Афганистан: Сработает ли «план Обамы»?
Проведение 28 января в Лондоне международной конференции по Афганистану было вызвано не только остротой самой афганской проблемы, но и необходимостью выработки нового формата международного сотрудничества, включая военно-политическое взаимодействие официального Кабула, США и НАТО, а также участие других стран, прежде всего соседних, в обеспечении стабилизации обстановки в стране. Тем более, что со времени проведения предыдущей конференции по Афганистану, состоявшейся еще в 2001 году в Бонне, в стране появилась международно признанная и более-менее внутренне легитимная государственная власть.
Но вот эта-то довольно относительная легитимность режима Хамида Карзая, его неспособность обеспечить себе всю полноту государственной власти на всей территории страны как раз и вызывают у значительной части экспертов серьезный скептицизм в отношении эффективности каких-либо новых форматов сотрудничества с афганской администрацией. Ведь ее главу, по выражению одного из российских комментаторов, «впору называть мэром Кабула – дальше столицы его власть фактически не распространяется, в регионах правят местные племенные элиты».
К этому надо добавить, что накануне лондонской конференции общая тональность оценок перспектив миссии США и НАТО в Афганистане была преимущественно негативной. Формулировки типа «США безнадежно увязли в афганском болоте», «Америку ждет новый Вьетнам» и прогнозы неизбежного реванша талибов после опять же неизбежного и к тому же позорного бегства западных войск характерны как для западных (прежде всего, европейских), так и для российских СМИ. Разве что в России гораздо выше степень публицистического злорадства – своеобразная моральная компенсация за бесславный конец советской агрессии в Афганистане 1979-89 годов. Однако комплексы, помноженные на «зоологический» антиамериканизм (этот, по выражению французского философа Бернара Леви, «социализм идиотов»), приводят, как правило, не к объективному анализу, а к неуемным попыткам выдать желаемое за действительное. Чем и занимаются многие из тех, кто упорно пропагандирует идею безнадежной провальности миссии США и НАТО в Афганистане.
Все плохо?
Вместе с тем, все это, конечно, не значит, что у мрачных прогнозов относительно перспектив стабилизации ситуации в стране под патронажем США и НАТО, нет оснований. Положение в Афганистане, мягко говоря, нельзя назвать комфортным для США и их союзников. Как бы подтверждением этому стал ряд эффектных терактов, предпринятых талибами в конце прошлого – начале этого года.
Так, в самом конце декабря в результате атаки террориста-смертника в провинции Хост погибли резидент ЦРУ и шесть его сотрудников. 18 января талибы напали на центральный банк и другие правительственные учреждения и общественные здания в Кабуле, причем бой с террористами проходил в ста метрах от президентского дворца, где именно в это время Хамид Карзай принимал присягу членов нового афганского правительства. Момент для нападения – самой масштабной и резонансной террористической акции в афганской столице со времени свержения режима талибов в 2001 году – был выбран с явным намерением показать, что «Талибан» способен наносить наиболее болезненные удары по законной власти. Кроме того, представители «Талибана» уже объявили о своем намерении усилить вооруженное давление на иностранные войска и местные власти. Они заявили, что расширение США и их союзниками своего военного присутствия в Афганистане приведет лишь к еще большим потерям со стороны коалиции.
Обозреватели отмечают утрату Западом в 2009 году военно-политической инициативы в Афганистане. Во многом это связывают с затянувшейся паузой в афганской политике, взятой новой вашингтонской администрацией, после избрания Барака Обамы. Сначала США отказались от запланированной в конце 2008 года наземной операции в южном и восточном Афганистане, а также на территории пакистанского Вазиристана. Затем военные операции отошли на второй план перед сложными и довольно невнятными политическими комбинациями вокруг афганских президентских выборов - в Белом доме вроде бы занялись поисками замены Хамиду Карзаю, но альтернативы ему, судя по всему, не обнаружили. Тем не менее, американские маневры вокруг кандидатуры Карзая были замечены афганской политической элитой и вызвали сомнения относительно прочности его позиций в Вашингтоне, что, в свою очередь, усилило амбиции ряда других политических персонажей и поддерживавших их группировок. Все это вылилось в длительный политический кризис в Кабуле, усугубленный позицией международных, в первую очередь европейских наблюдателей, задержавших официальное обнародование итогов президентских выборов 20 августа.
Естественно, не способствовала укреплению авторитета Карзая и нелепая история с несостоявшимся вторым туром президентских выборов, когда из-за грубых нарушений при подсчете голосов дело едва не дошло до переголосования, от участия в котором отказался главный оппонент Карзая, бывший член его кабинета министров Абдулла Абдулла.
«Некорректность» процедуры избрания Карзая на пост главы государства вызвала непрекращающийся прессинг со стороны ряда европейских, политиков, требующих ограничения власти афганского президента, а также решительной борьбы с коррупцией, и пытающихся создать в Афганистане политические механизмы для этого (в том числе, с опорой на представителей «таджикского оппозиционного блока»). И без того сложное политическое положение Карзая усугублялось разногласиями по поводу выполнения им своих обязательств, прежде всего, кадровых, перед членами президентской предвыборной коалиции (Абдулом Дустумом и Мохаммадом Мохаккиком).
Наконец, политический кризис в Кабуле регулярно подстегивался обвинениями в коррумпированности правящего режима, которую, кстати, сами афганцы, согласно опросу, проведенному в стране ООН, считают основным препятствием на пути стабилизации положения в стране. Эта тема, естественно, вовсю используется самыми различными противниками Карзая – от талибов до Абдуллы Абдуллы. Кстати, неспособность контролировать этого нового популярного оппозиционного лидера, имеющего к тому же влиятельных союзников в ряде западных стран, тоже, несомненно, является политической неудачей Хамида Карзая.
Новым этапом политического кризиса стал конфликт между Карзаем и действующим составом парламента, дважды отклонившим предложенные президентом кандидатуры на министерские посты. Последнее голосование состоялось 16 января. Депутаты провалили 10 из 17 выдвинутых Карзаем кандидатов. Из 24 членов кабинета утвердили только 14. Парламентарии обвинили президента в злоупотребление властью, а его подчиненных – во взяточничестве. Однако же главной причиной конфликта эксперты считают опять же «кадровый ворпрос» - недовольство ставкой Карзая на региональные этнические элиты в ущерб кабульской бюрократии.
На этом фоне, ярко «подкрашенном» к тому же последними терактами в Кабуле, вполне объяснимым выглядело решение избиркома Афганистана о переносе выборов нового состава парламента с 22 мая на 18 сентября. Законодатели нынешнего созыва в полном составе ушли в отпуск до февраля, и Хамид Карзай был вынужден отправиться на конференцию в Лондон, оставив государственные институты в полупарализованном состоянии.
