Семён Новопрудский: «Открытость государства – гарантия его безопасности»
Центральная Азия – регион, где сегодня, без преувеличения, происходят важнейшие политические процессы. В борьбу за влияние на правительства стран, кроме традиционных США и России, включился Китай, который, заняв позицию одного из основных игроков на мировой политической арене, претендует и на роль ведущей экономики мира.
Безусловно, регион интересует политических игроков не только богатейшим природным и ресурсным потенциалом, но и усилившейся политической сейсмоопасностью. В соседнем Афганистане разгорается с новой силой противостояние правительственных войск с боевиками движения «Талибан», которое захватывает новые города и села в северных провинциях страны, в центральноазиатский регион устремлены притязания так называемого «Исламского государства» (бывш. «Исламское государство Ирака и Леванта», ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб.). В том случае, если регион запылает, он станет одной из главных болевых точек в мире, и это понимают лидеры ведущих мировых держав, предпринимая массу усилий по недопущению подобного развития событий.
При этом почти все лидеры стран Центральной Азии продолжают исповедовать идею автократии. Практика почти абсолютной информационной закрытости вкупе с отсутствием реальных шагов по экономическому обустройству своих государств вряд ли дает возможность властям стран региона с оптимизмом смотреть в будущее. Чем обусловлена подобная недальновидность, где истоки авторитаризма и деспотизма и каковы перспективы государств Центральной Азии, мы обсуждали с Семеном Новопрудским, одним из ведущих политических и экономических обозревателей России, прекрасно знающим реалии региона.
- Начнем с самого простого вопроса. Впрочем, он может оказаться и самым сложным. Как-то так сложилось, что существует некая грань, по обеим сторонам которой располагаются два по-разному устроенных общества. По одну сторону – мэр Лондона, добирающийся к месту работы на велосипеде или мэр Нью-Йорка, которого можно встретить в метро, по другую – прижизненные золотые памятники в полный рост и придворные поэты, «искренно влюбленные» в правителя. Где лежит эта грань, по чьей прихоти так все устроено, обусловлено ли это климатическими, географическими, какими-то иными причинами?
- Мне кажется, мы говорим о том, что власть в этих странах принципиально по-разному «располагает» себя по отношению к народу. Мэр Лондона считает себя одним из лондонцев, а, скажем, бывший президент Янукович со своим золотым дворцом – хозяином Украины.
- При этом не факт, что второй богаче первого, но демонстрация, похоже, для такого типа людей важна.
- Возможно и богаче, но тут дело именно в принципиально ином подходе к жизни. Мэр Лондона и не стремится к демонстрации собственной состоятельности, вот в чем вопрос. Отношение к согражданам - главное отличие нормального общества от авторитарного или, скажем, тоталитарного, как угодно, хотя различия между этими понятиями, кому-то кажущимися синонимами, достаточно велики.
Вопрос о том, предопределено ли столь явное различие, очень интересен. Около пятнадцати лет назад появилась весьма занимательная наука – институциональная экономика. Хоть и называемая формально «экономикой», она все-таки изучает как раз этот круг вопросов – как устроено государство. В том числе и тот вопрос, который ты задаешь: запрограммировано ли в «коде ДНК», если можно так выразиться, того или иного государства стремление к прогрессу или оно обречено оставаться отсталым? Оказалось – нет. Никто - ни Бог, ни Аллах - не проклинает государство, не обрекает его на отсталость.
Семён Новопрудский родился в 1970 году в Ташкенте. Окончил факультет журналистики Ташкентского государственного университета. Экономической журналистикой занимается с 1995 года. После переезда в 1998 году в Москву работал в газетах «Русский телеграф», «Известия», «Время новостей», «Московские новости». В настоящее время - заместитель главного редактора издания Banki.ru. Постоянный колумнист «Газеты.ру».
