Евразийские мечтания
На фото: последовательные приверженцы «евразийской идеи» Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев
То обстоятельство, что выход в «Известиях» статьи Владимира Путина, в которой он выступает с идеей создания Евразийского союза, практически совпал с заявлением МИД РФ, в котором говорилось, что сразу после вывода международных сил из Афганистана американское военное присутствие должно быть свернуто «и в целом в Центральной Азии», является глубоко символичным.
Многие эксперты расценили статью Путина, как своего рода предвыборный манифест, имеющий своей задачей использовать в электоральных целях ностальгию многих российских избирателей по советской империи и выглядеть в глазах общества эдаким «собирателем советских земель». (Его «партнер» по тандему Медведев, поменявшись креслами с Путиным, якобы будет по-прежнему играть роль «модернизатора», как перед Западом, так и в глазах российской либеральной общественности.)
Теоретически, конечно, можно считать статью в «Известиях» предвыборным манифестом, направленным прежде всего на завоевание голосов избирателей с помощью популярного в массах лозунга. Только вот за последнее десятилетие, и далеко не в последнюю очередь усилиями самого Путина, в России создана такая «электоральная система», при которой голоса избирателей, мягко говоря, не являются главным фактором, определяющим победу того или иного кандидата. И даже если Путин объявил бы своей главной задачей, скажем, вступление России в НАТО (идея, как известно, не пользующаяся большой популярностью), это не помешало бы ему поменяться креслами с Медведевым. Да, и вообще, не следует преувеличивать имперской ностальгии россиян – они, может быть, и ностальгируют, но идея более тесной интеграции с бывшими советскими республиками, в первую очередь с теми, откуда в Россию приезжают миллионы гастарбайтеров, вряд ли так уж сильно заденет многих избирателей за живое.
Поэтому статью Путина следует считать не предвыборным манифестом, а программным документом, определяющим одно из главных направлений будущей реальной внешней политики. Ее, скорее, можно сравнить со знаменитой «Мюнхенской речью» - со всеми вытекающими отсюда последствиями для российской дипломатии как в «стилевом», так и в содержательном смысле. Заявление же МИД от 7 октября, предлагающее США убираться из Центральной Азии и сигнализирующее центральноазиатским странам о нежелательности их тесных контактов с Западом, - одно из первых вполне конкретных внешнеполитических действий, предпринятых в русле директив, обозначенных фактически правящим главой государства.Формально правильно, а по существу - издевательство
Г-ну Путину не откажешь в прозорливости: предвидя подозрения в том, что за вывеской Евразийского союза кроется план восстановления советской империи, он просит не называть свой проект «попыткой возрождения СССР», а говорит о «модели мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом». При этом российский премьер успокаивает тех «наших соседей», которые «объясняют нежелание участвовать в продвинутых интеграционных проектах на постсоветском пространстве тем, что это якобы противоречит их европейскому выбору». По его словам, как раз «вхождение в Евразийский союз, помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу». Более того, Путин утверждает, что «Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов».
Насчет единых с Европой, то есть с Западом, «ценностей свободы, демократии и рыночных законов» - это все, конечно, очень красиво и правильно. Правда, тут же прозвучала явная «оговорка по Фрейду», резко диссонирующая с заверениями о приверженности «общим ценностям»: комментируя приговор Юлии Тимошенко, Путин, выразив, в общем, недовольство вынесенным вердиктом, тем не менее, охарактеризовал себя «скорее, как оппонента» украинской экс-премьерши, поскольку та является «прозападно ориентированным политиком».
Надо сказать, что за годы своего правления г-н Путин наговорил немало красивых, правильных, юридически выверенных слов в самом что ни на есть либеральном, демократическом и рыночном духе. Однако все эти слова, а главное, дела, в реальности прекрасно ложились на отточенную ленинскую формулировку: «Формально правильно, а по существу издевательство». Достаточно вспомнить путинские рассуждения на тему «спора хозяйствующих субъектов», «независимости судебной власти», «расширения роли политических партий», «совершенствования избирательной системы», послужившие основанием для «закошмаривания» бизнеса, судебного произвола, фактического введения однопартийной системы, ликвидации реального парламентаризма и профанации выборов. Вот и сейчас заверения, что Евразийский союз будет строиться на «единых ценностях свободы, демократии и рыночных законов» с учетом «опыта ЕС и других региональных объединений» невольно воспринимаются как еще одна иллюстрация к знаменитой ленинской формуле.
