О чем запрещается писать в Узбекистане? Детальный обзор "запретных тем" узбекских СМИ публикует сайт Freeuz.org
Запретные темы узбекских СМИ
В советское время "непроходными" считались статьи, в которых были: 1) пессимизм; 2) очернительство; 3) тайные стрелы. Зато теперь в Узбекистане тем, неприкасаемых для СМИ, нет вообще. Пиши и публикуй все, что хочешь...
Во всяком случае, так следует из Конституции страны. Еще в 1992 году в нее были внесены слова о том, что цензура средств массовой информации не допускается. К сожалению, это не помешало Исламу Каримову наплевать и на этот, и на другие законы, и сохранять институт цензуры вплоть до 2002 года. На протяжении всего этого периода без штампа сотрудника Главной инспекции по охране государственной тайны, как официально именовалась должность цензора, не была напечатана ни одна газетная страница.
В мае 2002 года, под давлением международного сообщества, власти отменили предварительную цензуру. Однако пресса так и не получила гарантированную законодательством свободу. Штатных цензоров перевели на другие должности, но осуществлять их функции власти решили задним числом - карать за нежелательные материалы уже после их публикации. Редакторам пригрозили: если что - ответите лично. Для контроля над печатной продукцией были созданы специальные отделы мониторинга, сотрудники которых занимаются тем, что читают прессу и доводят содержание крамольных статей до президентского аппарата. А уж оттуда следует гневный окрик или непосредственная кара.
Что может не понравиться власть предержащим, хорошо известно всем журналистам. На этот счет существуют хоть и негласные, но оттого не менее значимые указания: о том-то - ни слова, то-то - запретная тема, такие-то события - табу. Флюиды, исходящие из властных структур, улавливаются даже не разумом - нервными окончаниями.
Ниже я попытался перечислить, о чем в Узбекистане запрещено писать, говорить, и что нельзя показывать по телевидению. Разумеется, приведенный список далеко не полон, однако и он дает возможность увидеть, что именно хотят скрыть узбекские власти, а через это понять, что эти власти собой представляют.
"Священные коровы"
Самая закрытая тема для узбекских СМИ - это, разумеется, сам президент Ислам Каримов. Категорически запрещено касаться его, как личности, критиковать заведенные им порядки или сомневаться, что все, что от него исходит, является в высшей степени мудрым и правильным.
Его должность следует писать только с большой буквы, вопреки прочим президентам, которых надо упоминать с маленькой. Если Ислам Каримов встречается с другим президентом, предложения, в которых описывается их встреча, должны начинаться со слов "Президент Узбекистана". Таким образом, он на законных грамматических основаниях именуется с заглавной буквы, а его коллега на тех же основаниях - со строчной.
Строго-настрого запрещается сравнивать узбекского президента: не только с другими президентами или государственными деятелями, но и вообще с кем бы то ни было. Тем более, предполагать, что есть, были или будут люди лучше него. Нельзя называть его просто Каримов. Ввиду явной неблагозвучности запрещено использовать аббревиатуру его имени и фамилии, по аналогии с ВВП или БАБом.
Следует признать, что культа личности в стране все-таки нет. И в этом Исламу Каримову надо отдать должное - он сразу пресек попытки его создания. Впрочем, это не мешает официозным СМИ старательно лизать президента. Иногда за него становится даже страшно: как бы не зализали до смерти.
Здоровье главы государства относится не просто к закрытым, но к сверхсекретным темам. Строжайший запрет наложен и на любые несанкционированные упоминания о его семье, в частности, о дочерях Гульнаре и Лоле. Нельзя упоминать о фирмах и компаниях, принадлежащих семье президента, и даже высказывать допущения, что ей что-то может принадлежать.
Категорически запрещено критиковать произведения, которыми президент иногда радует свой народ. Хотя по объему написанного он далеко обогнал Брежнева с его тремя жалкими брошюрками или Туркменбаши с его "Рухнамой", однако останавливаться на достигнутом не собирается - время от времени пресса трубит об издании его очередной книги.
Запрещается обсуждать президентские указы и постановления Кабинета министров, который сам же Ислам Каримов и возглавляет. Предположение, что некое постановление Кабмина может вызвать нежелательные последствия или что за ним кроются чьи-то корыстные интересы, воспринимается не иначе, чем бунт. Запрещается также говорить о том, что правительство нарушает Конституцию или другие законы, даже когда это совершенно очевидно.
Нельзя делать политологический анализ. Точнее можно, но лишь тот, что отражает ведущую роль главы государства в построении светлого будущего. Раздумья о том, каков в республике строй, какова структура власти, общества, экономики и к чему это все ведет, шансов на публикацию не имеют. Нельзя вдаваться и в рассуждения, в чем состоят интересы Узбекистана, а в чем - нет, высказывая при этом мнение, отличное от официального.