Началось все с того, что пара английских экономистов взяла и проанализировала открытую статистику по ВВП разных стран за последние двести лет и некоторые другие показатели и закономерности. Выяснилось следующее – если у страны есть пятьдесят лет, не меньше, непрерывного планомерного развития, то эта страна из авторитарной ловушки выскакивает. Но для этого необходимы некоторые предпосылки, в частности, создание равных условий для всех. И это как раз дело верхов, власти, которая постулирует одну из двух максим: либо «закон един для всех», либо «друзьям все, остальным - закон». Так вот, ни у России, ни у одного из постсоветских государств не было этих пятидесяти непрерывных лет, в течение которых совпали бы необходимые обязательные условия, чтобы страна развивалась и не становилась авторитарной.
- Но ведь Германия, скажем, прошла путь от тоталитаризма к демократии не за пятьдесят лет, ей понадобилось гораздо меньше времени после окончания Второй мировой войны. Мало того, был достаточно большой перерыв между Версальским договором и 1945-м годом, в течение которых страна погружалась в авторитаризм. Это, скорее, ремарка, хотя она непосредственно касается вот какого вопроса – есть ли гарантия, что по прошествии этих пяти десятков лет обратный процесс невозможен?
- Что касается Германии, то пережив два поражения за полвека, нации хватило духа признать катастрофой даже не поражение, а то, что она сама же и устроила Вторую мировую. Это достаточно редкий случай в истории, когда чувство вины удалось перевоплотить в развитие.
Повторю, что принципы общественного устройства, путь, по которому будет двигаться государство, закладывается или может закладываться сверху. И тут отличный пример Ли Куан Ю. Такое понятие, как просвещенный абсолютизм, вполне существует, ведь ту же германскую гражданскую нацию такой, какой мы ее знаем, создал Бисмарк - человек, совершенно далекий от понятия «демократия». А его великое изречение: «Дураки говорят, что они учатся на собственном опыте, я же предпочитаю учиться на опыте других», - должно быть выгравировано на стенах кабинетов всех правителей.
Понятно, что человек не может в полной мере управлять историей – есть обстоятельства сильнее нас, но никакого фатализма просто не существует. Как не существует и механизмов повторения того, что уже случалось в истории. Хотя при всей кажущейся цивилизационной дистанции с эпохой, скажем, тысячелетней давности, глядя на действия современных политиков, я невольно вспоминаю императора Китая Цинь Шихуанди, который строил Великую китайскую стену, полагая, по одной из версий, что смерть ее не преодолеет и не придет за ним. То есть один из символов нынешнего Китая строился, исходя из абсолютнейших предрассудков, нелепости, став при этом на долгие времена, безусловно, символом богатства и мощи державы…
- Но он же не мог себе представить, что в относительно недалеком будущем появятся баллистические ракеты…
- Да уж. Вот и нынешние правители ведут себя нелепо, не понимая простой вещи: ощущение, что ты живешь в своей стране, хозяин в ней, отвечаешь за свою страну – вот что главное, когда мы говорим о прогрессе, двигателем которого является гражданское общество. И это как раз то, чего нет в современной России при всех 86% поддержки присоединения Крыма…
- Ты думаешь, что тот же рядовой немец так о своей стране думает?
- Полагаю, что рядовой немец так чувствует, и это передается с воспитанием на протяжении последних ста пятидесяти лет, ведь современная Германия - страна довольно молодая. Россия в этом смысле гораздо более старая страна, причем ее история несколько раз просто обнулялась.
- Давай обратимся к республикам Центральной Азии, где сегодня происходят очень серьезные процессы. В последнее время регион становится одним из центров столкновения интересов крупнейших политических игроков. Традиционных – США как собирательного образа «Запада» и России, чрезвычайно заинтересованной в неприкосновенности своих южных границ, - и Китая, становящегося одним из так называемых «центров силы». Как ты полагаешь, в этой «рубке» остаются ли у центральноазиатских стран надежды на прогресс, или им грозит так и болтаться на обочине мировой политики и экономики, что означает фактическую зависимость при формальном юридическом статусе «независимых»?
- Мне кажется, что Центральная Азия сегодня - это весьма сейсмоопасный регион, потому что это регион неустоявшихся государств, стран с недоделанной государственностью. В этом же ряду, кстати, и Россия, которая кому-то кажется сверхдержавой, но это недоделанное государство, не говоря уже об Узбекистане, Таджикистане, где власть, насколько я понимаю, не контролирует полностью даже собственную территорию, и других республиках региона.