Концентрация на проблемах, связанных с президентскими выборами и прочими политическими комбинациями, привела к тому, что с марта по ноябрь 2009 года военные действия против талибов стали приобретать «позиционные» формы. А это, в свою очередь, позволило талибам резко активизироваться. Причем наиболее дерзкие и резонансные теракты осуществила группировка Серажуддина Хаккани, имеющая тесные связи с «Аль-Каидой» и базирующаяся в восточных провинциях Афганистана, а также в пограничных с ними районах Пакистана. Именно эта группировка, по мнению экспертов, выходит на лидирующие позиции в террористическом сообществе региона, потому что возможности «Исламской партии Афганистана» (ИПА) Гульбеддина Хекматияра всегда были ограничены, а отряды вазиристанского «Талибана» во главе с Хакимуллой Мехсудом сильно потрепаны пакистанской армией и рейдами американцев. В результате, из-за того, что пакистанцы и США занимались в основном Мехсудом, силы «муллы Хаккани» сохранили свою инфраструктуру. Можно предположить, что в ходе эскалации «стратегии ужаса», которую прогнозируют эксперты на ближайший период, именно Хаккани, наряду с лидером «Талибана» муллой Омаром, станет главной целью для западных союзников.
Вполне объяснимым результатом активизации талибов стал рост потерь сил международной коалиции (ISAF). В минувшем году они потеряли 520 человек - самые крупные потери ISAF за все годы присутствия в Афганистане. Это само собой усилило пацифистские настроения на Западе и вызвало новую волну требований немедленно вернуть солдат домой, по традиции особенно громко прозвучавших в Западной Европе.
Афганистан – «кладбище империй»?
В качестве аргумента в пользу того, что миссию США и НАТО в Афганистане ждет провал, очень часто приводится сама афганская история – дескать, эту страну никому и никогда не удавалось «завоевать», «покорить», «контролировать», а потому Афганистан – «кладбище империй». То есть США там ждет такая же печальная участь, как Великобританию в девятнадцатом веке и СССР - в двадцатом.
Все это, конечно, выглядит весьма убедительно, но как-то забывается, что Афганистан как более-менее общее этнополитическое, экономическое и культурное пространство во многом формировался как раз в результате многочисленных внешних вторжений и завоеваний – древнеперсидского, греко-македонского, парфянского, новоперсидского, арабского, тюрко-монгольского и т.д., последовательно становясь частью сменявших друг-друга империй, действительно уходивших в небытие, но, как правило, вовсе не из-за Афганистана. Не говоря уже о том, что и современные территориальные параметры этой страны появились в результате «сговора» внешних сил – Российской и Британской империй, подписавших известную конвенцию от 1907 года.
Нельзя не вспомнить также, что власть всех правителей Афганистана, включая собственно афганцев – от создателя первого единого «всеафганского» государства Ахмад-шаха Дуррани (1747-73) до последнего короля Афганистана Мухаммеда Захир-Шаха (1933-73), тоже фактически не распространялась на территорию всей страны, притом, что «в регионах правили местные племенные элиты». Поэтому нынешнее положение Хамида Карзая не является чем-то уникально ущербным.
Впрочем, можно согласиться с тем, что все, кто ставил своей целью «захватить» и «покорить» Афганистан, то есть оккупировать его и управлять напрямую, действительно терпели поражение. Однако когда цель была несколько иная – не оккупация и прямое управление, а опосредованный контроль и относительно «мягкое», непрямое воздействие, то результаты получались совсем непровальные.
В качестве доказательства бессмысленности и бесперспективности любого внешнего вмешательства в афганские дела очень любят вспоминать первую англо-афганскую войну 1839-42 годов, когда занявшие Кабул британские войска были окружены восставшими афганскими племенами. В январе 1842 года, британцы вынужденно отступили из Кабула в направлении Джелалабада, предварительно заключив перемирие с противником. Коварные афганцы, устроив засаду в Ягалакском ущелье, напали на британскую колонну. Несмотря на отчаянное сопротивление, вся колонна была перебита. Из 16 тысяч англичан и индийцев (из них военных было 4 тысячи) спасся лишь один доктор Брайдон, который и добрался до Джелалабада.
Однако редко вспоминают о том, что было после. А после были две карательные экспедиции - по британской дивизии было брошено из Кветты в Кандагар и через Джелалабад на Кабул. Через восемь месяцев британские войска опять вошли в Кабул, откуда затем были разосланы карательные отряды по окрестностям. Однако из катастрофы в Ягалакском ущелье в Лондоне сделали выводы – руководствуясь тезисом фельдмаршала Робертса о том, что «для свободного распоряжения Афганистаном еще не наступило время», Великобритания от оккупации страны воздержалась. Вместо этого в Лондоне предпочли методы «непрямого контроля», а, проще говоря, подкуп и тонкие политические манипуляции. В результате ярый враг Британии, афганский правитель Дост-Мухаммед при посредстве ежегодной денежной субсидии превратился из креатуры России в верного британского союзника, очень помогшего британцам в их войне с Персией и, кстати, присоединившего к Афганистану провинцию Герат.
Британская система «непрямого контроля» над Афганистаном получила развитие и после второй англо-афганской войны 1878-80 годов, разразившейся в основном из-за интриг России, подталкивавшей афганского эмира Шир-Али-хана к разрыву с Великобританией. Военные действия на начальном этапе вновь привели к захвату британскими войсками Кандагара и Кабула, но потом тоже приняли «позиционно-партизанский» характер. Тем не менее, британцам удалось принудить преемника Шир-Али - Якуб-хана - к подписанию в мае 1879 года Гандамакского мирного договора, по которому афганский эмир, опять же в обмен на регулярную субсидию, отказывался от ведения внешней политики «без посредничества Великобритании».
Когда Якуб-хан из-за недовольства афганцев оказался неспособным выполнять договор и был свергнут, Лондон быстро подыскал ему замену в лице Абдурахман-хана, который на долгие годы (умер в 1901 году) обеспечивал в Афганистане режим «негласного протектората», позволявшего Великобритании не только контролировать Афганистан без прямого вмешательства, но и эффективно противостоять российской экспансии с севера. Кстати, одним из положений уже упоминавшейся российско-британской конвенции от 1907 года как раз и стало признание Россией режима «негласного протектората» Великобритании в Афганистане.
Лишь в 1919 году, после того, как эмир Аманулла-хан начал третью англо-афганскую войну и потерпел поражение, Лондон, тем не менее, отказался от режима «негласного протектората» и предоставил Афганистану право на самостоятельную внешнюю политику. Сыграли свою роль сложное положение в британской Индии и появление на международной арене новых «акторов» -большевиков, к которым афганский эмир обратился за помощью. Правда, за полный суверенитет Аманулле пришлось заплатить отказом от британской субсидии, составлявшей к тому времени половину бюджетных доходов Афганистана. Впрочем, в любом случае Лондон сохранил рычаги воздействия на положение в стране и даже негласно «поучаствовал» в свержении Амануллы в 1929 году.
