Узбеки Турции (часть III). «Басмачи» или участники национально-освободительного движения?
Поводом для начала национально-освободительного движения в Туркестане стал принудительный набор дешевой рабочей силы из числа туркестанцев для привлечения их а работы за линией фронта в 1916 году. Согласно указу русского царя, в европейскую часть Российской империи требовалось перебросить почти полмиллиона человек. В знак протеста в Туркестане началось народное движение, которое продолжалось до 1935 года. С легкой руки русских военачальников участников национально-освободительного движения назвали «басмачи», что означает «грабители, банда разбойников», тогда как сами участники движения называли своих лидеров «курбаши». Слово «курбаши» (на самом деле – «корбаши») состоит из двух слов – «кор» («горящие угли», «жар») и «баши» («начальник») и означает «главарь группы». Этот термин присутствует и в книге «Диван-ул Лугат-ат Турк» известного тюрколога Махмуда Кашгари (1029-1101).
В начале двадцатых годов прошлого столетия в России шла гражданская война. Везде были разруха и голод, люди в массовом порядке покидали насиженные места в надежде сберечь себя и членов семьи. Миграционные процессы были настолько велики, что для того, чтобы данные о количестве переселенцев не отразились в статистике, советская власть запретила демографию, назвав ее наукой буржуазной и чуждой принципам коммунизма. Поэтому точных данных о тех, кто вынужденно покинул территорию Туркестана в период с 1920 по середину 1930-х годов, в открытом доступе нет, а те, что есть - крайне скупы.
С 1927 по 1938-й годы в СССР проводилась массовая коллективизация сельского хозяйства. Наибольший отток населения Туркестана приходится на данный период, точнее – на конец 1920-х и начало 1930-х годов. У богатых отбирали принадлежавшие им земли и имущество, их самих объявляли кулаками и отправляли в ссылку в Сибирь, на Украину и юг нынешнего Таджикистана. Свекровь дочери моей тети рассказывала, что в тридцатых годах их семью выслали на Украину, где ей пришлось пожить несколько лет.
Ссыльным приказали выращивать хлопок. Услышав это, я очень удивился: «Разве на Украине растет хлопок?» Женщина ответила, что растет, но кустарники были не очень высокими, так как им не хватало солнечного тепла. Тем не менее, урожай хлопка был собран. Однако затем власти отказались от идеи выращивания хлопка на Украине, настолько это было изнурительно.
Основная масса покидавших родину туркестанцев переезжала на север Афганистана, благо, большинство жителей многих населенных пунктов данного региона составляли, в основном, узбеки, а также другие тюркоязычные народы - туркмены и уйгуры. Афганцы, проживающие в центральных и южных частях страны, жителей севера называли «туркестанцами».
Часть переселенцев, в основном из Ферганской долины, направлялась через горы Тянь-шаня в Восточный Туркестан, город Кашгар. Некоторые уходили в Азербайджан и Иран, но таких было мало. Ведь, чтобы попасть в Азербайджан, надо было через пустыню добраться до восточных берегов Каспийского моря, а дальше плыть на корабле в Баку. А уйти в Иран мешали религиозные различия: иранцы являются мусульманами шиитского толка, тогда как узбеки – сунниты.
Согласно переписи населения, в результате миграции население восточной части Бухарского эмирата, куда входили южные районы современного Таджикистана, сократилось с 1.374.685 человек в 1917 году до 831.180 человек в 1926-м. Только из Сурхандарьинской области Узбекистана через реку Амударья в афганский Туркестан перебрались 44 тысячи семей или около 206 тысяч человек, в основном, узбекской национальности.
Лидеры националь-освободительного движения (справа налево): Нурматбек, Молла Хатем, Шерматбек и Назир Кабави. Фото из книги Ахада Андижана «Борьба за освобождение Туркестана за рубежом со времен джадидизма до независимости»
Живая история национально-освободительного движения
В турецком городе Адана живет Абдухамид Кочар, уроженец кишлака Бустон, что находится близ города Маргилан Ферганской области. Богатая семья его отца имела обширные земли, сады и имущество как в Бустоне, так и кишлаке Моянда, ставшем частью нынешнего города Кувасай.