Центральная Азия - регион с непонятными политическими перспективами. Непонятно, в каком виде, в каких границах будут существовать нынешние государства через двадцать-тридцать-сорок лет. Политическая система в государствах полностью персонифицирована, завязана на одного человека, а в некоторых ее практически нет, как, например, в Киргизии. Мне кажется, эта страна установила рекорд по формальной демократии – на последних парламентских выборах ни одна партия не набрала больше десяти процентов голосов. Такое разнообразие предпочтений избирателей и говорит как раз о ненадежности политической конструкции.
Очень многое будет зависеть от того, как будет себя вести в этом регионе Китай. Из того, что мы о нем знаем, можно сделать вывод, что впервые в своей истории Китай превращается в государство, интересы которого простираются намного дальше его государственных границ. И Китай, прежде закрытый миру, направленный внутрь самого себя, впервые в своей истории открывается, становясь одним из полюсов мировой политики, и уже стал, к слову, крупнейшей торговой державой. В недалекой перспективе Китай станет и мировым лидером по ВВП, не на душу населения, а совокупному. Возросшие при этом амбиции Китая делают его одним из основных игроков в этом регионе. Чего нельзя сказать о России, которой, мне кажется, в обозримом будущем станет совсем не до Центральной Азии.
В этом смысле многое будет зависеть от того, удастся ли странам региона пройти тест на прочность государства в момент транзита власти. Ближе всех к возникновению настоящего гражданского общества сегодня Казахстан, чему в немалой степени способствует та же Россия благодаря своим действиям в Украине.
- Это очень важный вопрос. В Казахстане, в отличие от прочих республик региона, ведется бурная общественная дискуссия по вопросу транзита власти. Сам Назарбаев высказывался не раз по этому вопросу, что возможно и является одним из проявлений упомянутого «просвещенного абсолютизма». Есть ли надежда пройти этот сложный период у остальных республик Центральной Азии, и кто станет лидером в этом смысле?
- Пока в лидерах Казахстан - просто потому, что дальше всех прошел по пути строительства государства. В Киргизии дела обстоят гораздо хуже, по моему мнению, у страны нет ни экономики, ни внятной проекции будущего. Что касается Узбекистана, там ситуация та же, что и в Туркменистане – власть занималась самоконсервацией, сохранением самой себя. В этом смысле у Казахстана гораздо выше шансы пройти момент транзита власти относительно безболезненно, он менее уязвим к поглощению внешним влиянием, чем остальные республики региона, поскольку они гораздо менее государства.
- Казахстан и гораздо более транспарентен, прозрачен…
- Во-первых, а во-вторых, он и артикулирует, и проводит многовекторную внешнюю политику. Надо сказать, что некоторые признаки такой политики появились и у Узбекистана – в силу объективной необходимости самосохранения узбекский режим так или иначе пытается строить отношения с Западом, с Китаем, который сегодня просто физически не помещается в собственных границах и может попросту «затопить» соседние регионы, как прорвавшая труба заливает квартиру.
- А есть ли некая внутренняя опора в каждой из республик Центральной Азии, которая поможет отстоять баланс между сотрудничеством и поглощением?
- Скажем, у Узбекистана есть достаточный запас природных ресурсов, он, к примеру, входит в первую десятку стран по добыче и запасам золота. Но тут определяющим является вот что: в нынешних условиях всем государствам региона не менее важно, чем проведение многовекторной внешней политики, поддерживать и нормальные отношения между собой, поскольку в России сегодня проходят весьма опасные политические процессы, в том числе и для республик Центральной Азии. Я говорю о недавнем решении Генпрокуратуры РФ о незаконности передачи Хрущевым Крыма Украине, после чего Россия приступила к вопросу о незаконности признания независимости стран Балтии, которые, к слову, Советский Союз де-юре не признавал. Это очень опасная тенденция, и это может впрямую коснуться центральноазиатских стран, где границы многократно перекраивались. Поэтому крайне важно сегодня для лидеров государств региона проводить взвешенную спокойную политику добрососедства. Умение балансировать между разными внешними силами, если у тебя нет сравнимой силы, или экономическая мощь – никаких других вариантов более или менее прочно существовать на политической карте мира сейчас нет. Никакая армия не поможет, даже наличие ядерного арсенала. К примеру, вероятность того, что Иран создаст ядерное оружие, весьма велика, но с его появлением Иран не станет политически более весомым, чем, скажем, Турция или Саудовская Аравия, у которых нет ядерного потенциала.