Не разрешается давать иную трактовку происходящих в мире процессов и событий. Например, во время американского вторжения в Ирак "заглушке" подверглась позиция Франции и Германии, имеющих иное мнение, чем у США (а, следовательно, и у Узбекистана). Ни в одной узбекской газете, ни в одной радио- или телепередаче их мнение не было озвучено. Французское посольство, настойчиво пытавшееся объяснить позицию своей страны, на время военной кампании было наказано: официальным СМИ рекомендовали о нем не упоминать.
Идеологическая завеса в Узбекистане наброшена буквально на все. Информацию о событиях, явлениях и процессах, происходящих в стране и в мире, можно давать исключительно с оглядкой на то, как к ним относится Ислам Каримов. Поэтому если некие события рисуют узбекские власти в невыгодном свете, то упоминать о них можно лишь вкратце, не вдаваясь в суть дела. А еще лучше не упоминать вообще - какова бы ни была степень их важности.
За примерами ходить не надо: во время недавних взрывов в столице журналистам разрешалось высказывать только правительственную точку зрения. Никаких догадок, мнений, предположений - исключительно разосланный текст официоза да агитки в духе "дадим отпор врагу". С тех пор прошло три месяца. И пресса, и радио, и телевидение хранят по этому поводу полное молчание - словно ничего и не было. Узбекские СМИ "не заметили" и закрытия представительства фонда Сороса, и демонстративного отказа ЕБРР, крупнейшего инвестора частного бизнеса в регионе, от дальнейшего сотрудничества с правящим режимом. А столь важный вопрос, как переход с кириллицы на латиницу не затрагивался вообще: на обсуждение этой темы был наложен строжайший запрет. Аналогичным образом, в Узбекистане не обсуждается ни одна проблема, ни один вопрос, имеющий сколько-нибудь важное значение.
Вторая по значимости священная корова узбекских СМИ - независимость. Ни в коем случае нельзя говорить, что с ее обретением что-то ухудшилось. Рекомендованный тон: "Я шел вдоль арыка, как вдруг услышал напевы дутара... Сердце сжалось: "Ах, раньше нам не давали... Разве это было возможно при прежнем, тоталитарном строе?... Зато теперь наши успехи известны всему миру... Именно об этом говорит наш Президент..."
Самый главный праздник в республике - это День Независимости. Ежегодно в этот день, первого сентября, на центральной столичной площади проводится грандиозный концерт. Однако спрашивать, сколько на него расходуется средств, категорически запрещается - это государственный секрет, возведенный в ранг военной тайны.
Запрещается высказывать допущения, что причиной низкого уровня жизни в стране являются нынешние власти, а не только коммунизм и наследие "колониальной эпохи". Запрещены любые высказывания типа "раньше жилось лучше". Запрещено сомневаться, что "Узбекистан - государство с великим будущим". Несколько лет назад это изречение Каримова красовалось почти во всех присутственных местах. Однако со временем стало ясно, что великое будущее откладывается, и лозунги потихоньку сняли. Теперь эти слова остались лишь на первой странице правительственной газеты "Народное слово".
Не разрешается публиковать сведения о высокопоставленных чиновниках, входящих в правительство. Личная жизнь чиновников, депутатов, да и вообще всех власть имущих - табу. Нельзя писать об их коммерческой деятельности. Нельзя писать о том, сколько они зарабатывают, и какие льготы имеют. Нельзя писать в каких домах они живут, и на каких машинах ездят. Нельзя писать о том, какая собственность им принадлежит, и откуда она взялась.
Запрещена любая критика исполнительной и законодательной власти, даже ее низовых звеньев. Нельзя писать о коррупции в эшелонах власти. Под запретом любые материалы о коррупции вообще: о коррумпированности суда, милиции, прокуратуры, всех ветвей власти. Нельзя затрагивать даже ГАИ. Запрещено и само слово "коррупция", поскольку его употребление неизбежно порождает вопросы, в чем причина этого явления и кто тому виной.
Запрещается писать о кланах, "приватизировавших" практически всю экономику республики. Во главе этих кланов находятся приближенные Ислама Каримова, назначенные им на высокие правительственные посты. Запрещается использовать слова "клан", "клановость". Материалы на эту тему блокируются даже на Интернет-сайтах.
Не разрешается обсуждать действия МВД и СНБ. По уверениям местных СМИ, сотрудники этих служб еще безгрешнее, чем чекисты Железного Феликса, атрибутами коих, как известно, были "горячее сердце и чистые руки". Впрочем, последним качеством узбекские менты, пожалуй, не обладают, ибо об их продажности ходят легенды...
