Бывший директор «ОшТВ»: «Я намерен вернуть телекомпанию через суд»
Халилжан Худайбердиев, бывший директор телеканала «ОшТВ» (Кыргызстан), дал «Фергане» интервью, в котором рассказал о рейдерском захвате телеканала мэром Оша Мелисом Мырзакматовым и его администрацией. Мы расспросили г-на Худайбердиева о трансляции выступления Кадыржана Батырова, которое, как потом утверждали представители властей, спровоцировало межнациональную вражду в июне 2010 года, о том, почему во время июньских погромов бандиты не тронули студию телекомпании в «Черемушках» и о том, как бывший директор телекомпании намерен вернуть свой бизнес.
- Национальная комиссия по расследованию июньских событий обвинила «ОшТВ» в разжигании межнациональной розни, мол, многократные трансляции майских выступлений Кадыржана Батырова спровоцировали беспорядки в Джалал-Абаде и Оше. Эти же обвинения повторяли и другие официальные лица. О чем говорил Батыров?
- В выступлениях, которые мы транслировали, не было ничего, что возбуждало бы межнациональную рознь. Речь шла о правах человека - но если эти слова были восприняты неадекватно, то это проблема слушающего, а не говорящего.
Во второй декаде мая 2010 года обстановка была накаленная. Но в Джалал-Абаде шли политические, а не межнациональные волнения: сторонники Временного правительства против сторонников прежней власти. И мы освещали эти события так же, как центральные СМИ освещали апрельские бои вокруг Белого дома в Бишкеке. В майских событиях в Джалал-Абаде с обеих сторон участвовали представители различных этносов, главным было противостояние старой и новой власти.
- Но когда киргизы собрались на ипподроме, а потом пошли громить Университет им. А.Батырова, это уже имело межнациональную окраску…
- Да. Ее придали люди, которые хотели разжечь межнациональную рознь, которые агитировали идти громить.
Но как только вокруг заговорили, что столкновения носят межнациональный характер, и произошел тот митинг в Университете Дружбы Народов, в котором участвовали Кадыржан Батыров и губернатор Джалал-Абадской области Бектур Асанов. Мы и дали репортаж с этого митинга.
14 мая 2010 года в Джалал-Абаде произошло столкновение вооруженных отрядов свергнутого президента К.Бакиева и сторонников новой власти. Противостояние закончилось изгнанием бакиевцев с центральной площади города и поджогом «родового гнезда» клана Бакиевых в селе Тейит. Именно с кадров горящего Тейита начинается пленка, попавшая в распоряжение «Ферганы». На следующий день, 15 мая, в Джалал-Абаде состоялся митинг, так же запечатленный на видеозаписи ниже (полная версия видеозаписи этого митинга публикуется впервые). 19 мая толпой неизвестных был разгромлен Университет Дружбы народов, построенный и возглавляемый К.Батыровым, а сам он покинул Кыргызстан. Вскоре представители Временного правительства заявили, что он объявлен в розыск по обвинению в разжигании межнациональной розни, а тогдашний замглавы правительства Азимбек Бекназаров назвал Батырова «катализатором трагических событий на юге Кыргызстана».
Полный русский транскрипт (распечатку) двух видеозаписей выступлений Кадыржана Батырова, Бектура Асанова и др. на митингах в Джалал-Абаде можно скачать здесь (файл формата RTF, открывается в Microsoft Word)
Видеосъемка доступна в трех частях. Следующие части - ниже
- Это и есть та запись, в трансляции которой обвиняли «ОшТВ»?
- Да. Когда мне принесли этот материал, я увидел, что на одной трибуне стоят и Батыров, и Асанов. И я решил, что репортаж как раз будет способствовать смягчению напряженности.
Ведь мы с самого основания вели вещание на трех языках: русском, киргизском и узбекском. Наша телекомпания никогда не стала бы так популярна, если бы была одноязычной, да и эфир нельзя было бы наполнить, передавай мы все на одном языке. Мы же вещали 20 часов в сутки. У нас примерно по 40% эфира шло на киргизском и на узбекском языках, 20% - на русском. Мы делали пять выпусков новостей за день, и в одном выпуске могли стоять сюжеты на всех трех языках.
Я думал со временем увеличивать киргизский сегмент вещания, мы редакторов набирали. Проблема была в том, что на киргизском языке набиралось около 42 часов (архив ТРК) в месяц: не было художественных фильмов, дублированных по-киргизски, не было мультфильмов… Проблемой дубляжа только сейчас начинают заниматься госорганы…
- Сколько раз вы показали репортаж с речью Батырова?
- Один.