Резюмируя, если страны Центральной Азии хотят стратегически сохранить себя, они должны наращивать экономическую мощь, делая шаги к либерализации экономики, и четко выстраивать политические приоритеты – не ссориться с соседями, искать центры силы, с которыми можно конструктивно взаимодействовать, возможно, вступать в какие-то интеграционные союзы, или не вступать в оные. К примеру, при том, что ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) и ЕАЭС (Евразийский экономический союз) формально конкурируют друг с другом, лидерам государств региона должно быть понятно, что сегодня ШОС гораздо более выгодный вариант, поскольку Китай в обозримом будущем, на ближайшие пятьдесят лет, как это ни грустно говорить, гораздо мощнее, чем Россия. Пока не видно, за счет чего Россия может политически выиграть у Китая.
- Как тут не вспомнить Назарбаева, который давно понял эти тенденции и серьезно перекроил национальную карту страны, построив новую столицу, Астану.
- Да, именно! Многие вещи не меняются со средневековья. Правитель должен четко знать, где должна быть столица, кто у него враги, а кто друзья, что нет постоянных друзей и врагов, а есть лишь вечные интересы, и так далее.
- Но вот вопрос – насколько искоренимо байство в странах Центральной Азии? Возможна ли та самая либерализация экономики, развитие частного бизнеса как основы основ любой демократии, что и является, собственно, и панацеей от абсолютизма, и главной пугалкой для региональных баев?
- Мы все время рассуждаем в логике «уцелеть», но это ведь ущербная логика, прямой путь к Северной Корее. Есть гораздо более привлекательная логика – развиваться. По моему мнению, для того, чтобы страны Центральной Азии начали развивать частное предпринимательство, никаких «ментальных» препятствий нет. Тут важна, мне кажется, вот какая мысль: власти государств региона до сих пор живут логикой переходного периода, от которой пора бы уже освобождаться. Иначе вполне может сложиться так, что когда-нибудь в учебниках напишут, что переходный период длился двести-триста лет…
- Но мы уже их не прочтем…
- Их не прочтут, в том числе, и те, кто сегодня правит пожизненно, что бы они про себя ни думали. Им важно понимать, что это они отвечают за развитие своих стран, что укрепление государства невозможно без вовлечения населения, которому необходимо создать условия для развития, и что сегодня открытость – гораздо большая гарантия безопасности, чем попытки устроить информационную блокаду, не допустить внешних влияний. В современном мире открытость – преимущество с точки зрения безопасности, и это, мне кажется, не очень понимается постсоветскими авторитарными режимами.
- Ты ощущаешь хоть какое-то «дуновение ветерка» оттуда, что-нибудь говорит о прогрессе в этом смысле?
- Пока нет. К сожалению, в том же Казахстане нет сильного лидера, который мог бы подхватить внешнюю политику Назарбаева в момент транзита власти. Во внутренней политике, скажем, тот же Рахмон, безусловно, силен, поскольку, когда сидишь во власти двадцать три года, ты - сильный политик. Но если взглянуть в ретроспективе на то, что было и что стало с твоей страной, эта сила моментально оборачивается слабостью.
Я пока не ощущаю «дуновения», но надо четко понимать, что мы сейчас переживаем период доламывания Советского Союза. Что активно делает, кстати, Путин. Когда говорят, что он пытается его возродить, это не так – он активнейшим образом доламывает остатки бывшего Союза, лишая бывшие его страны всяких иллюзий, что с Россией можно каким-то образом сотрудничать, оставаясь при этом отдельными государствами.
Я помню из своей истории, как получал «по башке», работая в ташкентской газете, назвав в тексте Узбекистан «страной». И вместе с тем, все мы помним последовавшую вскоре каноническую сцену, когда Каримов, провозглашая Узбекистан независимым государством, услышал воцарившуюся в зале тишину, и громко спросил: «Почему вы не хлопаете?» Привычка не чувствовать себя независимым государством сохраняется до сих пор, хоть и почти исчезла.