Ну, в самом деле, о каком учете опыта ЕС может идти речь?
Когда европейцы только начинали свою интеграцию, у них уже тогда базовые условия были совершенно иными: все эти государства уже были рыночными развитыми экономиками, там существовали достаточно развитые гражданские общества. Все это предопределило консенсусный принцип принятия решений, когда голос даже самой маленькой страны типа Люксембурга имел очень большое значение. Отсюда – разные скорости интеграции для разных групп стран. Добавим к этому серьезную объединяющую политическую идею - примирение после войны. Европейцы двигались по пути интеграции достаточно медленно, постепенно, недаром весь процесс занял почти полвека. Они тоже допускали ошибки, но признавали их, анализировали и исправляли путем применения более гибких интеграционных схем.
На постсоветском пространстве стремления к подобной гибкости пока не видно. Оно и понятно: здесь мы имеем набор коррумпированных автократий с весьма разными экономиками, как по степени их рыночности, так и по общему уровню экономического развития. Таким образом, как политическая, так и экономическая основа у гипотетического Евразийского союза весьма слабовата.
При этом, как отмечает российский политолог Вадим Карасев, «ни один из этих режимов не является эффективным авторитаризмом -- таким, как Китай, например; ни Россия, ни даже Казахстан, не говоря уже о Таджикистане и так далее». А «неэффективные авторитаризмы не могут быть суммированы в какое-то суперэффективное полуавторитарное интеграционное пространство».
Между тем, уже очевидно - в предполагаемом Евразийском союзе, в отличие от ЕС, неизбежно будет доминировать только одна страна - Россия. Эксперт Европейского совета по международным отношениям Яна Кобзова замечает в этой связи: «Любое сравнение Евразийского союза с ЕС – утопия. Допустить к принятию решений всех членов, в том числе и самых маленьких, просто не вписывается в стиль политики нынешнего премьера России. Так было практически с самого прихода Путина в политику. Ожидать, что что-то изменится после его возвращения в кресло президента, - чистая политическая наивность. Но даже если бы киргизы или таджики поверили словам Путина, Евразийский союз все равно был бы гораздо ближе к Советскому Союзе, чем к нашему ЕС. Ни о каких демократических методах не могло бы быть и речи, все бы решали исключительно и только в Кремле. Точно в стиле хорошо известной и проверенной политики «о вас без вас», которая в прошлом столетии принесла Европе много зла».
«Самодостаточный» диктат
Впрочем, подобные прогнозы можно, конечно же, отмести, как злобные домыслы лжеэкспертов, «проплаченных» силами, враждебными России. Ведь в качестве базовой «площадки» для создания будущего Евразийского союза Путин предлагает уже действующий и принесший реальные позитивные результаты Таможенный союз Белоруссии, России и Казахстана, который с 1 января 2012 года переходит в режим Единого экономического пространства (ЕЭП).
Российский премьер напоминает, что в июле этого года на внутренних границах России, Казахстана и Белоруссии был снят контроль за передвижением товаров, что завершило формирование полноценной единой таможенной территории с ясными перспективами для реализации самых амбициозных деловых инициатив. Путин пишет, что, делая шаг от Таможенного союза к ЕЭП, страны-члены, к которым вскоре могут присоединиться Киргизия и Таджикистан, создают колоссальный рынок с более чем 165 миллионами потребителей, с унифицированным законодательством, свободным передвижением капиталов, услуг и рабочей силы. Согласно представленному премьером проекту, с 2012 года в результате снятия миграционных, пограничных и прочих барьеров, так называемых «трудовых квот», граждане России, Белоруссии и Казахстана смогут свободно выбирать, где им жить, учиться и работать: «По сути, речь идет о превращении интеграции в понятный, привлекательный для граждан и бизнеса, устойчивый и долгосрочный проект, не зависящий от перепадов текущей политической и любой иной конъюнктуры».
Безусловно, позитив, уже наработанный Таможенным союзом, налицо. В настоящее время не применяются различные лицензии, разрешения; иностранные товары, прошедшие таможенное оформление в одной из стран-участниц, беспошлинно перемещаются на Единой таможенной территории. Появились и положительные моменты в расчете таможенной стоимости товаров, в которую включена транспортировка: она производится из расчета транспортировки груза до таможенной границы союза, что способствует уменьшению таможенных платежей.
Как совокупный результат этих и других мер вырос товарооборот между странами-членами.