В середине марта Абдухамиду Кочару исполнилось сто лет! Юбилей отметили в здании Общества туркестанцев Аданы, гостей угощали узбекским пловом. В настоящее время дочери Кочара живут в Саудовской Аравии, Анкаре, Бурсе, Самсуне и Мерсине, один сын живет в Стамбуле, другой – Чагатай Кочар – в Адане (С 1975 по 1995 годы Чагатай Кочар работал в Мюнхене (ФРГ) в узбекской службе радио «Свобода»).
У Абдухамида Кочара - тридцать три внука. «К сожалению, племянники, которые живут в Саудовской Аравии, ассимилировались и не владеют узбекским языком, - с горечью говорит дядя Абдухамид. – Их уже не переделаешь. Не только новое поколение, но и люди среднего возраста уже разговаривают только по-арабски. Но те, кто побывал в Узбекистане, все же стараются говорить по-узбекски и не забывать родной язык».
Восемьдесят лет своей жизни из полных ста Абдухамид Кочар прожил на чужбине – в Афганистане, Индии, Саудовской Аравии и Турции. Он до сих пор помнит некоторые слова на русском языке, например – «берданка», «Красная Армия», «буханка», «налог», «комсомол», «книжка», «охранник», «мандат» и другие, и иногда уместно использовал их во время нашей беседы. Но мама не разрешала ему произносить дома русские слова, а когда Абдухамид все-таки пытался, она одергивала его окриком «А ну-ка, быстро вымой рот!» Поэтому он так и не выучил русский язык.
Абдухамид Кочар
Дедудшке Абдухамиду не отказать в хорошей памяти. «Моего отца звали Мирзамахмудкори, маму – Халимахан, прадеда – Таджибай Мутавали, прапрадедушку – Маткабил Аълам, прапрапрадедов – Мумин Кочар и Алимкул», - уверенно рассказывает он о своей родословной.
Когда в середине двадцатых годов в Туркестане были закрыты медресе (религиозные школы), родители Абдухамида не отпустили его в новую школу, однако это не помешало ему стать… комсомольцем. Во время коллективизации власти отобрали у зажиточных семей их имущество и земли. Затем повсеместно воцарился голод, хлеб начали выдавать по карточкам. Солдаты вторгались в дома и забирали все съестное. Семья Абдухамида закопала мешки с пшеницей в землю, и поэтому ей удалось выжить. В те времена из-за страшного голода некоторые семьи бросали своих детей. Одного такого брошенного младенца – девочку - семья Чокар нашла рядом с мечетью и забрала к себе домой. Через несколько лет объявились родители найденыша, они поблагодарили позаботившихся о ней людей и забрали уже повзрослевшую дочку.
Новоиспеченных колхозников заставляли выращивать только хлопок.
- Даже песня такая была «Пахта, пахта, пахтадан бошка нарсани мактама» («Не хвали ничего, кроме хлопка»), - вспоминает дядя Абдухамид. - Во время уборочной страды все школы закрывались, на сбор хлопка выгоняли даже горожан. Когда хлопка на полях совсем не оставалось, то под снегом собирали курак (полураскрывшиеся или не распустившиеся коробочки хлопка. - Прим. ред.). За работу давали по полкило сахара, 250 граммов хлопкового масла и буханке хлеба. Борьба с богатыми шла повсеместно. Тех, кто имел какое-то имущество или скот, государство облагало непомерными налогами. Разорившиеся люди бросали все и бежали в Кашгар (город в Восточном Туркестане, расположен на территории современного Китая. - Прим. авт.).