Никаких шагов к открытости, демократизации пока нигде не видно, и можно сколько угодно спорить, кто сильнее «зацементирован»: Узбекистан или Туркменистан. Кыргызстан сегодня – это такая смесь охлократии, власти толпы, и центральной власти, которая мало чем управляет, а народ живет, кто как может.
На этот счет есть пара интересных историй, которые много говорят об уровне экономической немощи центральноазиатских республик. Когда в Москве закрывали Черкизовский рынок, правительство Кыргызстана собралось на экстренное заседание, поскольку для легкой промышленности республики закрывалась половина рынков сбыта. Вторая – о том, как в 2013 году Таджикистан установил рекорд всех времен и народов: гастарбайтеры дали республике 51% ВВП.
С другой стороны, важно понимать, что есть обстоятельства, которые играют в пользу этих государств. Скажем, если Россия продолжит свои экспансионистские устремления по типу того, что было сделано в отношении Украины, она вряд ли пойдет в этот регион, поскольку тут есть гораздо более мощный источник силы – Китай. Есть между кем балансировать.
- На чью сторону склонятся республики региона?
- Очень любопытно, но внутри центральноазиатского региона уже намечаются две разные политические лиги. У меня данные на конец 2013 года, не знаю, изменилось ли что-нибудь принципиально, но на тот период Казахстан владел более чем половиной банковских активов Кыргызстана. Казахстан становился той страной, которая оттягивает существенную часть трудовых мигрантов у России. То есть Казахстан как бы вступал в другую политическую лигу, завоевывая статус некоего внутреннего центра силы для стран региона.
Лидеры двух других стран региона, Узбекистана и Таджикистана, Каримов и Рахмон, избрали для себя тактику, условно называемую «торговать лояльностью», пользоваться тем, что у внешних центров силы в регионе есть некоторые разногласия, и играть на этом, полностью законсервировав свои государства. Это та самая ущербная политика выживания. Но трудно чего-нибудь ожидать от правителей большинства государств, которые будучи когда-то членами или кандидатами в члены политбюро ЦК КПСС, никак не ожидали, что на них свалится столько власти, они просто не были готовы к этой миссии.
- А к ней вообще можно готовиться?
- Ну, мы знаем, например, что нынешний президент Азербайджана – это политик, выращенный своим отцом, бывшим президентом, для занятия этого поста.
- Рахмон тоже готовит наследника…
- Посмотрим, что выйдет. Вопрос в другом – перед детьми, или перед будущими президентами, стоят совершенно иные задачи - развитие и укрепление политического положения в мире через открытость. Правда, боюсь, на сегодняшний момент для них никакой иной, кроме авторитарной, модели не существует.
Одинаковые задачи стоят и перед Узбекистаном, и перед Таджикистаном, и перед Туркменией, у которой есть нефть и газ и которые надо продавать. Кстати, Туркмения стала единственным государством в регионе, которая сделала важный политический шаг – первой выйдя из состава СССР, она получила статус нейтральной страны. При всем ужасе режима, установленного в республике Ниязовым, этот его политический шаг был стратегически абсолютно оправдан – таким образом он зафиксировал четкое место своей страны на карте мира. Что очень важно для внутренних элит, которым необходимо понимать, «кто я»: чей-то вассал или по-настоящему независимое государство. Остальным государствам Центральной Азии эту задачу только придется решать.
- Кроме того, существует и чрезвычайно важный вопрос межнациональных отношений внутри республик, бомба, которая может сдетонировать в любой момент, что, кстати, уже не раз бывало в Кыргызстане. Статистика приграничных перестрелок ложится в эту же логику.
- Мы вот думаем, что «скелеты в шкафу» не могут ожить, но это не так. Термин «Новороссия» феерическим образом вернулся в обиход спустя 150 лет. В 1873 году его отменили - и вдруг он опять появился. Ровно так же, на каком-то из исторических поворотов, Самарканд и Бухара могут вспомнить, что они таджикские, вообще-то, города, центры таджикской цивилизации. Вот почему одна из главных задач властей всех государств региона – мирное сосуществование, ведь территориальные претензии тут кто угодно кому угодно может предъявить. С документами, доказательствами, апелляцией к исторической справедливости. Начнись передел территорий - наступит крах.