Строжайшим образом запрещены публикации, в которых рассказывается, как сотрудники милиции или снбэшники кого-либо преследуют. Известно, что временами они ведут настоящие баталии с узбекскими либо иностранными бизнесменами, пытаясь отторгнуть у тех крупные суммы, но на страницы газет об этом не прорывается ни слова. Статьи на эту подлежат обязательной блокировке в Интернете. Что не вызывает удивления: Интернет-провайдеры республики работают исключительно "под колпаком" СНБ.
Ни в коем случае нельзя упоминать о пытках (это слово запрещено употреблять), а также о том, что подбрасывание наркотиков, оружия и экстремистской литературы остается главной, а часто и единственной доказательной базой работников вышеупомянутых органов. Запрещена любая критика методов их работы. Но самый большой секрет - это численность сотрудников МВД и СНБ.
Обороноспособность страны является естественным секретом. Однако журналистам запрещается говорить не только о том, что составляет военную тайну, но и о вещах иного характера, тем не менее, прямо влияющих на боеспособность армии. Например, нельзя упоминать о дедовщине. О том, что в армии плохо кормят. Нельзя задавать вопросы: на уровне ли вооруженные силы страны или им чего-то не хватает? Какова физическая форма солдат? Умеют ли они обращаться с современной техникой? Или хотя бы читать и писать?
Многие полагают, что если запрещается даже выяснять, в каком состоянии находится армия, то наверняка дело обстоит не самым лучшим образом...
Раз уж я затронул тему секретов, добавлю, что в Узбекистане секретом является даже то, что именно является секретом. В статье пятой закона "О защите государственных секретов" сказано: "Засекречивание и рассекречивание информации производится в соответствии с настоящим Законом, Положением о порядке определения и установления степени секретности сведений и Перечнем сведений, подлежащих засекречиванию в Республике Узбекистан, утверждаемыми Кабинетом Министров Республики Узбекистан". То есть закон отсылает к Положению и Перечню, однако данные документы сами засекречены. Таким образом, журналисты обязаны выполнять правовые нормы, к которым не имеют доступа.
О таком важнейшем событии в жизни страны, как президентские или парламентские выборы можно писать только так, как рекомендует действующее правительство. Нельзя допускать даже намека на то, что выборное законодательство строится по единственному принципу: обеспечивать победу Каримову и его карманным партиям на веки вечные. В период выборов положение журналистов становится двойственным: сомневаться в победе добра (то бишь Каримова) над злом нельзя, но в то же время нельзя и заявлять, что исход выборов заранее предрешен. Приходится делать вид, будто все заинтригованы, кто окажется победителем.
О тех, кто против
Ни в коем случае нельзя упоминать оппозицию. Запрет наложен даже на это слово (применительно к Узбекистану). Нельзя рассказывать о пикетах, о попытках организовать митинг протеста. Нельзя писать об оппозиционных партиях и упоминать их названия. Имена их лидеров - под запретом. Некоторых, впрочем, упоминать можно, но только в качестве известных террористов. Например, Мухаммада Салиха. И уж совсем недопустимо проводить мысль, что нынешним режимом кто-то может быть недоволен. Поскольку, согласно официальной идеологии, узбекский народ никогда еще не жил так хорошо.
Не так давно единственный в Узбекистане центр изучения общественного мнения "Ижтимоий фикр" провел опрос на тему: "Одобряете ли вы деятельность Президента"? Выяснилось, что одобряют 95 процентов. "Оставшиеся 5 процентов, - поспешил заверить представитель фонда, - они тоже не против, они тоже одобряют, просто они несогласны с какими-то отдельными моментами".
Не разрешается рассуждать о политическом давлении и упоминать, что оно вообще есть. Правозащитные организации - опасная и нежелательная тема. Нарушение прав человека - под запретом. И как тема, и как словосочетание. Буквы HRW действуют на узбекские власти почище, чем красная тряпка на быка. Упоминать об этой организации, тем более рассказывать о ее деятельности категорически запрещается. Нельзя вообще говорить о каких-либо несвободах и ограничениях, даже о прописке или закрытии границ.
Одна из наиболее закрытых тем - репрессии против "религиозников". Так в Узбекистане именуют мусульман, досконально выполняющих предписанные обряды. Многие из них носят бороды, рубашку навыпуск, а женщины мусульманский платок - хиджаб. И хотя в Фергане или Намангане одетые подобным образом "экстремисты" разгуливают, как у себя дома, в Ташкенте их можно встретить лишь в пределах куйлюкского рынка. Во всяком ином месте человек в таком одеянии не успеет пройти и трехсот метров, как будет задержан.
