В Ташкенте идёт подготовка XI Международного фестиваля современной музыки «Ilkhom-XX». Будет ли этот музыкальный форум началом нового десятилетнего цикла или станет окончательной точкой в истории фестиваля пока не ясно. Пока можно констатировать один факт: Международный фестиваль современной музыки «Ilkhom-XX» стал визитной карточкой Узбекистана в мире современной - contemporary - музыки.

Как известно, существуют два метода изучения культуры какой-либо страны. Первый outside in с внешней стороны, извне проникая вовнутрь. Второй - inside out – прямо противоположен первому. Мы решили использовать оба метода - inside out и outside in и представить мнения композиторов Узбекистана и России - Дилором Сайдаминовой и Юрия Каспарова – не только о Международном фестивале современной музыки “Ilkhom-XX”, но и по тем вопросам, которые так или иначе связаны с композиторским творчеством.

* * *

Нигора Хасанова: - Что запомнилось из программы Х международного фестиваля современной музыки «Ильхом-ХХ» - как несомненное достижение, как спорное достижение, как откровенная неудача?

Дилором Сайдаминова: - Этот фестиваль для меня был интересен тем, что, начиная с первого концерта итальянского ансамбля, было много интересных вещей в музыкальном отношении. На предыдущих фестивалях превалировало авангардное направление, где, как мне кажется, преобладала техника, желание композиторов было в первую очередь поразить новыми средствами композиторской техники, исполнители были очень старательными. Но там не всегда была музыка. Это может быть интересно специалистам, но не всегда интересно широкому кругу слушателей, так, чтобы заполняло души и сердца людей. Мне очень понравился Франческо Пензини - его сочинение для флейты и фортепиано, последнее сочинение, исполненное итальянскими музыкантами – «Плохая кровь» Карло Боккадоро. Очень динамичная, эмоционально и содержательно наполненная музыка. Все были интересные. Ансамбль «Continuum» раскрылся совершенно с другой стороны. Раньше была музыка интеллектуального порядка, в этот раз более содержательная. Очень понравился французский ансамбль «Accroche Note». Запомнились четыре сонета Ива Прина. Прекрасный концерт квартета саксофонов из Великобритании. Очень приятно, что они исполняли сочинения композиторов Узбекистана, в том числе Феликса Янова-Яновского. Его произведения всегда отмечены печатью вкуса и чувством меры, у него не бывает перегибов, при этом композитор очень современен, я бы сказала, «аристократ в музыке». Мустафо Бафоев – это талант от Бога, почвенный композитор, не всегда ему хватает чувства меры, не всё ровно, но в данном случае всё было и технически хорошо сделано – словно изнутри всё льётся. Конечно, радуют современные молодые композиторы. Когда я сама написала свой первый фортепианный концерт и была не совсем удовлетворена, Борис Исаакович Зейдман сказал: «Это уже кокетство, Дилечка, мы в Ваши годы этого не умели». Вот и я могу сейчас сказать то же самое в отношении молодых композиторов – мы в их годы этого не умели. Особенно понравились сочинения П.Медюляновой, Д.Вареласа. Завершающий концерт благодаря народному артисту Узбекистана дирижёру З.Хакназару стал настоящим праздником, особенно порадовало то, что в исполнении нашего Национального симфонического оркестра прозвучала симфоническая поэма «Пеллеас и Мелизанда» Шёнберга! Оркестр «всё вытянул», и это конечно заслуга, в первую очередь, дирижёра.