- У меня складывается полное ощущение абсолютной необразованности нынешних властителей почти всех республик Центральной Азии, хотя бы в историческом аспекте. Гурбангулы Бердымухамедов, развенчав культ личности Ниязова и вынеся золотой памятник бывшего диктатора из центра на окраину Ашхабада, воздвиг памятник собственному культу личности. Они вправду настолько необразованные, что не могут предвидеть даже личную перспективу хотя бы на ближайшие 10-15 лет?
- Образованных политиков на постсоветском пространстве достаточно мало, за исключением некоторых стран Балтии, да и там не все так хорошо в этом смысле.
- Советская власть постаралась…
- Советская власть родила так называемый «культ временщика». Эти люди живут по принципу «после нас хоть потоп», в прямом смысле. Это парадоксально, но у них нет ощущения, что они служат своему народу, своей стране. Они ощущают себя хозяевами, полагая, что сейчас надо взять от жизни все, а потом «хоть трава не расти». Эта банальная логика лежит в основе действий властных элит, что в республиках Центральной Азии, что в России, которая ничем не отличается от них.
Никаких институтов не создано в государствах, а все существующие - либо фейковые, либо подмяты лидерами, которые опасаются, что после ухода их семьи и окружение ждет та же судьба, которая постигла окружение Ниязова, часть из которого оказалась за решеткой, а часть просто уничтожена. Потому и смотрится «белой вороной» на фоне всех остальных лидеров Саакашвили, который пытался проводить государственную политику, а не заниматься обогащением, вопросами эвакуации или обеспечения своей семьи на несколько поколений вперед, строительством дворцов и разведением фазанов. Временщичество правителей – бич современных государств, в том числе и Центральной Азии.
- Я понимаю, что можно ощущать себя временщиком, приехав из Питера в Москву, это, все-таки, разные «государства» в ментальном смысле. Но как можно чувствовать себя временщиком в Узбекистане, стране, где ты вырос, получил образование, занял высочайший пост, и ты - временщик?
- Ну, во-первых, этот человек родился и вырос в другой стране и в другой системе координат, а во-вторых, поскольку не создано никаких государственных институтов, ты абсолютно не уверен в собственной безопасности. С того времени, как Эсхил написал «Всем тиранам свойственна болезнь преступной недоверчивости к другу», ничего не поменялось. Если ты создал авторитарную модель или тиранию, рядом нет никого, кому ты мог бы доверять, под подозрением каждый. И вот весь ум, весь талант, все душевные порывы, вся хитрость и желание перемен уходят на то, чтобы защититься от предательства. И государства никогда не станут открытыми и сильными, до тех пор, пока правители не поймут банальную истину, что власть – инструмент создания государства, а не личного обогащения и даже не способ попасть в историю.
- Стоит задача не вляпаться в историю…
- Да, это они запросто могут. Приход во власть означает, что перед тобой стоит чисто менеджерская задача по устройству государства, а не задача нахапать, переписать все это на родственников, кошек и собак. И решая эти менеджерские задачи путем внедрения давно уже разработанных в мире инструментов управления, как раз и получаешь столь желаемое – безопасность после ухода от власти. В цивилизованном мире давно уже никто никого не преследует, бывшие президенты живут себе спокойно, учреждают фонды, ездят по миру с лекциями. То есть покинуть власть не обязательно означает небытие, можно уйти в публичную деятельность, получив, кстати, там большую известность. Ну а если ты постоянно находишься в ощущении опасности, когда тебе кажется, что где-то недалеко для тебя уже вырыта могила, мнительность возрастает до небес.
- Как ты полагаешь, насколько опасен для региона фактор ИГИЛ, который пытается проникнуть в Афганистан?
- Фактор ИГИЛ, мне кажется, в этом смысле ключевой для будущего Центральной Азии на обозримые три-пять лет. Это угроза, какой не было на протяжении всего XX века. Последняя попытка создать транснациональную мусульманскую сверхдержаву, так называемый «Исламский Халифат», предпринималась четыре-пять веков назад. Это фактор, который никто не учитывал при геополитических построениях в начале прошлого века, когда появилась теория «Хартленд», земли, которой надо руководить, чтобы управлять всем миром. Но сегодня видно, что никакой такой территории в мире нет.