В то же время вступление в силу Таможенного кодекса Таможенного союза вызвало довольно противоречивую реакцию. Ни таможенные органы стран Таможенного союза, ни бизнес не были готовы к нему технически. Времени для разработки нормативно-правовой базы было явно недостаточно. Если в ЕС эта база разрабатывалась около 20 лет, то здесь этот процесс занял всего год. Результат – огромное количество всяческих нестыковок, бюрократических ляпсусов и волокиты, коррупционных лазеек и всевозможнейших злоупотреблений.
И вот что интересно: в Казахстане, можно сказать, главном инициаторе создания Таможенного союза (кстати, если вспомнить, то и проект Евразийского союза впервые был выдвинут Нурсултаном Назарбаевым), все чаще поговаривают о том, что именно эта страна является наиболее пострадавшей от введения общего таможенного пространства. В Астане признают полученные преимущества – расширение рынка сбыта товаров и услуг: до вступления в Таможенный союз Казахстан был ориентирован на товарообеспечение и реализацию услуг только для своих 16 млн. жителей, а теперь возможности расширяются до 180 млн. человек, живущих в зоне союза. Но дело в том, что Казахстану, кроме сырья, такому количеству потенциальных потребителей предложить практически нечего. Поэтому обладающий в отличие от России и Белоруссии гораздо менее развитой обрабатывающей промышленностью Казахстан вынужден гораздо значительнее повышать ввозные пошлины на большинство импортируемых товаров. И не случайно проблемы формирования общего таможенного пространства наиболее часто обсуждались Россией именно с Казахстаном.
Первым же все сложности существования в новых условиях на себе почувствовало население: в Казахстане резко подскочили цены на топливо, иномарки и продукты питания. В июле этого года даже состоялось несколько демонстраций против участия в Таможенном союзе, в частности, в Алматы активисты движения «Рух пен Тил» прошлись маршем от площади Астана. По мнению же, например, казахстанского экономиста Магбата Спанова, большинство казахстанцев вообще негативно относятся к участию Казахстана в Таможенном союзе, поскольку для рядовых граждан это образование ассоциируется только с удорожанием.
Проблема в том, что до создания Таможенного союза в России действовали самые высокие из трех стран таможенные пошлины на ввозимые товары. Их и взяли за основу при утверждении единого таможенного тарифа. Это создало проблемы казахстанскому бизнесу, хотя республика и настояла на исключении для 409 позиций товаров (одежда, обувь и т. д.) – на них не будут распространяться правила администрирования пошлин внутри Таможенного союза. Кроме того, по настоянию казахстанской стороны были увеличены квоты на беспошлинный ввоз товаров в Таможенном союзе. Введен переходный период (до 1 января 2013 года вместо 1 июля 2011 года), в течение которого будут действовать национальные ставки пошлин стран – участниц союза. Но только при ввозе гражданами Белоруссии и Казахстана иномарок в свои страны. Однако, если они захотят продать их в России, то будут вынуждены доплатить разницу в пошлинах. Эта разница в зависимости от марки автомобиля может быть десятикратной.
Несмотря на то, что проект Таможенного союза находится под пристальным вниманием и патронажем самого Назарбаева, а в Казахстане не принято выражать недовольство президентом и его идеями, ряд бизнесменов не стали скрывать своего разочарования: в рамках Таможенного союза они начали терять конкретные деньги. Прежде всего, это относится к мелкому и среднему бизнесу («челнокам», например, и вовсе приходит конец), не работающему с Россией и Белоруссией. Кроме того, в Казахстане опасаются, что проникновение на внутренний рынок бизнеса из России задавит местных производителей, не способных конкурировать с россиянами.
Таможенный союз вызывает растущее неприятие и среди казахстанской элиты, критикующей его как по идейно-политическим, так и экономическим соображениям. Так, президент фонда имени Болатхана Тайжана, кандидат экономических наук Мухтар Тайжан, еще в марте 2010 года, выступая на заседании дискуссионного клуба «АйтПарк», объявил борьбу с Таможенным союзом «объединительной площадкой для всех граждан страны», страдающих от него «своим карманом». Опасения Тайжана вызывает неравноправие союза, связанное с различием экономических потенциалов его участников. «Россия без согласования с партнерами выкупила долю у Омана в Каспийском трубопроводном консорциуме, - заявил он. - В прошлом году был запрещен ввоз мяса из Казахстана и молока из Белоруссии. Россия спокойно идет на односторонние шаги, не согласовывая их с партнерами. И слон никогда не будет их согласовывать с моськой. Россия самодостаточна. А у нас своего производства нет...».