Записавшись в техникум растениеводства, Абдухамид отправился в селение Зангиата, что недалеко от Ташкента. Через сорок дней работавший в техникуме родственник сообщил Абдухамиду, что он должен срочно поехать домой. По дороге в Маргилан, на железнодорожных станциях Абдухамид увидел составы, заполненные людьми, которых отправляли в ссылку в Сибирь. По прибытию домой он узнал, что среди ссыльных оказались брат его отца и семья племянника. Мама со слезами на глазах сообщила, что государство забрало их дом, а им велено проситься жить к родственникам.
Вскоре Абдухамид решил перебраться в Кашгар. Приехав в Андижан, с огромным трудом добился приема в китайское консульство. Но там ему сообщили, что для того, чтобы официально выехать в Кашгар, ему понадобится приглашение от живущих в этом городе родственников, а таковых у Абдухамида не было. Тогда он решил ехать без документов, и через город Узген и горные тропы добрался почти до Эргаштама (переводится как «крыша Эргаша», нынешнее название «Иркештам» - неверное. Эргаштам находится на границе Кыргызстана и Китая. – Прим. авт.).
Однако затем Абдухамид возвращается в Маргилан, чтобы с матерью, сестрой и ее дочкой отправиться в Сурхандарью, и далее через Амударью перебраться в Афганистан.
- Удалось ли Вам перебраться в Афганистан, не имея документов?
- Нет, в те времена, чтобы поехать в другой город, надо было иметь мандат, а у нас его не было. Поэтому, когда на каракалпакском корабле мы добрались до селения Сарай-Камар, через государственную границу нас не пропустили. Пришлось поселиться в местечке Каратаг, где проживало очень много выходцев из Ферганской долины. Там я из досок соорудил себе маленький магазинчик и начал продавать выращенные земляками арбузы и дыни, а также расшитое узорами различное тряпье. Все это время размышлял о том, как перебраться в Афганистан. В Каратаге встретил земляка Джалала, который был богатым мясником и всегда имел в своем хозяйстве по пятьдесят-шестьдесят голов крупнорогатого скота. Потерявший все имущество и объявленный советской властью «кулаком», Джалал переселился в Каратаг. Однажды он спросил меня, хочу ли перебраться в Афганистан, на что я ответил «Конечно!». Он сказал, что договорился с проводником Хасаном, который за десять червонцев с человека переправит нас за реку. Я обрадовался и отдал за свою семью тридцать червонцев.
- И сразу же отправились в путь?
- Нет, сначала я продал свой магазин и домашнюю утварь. В те дни в Каратаг прибыл Арифходжа - сын моего дяди, работавший в Маргилане самоварщиком, он был очень измотанный и голодный. Мы привезли его домой, накормили, напоили. Мама сказала, что мы должны забрать его с собой. Я сказал об этом Джалалу и попросил, чтобы для Арифходжи сделали скидку. Джалал отнесся с пониманием и за двоюродного брата я заплатил всего пять червонцев. Наш проводник Хасан сотрудничал как с русскими пограничниками, так и с ненавидевшими советскую власть мстителями, делясь с ними полученными от переселенцев деньгами.
В один морозный день мы вышли в путь. Было очень холодно, идти пришлось через камыши и лес, отдыхали на камышах, разложенных прямо на снегу. Когда издали видели пограничников, прятались в специально подготовленных ямах. Два дня провели на чердаке лесного дома Хасана, лежа на соломах.
Наконец, мы прибыли к реке и приступили к сооружению плота из коровьих шкур. Стали надувать двенадцать шкур со связанными ножками. На это ушли целые сутки. Когда плот был готов, посадили на него женщин и вещи, привязали лошадь за хвост, а сами вошли в воду, зацепились за края плота с трех сторон и поплыли. Минут через десять-пятнадцать вышли на противоположный берег. Всех трясло от холода и страха: мы очень боялись, что нас убьют пограничники. Мой знакомый доктор Абдусамад, который живет в Саудовской Аравии, рассказывал мне, что когда они собирались сесть на плот, пограничники их заметили и открыли стрельбу. Женщин и детей быстро посадили на плот, а мать Абдусамада не успела дойти до него – ее настигла пуля, выпущенная из винтовки пограничника. Бедные люди даже не смогли забрать труп женщины, он остался на берегу.
