Стресс-тест для Шанхайской организации сотрудничества
15-16 июня 2009 года в Екатеринбурге состоится саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Заседание Совета глав государств-членов пройдёт в рамках председательства России в этой региональной организации в 2008-2009 годах. В условиях глобального финансово-экономического кризиса, накануне разворачивания крупномасштабной военной операции в Афганистане, приближающихся президентских выборов в Иране (12 июня) и Киргизии (23 июля) с новыми перспективами для заинтересованного обсуждения актуальным становится вопрос о стратегических целях стран ШОС и их корректном позиционировании и продвижении.
Представляется важным, прежде всего, отметить, что ШОС последние два-три года «выпадает» из кажущейся уже традиционной региональной системы международных отношений. Эволюция любой региональной организации всегда рано или поздно актуализирует проблему границ делегирования части государственных функций на наднациональный уровень. Именно в этом проявляется интеграционный потенциал регионального союза. Именно это определяет перспективные рамки того, до какой степени эффективными будут кооперация, сотрудничество и, в конечном счёте, сближение.
В настоящее время можно выделить три направления, по которым возможно развитие ШОС как организации, претендующей на структуро-определяющую роль в Большой Центральной Азии: антизападная коалиция, энергетический союз и альянс индивидуалистов.
Необходимость относительно скорого «выбора пути» определяется тем, что в последнее время начал проявляться контрпродуктивный характер инерционного развития организации. Фактическая траектория движения не может быть оценена с позиций амбициозности, реалистичности и динамизма. Действуют деловой совет и несколько антитеррористических структур, регулярно проходят встречи министров обороны, иностранных дел, внутренних дел, генеральных прокуроров, иногда собираются для обсуждения перспектив возможной регионально-ориентированной интеграции представители банковского, страхового, транспортно-логистического бизнесов, но всё-таки действенный проект интеграции не реализуется.
Несмотря на то, что сами государства-члены ШОС повторяют представляющиеся самоуспокаивающими слова «Наша организация становится все более влиятельным фактором мировой политики; Россия, Китай, государства Центральной Азии наращивают структуру многосторонних отношений, которые все дальше выходят за рамки проблем региональной безопасности и экономического сотрудничества», переход на качественно новый уровень развития сам собой не происходит. Каковы же стратегические, сущностно ключевые и перспективные цели ШОС?
Антизападная коалиция
Без сомнений, Центральная Азия выступает местом соприкосновения, готового перерасти в конфликт, интересов Китая, России и широко понимаемого Запада. Для Запада новая перспектива военно-стратегического «входа» в регион является очевидной и уже в значительной степени самооправданной. Даже если «обёртка» пока будет оставаться исключительно защитно-экономической, то стоит помнить, что с повестки дня не исключалась одна из основных целей политики США и ЕС в отношении Центральной Азии – использование регионального потенциала для выстраивания диалога с исламским миром, прежде всего, с Афганистаном, Пакистаном и Ираном.
Подобные долгосрочные военно-стратегические приоритеты не корректируются даже в ситуации системного сбоя в сложившейся глобальной финансовой архитектуре. Естественно, что риторика демократизации региона на время будет замещена «проговариванием» тезисов об эффективности капитализма вообще. А какой там капитализм, авторитарный или не очень, сторонники западных идей постараются разобраться «уже на месте». В свою очередь, Китай до сих пор был категорически против варианта агрессивного расширения западного пространства влияния в регионе. Пекин имеет собственные интересы и прекрасно осознаёт, что непосредственное присутствие американцев и европейцев как носителей антиавторитарных ценностей и норм может серьёзно изменить весь баланс сил.
Да, Запад уже представлен в регионе, в том числе в Афганистане, многими межгосударственными, транснациональными и национальными игроками. В первую очередь, это международные структуры: от НАТО до Мирового банка. В числе крупных национальных участников региональных процессов и событий следует назвать США, Великобританию, Германию, Францию, Италию, Турцию, Южную Корею и некоторые восточноевропейские страны. Однако ключевую роль среди них играют Соединённые Штаты, доминирующая роль и влияние которых обусловлены следующими факторами.