А вот политика СССР после вторжения советских войск в Афганистан выглядит едва ли не как антипод британской. Советский Союз, имея целью превратить Афганистан в полноценный военно-политический плацдарм для глобального противостояния с США и прежде всего для возможного броска к Персидскому заливу, пошел на полномасштабную оккупацию страны. Но этим дело не ограничилось – использование Афганистана как плацдарма для реализации советских геостратегических замыслов в Кремле хотели подкрепить «унификацией» страны на советский манер. И не только неприкрыто управляли тогдашним кабульским режимом директивами из Москвы, но и не особо препятствовали марионеточным деятелям «Апрельской революции» в ускоренном построении ими в Афганистане некого социализма, сопровождавшимся, как и положено, массовым террором, надругательствами над верой и традициями. Все это вызвало в афганском обществе такую ненависть к Москве и ее кабульским марионеткам, что Афганистан действительно превратился в одну из тех «болезней», которые в конечном итоге свели советскую империю в могилу.
Правда, справедливости ради следует отметить, что на завершающем этапе советской оккупации Москва несколько модифицировала свою политику, придав ей более прагматичный и неидеологизированный характер. После замены Бабрака Кармаля на Наджибуллу наиболее одиозные и оскорбительные для афганцев «завоевания Апрельской революции» были убраны «под сукно», предпринимались активные попытки «афганизировать» войну против моджахедов, расширить социальную базу режима за счет реверансов в сторону ислама, использования традиционных институтов (лоя джирга и т.п.), привлечения в госаппарат политически нейтральных и авторитетных фигур, налаживания диалога и заключения компромиссных соглашений с вождями племен, региональными лидерами, отдельными полевыми командирами.
В целом эта «модернизированная» политика доказала свою эффективность. Недаром после ухода советских войск режим Наджибуллы продержался в Кабуле еще почти три года. Может быть, продержался и больше, если бы не был брошен на произвол судьбы Россией и не имел столь откровенно «предательского» прошлого, из-за которого ему было трудно найти надежных союзников, как внутри Афганистана, так и за рубежом. К тому же советское вторжение разрушило и без того хлипкие основы афганской государственности, а в условиях тогдашнего хаоса любому режиму, за исключением разве что талибов, было очень трудно удержаться в Кабуле.
Повторение пройденного?
На первый взгляд, США повторяют в Афганистане многие ошибки Советского Союза. Кстати, особенно часто на это указывают именно российские эксперты, прежде всего, военные. И действительно, можно провести определенные аналогии. Например, размещение в Афганистане довольно значительного числа войск, причем США обвиняют в том, что главным побудительным мотивом для оккупации является опять же стремление установить в регионе свое геополитическое господство и завладеть энергоресурсами, естественно, с глобальным «прицелом». Проявлялся, особенно на ранних этапах афганской политики администрации Джорджа Буша, и определенный «идеологический» момент – то, что ненавистники Америки обычно называют «экспортом демократии», «навязыванием своих порядков» и т.д.
Однако при ближайшем рассмотрении почти все аналогии оказываются весьма условными. Прежде всего, это относится к непосредственной причине, побудившей США послать в Афганистан довольно крупный контингент войск. Ведь причина эта носила в достаточной степени «эксклюзивный» характер. Здесь имеет смысл обратиться к весьма резонансному интервью, которое дал 15 января этого года изданию «Тhe Real News Network» патриарх американской политики Збигнев Бжезинский.
Он, кстати, неоднократно и настойчиво подчеркивал необходимость для Америки доминирующих позиций в Евразии в целом и в Центральной Азии, в частности. Хотя бы по той причине, что США «очень важно осознавать: если другие части мира, где у нас есть интересы, станут зависимыми от энергоресурсов одной единственной державы, то это может нанести вред и даже спровоцировать конфликты». И потому, как подчеркнул Бжезинский, «например, диверсификация источников энергии является источником безопасности».
Однако, «доминирование», по Бжезинскому, «означает, прежде всего, возможность управлять, а быть во что-то впутанным – это совсем другое». Способность США «управлять различными конфликтующими интересами и силами на этом гигантском континенте», хотя и имеет «центральное значение» для безопасности Америки, но, как подчеркивает Бжезинский, из этого вовсе не следует, что США «должны быть вовлечены в военном смысле».
Отрицая в качестве главного побудительного мотива отправки американских войск в Афганистан именно стремление к доминированию, в том числе и заинтересованность в приобретении постоянных военных баз в регионе, Бжезинский сказал: «Я думаю, что причиной нашего присутствия там является теракт 11 сентября, авторы которого были родом из тихой гавани террористов в Афганистане. Режиму «Талибана», мы предложили либо покончить с этой тихой гаванью и передать США тех, кто нас атаковал, либо стать мишенью неизбежных военных действий, направленных на уничтожение гнезда террористов, в частности, «Аль-Каиды». Они выбрали последнее. Поэтому мы в Афганистане...
…И уж совсем очевидно, что мы пошли туда не за нефтью. В Афганистане нет столько нефти. Мы пошли туда, потому что нас атаковали. Однако это не отменяет того факта, что регион имеет большое значение. Однако значение имеет также то, как именно мы обращаемся с этим регионом. Я думаю, что развитие торговли, строительство трубопроводов, дороги с Востока на Запад, новый шелковый путь – вот путь к стабилизации региона и реализации нашего влияния в нем».
Оставаясь критиком афганской политики администрации Буша за то, что она «переусердствовала в военных действиях» и «пыталась силой оружия построить демократию в средневековом обществе», Бжезинский напомнил, что когда в 2001 году в Вашингтоне спросили его совета насчет будущей операции в Афганистане, он ответил: «Не задерживайтесь там. Никакого строительства наций, продвижения демократии. Придите, вырубите их и выматывайтесь!»
Можно, конечно, не поверить злокозненному Бжезинскому и к тому же возразить, что у СССР тоже была своего рода «эксклюзивная» причина – опасность того, что по приглашению «агента ЦРУ» Амина в Афганистан вот-вот «войдут американцы со своими ракетами». Возможно, некоторые маразматические старцы из Политбюро и верили в это. Но по меньшей мере несерьезно предполагать, что в угрозу превращения Афганистана в американский плацдарм (да еще с помощью обложенного со всех сторон агентами КГБ левака Амина) на самом деле верили кое-какие деятели из заинтересованных военно-промышленно-гэбистских кругов, как раз и обладавшие реальной информацией. Однако это именно им удалось убедить старцев в реальности такой угрозы.