- Как вас встретила земля Афганистана?
- В камышах нас поймали афганские пограничники и привезли в импровизированный участок, сооруженный из того же камыша. Увидев, что от холода мои ноги начали синеть, они наполнили бурдюк со снегом и сказали, чтобы я сунул ноги вовнутрь. Так я просидел целый час и спас ноги от обморожения. Через восемь дней нас привезли в местечко Имамхатиб, где мы поселились в постоялом дворе нашего земляка Шадманходжи. Затем построили себе дом из самана (соломы). Никаких документов афганские власти нам не выдали, нас просто называли «мухаджирами» - эмигрантами. Мэр города старался не выпускать переселенцев из города и использовать их опыт ведения хозяйства для развития городка. Сбежав из Имамхатиба, я прибыл в Ханабад, получил там вид на жительство и привез туда всю семью.
- Встречали ли в Ханабаде своих знакомых?
- В Ханабаде жили такие уважаемые люди, как Якубджан-пулемет, Исмаилджан-курбаши и Эгамберди – все они были джигитами Шерматбека (один из лидеров национально-освободительного движения в Туркестане. - Прим. авт.). Там я купил чайхану и стал компаньоном пекарни. Затем в Тархане произошла вспышка малярии, от которой скончались моя мама и сестра. Перед смертью сестра завещала мне свою дочку, попросив, чтобы она не попала к афганцам.
Потеряв родных, я решил вернуться на родину и обратился с заявлением в министерство иностранных дел Афганистана. Узнав об этом, один земляк предупредил, что по возвращении в Туркестан меня убьют, как предателя родины, и уговорил остаться. Я вспомнил о своем дяде и знакомом Акмале Умарове, которые много лет назад уехали в Турцию, и решил последовать за ними. Начертив маршрут в Турцию через Иран и посадив на коня мою четырехлетнюю племянницу, я поехал в Мазари-Шариф. Здесь девочку удочерила семья нашего земляка хаджи Халила, а я открыл парикмахерскую и начал работать.
- Когда вы обзавелись семьей?
- Большинство моих знакомых жили в Кабуле, поэтому вскоре я перебрался туда. Женился на Алиме, дочери земляка из Маргилана Турсунбая-кори.
- Вы являетесь свидетелем возникновения, возвышения и угасания национально-освободительного движения в Туркестане...
- Да, основатель движения, уроженец Маргилана Мадаминбек являлся другом моего тестя. Он рассказывал мне, что вместе с Мадаминбеком учился в «Чукур медресе». Однажды во время занятия мулла сказал, что если страну захватят иноземцы, то борьба против неверных захватчиков будет долгом мужского населения в возрасте от семи до семидесяти лет. Услышав это, молодой Мадаминбек задал вопрос: «Если так велит наша религия, то почему мы не сражаемся?» Мулла ответил, что время еще не пришло, на что Мадаминбек категорично возразил: «Время уже давно наступило». Он стал собирать вокруг себя джигитов. Чтобы найти деньги на покупку оружия, Мадаминбек вошел в сговор с одним богачом, который попросил его за вознаграждение убить его соперника. Мадаминбек выполнил его желание, а на вырученные деньги приобрел для своих джигитов ружье. Однако вскоре власти узнали об убийстве, поймали Мадаминбека и сослали в Сибирь. В ссылке Мадаминбек шил униформу для солдат, поэтому у него появилось прозвище «машинист».
- Разве Мадаминбеку удалось сбежать из ссылки?
