились соучастниками придуманного им действа. Этого не было бы, не обладай он врожденным педагогическим даром. Он умел «влюбить» своих учеников в театр, дать им четкое знание того, как надо служить театру. И в профессиональной, и в обыденной жизни это был очень собранный человек, и при внешней неторопливости показывал образцы потрясающей оперативности. Не стремясь к «рисовке», он как бы походя являл собой пример того, как надо достигать всесторонне обдуманную цель. Он всегда был переполнен новыми идеями и при всей неуемности фантазии не делал ничего того, что помешало бы осуществить задуманное. Марк был очень рациональным человеком. Не будь он таким, не было бы блестящего «Ильхома». Общаясь с людьми лично или через свое творчество, он неизменно заставлял людей – будь то актеры или зрители – прежде всего думать…
Когда человек уходит от нас навсегда, мы сожалеем о том, что редко встречались, мало говорили. Уход из жизни Марка – личная потеря для каждого. Общество состоит из личностей – больших или малых. Поэтому, считаю, его смерть – это потеря для всего общества.