Аналогии с советской агрессией в Афганистане отверг и генерал Стэнли Маккристал, верховный главнокомандующий войсками США и НАТО в Афганистане. В интервью «Der Spiegel» от 16 января этого года он сказал: «Может, у них там и «кладбище империй», но сейчас там никакой империи нет, а есть коалиция 44 стран. И эта коалиция 44 стран совершенно не пытается захватить никакую страну, в этом и заключается большая разница. Поэтому нас не считают оккупантами. Поэтому люди не поднялись против нас, как моджахеды против Советов. Я ведь прекрасно знаю, что случилось в Афганистане с Советами».
Если же обобщить все вышеизложенное, включая исторические экскурсы, то можно придти к выводу, что Афганистан вовсе не является неким метафизическим гиблым местом для любых «начинаний». Все зависит, прежде всего, от того, какие цели ставятся, и какие методы применяются для достижения этих целей.
Вот как характеризует нынешние цели США в Афганистане один из видных пакистанских экспертов, вице-маршал авиации в отставке и бывший посол Шахзад Чаудхри («The News», 14.01.10): «Они хотят добиться хотя бы какой-то стабильности в Афганистане, чтобы с достоинством уйти оттуда. Они хотят продолжить охоту за Усамой и его помощниками, если кто-то из них еще остался в этом регионе. Через применение силы они хотят ослабить «Талибан» и лишить его способности вернуть себе власть, оставив эту власть в руках уже действующего светского руководства. Они также хотят лишить талибов возможности предоставлять «Аль-Каиде» убежище».
Ну, а теперь имеет смысл остановиться на методах, которыми Вашингтон намеревается добиться достижения этих целей, тем более, что президент Обама провозгласил так называемый «новый курс» в Афганистане.
Итоги «афганской паузы»
Как известно, во время предвыборной кампании Барак Обама, обещая вывести войска из Ирака чуть ли не за 60 дней, в то же время говорил о необходимости сконцентрироваться на Афганистане и послать туда еще больше солдат, чтобы переломить ситуацию. Придя к власти, Обама подтвердил свои намерения в отношении Афганистана. (Что же до Ирака, то, в общем, всем было ясно, что обещание уйти оттуда через 60 дней – чистый популизм.) Бжезинский так охарактеризовал положение, в котором оказался новый президент: «Я думаю, что у него не было выбора. Он унаследовал ситуацию. Вопрос в том, сможет ли он сейчас разрешить ее таким образом, чтобы она перестала быть бесконечным болотом, в котором мы утопаем. Вот это реальная задача. Если Обама поспешно уйдет из Афганистана, его назовут пораженцем, президентом, который спасается бегством. И если в Пакистане из-за нашего ухода резко ухудшится ситуация, это еще добавит обвинений, и в итоге мы понаделаем еще более иррациональных вещей. Поэтому я думаю, что Обама был в безвыходном положении».
Как сразу отметили обозреватели, «новый курс» Обамы в Афганистане оказался логическим продолжением афганской стратегии «позднего» Джорджа Буша, стержнем которой является принуждение талибов к миру с позиции силы, а ее важнейшим элементом – разгром в первую очередь наиболее непримиримого крыла «Талибана», так называемых «яростных мулл». Однако Обама не стал сразу наращивать численность войск и приостановил отправку новых подкреплений в Афганистан до завершения президентской кампании в этой стране, то есть взял ту самую «афганскую паузу».
В ходе афганских выборов и сразу после них большинство обозревателей сосредоточилось на «некорректности» процедуры», порожденной не только «особенностями» афганской политической культуры, но также элементарной нехваткой технических средств, позволяющих подсчитать голоса, составить достоверные списки избирателей и т.д. В общем, всячески изгалялись над самой попыткой провести демократические выборы в отсталой, политически нестабильной исламской стране, кишащей террористами, значительная часть которой к тому же не полностью или вообще не контролируется центральными властями. И лишь немногие постарались взглянуть на эти выборы под несколько другим углом, проанализировав те их результаты, которые даже с поправкой на афганские реалии могут считаться более-менее объективными (и, кстати, признанными международными наблюдателями). Среди этих немногих следует, прежде всего, отметить российского эксперта Андрея Серенко из Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).
Так что же все-таки показала эта президентская кампания?
Серенко обращает внимание на то обстоятельство, что около 50% афганских граждан, имеющих право голоса, все-таки приняли участие в выборах, несмотря на угрозы талибов и жестокие акции устрашения. Таким образом, выборы 20 августа 2009 года показали, что не менее половины афганских избирателей готовы участвовать в политических и электоральных проектах, санкционированных западными союзниками официального Кабула и неодобряемых талибами. По мнению Серенко, можно даже утверждать, что до 50% взрослых афганцев своим участием в голосовании 20 августа одновременно проголосовали против «Талибана» и навязываемого «яростными муллами» бойкота любых выборов, организованных «предателями» и «крестоносцами».
Еще один результат: итоги голосования показали абсолютную поддержку антиталибского и прозападного проекта модернизации принявшими участие в голосовании, то есть политически активными гражданами Афганистана. Эксперты в Кабуле, Москве, США и Европе во время предвыборной кампании и после выборов сосредоточились на политической борьбе между Хамидом Карзаем и его главным соперником Абдуллой Абдуллой, но при этом мало кто обратил внимание, что это было соперничество двух политиков внутри одного прозападного «лагеря». И Хамид Карзай, и доктор Абдулла, занявшие первое и второе место на выборах, являются непримиримыми противниками «Талибана» и сторонниками проекта прозападной модернизации страны. Аналогичные политические принципы разделяет и хазареец Рамзан Башардост, занявший третье место. Таким образом, все три кандидата в президенты Афганистана (из более, чем 40), занявшие первые три места на выборах и получившие абсолютное большинство голосов активных избирателей (свыше 85% от общего числа пришедших на выборы) являются сторонниками антиталибского и прозападного Афганистана.
В результате общий вывод получается таким: выборы не только позволили испытать на практике политический механизм воспроизводства системы государственной власти в Афганистане, но выявили социально-политическую базу проекта прозападной модернизации. Более того, выборы показали, что в Афганистане существует значительная социальная поддержка политических и социально-экономических преобразований, осуществляемых западными демократиями под руководством США. Серенко считает, что эти выборы можно даже рассматривать, как своего рода референдум о доверии к западной стратегии модернизации страны.
При всех издержках, неудачах и проблемах, в том числе и появившихся у Карзая после выборов, сами выборы, тем не менее, можно считать также и большим личным успехом афганского президента. Ведь в 2009 году президент Карзай реализовал свою главную цель – сохранил пост главы государства. При этом созданная Карзаем политическая система в целом выдержала тест на прочность, как со стороны ожесточенно атаковавших ее талибов, так и со стороны западных недоброжелателей Карзая, пытавшихся найти ему замену.