Характерно, что г-н Тайжан указал на возможность прекращения членства Казахстана в Таможенном союзе, так как «есть международно-правовые механизмы выхода из таких структур».
В общем-то, если взглянуть на устройство этих структур, то следует признать: основания для обвинений России в «самодостаточном» диктате, несомненно, присутствуют. Таможенным союзом руководит Межгосударственный совет ЕврАзЭС, при котором существует постоянная Комиссия Таможенного союза. Это наднациональный орган, которому передается часть суверенитета стран-участниц, в частности, вопросы таможенного регулирования. Страны ЕС тоже отказались от части суверенитета в пользу наднациональных органов. Но есть разница: страны ЕС формально равны, а в Таможенном союзе (с учетом несопоставимости экономических потенциалов) голоса распределяются следующим образом: Казахстан и Беларусь – по 21,5%, Россия – 57%. Только Россия имеет право накладывать вето на решения других стран-членов.
В 2012 году предполагается принять пакет документов уже по ЕЭП – с теоретической возможностью ввода единой валюты. Можно ожидать, что подобного рода «паритет» сохранится, если только не усилится. И здесь перед постсоветскими государствами встает вопрос, что конкретно несут для него наднациональные образования, созданные по инициативе Кремля: либо, по аналогии с ЕС, сотрудничество будет строиться на равноправной основе, либо кто-то все равно будет «старшим братом», диктующим всем «младшим братьям», как им жить дальше и с кем дружить. Ответ, по-моему, очевиден.
С ног на голову
Уже упоминавшийся казахстанский экономист Спанов утверждает: «Если бы Казахстан вступил в Таможенный союз после вступления в ВТО, это было более эффективно для экономики. Вообще, от вступления в ВТО позитивный эффект будет больше, чем от союза. В том числе это снижение цен, чего ждут простые граждане, особенно на промышленные товары, электронику и прочие товары».
Так вот, кстати, о ВТО. По мнению многих экспертов, выдвижение Путиным плана создания Евразийского союза может означать фактическое снятие с повестки дня вопроса о будущем членстве России в ВТО. В своей статье Путин даже не стал объяснять, как объединение с другими постсоветскими государствами поможет вступлению России в эту организацию.
Большие, мягко говоря, сомнения вызывает и тезис о том, что участие в Таможенном, а затем и в Евразийском союзе, позволит России, Казахстану и Белоруссии совместно вступить в ВТО, причем на более выгодных условиях. Со стороны руководства этой организации неоднократно подчеркивалось, что членство в ВТО предоставляется отдельным странам, а не межгосударственным объединениям. Кроме того, уже состоявшееся членство в ВТО Украины или, скажем, Киргизии препятствует вступлению этих стран в Таможенный союз. То же самое можно сказать и о предположении Путина, что, вступив в Таможенный, а потом и в Евразийский союзы, можно выторговать более выгодные условия сотрудничества с ЕС. Яна Кобзева, например, пишет: «Не могу представить себе ситуацию, в которой ЕС вел бы переговоры о чем-либо с Таможенным союзом. ЕС ведет переговоры со странами, а не с союзами, и заинтересован в договорах о свободной торговле со странами, которые входят в ВТО. Ни Россия, ни Казахстан, ни Белоруссия в ВТО не входят».
Зато членство в Таможенном, а затем и в Евразийском союзе, наверняка ограничит свободу выбора внешнеэкономических партнеров для членов этих объединений. Да, собственно, оно уже ее ограничивает. Так, в мае этого года глава Российской санитарно-эпидемиологической службы Григорий Онищенко призвал Казахстан запретить импорт вина и безалкогольных напитков из Грузии. Онищенко сказал, что грузинские вина не соответствуют стандартам качества, и что запрет необходим для обеспечения надлежащего функционирования Таможенного Союза. Заявление Онищенко вызвало в Казахстане сильное недовольство. Тамошнее министерство экономического развития и торговли заявило, что этот вопрос должен быть обсужден исключительно через многосторонние переговоры, к тому же импорт грузинских вин и минеральной воды не является нарушением правил Таможенного союза. Большинство казахстанских экспертов считают, что за всем этим стояла политика.