Юрий Каспаров: - Неудач на этом фестивале не было вообще. Ни в творческом плане, ни в организационном. Можно лишь говорить о том, какая музыка понравилась больше, а какая меньше, что всецело зависит от вкуса и склонностей слушателя. Причём я говорю только о композициях, поскольку исполнительский уровень был одинаково высоким на всех концертах, и сравнивать исполнителей нет смысла. Мне лично менее близка программа, представленная ансамблем Sentieri selvaggi (Италия), поскольку она в силу своей демократичности обращена к более широкой аудитории. Но для фестиваля современной музыки это очень важно, что такая программа исполнялась, причём в самом начале! Это привлекает людей, которые далеки от мира современной академической музыки и которые пришли в концертный зал, возможно, из любопытства или просто потому, что был свободный вечер. В данном случае подобный концерт может пробудить более серьёзный интерес к новому культурному пласту. Все остальные концерты, которые я мог посетить, мне очень понравились - и концерт Струнного трио Кандинского, и оба концерта ансамбля Continuum, и очень необычный концерт Эрве Дезарбра...

Н.Х.: - Для кого проводится фестиваль (преимущественно) - для авторов или для публики?

Д.С.: - Фестиваль – огромная польза для исполнителей, которые открывают для себя новые способы звукоизвлечения. Невозможно всю жизнь играть только Рахманинова, Чайковского, Прокофьева... Спасибо всем – Диме Янов-Яновскому, исполнителям. Трудно переоценить то, что даёт этот фестиваль. Для слушателей, для композиторов, для исполнителей – концерты фестиваля это бесценный опыт!

Ю.К.: - Данный фестиваль проводится, несомненно, в первую очередь для широкой аудитории. Это подтверждается большим количеством людей в концертных залах и их откровенно эмоциональной, глубоко положительной реакцией на исполнение каждого произведения. Далеко не в каждой стране подобный фестиваль имеет такой успех!

Н.Х.: - Если вспомнить Штокхаузена, ожидающего от композитора «чтобы он изобретал и чтобы поражал», как Вы считаете, в Ташкенте было больше – «изобретений» или настоящих открытий?

Д.С.: - Никогда не бывает всё гладко и хорошо. Я рада тому, что здесь было больше хорошего, не бывает же всё – «оптом гениально»! Не могу сказать, что что-то вызвало отторжение, как на других фестивалях. Например, Элизабет Хойнацка - блестящая клавесинистка, но сочинения, ею исполненные, не всегда соответствовали высокому уровню композиторского мастерства. После концерта в душе остался какой-то осадок. Я очень интернациональный человек, но должна отметить тот факт, что существуют весьма существенные отличия европейской школы и композиторских школ пост-советского пространства. Европейская композиторская школа – в первую очередь, интеллектуальное начало. Российская, русская – несёт в себе «суггестивного» воздействия на эмоциональном уровне. Американцы тоже любят эмоциональное искусство, они меньше увлекаются авангардом. Лично мне на предыдущих фестивалях было интересно, но там были, в том числе и очень скучные сочинения, несмотря на блестящее исполнение. Наша публика – очень чуткая и благодарная. Хотя «Слава Богу» сама я не сталкивалась с иной реакцией. Но мы не можем бесконечно эксплуатировать какой-то «запас доверия» слушателей, которые приходят на концерты великолепных исполнителей. Безусловно, нужны открытия! Приятный сюрприз – виолончелистка Францис-Мари Ютти. Не потому что она извлекала необычные звуки двумя смычками, я находила в них особый, я бы сказала, эзотерический смысл, это звуки, идущие из каких-то душевных глубин. Не просто пустые два смычка, а всё, что она делает – это глубоко художественно. Не всегда я согласна с её личной композицией. Но и виолончелистка и сам приём звукоизвлечения – заинтересовали многих специалистов. Как композитор я была бы очень заинтересована написать что-нибудь для этой исполнительницы, но в данном случае необходимо находиться в близком контакте – т.е. сидеть рядом и писать для неё.