Так вот, о репрессиях. По данным Human Rights Watch, в Узбекистане насчитывается порядка 6-7 тысяч осужденных за религиозную деятельность. То есть за то, что распространяли религиозную литературу или входили в запрещенную организацию "Хизб-ут-Тахрир". Согласно официальным данным, таких заключенных меньше - всего 2,5 тысячи. Но дело не в цифрах. Журналистам запрещается рассказывать о главном: о том, как собираются доказательства их вины. Причина лежит на поверхности: основной метод сбора доказательств - избиения подозреваемых, угрозы родственникам, а также подбрасывание оружия и наркотиков. Заявления о том, что все это подстроено, а признания выбиты пытками, суды игнорируют. И "злодеи" отправляются за решетку на десять, пятнадцать и более лет.
Запрещается обсуждать действия террористов, высказывать догадки о том, что ими движет и уж тем более предполагать, что на этот шаг их могли толкнуть объективные причины. Такие, как нищета, безысходность, лишение свободы их близких или еще что-нибудь в этом духе. Нет, право на существование имеет только одна версия: все террористы дикие, темные люди, а поэтому разве можно от них ждать чего-то иного?.. Торжество данного подхода к проблеме терроризма отчетливо проявилось во время трагических событий нынешней весны - ни о мотивах, ни о причинах произошедшего власти сообщить так и не удосужились. Но не забыли предупредить журналистов, что им этого делать также не позволяется.
Одним из последствий вторжения в 2000 году на территорию Узбекистана боевиков ИДУ стала депортация нескольких тысяч жителей высокогорных кишлаков на равнину (в основном, таджиков). Таким образом власти "обезвредили" потенциальных пособников террористов. Рассказывать об этом переселении запрещается, тем более употреблять слова "депортация", "депортированные". Впрочем, в одной из газет мне попалась небольшая заметка на эту тему. Автор сообщал, что "переселенцы" чувствуют себя на новом месте прекрасно, и всем довольны.
Еще одна запретная тема - вертикаль власти. Нельзя, к примеру, задаваться вопросом, почему хокимы не избираются, а назначаются президентом. И почему лично им назначаются буквально все, от кого хоть что-нибудь зависит. В том числе судьи. И почему адвокатам лицензию на право работы выдает не профессиональное объединение адвокатов, а Министерство юстиции (глава которого тоже назначается президентом). Одни загадки...
И, наконец, самая что ни на есть наисекретнейшая тема. Нигде, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя упоминать о том, что в Узбекистане существует цензура.
Показательно, что цензуре подвергается сам президент. Такое случается после того, как на очередной пресс-конференции он сгоряча что-нибудь ляпнет. Сказанное им моментально распространяют "Би-би-си", "Дойче Велле", "Ассошиэйтед Пресс" и прочие "антисоветские голоса". Но в узбекской прессе или на телевидении этих слов не обнаружишь: опытные редактора знают, что за президентский "прокол" их по голове не погладят, и выкидывают его слова на...й.
Друзья и враги
Репутацию Узбекистана внутри страны и за рубежом узбекские власти поддерживают крайне незатейливым способом: просто запрещают любые неодобрительные отзывы о происходящем. Высказывания типа "там-то жизнь гораздо лучше, чем у нас" или "интеллектуальный уровень жителей республики не очень-то высок" вряд ли будут напечатаны. Ибо Каримов, руководящий страной уже полтора десятка лет, подавляет в зародыше любую мысль о том, что результаты его правления могут быть поставлены под сомнение.
Запрещается сравнивать Узбекистан с другими странами, если это сравнение выставляет его в невыгодном свете. При этом многие страны не рекомендуется упоминать вообще. Прежде всего, это соседи - Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан. Публикации о них столь редки, что являются почти исключением. Причины этого кроются в том, что Казахстан и Киргизия с равного и более низкого уровня экономического развития в начале девяностых настолько перегнали Узбекистан, что при любом сопоставлении с ними возникает вопрос: почему узбекское правительство столь бездарно?..
Писать о Таджикистане не рекомендуется по двум причинам. Во-первых, значительную часть населения Узбекистана составляют таджики. Публикации на тему "Таджикистан, таджики, таджикское" неизбежно приведут к проблеме статуса таджикского языка. А во-вторых, вожди обоих государств в плохих отношениях друг с другом.
С Туркменистаном иная ситуация. Можно сообщать, что нового отчебучил Туркменбаши (пусть все видят, какой это осел), но нельзя вдаваться в подробности или обобщения - слишком уж явственные проступают параллели.
"Черный список" распространяется и на Грузию, которая долго была дружественной (ГУУАМ), но потом прославилась тем, что в ней свергли диктатора.
Отношение к России характеризуется тем, что можно хвалить ее науку или культуру, но в то же время следует разоблачать ее имперские происки (не прямо, а кивками и намеками). Так происходило в течение всех лет независимости. Хотя в последние месяцы между властями двух стран наметилось некое сближение.