Если успех будет сопутствовать ИГИЛ, это приведет к тому, что Китаю и США придется договариваться и отвлекать серьезные силы на борьбу с этим движением. К этому может подключиться и Россия. Но у России не так много сил, чтобы удерживать ситуацию даже на Северном Кавказе, регионе, также входящем в круг интересов ИГИЛ. Мало того, в одном из интервью, которое дал нашему изданию пару лет назад один из высокопоставленных представителей Дагестана, член «Единой России», было сказано почти дословно, что нет уверенности в том, что Дагестан через 10-15 лет останется частью России. И это сказано о Дагестане – наиболее лояльной и наименее пассионарной из республик Северного Кавказа.
Кстати говоря, у курдов, наиболее успешно воющих с ИГИЛ и знающих, за что они воюют, наблюдается всплеск зороастризма – когда-то мировой религии, распространенной, в том числе, и на территории современного Узбекистана, которая, казалось, осталась лишь частью летописи человечества. И вот она возрождается. Курды говорят не скрывая, что создают идеологическую базу противостояния ИГИЛ.
- Очень разумно…
- Вот именно. Но, получается, мы не можем понять даже то, как будет выглядеть в ближайшей перспективе религиозная карта Центральной Азии. Появляется и масса других факторов, которые должны подвигнуть правительства стран региона к пониманию того, что постсоветский период кончился и пора принимать серьезные меры для укрепления своих государств, то есть становиться из временщиков государственниками. Пора понимать, что никто, кроме вас, не отвечает за будущее своих стран.
Но так или иначе, в ближайшие годы ИГИЛ будет решающей угрозой для стран Центральной Азии, а Китай и США будут двумя реальными центрами силы в регионе. Правда, Россия в ближайшей перспективе будет слабеть в этом качестве. Судьба самих стран региона будет зависеть от того, насколько они адекватно оценят центры силы, каким образом произойдет смена власти в тех республиках, где есть пожизненные президентские режимы. Но главными, все-таки, будут эти обстоятельства – Китай, США и ИГИЛ.
- Хочу повторить еще раз вопрос – насколько возможен взрыв межнациональной розни внутри региона?
- Думаю, учитывая наличие ИГИЛ, эти возможные столкновения могут быть достаточно легко отрефлексированы центрами силы в регионе – Китаем и США. Не факт, что это получится на сей раз, как это получилось прежде, в период серьезной активизации Исламского движения Узбекистана (ИДУ), но сейчас несколько изменилась политическая карта мира. Сегодня Афганистан перестал быть центром мирового терроризма в той мере, в которой был до ввода американских войск, хотя это все-таки было создание коалиции, попытки провести решение через ООН… К сожалению, мир устроен так, что всегда есть силы, которые будут пытаться поддерживать порядок тем или иным способом. ИГИЛ сейчас угроза мировому порядку, то, на что возбуждаются рецепторы у ведущих мировых держав, а с другой стороны – это угроза Центральной Азии. Соответственно, Центральная Азия попадает в зону интереса этих держав по определению.
Очень надеюсь, что все эти мировые угрозы для стран региона не усугубятся внутренними распрями. Надеюсь, не будет повторения гражданской войны в Таджикистане, ошской резни или событий в Андижане. Тут есть один фактор, что четко продемонстрировали события в Андижане – как только происходит нечто подобное, тут же власть заявляет, мол, это наше внутреннее дело. Но все настолько взаимозависимо в современном мире, что подобные «внутренние дела» могут нанести сокрушительный удар по странам в будущем, от которого государство может и не оправиться.
Повторю, что, по моему мнению, Центральная Азия остается зоной чрезвычайно сейсмоопасной в политическом смысле, и пока нет никаких предпосылок к тому, чтобы там, скажем, стратегически стало спокойнее. К сожалению, это все усугубляется экономической и политической немощью и недальновидностью авторитарных правителей большинства государств региона.
Беседовал Сергей Мец
Международное информационное агентство «Фергана»