- Представьте себе, да. Убив двоих охранников и захватив их оружие, он смог выбраться из тайги и через несколько месяцев пути добраться до Ташкента. В местечке Кавунджи он встретился с другим курбаши – Шерматбеком, который тоже сбежал из заключения. Вдвоем они вернулись в Маргилан, где остановились у человека по имени Исамеддин-мингбаши («мингбаши» означает «тысячник», начальник отряда из тысячи человек. - Прим. ред.), собрали вокруг себя джигитов и отправились в местечко Галван. Когда Исамеддин снабдил их несколькими ружьями-берданками, они начали борьбу против русских. Шерматбек по прозвищу «слепой Шермат» был помощником Мадаминбека, а его брат – личным охранником. Со временем число джигитов достигло ста пятидесяти–двухсот человек. Добиваясь многих побед, они захватили много трофейного оружия.
- Откуда взялось слово «басмачи?»
- Русские были хитрыми. После начала борьбы против них они сообразили, что люди Мадаминбека - огромная сила, имеющая поддержку у большинства населения. Чтобы их очернить, русские наряжали своих людей из числа сотрудничавших с ними представителей местных национальностей, в одеяния борцов за освобождение, им даже ленточкой лоб обмотали, и по ночам отправляли их грабить дома простого народа. Их назвали «басмачами» (разбойник, грабитель. - Прим. авт.). Так и пошло-поехало. Чтобы быть начеку, мы по ночам спали на крыше дома.
В те времена жил известный аскиячи (острослов) Юсуфджан-кызык, который лично знал курбаши. Однажды Шерматбек позвал того к себе, чтобы развеселил его джигитов. Когда острослов прибыл, он поинтересовался, что люди думают об их движении. Чтобы ответить на данный вопрос, Юсуфджан-кызык попросил разрешения подняться на крышу дома. Получив согласие, он залез на крышу и стал кричать: «Вой-дод, народ, помогите! Люди Мадаминбека и Шермата-слепого грабят наш дом и убивают! Когда же они прекратят свои безобразия?!» Поняв суть дела, Шерматбек приказал своим джигитам идти в город и ловить псевдоборцов. Ночью поймали несколько настоящих басмачей, которые сотрудничали с русскими милиционерами и солдатами. Пообщавшись с ними, Шерматбек приказал всех их убить. Но избавиться от слова «басмачи» членам движения за национальное освобождение не удалось, - посетовал мой собеседник.
Историю с Юсуфджаном-кызыком я читал еще в семидесятые годы, однако чем она завершилась узнал только тридцать с лишним лет спустя от Абдухамида Кочара. В публикациях советской эпохи история специально не рассказывалась до конца, чтобы у читателя создалось впечатление о мужественном острослове и злодее-курбаши. В результате усиленной советской пропаганды применявшееся в отношении членов национально-освободительного движения в Туркестане слово «басмачи» вошло в мировую литературу. Сами же джигиты своих лидеров называли «курбаши», а само движение - «движением курбаши».
- При каких обстоятельствах умер Мадаминбек-курбаши?
- Русские пригласили Мадаминбека в Ташкент на мирные переговоры. Ему пообещали оставить территории, находящиеся на левом берегу реки Сырдарья, взамен попросили уговорить Шерматбека и других курбаши сложить оружие. Мадаминбек заключил с русскими договор. После возвращения в Маргилан Мадаминбек угостил народ пловом в честь перемирия. Мне тогда было лет четырнадцать-пятнадцать, и я тоже отведал того плова.
Мирные переговоры между басмачами и представителями советской власти. г. Фергана, лето 1921 г. Фото из книги Ахада Андижана «Борьба за освобождение Туркестана за рубежом со времен джадидизма до независимости»
Но Исамеддин-мингбаши сказал Мадаминбеку, что тот поступил неправильно. А Мадамин-курбаши ответил ему так: «Я испачкал полу своего чапана (халата), но эту часть я отрежу». Тем временем, Шерматбек и Халходжа-курбаши со своими джигитами численностью в триста человек, отступали в горы Навката (ныне город Ноокат Ошской области, расположен примерно в семидесяти километрах от Маргилана. - Прим. ред.). Мадаминбек отправился к нему повидаться, однако Шерматбек не пожелал его видеть. Тогда Халходжа-курбаши, решив уйти в Кашгар, забрал связанного Мадаминбека с собой.