К тому же Карзаю удалось сформировать достаточно широкую национальную политическую коалицию с участием пуштунских, узбекских и хазарейских лидеров, поддержавших его в ходе выборов, коалиции, которая может стать основой для создания новой пропрезидентской партии в 2010 году,
По мнению ряда обозревателей, Карзаю также удалось создать определенные политические и административные предпосылки для успеха пропрезидентских сил на парламентских выборах 2010 года – прежде всего, за счет частичной «пуштунизации» властных органов севера Афганистана (кадровые перестановки в силовых структурах в «таджикских» провинциях, переброска на север Афганистана дополнительных армейских и полицейских частей, в основном состоящих из пуштунов, и удачной серии политических сделок с отдельными влиятельными участниками оппозиционных объединений бывшего «Северного альянса»).
На авторитет Карзая сработало и то обстоятельство, что в 2009 году количество жертв среди гражданского населения сократился на 18% по сравнению с 2008 годом (по данным Независимой комиссии Афганистана по правам человека, в 2009 году в стране погибли 1442 человек). Одной из причин снижения числа погибших мирных жителей специалисты комиссии назвали уменьшение числа авиационных налетов сил НАТО, которое последовало после политического давления со стороны официального Кабула.
В конечном счете, президент Карзай в 2009 году убедительно доказал, что не является бессильным владыкой, еле-еле удерживающимся на шатающемся троне. Стало ясно, что сегодня лишь он один (помимо лидеров «Талибана») располагает в Афганистане ресурсами, позволяющими решать масштабные политические задачи. В итоге Западу, при всех претензиях и даже неприязни к Карзаю, особенно в Европе, пришлось признать, что нынешнему афганскому президенту, ставшему своего рода символом модернизации и демократизации (с афганской спецификой, естественно) на данный момент нет альтернативы.
Ну, а что же талибы? Судя по тональности многих комментариев, они вот-вот войдут в Кабул. Однако и здесь мы, скорее всего, опять имеем дело с попытками выдать желаемое за действительное. Несмотря на утрату в 2009 году американскими и натовскими военными инициативы, удалось предотвратить территориальную экспансию талибов – «Талибан» не смог воспользоваться преимуществами, предоставленными относительной пассивностью войск коалиции, организовать анонсированное им «стратегическое контрнаступление» и выйти за пределы уже сложившей «талибской зоны» в южных и восточных провинциях. Проникновение отдельных талибских отрядов, скажем, на север Афганистана носило эпизодический характер, такие «прорывы» быстро ликвидировались местными силами.
Не избежали талибы и явных военных поражений, крупнейшим из которых стали серьезные удары по инфраструктуре вазиристанского «Талибана», наносимые пакистанской армией и беспилотными летательными аппаратами ЦРУ, в результате которых был убит один из наиболее видных «яростных мулл» и лидер пакистанских талибов – Бейтулла Мехсуд. Несмотря на то, что вазиристанские талибы смогли сохранить боеспособность и быстро найти нового лидера (им стал уже упоминавшийся Хакимулла Мехсуд), на «вазиристанском» фронте «Талибан» понес весьма серьезный урон. Хотя, следует отметить, что силами ISAF и афганской армией были проведены несколько успешных операций и в других районах, в частности, в июне 2009 года британские войска сильно потрепали талибов в провинции Гельменд.
И все же главный итог пресловутой «паузы» находится отнюдь не в военной плоскости. Отказ почти 50% афганских избирателей прислушаться к требованиям «яростных мулл» и бойкотировать президентские выборы показал, что поддержка пропагандируемых «Талибаном» религиозно-традиционалистских ценностей в их крайнем, экстремистском варианте, в общем, невелика. Соответственно, и авторитет талибов в афганском общественном мнении достаточно низок и основан главным образом на страхе. А потому ожидаемая эскалация «стратегии ужаса» явится по существу реакцией на очевидное падение популярности «яростных мулл», причем реакцией объективно оборонительной: цель – с помощью все того же «ужаса» не допустить еще большей утраты талибами их позиций.
Таким образом, «афганская пауза», при всех трудностях, ею вызванных, в целом оказалась полезной. Она позволила убедиться, что США и НАТО находятся в Афганистане не в «безвоздушном пространстве», им есть за кого бороться и кому помогать, ведь почти половина населения страны открыто высказалась против талибов и фактически поддержала перемены, предлагаемые Западом.
«План Обамы» в действии
В конце 2009 года Барак Обама более-менее конкретно озвучил, наконец, собственную стратегию действий в Афганистане, прервав, тем самым, затянувшуюся «афганскую паузу».
1) Военная составляющая
Если говорить о военной составляющей «Плана Обамы», то в его основе по-прежнему лежит идея разгрома наиболее непримиримой части «Талибана» и «принуждение к миру» основной части талибов, в первую очередь, их «умеренного» крыла. Именно этой цели должно служить существенное наращивание контингента ISAF, прежде всего, за счет американских войск. Переброска дополнительных контингентов в Афганистан началась в самом конце 2009 года. Из союзников по НАТО первой на просьбу Вашингтона откликнулся, как всегда, Лондон, отправив в Афганистан еще 700 солдат (США просили тысячу), после чего численность британских войск в Афганистане должна составить около 9 тысяч человек.
Заявленные сроки окончания операции по переброске подкреплений (июль 2010 года, когда численность только американских войск превысит 100 тысяч), дают основания предполагать, что США и НАТО планируют проведение крупномасштабной наступательной операции против талибов на юге и востоке Афганистана, а также, возможно, на территории пакистанского Вазиристана в июле-октябре 2010 года.
2) Соседи
Эксперты отмечают в качестве характерной особенности «Плана Обамы» то обстоятельство, что США начали реализацию новой концепции урегулирования в Афганистане, тесно увязывая происходящее там с ситуацией в соседнем Пакистане. В Вашингтоне даже вошел в обиход термин «AfPak» (Афганистан – Пакистан), используемый, когда речь идет об этом регионе.
Надо сказать, что в центральноазиатской политике США озабоченность собственно пакистанским аспектом проблемы занимает весьма существенное место. Так, в числе побудительных мотивов, заставивших США начать операцию «Несокрушимая свобода», безусловно, присутствовали, по выражению уже упоминавшегося авторитетного пакистанского эксперта Чаудхри, «широко распространившиеся дурные предчувствия, вызванные опасениями в том, что пакистанский ядерный арсенал попадет в руки «Аль-Каиды». Со своей стороны, еще генерал Мушарраф был уверен, что именно сотрудничество с США по афганской проблеме, учитывая международную озабоченность самим фактом наличия ядерной бомбы у Пакистана, как раз способно «обезопасить пакистанский ядерный арсенал от любых враждебных действий, направленных на отказ Пакистана от своего ядерного оружия». И поэтому, как считает Чаудхри, «встав на сторону США в их последней войне, Исламабад определенно рассчитывал на то, что мир выступит за сохранение им своего ядерного потенциала».