Ю.К.: - Время изобретений - прерогатива периода авангарда, который закончился в начале 80-х годов прошлого столетия. Таким образом, наличие или отсутствие изобретений в той или иной композиции, написанной в наше время, не может служить критерием. Но поражать музыка действительно должна. Может быть, поражать - слишком сильный глагол, но как минимум музыка не должна оставлять слушателя равнодушным. Если написанное и исполненное не производит никакого эмоционального впечатления, это, как правило, либо издержки композитора, либо издержки исполнителя. Редко, правда, но бывает, что произведение написано глубоко эзотерическим языком или ставит проблемы, от которых слушатель очень далёк, - в этом случае нельзя критиковать ни композитора, ни исполнителя, ни слушателя. Просто время восприятия этого произведения ещё не пришло. Меня ни одно из прозвучавших произведений не оставило равнодушным, несмотря на огромный диапазон принципов композиторского мышления, стилевых направлений и степени серьёзности.

Н.Х.: - В программе фестиваля прозвучали Ваши сочинения - можно чуть подробнее об истории создания, о том, что Вы стремитесь добиться от исполнительской интерпретации? Какие указания даёте музыкантам? Посвящаете их или нет в свой авторский замысел (in general)?

Д.С.: - Написала сонату специально для этого фестиваля с конкретной задачей: как можно меньше исполнителей. Написала в короткий срок. Такой искренний выплеск, который в итоге доставил огромное удовольствие от работы с пианисткой Адибой Шариповой. Адиба подошла к сочинению с глубоким пониманием и часто находила для себя особые нюансы. «Когда мне плохо – я играю этот кусок» - слова Адибы на одной из репетиций. После концерта она сразу повернулась и ушла. Что-то не понравилось? «Напротив! Во время исполнения я нашла такие глубины!». Что была несколько в состоянии «аффекта» Конечно, я не считаю свое сочинение столь «гениальной» но благодарна исполнителю за его воображение и чуткость. Это меня мобилизует и дает заряд на дальнейшую работу. Я всегда ставлю задачи – форма вытекает из содержания. Будучи максималисткой, люблю самые крайние эмоциональные всплески, крайние точки от высокого парящего на самых небесах до падения в обрыв, вниз. Когда-то я была в восторге от симфоний Гии Канчели – меня восхищал его метод монтажа от четырех форте до четырёх пиано. Этот же приём я почувствовала у Пиаццоллы – переходы от невероятной нежности в кипучую страсть. Очень много работала с исполнителем, особенно со скрипачкой, в силу её молодости – она ещё студентка, юная талантливая девочка. На Западе в этом отношении исполнители не понимают данного метода работы с композитором – им достаточно точно обозначать характер музыки. Наши же музыканты лучше понимают, когда им рассказываешь, у них образное мышление. Я довольна результатом исполнения. Иногда можно написать огромное сочинение с учётом вкуса заказчика, ближе к традициям, но не получить такого удовольствия - как от небольшого, написанного для души…

Ю.К.: - Да, мне было очень приятно, что в программы фестиваля были включены две мои работы. Обе они заказные - Ноктюрн я написал в 1990 году по просьбе Verdehr trio из Мичигана, а Урок демократии - в 2002 году по просьбе моего друга французского органиста Эрве Дезарбра. В первом случае я был ограничен лишь составом (кларнет, скрипка и фортепиано) и длительностью (10 минут). Во втором мне была задана тема - Марсельеза, то есть, Национальный гимн Франции - и указание на то, что это должна быть юмористическая миниатюра. Естественно, что вторая пьеса требовала большей деликатности и осмотрительности. Идея Ноктюрна очень проста. Это так называемая шопенизированная додекафония. Я использовал жёстко детерминированную 12-тоновую технику Шёнберга, но таким образом, чтобы фоническое звучание оказалось консонантным и романтическим. В Уроке демократии - диалог профессора и ученика. Поскольку это урок, то драматургия пьесы весьма замысловатая. Ученик постоянно сбивается на какие-то другие темы, а профессор строго наставляет его на путь истинный. Я редко даю какие-либо указания исполнителям. Всё, что нужно, указано в моих партитурах. На репетициях я просто слежу за правильным прочтением текста. Особенно это касается динамики, которую почти все трактуют по-своему, не всегда придерживаясь, написанного в их партиях. Что касается замысла, меня, к счастью, играют опытные и сильные музыканты. Им ничего объяснять не надо, им и так всё ясно.