В целом отношение Узбекистана к странам СНГ хорошо иллюстрируется тем, что журналистам запрещено информировать об интеграционных процессах на постсоветском пространстве (ЕЭП), а также высказываться в том смысле, что Узбекистан находится в самоизоляции.
Зато существует одна страна, ругать которую категорически запрещается. Это друг, союзник, благодетель и покровитель - Соединенные Штаты. В адрес США не разрешается высказывать ни единого критического слова. Нельзя писать даже о проблеме ожирения в этой стране...
Дела экономические
Выступая перед журналистами Ислам Каримов может часами говорить о "демократии", "завоеваниях", "достижениях" и прочем. Но почему-то никогда о том, как в действительности живут люди. Не встретишь подобных оценок и в прессе, на радио, телевидении. Такова идеологическая установка: СМИ должны извещать только о том, что "жить стало лучше, жить стало веселее". О столь прозаичных вещах, как бедность, нищета и безработица рассказывать не позволено. Нельзя сообщать и о многомесячных невыплатах зарплат и пенсий. А также говорить, что в стране низкий уровень жизни.
Размер средней заработной платы в Узбекистане относится к категории государственных секретов. Такого понятия, как "потребительская корзина" не существует в принципе. Высчитывать эту корзину не разрешается, поскольку сразу обнаружится, что ниже прожиточного минимума живет большинство населения.
Запрещено оценивать общую деловую атмосферу страны. Полноценные материалы на эту тему не были напечатаны ни в одной газете (исключение - "Бизнес-Вестник Востока", опубликовавшая в 2003 году доклад Международной финансовой корпорации). Ибо любая попытка анализа неизбежно подводит к выводу о том, кто именно является главной причиной экономического кризиса.
Крайне нежелательны публикации невыгодных для страны статистических данных. Скажем, о том, что производство в некой отрасли народного хозяйства с каждым годом падает. И уж тем более нельзя сообщать, что эти ухудшения начались с обретением независимости.
Нельзя сопоставлять реальные достижения в экономике с достижениями в соседних странах. Например, сообщать, что прямые иностранные инвестиции в узбекскую экономику, в пересчете на душу населения, одни из самых низких в СНГ. Зато всемерно приветствуются сравнения вроде "уровень ВВП Узбекистана по отношению к 1990 году сократился меньше, чем в соседних государствах".
В разряд "закрытых" попали все базовые области народного хозяйства. Например, хлопководство - главный источник валютных поступлений страны. Не разрешается задавать вопрос о том, почему монополией на закупку и продажу хлопка обладает государство. Или о том, почему колхозникам и фермерам за собранный хлопок платят не по рыночной цене, а по цене, установленной тем же государством. Или о том, кто ведает экспортом хлопковолокна, и какова разница между закупочными ценами, и ценами, по которым хлопок реализуется. Или о том, куда поступают вырученные деньги и на что они расходуются. Нельзя сообщать и о том, что за килограмм собранного хлопка в Казахстане и Киргизии платят в два раза больше, что порождает массовый вывоз "белого золота" за границу.
Нельзя критически высказываться о "зерновой независимости". Хотя зерно высокого качества в республике не растет - в связи с климатическими условиями. Высококачественный хлеб, лепешки - все это выпекается из казахстанской муки. О том, что представляет собою мука, произведенная в Узбекистане, говорит привычная буханка хлеба со вкусом дрожжей и кислым запахом. В 2003 году Ташкентский областной хокимият издал даже особый циркуляр, запрещающий вывозить хлеб из столицы в небольшие областные города - Чирчик, Янгиюль и др. А то их жители повадились покупать не местный, а столичный хлеб, изготовленный не из чисто узбекской муки, а с добавлением казахстанской. И это в то время как свою сбывать некому!
Тем не менее, даже несмотря на такие эксцессы, обсуждать целесообразность принудительного выращивания пшеницы в Узбекистане запрещается.
Запрещено обсуждать, почему не вводится частная собственность на землю. Запрещено спрашивать, сколько денег приносит стране добыча золота и урана, и публиковать на эту тему какие-либо выкладки. Запрещено напоминать о возврате сбережений вкладчикам по целевому беспроцентному займу 1990 года, который Россия полностью выплатила.
Запрещено покушаться на святое святых - "пьяный бюджет". Иными словами, пытаться прояснить размер поступлений в бюджет от продажи алкоголя (в основном, низкокачественной водки) и публиковать на эту тему какие-либо критические материалы. Хотя вопрос чрезвычайно актуален: согласно поступающей информации, владельцам продуктовых магазинов навязывают водку, устанавливают что-то вроде плана по ее сбыту. Впору говорить о спаивании народа...
