Министерство обороны Узбекистана вводит официальную цензуру на все публикации об армии, сообщает независимый Интернет-сайт журналистов Узбекистана «Арена» (http://www.freeuz.org). Пресс-служба Министерства обороны республики Узбекистан разослало в редакции газет официальное уведомление о введении системы согласования материалов. Однако, рассуждает автор статьи, все без исключения материалы на военную тему и ранее визировались военными цензорами. Наученные многолетним горьким опытом общения с военной цензурой в лице тогдашнего главного военного цензора Министерства обороны страны полковника Сергея Соловьева, редакции просто не ставят в номер материалы без армейской визы.

Отныне, с введением новых воспитательных порядков замминистра по воспитательной работе полковника Ахмедова (кстати, известного своим неприятием пишущей братии), коллегам-репортерам предстоит столкнуться с самыми непроходимыми бюрократическими коридорами Отдела по охране тайн в печати Минобороны Узбекистана.

Проблема цензуры и самоцензуры остается в Узбекистане нерешаемой. «Узбекистан после взрывов: заклинания вместо анализа» - так называется одна из последних статей в том же web-издании «Арена». Трагические события, когда неизвестные террористы привели в действие взрывные пояса в здании Генеральной прокуратуры и поблизости от посольств США и Израиля, казалось бы, должны всколыхнуть узбекских журналистов, а местная пресса, радио и телевидение должны были, как минимум, стать несколько читабельнее. Ничего этого после взрывов не произошло.

Практически все ведущие газеты Узбекистана ограничились официальным сообщением о происшедшем, подготовленным Министерством внутренних дел республики, сообщает автор статьи - независимый журналист Сергей Ежков. Ни одно из печатных изданий не рискнуло высказать свою точку зрения на трагедию, унесшую несколько молодых жизней. Не проанализировало ситуацию, не дало свой, личной оценки деятельности спецслужб, призванных охранять покой граждан.

Почему? Наверное, по той же причине, по которой этого не происходило и ранее. Для абсолютного большинства главных редакторов изданий выйти с подобной инициативой, значит серьезно рисковать положением, карьерой, сложившимися связями, социальным статусом и тому подобным.

Сами же журналисты, будь они трижды смелыми и талантливыми, без согласия главного редактора никогда не смогут опубликовать то, что считают необходимым.

Но беспокоит автора статьи даже не это обстоятельство. Беспокоит то, что газеты, радио и телевидение республики предпочли идти не по пути гласности и свободы слова, а по традиционно накатанной дорожке публичного осуждения неких международных террористов, посягающих на независимость Узбекистана.

Как и в прежние времена, как и в период весенних взрывов в столице, доярки, механизаторы, ученые, литераторы, рабочие и служащие клеймят позором врагов отечества, не утруждая себя анализом событий.

Не сказав о том, что напряжение, которое витает сегодня в Узбекистане, сложилось неспроста и не сразу. Что молодые люди, пожертвовавшие своей жизнью, ради неизвестных нам идеалов, не исключено, были доведены до отчаяния. В противном случае трудно объяснить стремление человека покончить с собой.

Ни одна из газет Узбекистана ни слова не сказала о том, что сегодня мало просто выискивать недовольных властью, а необходимо задуматься о причинах этого недовольства. О массовой безработице, об унижениях, которым подвергается простой человек ежедневно и ежечасно, об отсутствии в стране гражданских и политических свобод, о многом, многом другом...

Граждане Узбекистана, подчеркивает автор публикации, давно не верят в возможности журналистов и в их искренность и правдивость. А это, в свою очередь, приводит к аполитичности, к нежеланию самим изменить свою жизнь к лучшему.

В результате общество, равно как и государство, деградирует, отбрасывая себя на обочину цивилизации. Понятно, что сами журналисты в нынешних условиях вряд ли могут переломить ситуацию. Похоже, что в своем большинстве они давно смирились с положением "подручных партии и правительства", не желают иного, да и не мечтают о нем.

Был период, когда русскоязычные уезжали из Узбекистана, боясь проявлений бытового национализма, - пишет Александр Мидальбеков в «Русском Журнале» (http://www.russ.ru). Теперь причины эмиграции - другие. Люди, вне зависимости от национальности, уезжают из страны в поисках заработка. Работа на стройках в России для многих коренных узбеков из кишлаков - это последний шанс хоть как-то прокормить семью. На Россию вновь начинают смотреть с надеждой и доверием. Российским новостным телеканалам здесь традиционно доверяют больше, чем местным.

2004 год стал в какой-то степени переломным в отношениях Узбекистана и России. Значит ли это, что руководство республики наконец-то начинает понимать, что стратегическое партнерство с Россией является крайне необходимым? Остается только верить. В условиях Узбекистана традиционно трудно спрогнозировать ответ на вопрос - "Что будет дальше?". Случись завтра президентские выборы в Узбекистане - бессменный господин Каримов снова победил бы, набрав как минимум 80% голосов, ибо оппозиция в стране полностью отсутствует. И даже те, кто не имеет иллюзий по поводу реальной силы и эффективности этой власти, предпочитают выбирать её - меньшее из всех зол.

О методах государственного и общественного управления в Узбекистане размышляет и Коллектив Института по освещению войны и мира IWPR из Лондона. По мнению аналитического издания, местные советы самоуправления в Узбекистане стали удобным репрессивным инструментарием в руках властей. Если ты работал за границей или носишь хиджаб (мусульманский женский платок – прим. Ферганы.Ру), знай, что ты уже "на заметке" у своего местного махаллинского комитета. (Махалля – квартальная община узбекских мусульман. – Прим. Ред.) После терактов, потрясших Узбекистан весной и унесших 47 жизней, именно махаллям отводится роль неофициального органа госбезопасности.

Махаллинские комитеты, созданные как органы местного самоуправления граждан, основанные на узбекских традициях добрососедства, на деле превратились в "глаза и уши" МВД и спецслужб, но особенно возросла эта их роль после весенних терактов.

Сегодня Узбекистан разбит на 9789 махаллей, каждой из них управляет председатель, избираемый местным населением. Председатель получает зарплату в местном органе власти - хокимияте. Кроме председателя, в штате числятся посбон (общественный помощник милиции) и секретарь, которые также получают оклады от государства.

Репрессивные функции милиции частично перешли к махаллям. Но и сами махалли, в свою очередь, оказались под пристальным вниманием спецслужб. Как утверждает вице-президент Ассоциации махаллинских аксакалов Самарканда Халил Шодиев, после терактов его стали часто вызывать в хокимият - то на беседу с представителями СНБ, то на собрания, где обсуждались вопросы бдительности.

"Представители СНБ интересовались, есть ли среди жителей махалли недовольные политикой правительства. Я сказал, что таковых много. Объяснил, что многие не получают зарплаты и пенсии. Возмущение вызывает также рост тарифов на коммунальные услуги", - говорит Шодиев.

По его словам, представители СНБ больше интересовались религиозными настроениями, спрашивали, не замечены ли в махаллях люди с экстремистскими взглядами, распространяющие листовки или наркотики.

Многие считают, что поощрение доносительства в обществе лишь подогревает радикальные настроения. По мнению правозащитника Хамраева, подобные действия не являются эффективным способом борьбы с терроризмом, а лишь усиливают притеснения в обществе.