- Как такое может быть? Если у вас пять выпусков новостей в сутки?
- Этот материал длился около сорока минут и шел отдельно, мы не считали нужным дублировать его в новостях. Он был показан один раз - я потом лично проверял по журналам трансляций, были ли повторы. Так вот: повторов не было.
Это был репортаж с митинга, на котором выступали Батыров, Асанов, заместитель главы администрации, заместитель Батырова, другие люди… Там звучали призывы к стабильности, спокойствию - мол, скоро все придет в норму.
- Ошская резня началась в ночь на 11 июня. «ОшТВ» прекратило вещание примерно в полдень 11 июня. Вы за эти полдня успели показать, что происходит в городе?
- Нет, не успели. Утром я, как обычно, пришел на работу, нам позвонили из узбекского драмтеатра и сказали, что там пожар. Мы с журналистом и оператором тут же поехали туда, сняли сюжет, нам пожарные даже помогли: включили освещение, чтобы можно было снимать. После мы вернулись в контору, а на улицах уже толпы, БТРы разъезжают, на них гражданские, военные - все вперемешку. Мы поняли, что появилась опасность для людей, которые здесь работают, и я сказал всем разойтись по домам.
- Вообще порядка 30 человек, включая техперсонал, администрацию, творческий коллектив. Но все обычно не собираются: кто-то в студии, кто-то на выезде, кто-то отдыхает после смены. 11 июня утром подошло человек десять, как обычно. И я им велел ехать домой, и после съемок в театре они разъехались, материал так и не вышел в эфир.
Я распустил людей часов в 10 утра и сам ушел из офиса - оставаться там было небезопасно. Из окна в доме напротив я видел, как четырнадцати-, шестнадцати- и двадцатилетние бандиты громили наш офис, выносили компьютеры, а те, кто постарше, стояли, вооруженные автоматами, и охраняли их. Я ничего не мог сделать, только смотрел на это. Примерно через час после этих погромов мне позвонил мэр Оша Мырзакматов и приказал остановить вещание.
Я позвонил в студию, которая находилась в микрорайоне «Черемушки», там тоже шли ожесточенные погромы. Ребята в студии были напуганы, я велел прекратить вещание и закоулками поехал туда. По дороге машину обстреляли.
Ребят я из студии отправил домой - они побоялись ехать на машине и ушли по крышам. Я дождался, пока они отзвонят, что благополучно дошли до дома, и тоже хотел уходить. Но у дверей студии уже стояли бандиты и ждали, пока я выйду.
- Почему они не вломились в студию и не вытащили вас?
- Видимо, им запретили громить студию. Они ничего не ломали, просто стояли на улице у входа и поджидали, я их из окна видел. Камнем в окно запустили - и все. Я позвонил заместителю мэра Тимуру Камчибекову, сказал, что у дверей студии стоят вооруженные люди, хотят меня избить или убить. Он пообещал: «Хорошо, я пришлю машину». Машина подъехала, но эти молодчики пригрозили, что сожгут и машину, и водителя, и того, кто выйдет из студии. И шофер уехал, Камчибеков мне потом звонил и говорил, мол, не получилось.
В том же доме, где студия, находится еще несколько частных квартир. Мы с одним из журналистов, не успевшим уехать домой, закрыли студию, отключили электричество, - и ушли, прячась у соседей, потом в других местах. Но из «Черемушек» мы почти сутки не могли уйти, я видел, как ночью громили район. Лишь утром нам помогли добраться до дома.
До 20-25 июня я в студию приехать не мог. Офис был разгромлен, везде были следы поджогов, компьютеры разбиты, много документов пропало, в том числе почти вся текущая документация. Город был захвачен бандитами, по нему опасно было передвигаться, особенно по центру.
Источник: газета «Айкын саясат» (Бишкек), 04.03.2011
После я плохо себя почувствовал - у меня поднялось давление, и я полетел в Бишкек, в кардиоцентр. Но пролежал там всего пару дней: мне сообщили, что меня и мою семью ищут, на меня и моего старшего сына заведены дела, а мэр говорит, что хоть из-под земли меня достанет.
И я срочно вылетел из Бишкека обратно в Ош.
- Вы понимали, что в Оше вас могут закрыть?
- Да. Но у меня семья в Оше оставалась, а когда семья в опасности, о личной безопасности меньше всего думаешь. Когда я приехал в Ош, мэр пригласил меня к себе домой. Мы с сыном приехали, поговорили с Мырзакматовым, и он заставил меня переписать на его человека 51% уставного капитала телекомпании.