Одним из самых закрытых вопросов была и остается конвертация национальной валюты. На протяжении почти десятилетия официальный курс Центробанка был в несколько раз ниже курса доллара на "черном рынке". Это порождало колоссальные злоупотребления - ведь те, от кого зависели квоты на выделение валюты, неимоверно обогащались. И естественным образом были заинтересованы, чтобы такая ситуация сохранялась как можно дольше. Зачем что-то производить, если на разнице курса можно заработать в сто раз больше? Многие экономисты считают прошедшее десятилетие потерянным впустую для узбекской экономики. И, в первую очередь, из-за того, что Каримов всеми силами препятствовал введению конвертации, вплоть до конца 2003 года.
Запрещается как-либо комментировать тему "упорядочивания" торговли и закрытия границ. Напомню: два года назад узбекское правительство ввело 90-процентные пошлины на ввоз потребительских товаров частными торговцами (потом ее понизили до 70 процентов). Торговые фирмы почему-то отделались более низкими пошлинами. А вскоре для фирм их отменили вообще. Иными словами, одни должны были платить за ввоз товара на территорию республики 70 процентов от его стоимости, другие - ноль. А чтоб частники не перерегистрировались в фирмы, правительство установило для них почти непреодолимые барьеры, а затем и вовсе запретило им вести оптовую торговлю. О том, что Конституция гарантирует равенство всех форм собственности, в узбекских СМИ предпочитают не вспоминать...
Перекрыв кислород "чужим", и отдав контроль над импортными поставками в республику "своим", власти неожиданно обнаружили, что население предпочитает покупать вещи и продукты в соседних Казахстане и Киргизии. Ежедневно на "шоп-тур" туда направлялись десятки тысяч человек. Выход был найден: закрыть границу с этими странами. Это произошло в конце 2002 года. С тех пор без спецпропусков или командировочных туда не выпускают. Правда, это никак не вяжется с другой статьей Конституции, декларирующей право граждан на свободное передвижение по республике, а также въезд и выезд из нее. Но узбекские власти это ничуть не смущает: упоминать об этой статье запрещено.
Еще одна запретная тема - эмиграция. О гражданах, навсегда покидающих республику, в местной прессе не встретишь ни слова. Сколько таких людей - десятки, сотни тысяч? Миллионы? Этого не знает никто. Ведь согласно официальной доктрине, жизнь в независимом Узбекистане настолько прекрасна, что покинуть страну никому и в голову придти не может...
Если массовая миграция начала 90-х вызывалась политическими мотивами - страхом за свое будущее после распада Советского Союза, то нынешняя эмиграция - экономическая. После "упорядочения" торговли без работы остались сотни тысяч человек - торговцы, местные производители. Общий деловой спад ударил по всем слоям населения. Поднялась новая волна эмиграции, состоящая уже не только из русскоязычных, но и из представителей титульной нации. Впрочем, в местных СМИ эта тема не находит отражения. Как-либо комментировать повальный исход "мозгов" запрещается. Например, в 2003 году в телепередаче "Один на один с Татьяной Полонской" известный продюсер Арслан Камалов отозвался о группе "Сивцев Вражек": "Мы с ними уже не сотрудничаем, у ребят все хорошо... они живут не в Узбекистане". "Вырезать!" - немедленно последовала команда. "Как это: они не в Узбекистане, поэтому у них все хорошо?.."
Но есть и такие люди, что стремятся в Узбекистан. Это либо те, кто некогда покинул республику, но не смог устроиться на новом месте, либо переселенцы из соседнего Таджикистана. Узбекское гражданство они пытаются получить долго - годами. Скольким из них это удается - секрет. По неофициальным данным - не более 25-30 человек в год. Остальные либо получают отказ без объяснения причин, либо продолжают томиться в ожидании дальше. Рассказывать об этом тоже не разрешается - ведь гражданство предоставляет сам президент.
В прошлом году, во время съемок телепередачи кинорежиссер Зульфикар Мусаков сказал: "Большая часть современной молодежи стремится выехать на заработки за рубеж, а еще лучше - там остаться". В этой же передаче известный кинорежиссер Мелис Абзалов пожаловался, что его фильмы режут: из лент "Бунт невесток" и "Дуэль под чинарой" были вырезаны целые эпизоды. Из-за этих высказываний передача была запрещена и в эфир не вышла...
О национальных проблемах
Несколько месяцев назад гнев главы государства обрушился на изданный Институтом "Открытое общество" (фонд Сороса) "Этнический атлас Узбекистана". Вина автора заключалась в том, что он осмелился высказать ряд собственных мыслей и договорился до того, что узбекский народ не сформировался в единую нацию, а только лишь формируется. Разумеется, стерпеть такое было никак нельзя, поэтому данная книга послужила хорошим поводом для закрытия представительства фонда Сороса.