Этого, правда, не произошло. Но, по мнению Чаудхри, Пакистан по-прежнему уверен, что обеспечиваемая сотрудничеством с США безопасность пакистанского ядерного потенциала «дает стране безусловную возможность добиваться благополучия, сохраняя в то же время прочный стратегический паритет с Индией». Более того, повышение уровня соответствия Пакистана нормам международного порядка, считает Чхоудри, даст ему возможность занять более высокое место в глобальной иерархии: «Тогда Пакистан сможет сделать заявку на статус такого же рода, какой предоставлен другим членам международного ядерного клуба».
Используя встречную заинтересованность Пакистана в сотрудничестве с США и тот очевидный факт, что сохранность пакистанского ядерного оружия будет гарантирована только в том случае, если сам Пакистан будет стоять «в стороне от хаоса», американцам предстояло убедить Исламабад, что источником этого самого «хаоса» являются как раз афганские талибы и их пакистанские единомышленники. Просто потому, что они являются своего рода «сообщающимися сосудами». Задача была непростая, учитывая давние симпатии к талибам заметной части пакистанского генералитета и спецслужб (еще бы, ведь именно они, а также сами США, были в свое время «крестными отцами» движения «Талибан»). Однако сами талибы этому в немалой степени поспособствовали. Не довольствуясь тем, что они фактически контролируют приграничные с Афганистаном пакистанские провинции и не подчиняются Исламабаду, талибы начали распространять свое влияние, в том числе и с помощью терактов, на другие провинции, резко дестабилизируя общую ситуацию в стране. В результате американцам удалось, наконец, активизировать пакистанскую армию, до этого смотревшую на талибские безобразия сквозь пальцы. Это, в свою очередь, позволило нанести в 2009 году по талибам ряд серьезных ударов на «вазиристанском фронте».
В преддверии недавнего визита министра обороны США Роберта Гейтса в Пакистан, в пакистанской газете The News была опубликована его статья, где опять же говорилось о бессмысленности проводить различия между пакистанскими и афганскими талибами. Глава Пентагона призвал пакистанскую армию уничтожать все опорные пункты талибов вдоль афгано-пакистанской границы и подчеркнул, что наращивании американских сил в Афганистане является лишь начальной стадией общей стратегии США в Центральной Азии, предполагающей также расширение американского присутствия в Пакистане. Цель - усилить боевые действия против террористов, расположившихся рядом с афганской границей в Южном Вазиристане и в других районах, контролируемых талибами.
По данным СМИ, в ходе визита Гейтса в Пакистан и после него США оказывали постоянное давление на пакистанское правительство по этим направлениям. В частности, добившись от пакистанцев разрешения на увеличение полетов своих беспилотников в приграничных районах Пакистана, они настаивали на еще большем расширении области их применения, включая крупнейшую пакистанскую провинцию Белуджистан и ее главный город Кветту.
Следует отметить также, что и в целом в своей афганской политике США стали уделять гораздо большее внимание соседним с Афганистаном странам. Это, кстати, относится и к Хамиду Карзаю, который, несмотря на прошлые обиды, старается по максимуму сблизиться с союзниками США в исламском мире. Недаром накануне лондонской конференции он поехал на стамбульский саммит Турция – Афганистан – Пакистан.
Осознание Вашингтоном важности соседних стран для разрешения афганской проблемы в полной мере затрагивает страны Центральной Азии, по территории которых проходит так называемый «Северный маршрут» снабжения войск коалиции. Как отмечают эксперты, наращивание сил ISAF в Афганистане, похоже, может стать настоящим золотым дном для ряда государств Центральной Азии. Ведь, согласно разделу 1223 принятого конгрессом США «Акта об ассигнованиях на нужды национальной обороны» на 2010 финансовый год, «определенные коалиционные государства», обеспечивающие «военно-тыловую и иную поддержку» по «Северному машруту», будут иметь право на получение «компенсации». Для этих целей Пентагон располагает резервным фондом в размере 1,6 млрд. долларов, которые могут достаться Казахстану, Кыргызстану, Таджикистану, Узбекистану и, возможно, Туркменистану. В этом же русле, видимо, следует рассматривать и утвержденный 11 января президентом Каримовым «План действий по укреплению двустороннего сотрудничества» между Узбекистаном и США на 2010 год, предусматривающий разностороннее взаимодействие в деле стабилизации ситуации в Афганистане и охватывающий сферы политики, безопасности и экономики.
3) «Афганизация»
Но, безусловно, основная политическая составляющая «Плана Обамы» предназначена прежде всего для самого Афганистана. Ее смысл, собственно говоря, сформулирован все тем же Бжезинским: «Мы должны приложить как можно больше усилий для того, чтобы, во-первых, «афганизировать» действия против «Талибана». Эта деятельность не должна проводиться американцами, потому что тогда мы повторим судьбу Советов. Во-вторых, нам необходимо заключить соглашения с элементами в «Талибане», которые не связаны с «Аль-Каидой». У них есть концепция того, что они хотят в Афганистане, но они совсем не обязательно настроены на глобальный джихад против Запада, на который настроена «Аль-Каида».
Под «афганизацией» действий против «Талибана», безусловно, понимается в первую очередь создание дееспособных афганских силовых структур. Обучение кадров, их вооружение, снабжение, финансирование и т.д., ведется давно, причем особую активность в этой области проявляют именно западноевропейцы, «компенсируя» тем самым свое явное нежелание непосредственно участвовать в войне. В целом боеспособность афганской армии и полиции постоянно повышается, хотя ее уровень еще недостаточен для полностью самостоятельных действий. А потому усилия на данном направлении будет только наращиваться.
«Афганизация» включает в себя и определенные изменения в манере ведения боевых действий и просто поведения самих войск коалиции. Планируется, в частности, как можно активнее внедрять так называемую методику Partnering, при которой западные инструкторы живут среди обучающихся и принимают участие в патрульных и других операциях подопечных афганских частей.