Войска США несут основное бремя борьбы против талибов, участвуя в боевых операциях на юге, юго-востоке и востоке Афганистана. Численность американских войск в настоящее время достигает 55 тысяч человек, еще 30 тысяч – солдаты стран НАТО. По оценкам Исследовательской службы Конгресса США ежегодно афганская кампания «поглощает» более двадцати миллиардов долларов (171.1 млрд. дол. за восемь лет). Учитывались прямые статьи расходов государственного департамента (включая USAID) и министерства обороны США.
При этом большинство наблюдателей высказывается за сокращение размеров фондов, ориентированных исключительно на «дипломатические операции» (в среднем это около 800 млн. дол. ежегодно). По их мнению, новым приоритетом должны стать траты, направленные на формирование исключительно экономического эффекта от антинаркотических мероприятий. Известно, что США являются самым крупным донором многострадального Афганистана: помощь из Вашингтона превышает суммарное содействие остальных стран-доноров и международных организаций (включая и ШОС). Именно поэтому нынешняя администрация Б. Обамы открыто претендует на единоличное принятие решений, зачастую ставя, например, своих европейских партнеров по НАТО перед свершившимся фактом.
В течение первых лет своего существования ШОС не вызывал особого беспокойства стран Запада. Многим эта организация казалась довольно искусственной конструкцией на центрально-азиатском направлении переформатируемого постсоветского пространства с неестественным «включением» Китайской народной республики.
Однако требование ШОС, содержавшееся в резолюции саммита в 2005 году о выводе американских войск с базы военно-воздушных сил Карши-Ханабад в Узбекистане, заставило западный политический и экспертно-аналитический класс более внимательно отнестись к этой организации, которая все более громко заявляла о себе как о влиятельном игроке на евразийском пространстве. Особое и своеобразное впечатление произвели совместные военные учения стран-участниц ШОС «Мирная миссия». После событий пятидневной войны на российско-грузинской границе ни одна шосовская страна открыто не осудила последующие решения Москвы по признанию независимости двух самопровозглашённых территорий.
Самым очевидным образом на Западе в этой связи стал последовательно возникать вопрос, представляет ли ШОС угрозу (про-)американским и (про-)европейским интересам и миссиям в регионе? ШОС так и не ответил на указанное вопрошение однозначным «нет».
Энергетический союз
Совершенно другие перспективы сотрудничества представляются востребованными, если попытаться посмотреть на ШОС как на клуб, основной целью которого является «расписывание» нефтегазовых пасьянсов. Периодически тематика энергетической безопасности, инициированная, как правило, с подачи российской стороны, начинает активно обсуждаться. Ситуация весьма неоднозначная. Россия – крупнейший экспортёр. Туркмения, представляющая известную региональную альтернативу, не является членом ШОС. Китай – крупнейший импортёр. Уже осенью прошлого года предыдущий рост ВВП Китая в 10-12% начал «упираться в стенку» обостряющегося дефицита энергоресурсов.
«Энергетическая» конфронтация Китая с поставщиками энергоресурсов неизбежна, хотя в силу нынешнего резкого снижения цен из-за глобальных кризисных явлений это противостояние стало носить отложенный характер. В целом, однако, несомненно, что если российская экономика страдает от снижения цен на нефте-газовое сырьё, то для Китая это – конъюнктурно положительное явление. В этой разнице позиций проявляется не только диаметральная противоположность национально-государственных интересов, но и степень зависимости от цен на сырьевые товары.
В отличие от европейского «вектора» российской энергополитики шосовский расклад ближе и понятнее Москве. Европейцы пытаются решить проблему дефицита энергоресурсов рыночными методами и надгосударственными процедурами регулирования национальных энергетических систем. Единый европейский рынок, «Энергетическая хартия», конкуренция поставщиков, спотовый рынок, а не диктат долгосрочных контрактов, инвестиции в альтернативные источники, энергобезопасность как безопасность устойчивого договорного трубопроводного транзита – вот набор решений, которые формулирует Брюссель. «Нефть и газ не могут быть проданы, пока их нет на свободном рынке.»
Слагаемые российского и центрально-азиатского «успеха» абсолютно другие: только двусторонние отношения, многолетние контракты с заранее известными покупателями и формулами цены, суверенное антиинвестиционное обособление с декларируемой целью сохранения стратегических отраслей. «Нефть и газ не будут добыты, пока они не проданы.»