Н.Х.: - В буклете фестиваля есть информация о композиторском конкурсе. Как Вы считаете, важно ли участвовать в композиторских конкурсах?

Д.С.: - Идея композиторского конкурса очень хороша. Но, к сожалению, есть такое явление, как «теневая сторона» конкурсов. Конечно, сохраняется надежда на то, что не всё коррумпировано, например, на закрытых, т.е. анонимных конкурсах всё происходит более демократично. Меня разочаровал последний “Masterprize” Я слышала сочинения победителей. Какие-то тенденциозные моменты. Так что скептически отношусь к композиторским конкурсам. Очень откровенно по этому поводу высказался пианист Н.Петров – о коррумпированности конкурсов. Зачастую, за бортом остаются талантливые молодые ребята, которые не имеют пробивной силы. И в эту сферу проникают бациллы шоу-бизнеса, бесконечное раскручивание,” пиар,” а в итоге – «Король-то голый!». Золотой телец портит искусство, и эти тенденции, к сожалению, набирают силу.

Ю.К.: - В молодом возрасте в композиторских конкурсах участвовать просто необходимо! Это стимулирует творчество хотя бы потому, что произведения на конкурс пишутся гораздо более ответственно, чем на заказ или по велению души. Кроме того, участие в конкурсе и в случае удачи, и в случае неудачи, впоследствии, заставляет задуматься над многими важными проблемами и, опять же, стимулирует поиск их решений.

Н.Х.: - Какова для Вас приемлемая форма критики? Что важно композитору прочесть в аналитической статье о его творчестве (или конкретном сочинении)?

Д.С.: - Самая приемлемая – компетентная критика. Очень часто люди говорят о том, что сами не знают. К счастью, у меня есть друзья – музыковеды, критики - обладающие внутренним чутьём, критики высокого разряда. Для меня большим подарком является то, когда в сочинении видят то, что я делаю интуитивно. Например, статьи Инны Ромащук, которая анализирует каждую нотку, каждый приём и настолько глубоко расширяет грани самого анализа, что просто поражает отношение музыковеда к анализируемому сочинению и к тому – как она это делает! Меня поразил сам язык, сама глубина музыкального анализа, это было как своеобразное открытие и для меня самой.

Враги критики – невежественность и сведение личных счётов. Она может быть эффективной, когда осуществляется со знанием и доброжелательностью, когда критики представляют своё видение того или иного явления. Мне самой не интересно когда всё предсказуемо, для меня важно вести человека по туннелю…

Н.Х.: - Музыкальное творчество как лабиринт?

Д.С.: - Да, когда сам не знаешь, что преподнесёт следующий поворот страницы… В наше время - идея диктует форму. Музыка как состояние, я пытаюсь передать состояние человека.

Ю.К.: - Я приемлю любую форму критики, если она изложена цивилизованным языком. Если к тому же и хорошо литературным, я просто прихожу в восторг. Очень люблю тонкие язвительные уколы. Одна московская критикесса в начале 90-х годов написала о моей Сонате инфернале для фагота соло, что она, это соната, безобразна. Вот и думайте, на какой слог следует ставить ударение - на второй или на третий! Самое интересное, конечно, это когда критики аргументируют свои выводы. И, несомненно, любой выпад критиков всегда заставляет задуматься, что неизменно полезно. Очень важным считаю критически воспринимать хвалебную критику. Здесь как в шахматах. Очень важно анализировать выигранную тобой партию и находить свои же ошибки! В любой аналитической работе о себе самое замечательное - прочитать то, что в твоей музыке действительно есть, и чего ты до этого сам не замечал. Но такие работы пишут только очень высокие музыковеды-профессионалы. Высокие не в смысле физического роста, конечно. Обычно музыковеды сами спрашивают композитора о его принципах, о тематизме, способах развития материала и прочее, а затем излагают это хорошим научным языком. Это, конечно, приятно, но не более того.

Интервью вела Нигора Хасанова

Узбекистан