В горах шедшие впереди люди попали под лавину, но Мадаминбеку и охранявшим его джигитам удалось спастись. Решив, что по возвращении в город русские все равно их накажут, джигиты убили Мадаминбека. После того, как Мадаминбек не вернулся в Маргилан, а русские этого как раз и ожидали, русские солдаты схватили всех находившихся в городе курбаши и убили их. Развязалась страшная битва, я был ее свидетелем. На улицах повсюду лежали трупы.
Рядом с такими курбаши, как Исамеддин-мингбаши, Сали-Махсум, Махкем-хаджи, я многие годы прожил в Афганистане и Турции. Рядом с Шерматбеком провел пятьдесят пять лет своей жизни. Все, о чем рассказал вам, я видел собственными глазами или слышал от близких мне людей.
Мадаминбек погиб в 1921 году, не дожив даже до тридцати лет. В 1922 году Шерматбек-курбаши ушел в Афганистан, откуда пытался координировать движение против советской власти в Туркестане. С 1952 по 1970 годы он жил в Адане, умер 10 марта 1970 года, похоронен на центральном городском кладбище. Его брат Нурматбек-курбаши скончался в Адане 10 января 1984 года. Похоронен рядом с Шерматбеком. Оба прожили жизнь в крайне тяжелых материальных условиях. Их дети в настоящее время живут в США, - сообщил Абдухамид-ака.
В начале семидесятых годов с участниками басмаческого, как его называла советская пропаганда, движения встречался Али Бадемджи, турок по национальности, житель Аданы. Он беседовал с Шерматбеком, часто захаживал к Нурматбеку. Али Бадемджи получил от Нурматбека уникальные документы о движении курбаши, проведенных им операциях и так далее. В 1975 году Али Бадемджи опубликовал первую часть своей книги «Национально-освободительное движение в Туркестане в 1917–1934 годах. Корбаши и Энвер Паша». В прошлом году первая часть книги была переиздана, а вторая часть издана впервые. Али Бадемджи с удовольствием отметил, что данные из его книги широко используются в Узбекистане.
Али Бадемджи (фото автора)
По словам Али Бадемджи, у него есть документ, подтверждающий информацию о проведенных Мадаминбеком переговорах с красноармейцами.
- В 1920 году в Маргилане состоялись переговоры между командиром Красной Армии Зиновьевым и Мадаминбеком, - рассказывает Али Бадемджи. - Зиновьев пообещал оставить курбаши территории на левом берегу Сырдарьи. Мадаминбеку это предложение пришлось по душе. Аналогичный разговор состоялся у Зиновьева и с Энвером Пашой, который отказался принять его предложение. Но яубежден, что при любом исходе переговоров русские все равно, рано или поздно, завладели бы территориями, которые они уступили курбаши.
Али Бадемджи отметил, что Шерматбек и его люди старались не вспоминать о Мадаминбеке.
- Абдухамид-ака, как жилось в Афганистане во время второй мировой войны?
- Когда немцы вторглись в Советский союз и начали продвигаться в сторону Москвы, курбаши собрались, чтобы обсудить ситуацию. Шерматбек жил в доме, который ему предоставило афганское правительство, там и проводились собрания. Было решено, что надо быть готовыми к вторжению в Туркестан в случае, если победу в войне одержат немцы. Шерматбек говорил, что «если немцы войдут в Туркестан, то будем сражаться против них, иначе придется с ними сотрудничать». Они стали скупать оружие и пистолеты, создали организацию «Исламская Республика Туркестан в ссылке», которую возглавил наманганец Сайид Мубашир Таррази, его заместителями стали братья Шерматбек и Нурматбек.