Эта история хорошо иллюстрирует подход к национальной проблеме в Узбекистане. Журналистам позволяется петь дифирамбы во славу того или иного народа, населяющего республику, однако поднимать какие-либо из реально существующих национальных проблем - ни-ни. В результате ни одно национальное меньшинство не имеет возможности высказаться о том, что его гнетет. Таджики и русские - о статусе языка, татары - о татарских школах и классах, каракалпаки - об отводе воды, устремленной в Аральское море, на хлопковые поля.
Запрещается обсуждать национальный менталитет, особенно его негативные черты. Не разрешается плохо отзываться и о любых народных традициях, даже самых диких. Впрочем, из этого правила есть исключения - ранние браки и расточительные торжества. Против свадеб, на которые растрачиваются огромные деньги, резко высказался сам президент.
Отношение к общественной нравственности выражается тем, что одну сторону ее позволено показывать, а другую - нет. Иными словами, можно превозносить положительные качества народа (гостеприимность, готовность помочь в беде и т.д.), но ни в коем случае нельзя упоминать об отрицательных (нечестность, склонность к халтуре и проч.).
Зато можно сколько угодно писать о проституции - это тема открытая. Правда, с некоторыми оговорками. Например, нельзя говорить, что проституток "крышуют менты". Нельзя также акцентироваться на их национальности. Ибо узбекские женщины на панели - явление новое, масштабное, и свидетельствующее отнюдь не в пользу государства.
Часто естественная осторожность - как бы кого не задеть - вырождается в обыкновенный маразм. Например, в одной из газет хотели перепечатать заметку о жизни животных в Саудовской Аравии. Она начиналась так: "В Саудовской Аравии живут козлы". Из-за этих слов публикация была запрещена...
В то же время не разрешается комментировать причину отмены официального статуса русского языка, как средства межнационального общения. Или причину того, почему четвертый телеканал (вещающий на русском) недавно был перепрофилирован в спортивный. Запрещается обсуждать переименование улиц (не тех, что были названы в честь большевиков и коммунистических деятелей, а просто улиц с русскими названиями). К примеру, улица поэта Жуковского была переименована в улицу С. Азимова не в начале 90-х, а гораздо позже. Примеров такого рода насчитывается немало.
Запреты в области религии сводятся к тому, что СМИ клеймят религиозных экстремистов (мусульман) и объясняют, что ислам - религия добра, терпимости и так далее. Что касается христиан, то можно отзываться с похвалой о православии, католицизме, лютеранстве и т.п., однако не разрешается о баптистах, свидетелях Иеговы и прочих протестантах новой формации, ведущих активную миссионерскую деятельность. Отношение к прочим религиям толерантно-отстраненное: рассказывать о них не запрещается, но интересные подробности, смахивающие на рекламу, не приветствуются.
Культура, образование... за пару баранов
Одна из наиболее закрытых тем - эксплуатация детского труда. Каждый год отбывать принудительную трудовую повинность на хлопковых полях приходится десяткам тысяч школьников, студентов, учителей. Особенно тяжело приходится детям из кишлаков - их отрывают от учебного процесса на несколько месяцев, видимо, мотивируя это тем, что школьные знания в кишлаке им все равно не понадобятся. Таким образом, детский труд вместо учебы - неизменная составляющая "большого хирмана" республики. Тем не менее, рассказывать об этом в прессе строжайшим образом запрещено.
Зарплата школьных учителей в Узбекистане не превышает 20 долларов. Поднимать эту проблему и развивать ее дальше, также запрещается. Как и упоминать о коррупции в ВУЗах. В частности, о том, что система поборов пронизывает учебные заведения республики снизу и доверху. Чтобы сдать экзамен или зачет приходится платить. И это уже не отдельные случаи, а общее правило. Однако статьи на эту тему блокируются даже в Интернете. Запрещено рассказывать и о деятельности ВУЗов в советское время, тем более отзываться о ней положительно.
Не разрешается предавать огласке тот факт, что ученые степени в Узбекистане продаются "за несколько баранов". За все годы советской власти республика не имела столько профессоров, кандидатов и докторов наук, сколько их расплодилось за 12 лет независимости. Правда, ощутимого вклада в науку большинство этих людей не внесли, поскольку просто-напросто купили свои звания. Благо защита диссертации происходит теперь не в Москве. Не надо отправлять документы и в Высшую аттестационную комиссию при Кабинете министров СССР. Сегодня, грубо говоря, этим делом ведает какой-нибудь Махмуд-ака - хороший человек, который за небольшой "бакшиш" сделает все, как надо...