Из интервью Халилжана Худайбердиева «МК-Азия»: «На встречу [к мэру] я приехал с сыном. Во дворе дежурили около десяти человек с автоматами, стояли три черных джипа... Я спросил у мэра, что ему надо, почему он терроризирует мою семью. Мелисбек ответил, что нужно возобновить работу «ОшТВ». Я сказал, что к работе готов. Тогда Мырзакматов добавил, что для начала надо передать ему 51% акций. Я спросил, гарантирует ли он безопасность моей семье, и Мелисбек ответил утвердительно. Когда я согласился передать акции, мэр велел на следующий день идти вместе с его помощником к нотариусу и оформить сделку...
У нас и зашла речь о стоимости доли. Я говорю: «Мелисбек Жоошбаевич, компания создавалась с нуля. За двадцать лет я вложил в нее немало интеллектуального труда и финансов — соответственно, за право управления ей нужно платить». Я, конечно, понимал, что могу вообще ничего не получить, но как основатель компании и уважающий себя человек просто обязан был это сказать. Тогда мы занялись подсчетами. Мырзакматов оказался очень хорошо осведомлен о финансовом и техническом состоянии «ОшТВ», равно как и о его лидирующих позициях на юге страны. В итоге мы оценили телекомпанию в полтора миллиона долларов; соответственно, 51% стоил чуть больше 750 тысяч. Но мэр заявил, что в нынешней ситуации он оценивает «ОшТВ» в 400 тысяч долларов, а значит, его половина будет стоить 200 тысяч. Я обернулся — с двух сторон стояли автоматчики и недвусмысленно ухмылялись. Я вынужден был согласиться на его условия... Мырзакматов сказал, что при нем нет необходимой суммы, но распорядился, чтобы помощник принес 20 тысяч долларов и передал их мне. Остальную сумму пообещал вернуть в октябре, после парламентских выборов».
- Вы торговались при свидетелях?
- В присутствии моего старшего сына, охрана Мырзакматова стояла в отдалении, они не слышали разговор. И когда я подписал у нотариуса соглашение о передаче 51% телекомпании, мэр сказал мне, что мы можем восстанавливать вещание.
Был создан якобы Совет директоров, в который вошли, кроме меня, руководитель аппарата мэрии, помощник мэра, главный редактор газеты «Ош Шамы» и еще кто-то, уже не помню. Мой старший сын запросто мог технически руководить станцией, младший имел все навыки, мог работать и за оператора, и за монтажера, - поэтому мы вполне могли запустить телеканал своими силами, пригласили только двух-трех журналистов, остальное делали мои дети. Кажется, мы начали вещание 4 июля, сначала на два часа в день, с 17 до 19. Потом увеличили до трех часов, и за два-три дня отладили работу, система заработала: кто за что отвечает, кто что делает…
Большинство наших сотрудников не могли приезжать и работать регулярно, обстановка в городе была жуткая. Мы передавали, что происходит в городе, какие новости в УВД, как ведутся строительные и восстановительные работы. Состояние горожан было очень тяжелым, город словно вымер. Когда я возвращался вечером домой - вокруг был пустой мертвый город. Люди были запуганы, никто не выходил на улицу…
- Вы в репортажах не давали оценочных комментариев того, что произошло в июне?
- В те два-три дня? Нет, конечно. Не успели, да и обстановка была очень тяжелой.
- А что, вещание продолжалось всего 2-3 дня?
- Оно продолжается и сейчас, но при мне - 2-3 дня. Мы давали новости, на киргизском языке.
Я думаю, что и меня не тронули в июне, и студию не разгромили только потому, что им нужно было оформить захват телекомпании, возобновить нормальное вещание и срочно начать использовать медиаресурс в своих целях – приближались выборы в парламент.
И вот, когда запуск произошел, мой старший сын заболел, и мы пошли с ним в больницу. В больничном коридоре ко мне прицепились бандиты, хотели меня избить - но главврач подошел, сказал, что в больнице такого быть не должно, и вывел их.
- Они вас узнали? Или просто увидели, что узбек в коридоре сидит?
- Да, меня узнали. Я вызвал сына из палаты, и мы быстро уехали. Когда мэр говорил, что нужно возобновить работу телеканала, то он обещал обеспечить нам безопасность: без этого журналисты не могли делать репортажи. И вот, вернувшись из больницы, я звоню мэру: мол, на меня напали. А он: кто, как зовут старшего? Я назвал: Закир (а я спросил у этих бандюганов, кто такие). И узнав, что напал Закир и его люди, мэр буркнул: «Ладно, хорошо, я скажу…»
И я понял, что Мырзакматов знает этого Закира. Тут мне позвонили знакомые: в студии обыск, пришли люди из СНБ, не предъявили никаких ордеров, ищут что-то, велят вам приехать в студию. Я отказался, говорю - на меня только что бандиты напали, я не могу никуда ехать. Но ехать все же пришлось: за мной приехали автоматчики.