В своем интервью «Шпигелю» генерал Маккристал сказал: «Дело не в том, чтобы уничтожить вражеские города. Дело даже не в том, чтобы уничтожить их армию, убить их солдат. Необходимо ослабить мятежников. На самом деле это значит - убедить людей в том, что они сами хотят остановиться, и тогда они остановятся. Самый эффективный способ действовать для нас - это быть хорошими, эффективными партнерами, работать с афганскими коллегами, потому что проблема не техническая, проблема заключена в человеческом факторе. Когда воюешь против партизан, источником безопасности для тебя становится народ, потому что именно он отказывает мятежникам в поддержке, снабжает тебя информацией. Имеется конфликт. Чтобы хорошенько защититься, ты начинаешь прятаться в бункерах, ходить в бронежилете, ездить в бронированных машинах. Но так нельзя общаться с людьми. А если не будешь общаться с людьми, то и они тебя защищать не будут. Чтобы начать плавать, придется отойти от бортика бассейна. Нужно выйти в народ, построить с народом отношения».
Американцы также начали работу по привлечению боевых формирований афганских племен к борьбе против талибов, хотя еще совсем недавно не особо приветствовали усилия Хамида Карзая в этом направлении. Сейчас США снабжают лояльные племена оружием, а также предоставляют транспорт, связь и медицинское обеспечение. Как результат, действуя совместно с афганской армией и силами НАТО, вооруженные формирования племен помогли очистить от талибов ряд районов страны. Пока наиболее легко американцам удается привлекать к борьбе против талибов представителей таджикских и узбекских племен, а труднее всего склонить к ней пуштунские племена, часть которых союзничает с «Талибаном».
После выборов 2009 года появилась точка зрения, в том числе и в афганских политических кругах, что их результаты фактически изменили политический статус иностранных войск, то есть теперь их присутствие в стране уже вряд ли можно считать «оккупацией». Потому что речь идет, скорее, о военно-экономическом сотрудничестве Афганистана и западных государств, поддержанным большинством политически активного населения страны. Отсюда идея подписания международного соглашения о реконструкции Афганистана, где в добавление к имеющемуся ныне у сил ISAF мандату Совета Безопасности ООН был бы еще и соответствующим образом оформлен новый статус иностранных войск в стране.
Эту идею уже предлагали некоторые афганские политики (в частности, лидеры «Совета национальных союзов Афганистана»), а участники состоявшегося летом прошлого года в Москве Международного конгресса афганских диаспор даже выдвинули проект такого документа. Предлагается разделить силы ISAF на «Основные силы», ограниченные по численности, которые будут оставаться в Афганистане длительный срок, и «Дополнительные силы», привлекаемые в страну в случае необходимости на несколько месяцев. Все это предлагается оформить специальным соглашением между Афганистаном, США и НАТО и ратифицировать новым составом афганского парламента.
4) «Реинтеграция»
Мысль о необходимости расколоть движение «Талибан», вычленив оттуда «умеренное» крыло и включив его в процесс политического урегулирования, витала в воздухе уже давно. Но только в прошлом году она начала приобретать некие видимые очертания. Так, министр обороны США Роберт Гейтс заявлял, что считает движение «Талибан» частью политической структуры Афганистана, и будущая роль нынешних полевых командиров в политической жизни страны зависит от их согласия сложить оружие.
Вскоре был найден инструмент «реинтеграции» этой части талибов, инструмент давний, примитивный, но эффективный и к тому же привычный для Афганистана – подкуп. В декабре прошлого года все те же «Актом об ассигнованиях на национальную оборону» американскому командованию было предоставлено право направлять часть средств, выделяемых для действий в чрезвычайных ситуациях, на осуществление «реинтеграционной» программы. Кроме того, США собираются привлечь к процессу «реинтеграции» ряд ведущих арабских государств, которые имеют для этого как финансовые возможности, так и другие способы воздействие на талибов – скажем, в силу религиозной близости, а, главное, поприжав частных арабских доноров, спонсирующих и «Талибан», и «Аль-Каиду».
22 января Хамид Карзай официально предложил боевикам «Талибана» денежное вознаграждение и работу в обмен на согласие сложить оружие. Естественно, за счет США и других западных стран. При этом афганский президент уточнил, что программа не распространяется на радикальных талибов, которые были замечены в связях с «Аль-Каидой» и другими террористическими группировками. По предварительному плану сложившим оружие боевикам низшего и среднего звена будет предложены либо единовременная выплата, либо трудоустройство с окладом порядка 240 долларов в месяц. (Считается, что «Талибан» платит своим боевикам около 300 долларов в месяц).
Интересно, что программа «реинтеграции» будет охватывать иностранных боевиков, сражающихся в Афганистане, включая боевиков Исламского движения Узбекистана (ИДУ). Правда, по мнению центральноазиатских политологов, их вряд ли удастся завлечь подобными средствами, поскольку боевики ИДУ в основном - «идейные» джихадисты. Впрочем, действенность программы «реинтеграции» в отношении собственно афганских талибов тоже вызывает у части экспертов определенный скептицизм.
Уйти, а тем более бежать, просто нельзя
Работа однодневной международной конференции в Лондоне, в которой участвовали представители более 70 стран при основных докладчиках США и Великобритании, тоже проходила главным образом в параметрах, определенных «Планом Обамы».
Одним из ее главных итогов можно считать выделение Афганистану западными странами дополнительно не менее 500 миллионов долларов. Деньги пойдут на «поддержку афганцев, которые решили порвать с «Талибаном». В целях налаживания политического диалога с «умеренными» талибами было признано целесообразным несколько скорректировать резолюцию Совбеза ООН за номером 1267, согласно которой практически все руководство «Талибана» занесено в «черный список». Стало известно, что в ООН готовы вычеркнуть из «черного списка» пять талибских лидеров, в том числе влиятельного в Афганистане экс-министра иностранных дел правительства «Талибана».
«Лондонское коммюнике» подтверждает долгосрочные обязательства по отношению к Афганистану, не называя конкретного временного предела пребывания ISAF в стране. В документе говорится только, что через три года афганская армия и полиция должны быть представлены по всей стране. Что же касается передачи местным силам полной ответственности за безопасность, то выражается надежда, что этот процесс удастся начать через пять лет. Правда, в порядке эксперимента есть намерение передать афганским властям ответственность за некоторые провинции, где почти нет талибов, в конце 2010 – начале 2011 года, после чего войска НАТО ограничатся там лишь поддержкой местных сил.
Сам Хамид Карзая заявил в Лондоне, что афганская армия и полиция постараются взять ответственность за поддержание безопасности в стране в 2014 – 2016 годах. Основные надежды возлагаются на ускоренную подготовку афганской армии и полиции с западной помощью. Согласно плану, армия должна иметь в октябре 2012 года 171 тыс. подготовленных бойцов, а полиция не менее 134 тыс.