Страны-члены ШОС оказываются ключевыми элементами раздора в «мировой формуле безопасности». Для них основной риск связан не с ценой как результатом естественного соотношения спроса и предложения, а с «нестабильностью в транзитных зонах».
Получается, что шосовский энергодискурс оказывается вне актуальных «структурных» тематик: взаимные инвестиции, проекты по сжиженному природному газу и развитие спотовой торговли – всё это только для Запада, но не для себя. Для «внутреннего» потребления достаточно политически пригруженных договорённостей «государственных игроков» энергорынка. В этом свете саммит ШОС может сыграть свою положительную роль. С другой стороны, правила «игры для себя» не могут не испытывать прямого воздействия внешней среды. Если сузить инвестиционное и торгово-экономическое партнёрство рамками исключительно регионального энергодиалога, то диспропорции и дисбалансы начнут всё равно проявляться. Энергетика – это предельно важно, но как только кто-то произносит слова «диверсификация» и «альтернативность», сразу становится ощутимо понятным, что энергетика не может заменить весь комплекс политического и социально-экономического сотрудничества.
Альянс индивидуалистов
Простые политические решения всегда оказываются иллюзорными. Ситуация глобального кризиса наглядно показала, что регион может пойти по пути самых простых решений – локализации национальных рынков и военно-политического отгораживания основных игроков друг от друга. Сценарий далеко не новый, зато, к сожалению, реалистичный. А ведь кризис давал шанс на дальнейшее переплетение экономик стран-членов ШОС. В значительной степени это могло бы стать основной преградой для возможных будущих политических столкновений.
Даже те страны центральноазиатского региона, которые до недавних пор чувствовали себя относительно независимо, неподконтрольно и уверенно в плане социально-экономического развития, вынуждены испытать разностороннее давление мирового экономического спада. Частные стратегии поведения каждой страны оказываются в условиях неприятного, а порой и просто жёсткого тестирования. Один из серьёзнейших текущих вопросов для стран-членов ШОС формулируется следующим образом: «Чья экономика способна взять на себя функцию по выполнению стабилизации кризисной ситуации?». Китайская, российская, американская или иная «внешняя»?
Важнейшей становится проблема позиционирования ШОС. Какие именно оценки глобального кризиса транслируются от имени отдельных государств и от имени всей региональной организации? Или кризис вызван только внешними причинами, или к ним необходимо дополнить просчёты во внутренней политике? – Принципиальный выбор в оценке условий выхода из кризиса будет влиять на то, в какой степени население той или иной страны, раздражённое из-за сокращения доходов и безработицы, будет готово обвинить в этом действующие власти.
Важно отметить, что собственно конкуренция за ресурсы будет обостряться. Дешевеющие в последние восемь-девять месяцев сырьевые товары не должны вводить в заблуждение. Экономический кризис всё равно не затронет главного тренда – быстрого роста населения, что будет толкать потребление вверх, пусть и не такими быстрыми темпами, как считалось. Не могут нефть, газ и цветные металлы долго быть дешёвыми, особенно если новые добычные проекты вводятся с серьезным отставанием, а на старых падает добыча. Так что фундаментальные причины глобально-региональных напряжений и конфликтов никуда не денутся.
Интеграционный проект?
Другое дело, в какой мере ШОС сможет объединять индивидуальные стратегии успеха. Любое объединение может быть достигнуто при выполнении двух важнейших условий. Во-первых, уникальность всех и каждого в рамках ШОС должна уступить перед универсальностью интеграционного прогресса. Во-вторых, различия шосовских стран должны являться не качественными; принцип условного подобия для тех, кто стремится к интеграции, должен стать операционным.
Эти условия интеграции в значительной степени нивелируют и китайское, и российское стремление к лидерству. Получается, что ШОС в своём развитии подошла к определённому этапу стресс-теста. Можно ли рассматривать ШОС субъектом мировой политики и экономики?
Таким образом, в ситуации кризисного и относительно скорого посткризисного осложнения как внешних, так и внутренних факторов важнейшим выступает по-новому чёткое формулирование стратегической цели ШОС. Значимы не собственно обстоятельства стресса. Принципиален его тестовый характер, который, в конечном счёте, и определит готовность организации к большей политической ответственности.
Олег Реут – специально для ИА Фергана.ру