«Что вы ищете? - спрашиваю. - Может, я найду?» Они сначала молчали, а потом, когда уже все перевернули, признались: «Выступление Батырова». - «Так оно в прокуратуре, я его в Джалал-Абаде сдал, затребуйте у них». Но они все равно сняли жесткие диски с компьютеров, изъяли весь архив. С этими документами повезли меня в Управление СНБ, и я там находился часа два-три. То в один кабинет заведут, то в другой. «Вы меня в качестве кого взяли, - спрашиваю. - Я задержанный, арестованный, подозреваемый?» Молчат. А потом вдруг вывели из здания и начали выталкивать меня за ограждение СНБ. «Что происходит?» - спрашиваю. Оказалось, что приехал какой-то большой начальник из Бишкека, и они не хотели, чтобы он меня увидел. Я так понял, что мой привод был местной самодеятельностью, высокое начальство было не в курсе.
Когда меня вывели за ограждение, я поинтересовался, что теперь делать, скоро комендантский час. «Завтра мы вас вызовем, а сейчас езжайте домой».
А вечером мне позвонил домой один надежный человек и предупредил: мэр уже открыто заявляет, что телекомпания его, нужда в вас отпала, что он «поручил» СНБ «заняться мной», и вас и вашу семью могут ликвидировать, чтобы убрать других претендентов на эту собственность.
И я с большой болью в сердце был вынужден уехать, но оставаться было опасно.
- Мелис Мырзакматов заявлял, что на вас заведено уголовное дело. Вы оставались в Оше после событий почти месяц - вам было предъявлено обвинение?
Больше по этому делу меня не допрашивали.
- Официально 49% «ОшТВ» остались вашими. Вы что-то намерены делать с вашей долей?
- Я надеюсь, что этот беспредел и бандитизм в Оше не вечны. Совесть моя чиста, а все обвинения, которые мне предъявляют, безосновательны. Я двадцать лет создавал компанию, и это было средство массовой информации, которое выполняло свою миссию.
- Вы будете оспаривать захват вашей компании в суде?
- Конечно. У меня достаточно судебного опыта, я прошел через несколько судебных процессов, многие из которых выиграл. Я привык работать в законном русле. Я считаю нашу сделку с Мырзакматовым незаконной, совершенной под угрозой, у нас нет документов (договора) о купле-продаже, передаче денег и т. д.
- Вы напоминали мэру, что он вам должен?
- Несколько раз. Я ему звонил, говорю: долг надо возвращать, причем из расчета не 400 тысяч за компанию, а полтора миллиона. И вот, говорю, мои реквизиты, куда нужно перевести деньги. Но он резко ответил и пригрозил, что из-под земли меня достанет. Разговор на этом прервался, потом я ему несколько раз звонил - он не отвечал.
Я думаю, это произошло не только с моим бизнесом, другие предприниматели тоже пострадали. Мне кажется, мы должны создать организацию пострадавших предпринимателей Кыргызстана, независимо от их национальности, и я готов этим заняться. Тогда от имени этой организации мы могли бы выпускать обращения, судиться, посылать запросы или устраивать пресс-конференции.
Всем предпринимателям нужно защищать свои права, гарантия сохранения собственности - это гарантия нашего дальнейшего развития. Если человек уверен, что его бизнес никто не отнимет, - он будет нормально работать.
Сегодня Халилжан Худайбердиев и его семья находятся в эмиграции за пределами Кыргызстана
- Батыров говорил, что у вас жена киргизка. Это правда?
- Да. У нас интернациональная семья. В моих детях и узбекская, и киргизская кровь. И я очень сожалею, что случилась такая резня, что простые люди были обмануты бездушными чиновниками, криминальными авторитетами, нахрапистыми и агрессивными националистами и пошли у них на поводу, и было совершено массовое преступление.
Но справедливость должна восторжествовать, расследование и справедливый суд должны поставить справедливую точку в деле всех пострадавших, и в моем деле, и в делах тех предпринимателей, чей бизнес был отнят или разорен.
Халилжан Худайбердиев предлагает предпринимателям, которые пострадали от рейдерских захватов и не боятся заявлять об этом, связаться с ним. Вы можете писать в редакцию «Ферганы» по адресу ferghana@fergananews.com, мы передадим ваши координаты г-ну Худайбердиеву.
Беседовала Мария Яновская. Международное информационное агентство «Фергана»