Когда немцы начали отступать, афганское правительство задержало всех руководителей и участников организации. Из разных городов в Кабул доставили шестьсот двадцать туркестанцев. Решением суда руководители и члены организации общим числом в шестьдесят человек были заключены в тюрьму. Спустя некоторое время часть из них выпустили и отправили в ссылку в южные районы страны. Меня и еще двенадцать человек продержали в камере три дня, затем наказали домашним арестом, и в течение долгого времени пришлось ходить в полицейский участок и отмечаться.
- Как Вам удалось выехать в Турцию?
- Афганские госслужащие похожи на базарного торговца - поторговавшись с ними, можно решить любую проблему. Отдав им взятку в размере 1200 афгани, получил афганский паспорт, а с помощью другого знакомого, который работал в посольстве Англии, получил визу и перешел границу. В городе Пешаваре меня задержала полиция, заподозрив, что я являюсь человеком Шерматбека. Моему освобождению способствовал Махмутбек - племянник Худаярхана (кокандского хана, правившего во второй половины XIX века. - Прим. авт.). Четыре месяца я жил в Карачи, потом началась гражданская война. Перебрался в Бомбей, живший там Турсун-палван уже давно звал меня к себе. Там родилась дочка, в документе о ее рождении в графе «место рождения» я попросил написать «Туркестан». Затем поехали в Саудовскую Аравию, четыре года прожили в городе Таиф. Чтобы мои дети не ассимилировались и не стали арабами, я обратился в турецкое посольство с просьбой помочь перебраться в Турцию. В 1953 году мы прибыли в Адану. Я открыл магазин, пекарню, где пекли узбекские лепешки. Был председателем Общества туркестанцев Аданы.
У могилы Шерматбека и Нурматбека в г. Адане. Справа налево: Чагатай Кочар, Мехмет Салих Кавунджу и автор
- Удалось ли Вам побывать в Узбекистане?
- К своим родственникам в Маргилан я ездил четыре раза. Впервые это произошло в 1991 году. Дети не хотели меня отпускать туда, говоря, что я многие годы был вместе с курбаши, поэтому в Узбекистане меня могут попросту убить. Но я сказал, что прошло более шестидесяти лет, как я не был на родине, и если меня собираются убить, пускай убьют там. И поехал. Побывал в махалле (квартале), где вырос, нашел родственников…
Однажды вечером прибежал племянник и сообщил, что по телевизору выступает президент Ислам Каримов. Все мы побежали к телевизору. Каримов объявил о независимости, рядом с ним стояли Мухаммад Салих (узбекский поэт, позже - лидер узбекской демократической партии «Эрк», политический противник Ислама Каримова, эмигрировавший в Европу. - Прим. ред.) и мэр Маргилана. Все мы очень обрадовались этому известию, у меня потекли слезы. «Восемьдесят лет мы ждали этого дня», - сказал я. - «Кто же этот соловей, который произносит такие приятные слова, может быть, ангел?» Родственники ответили, что все это - реальность. Каримов оказался человеком, имеющим особые свойства, благословенным. Ведь недаром говорят – «Если Хизр не сглазит, ишак не станет посредником» (Хизр — в исламе бессмертный святой, таинственный учитель пророка Мусы. - Прим. ред.) («Хизир назар солмаса, эшак бозорда даллол булмайди»). Сам Аллах удостоил своим взглядом Каримова, он стал народным освободителем. Я поддерживаю его дела.
Когда данный материал готовился к публикации, я позвонил Чагатаю Кочару в Адану и узнал, что 16 мая, когда Абдухамид Кочар шел на базар, его сбила машина. С переломом ноги он был доставлен в больницу. Автор желает аксакалу скорейшего выздоровления.
Бахтияр Шахназаров, Измир–Адана–Измир