Накануне лондонской конференции по Западной Европе вновь прокатилась волна требований вывода войск из Афганистана. Это, естественно, повлияло на позиции правительств европейских стран НАТО, весьма пассивно реагирующих на просьбы Вашингтона об увеличении численности войск. Так, Николя Саркози заявил, что считает французский контингент в 3500 человек достаточным. Если нужны гражданские специалисты, Париж готов их послать. «А солдат нет», – сказал президент.
Но главным «полем боя» стала Германия, где даже министр иностранных дел Гидо Вестервелле заявлял, что не поедет в Лондон, если конференция сведется к вопросу о наращивании международных сил. Что же до социал-демократов и «зеленых», то они требовали назвать дату вывода, например, 2015 год. В результате канцлеру Меркель удалось пробить решение об отправке в Афганистан дополнительно 850 военнослужащих, вместо 1,5 – 2 тысяч, о чем просили США. Таким образом, на подмогу нынешним 4500 немецких солдат немедленно будут направлены еще 500. Как утверждают, главным образом для обучения афганцев. Причем бундесвер принимает американскую методику Partnering. Еще 350 солдат составят гибкий резерв, который будет действовать «при внезапном изменении ситуации». Предусмотрено также увеличение числа немецких полицейских для подготовки афганской полиции.
В целом же на настоящий момент из 28 стран НАТО только США, Великобритания, Дания, Канада, Нидерланды, Польша, Румыния и Франция предоставили приличных размеров контингенты, не обремененные различными ограничениями, которые не позволяют войскам участвовать во всех видах операций против талибов. Это оказывает деморализующее воздействие и вызывает раздражение тех стран-союзников, которые предоставили свои войска для активных боевых действий. Так, Канада, Нидерланды и Австралия заявили о возможности вывода своих войск в 2011 году.
Ситуация складывается прямо-таки парадоксальная. С одной стороны, например, министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер на вопрос о том, плохо ли действует НАТО в Афганистане, отвечает: «Вообще не действует». А с другой стороны, как писала The New York Times (12 января), «чиновники в Брюсселе, размышляющие о быстродействующей стратегии выхода для миссии ISAF, занимаются разработкой плана самоубийства». Почему самоубийства? Газета развивает этот тезис: «Плохие новости не нравятся никому, особенно, когда они идут из провинций, где воюют солдаты твоей страны. У европейцев возникает логичный вопрос: «Почему мы должны принимать во всем этом участие?» Да потому, что операция ISAF в Афганистане – это момент истины для НАТО! Если альянс не доведет дело до конца, взаимные обязательства 28 стран-участниц будут ослаблены, и альянс потеряет смысл жизни. Мы слишком хорошо знаем, что происходит с союзами, которые становятся бессмысленными. Война в Афганистане стала одной из главных причин развала СССР».
Можно лишь добавить, что прямым следствием бегства западных войск из Афганистана может стать повторное превращение этой страны в базу для террористов «Аль-Каиды», дестабилизацию Пакистана с его ядерной бомбой, а также большие проблемы для режимов постсоветской Средней Азии и, естественно, России. Но все это последствия, так сказать, «первого эшелона». Логическую цепочку можно продлить и дальше, только не хочется.
Кстати, громкий призыв к США и НАТО вести «войну до победного конца» неожиданно раздался именно из России. Перед лондонской конференцией широкий резонанс получила статья в International Herald Tribune за авторством представителя России в НАТО Дмитрия Рогозина и последнего командующего «ограниченным» контингентом советских войск в Афганистане Бориса Громова под названием «Российский совет по Афганистану», в которой, в частности, говорилось: «Если альянс не доведет дело до конца, взаимные обязательства 28 стран-участниц будут ослаблены, и альянс потеряет свой нравственный фундамент. Выход без победы может вызвать политический развал западных структур безопасности».
На это французская «Le Monde» весьма ехидно заметила: «А мы-то и не знали, что Россию так тревожит мысль об ослаблении НАТО. Это просто сенсация. Особенно если вспомнить, что последняя версия российской концепции национальной безопасности определяет НАТО как скрытую угрозу, направленную на то, чтобы окружить Россию». Еще большее ехидство на Западе вызвал и такой, прямо скажем, немыслимый ранее пассаж статьи Рогозина и Громова: «Мы были первыми, кто встал на защиту западной цивилизации против атак мусульманских фанатиков. Никто не поблагодарил нас». Вроде бы никогда ранее не предпринималось попыток выставить советское вторжение в Афганистан как защиту западной цивилизации от варварства исламистов.
А вот как отреагировала «Le Monde» на заявление авторов о том, что в случае «фиаско НАТО» Россия и «ее союзники в Средней Азии» готовы разместить в Афганистане свои «силы быстрого реагирования». - «Ага, так мы и поверили».
Ладно, все эти несообразности по большому счету не имеют никакого значения. Главное, что Москва впервые столь открыто и откровенно признала, что США и НАТО действуют в Афганистане в ее интересах, а «угроза» со стороны НАТО и натовских баз в Центральной Азии – не более, чем пропаганда. Вот и министр иностранных дел России Сергей Лавров, выступая в Лондоне, прямо-таки потребовал от США и НАТО доведения до конца их миссии и «выполнения мандата, предоставленного им Советом Безопасности ООН».
В общем, видимо, правы те наблюдатели, которые констатируют существенное изменение российского курса в Афганистане. На данный момент совершенно очевиден отход Москвы от позиции «равноудаленности» в отношении афганских политических сил и оценка ею администрации Карзая, как безальтернактивной. Тем более, что в этой администрации есть близкие к Москве фигуры. По мнению экспертов, все это происходит в рамках общего подключения России к новой американской стратегии в Афганистане. До посылки российских войск в Афганистан дело, конечно, не дойдет, а вот АК-47, гранатометы, легкую артиллерию, бронетранспортеры и другую военную помощь, которую НАТО просит у России для афганской армии, Москва, если судить по результатам недавней встречи начальников генштабов армий России и стран НАТО, скорее всего, предоставит. Так что российский фактор тоже может поспособствовать успеху «Плана Обамы».
Генерал Маккристал в своем интервью сказал: «Всегда есть вероятность провала, и она, вероятно, объясняется недостаточно глубоким пониманием проблемы, непризнанием проблемы достаточно серьезной, а значит — отсутствием подходящего решения». Судя по всему, в США к такому пониманию пришли. Да и решение, которое определит судьбу миссии США и НАТО в Афганистане, судьбу самого Афганистана и все вытекающие из этого решения последствия, тоже будут принимать главным образом в Вашингтоне. И если уж приводить пример Вьетнама, то надо вспомнить, что вьетнамская война была проиграна не на поле боя, а внутри самой Америки – просто потому, что американское общество не удалось убедить в необходимости воевать, несмотря ни на что. Или, по меньшей мере, в том, что нельзя допустить позорного бегства. В случае с Афганистаном эта необходимость еще более очевидна.