Вот в том-то и дело, что кремлевская интеграционная мотивация, как правило, ставит все с ног на голову – на первом плане всегда находятся политические интересы, вернее, амбиции, а проблемы экономики обычно играют вспомогательную роль, выполняя роль своего рода «фигового листка». Однако это обычно не спасает, политическая подоплека сразу же вылезает наружу. Вот что говорит по этому поводу профессор Высшей школы экономики, директор информационного бюро по присоединению России к ВТО Алексей Портанский: «Сколько бы ни говорил Владимир Владимирович Путин, что это не попытка воссоздать СССР, это именно попытка воссоздать некое образование на постсоветском пространстве. Цель здесь, конечно, политическая: создать центр силы - политический и в будущем экономический, с которым могли бы считаться в мире и во главе которого стояла бы, конечно, Москва».
Существуют еще более категоричные оценки. Так, в Казахстане на одном из заседаний дискуссионной площадки Республиканского движения «Болашак» Таможенный союз был однозначно охарактеризован, как «попытка восстановления Российской империи, и как потеря суверенитета, откат назад от достигнутых успехов в укреплении независимости нашей страны».
Утверждалось, что «для России экономическая сторона на последнем месте, и не играет существенной роли... Политический курс России – это экспансия и подчинение себе соседей – бывших республик СССР». В качестве доказательства приводились, в частности, слова Павла Бородина (государственного секретаря союзного государства Белоруссии и России), официально сказанные на встрече с журналистами: «Таможенный союз Беларуси, России и Казахстана — это беспрецедентный шаг к восстановлению СССР. Я даю вам, журналистам, указание написать, что в 2017 году восстановят советское пространство».
Можно, конечно, не принимать во внимание высказывания Пал Палыча, личности, как известно, экзотической, и пост занимающей, прямо скажем, символический. Тем более, что блага нам сулятся вполне конкретные и очевидные именно для «простого человека» -- свободное перемещение людей и капитала, свободный выбор места жительства, работы и учебы… Только как все это будет работать в наших постсоветских условиях, прежде всего, с учетом разноплановости, разноразмерности, разных уровней рыночности наших экономик?
Свободное передвижение на рынке труда, наверное, можно ввести, как говорится, волевым решением. Но какое это влияние окажет на экономику? Наверное, из Белоруссии многие захотят легально поехать в Россию и там зарабатывать. А вот если к ЕЭП или к Евразийскому союзу присоединятся Киргизия и Таджикистан? Понятно же, что помимо российских дотаций их в первую очередь интересует свободный доступ на российский рынок труда. А это уже сейчас, безо всякого ЕЭП, вызывает в России целую кучу очень неприятных проблем. Недаром же Москва дает понять, что с присоединением этих стран к новой ступени интеграции пока торопиться не стоит.
Если же говорить о свободе передвижения услуг и капитала, то возникают гораздо более серьезные вопросы. Когда в Белоруссии разразился нынешний кризис, граждане, не имея возможности приобрести у себя валюту и российские рубли, отправляли почтовые переводы сами себе на свое имя до востребования, скажем, в Смоленск. Российская сторона вынуждена была потребовать прекращения этой практики. О каком свободном движении капитала после этого можно говорить? Добавим, что авторитарным правителям гораздо легче, чем демократиям, игнорировать все законы и договоры.
Политика «надувания щек» и «выкручивания рук»
И все же насколько реальны расчеты Кремля восстановить империю, пусть в модифицированном виде и под другой вывеской? Конечно, это абсолютно нереально. Страны изменились, мир в целом изменился. У России нет ни экономических, ни политических, ни демографических возможностей для этого. Но в том-то и дело, что для провозглашения подобных целей действительно имеются внутриполитические стимулы. В преддверии надвигающегося кризиса и в условиях обвальной деградации государственных и общественных институтов возрастает соблазн по-политикански использовать имперскую ностальгию и реваншистские настроения, которые действительно занимают существенное место в российском массовом сознании.
К тому же, как показывает практика, руководство России далеко не всегда поступает рационально. «Пацанские» амбиции зачастую становятся самодовлеющими и заставляют ставить перед собой химерические задачи, порожденные всякого рода евразийскими мечтаниями. Это опасно, поскольку потеря связей с реальностью толкает на авантюры. Пока же с уверенностью можно предсказать стилистический возврат к политике «надувания щек» и «выкручивания рук» на постсоветском пространстве в комплексе с неуклюжим торгом вокруг какого-нибудь «Манаса». (И, скорее всего, с тем же конфузным результатом. Американцы просто поменяют «Манас» на Ханабад или на что-либо в этом роде). «Первая ласточка» на этом пути, судя по всему, то самое заявление МИД от 7 октября.
Михаил Калишевский
Международное информационное агентство «Фергана»