Запрещается упоминать советские звания - "Народный артист Советского Союза", "Народный артист Узбекской ССР" и т.д. Нельзя писать: "избирался депутатом Верховного совета СССР". Одна из ташкентских газет недавно опубликовала интервью с Дильбар Абдурахмановой, дирижером Большого театра им. Навои. В оригинале ее слова звучали так: "Отец был народным артистом Узбекской ССР, а я стала народной артисткой СССР". После редакторской правки фраза приняла следующий вид: "Отец был народным артистом, и я стала народной".
Запрещается говорить о тотальной зачистке библиотек и архивов на предмет "подрывной" литературы советского периода, в результате которой было изъято и уничтожено огромное количество книг. Когда-то именно так поступали большевики. А в годы перестройки "перестроившееся" руководство республики велело изъять из архивов кинокадры оказавшегося "плохим" первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Шарафа Рашидова. Был уничтожен весь его фонд и сейчас, когда он реабилитирован, не могут найти ни одного кадра. Сегодня все повторяется снова - уже по отношению к книгам советского времени.
Не разрешается рассказывать о деятельности "Узбекфильма" в советский период. Точнее, можно перечислять лучшие фильмы, снятые за годы существования узбекского кино, хвалить снимавших их режиссеров, но не больше. И то эти фильмы должны быть идейно правильными - никаких басмачей, красноармейцев или мафии. О том, что в восьмидесятые годы ежегодно выпускалось порядка двенадцати фильмов, которые затем выходили в кинопрокат всего Советского Союза и собирали средства, достаточные для производства новых картин, говорить не разрешается. Сегодня "Узбекфильм" выпускает в год всего 3-4 фильма (зато идеологически выдержанные). Почти все они остаются незамеченными.
"И он никакой не мучитель..."
Особенность национальной истории: все известные личности, жившие на территории современного Узбекистана, в обязательном порядке именуются "великими предками". Их надлежит всячески хвалить и превозносить. Славословия в их адрес доходят до абсурда. Например, когда на телевидении русская дикторша зачитывает: "испокон веков наши великие предки отличались высокой духовностью..."
Упоминать о неприглядных делах великих предков категорически запрещается. Скажем, Тимур, согласно изысканиям нынешних историков, отличался добротой и гуманностью. Сравнивать его с Чингисханом и другими завоевателями запрещено. Ведь Чингисхан разрушал, а Тимур, по официальной доктрине, строил города, объединял страну, и давал народу отеческие наставления. Уточнять, что города строились рабами, согнанными из захваченных государств, не разрешается. Не встретишь на страницах узбекской прессы и упоминаний о таком изобретении "великого гуманиста", как башни из человеческих голов. Называть Тимура Тамерланом также запрещено - ведь это означает "Хромой Тимур". Говорят, что власти запретили выпускать даже пиво с подобным названием.
В опалу попали целые эпохи. К примеру, так называемый "колониальный" период истории. Отзываться о нем с одобрением не разрешается. Впрочем, этот запрет выдерживается не строго, и на газетные страницы прорываются сообщения о том, что именно тогда были построены железные дороги, больницы, общественные здания, пущен трамвай, открыты школы и так далее. Тем не менее, высказывать собственный взгляд на это время или проводить по данной теме какие-либо исследования, запрещено.
Запрещается акцентировать внимание на том, что современный Узбекистан был создан именно большевиками, объединивших в одно целое территорию Бухарского эмирата, Кокандского и Хивинского ханств, правда, в несколько урезанном виде. Поскольку большевики считаются крайне плохими. По этой же причине нельзя вспоминать об Октябрьской революции, и даже использовать это название. В крайнем случае - "переворот, совершенный большевиками". Имена большевиков, видных деятелей революции, в том числе таких крупных деятелей, как Ленин, Сталин и Карл Маркс - тоже под запретом (зато можно упоминать Гитлера). Журналистка Эльмира Хасанова рассказала, как в прошлом году на телевидении готовили к показу французский фильм, действие которого происходило в начале XX века. Так вот, по ее словам, руководство распорядилось вырезать из фильма все кадры, где звучало слово "революция".
Вторая мировая война, согласно официальной мифологии, началась в 1941 году. Во всяком случае, по мнению узбекского правительства. Возьмите любое постановление Кабмина: "вторая мировая война 1941-45 годов". Дело в том, что употреблять словосочетание "Отечественная война" запрещено. Поэтому, говоря об участии узбекистанцев в войне, приходится выкручиваться - писать "Вторая мировая" или "война с фашизмом". Исключение сделано лишь для учебников истории. В них признается, что Вторая мировая началась все-таки в 1939 году.
Праздник Победы в Узбекистане тоже переименован. Теперь он называется "День памяти и почестей". В этот день в махаллях традиционно накрывают столы, и начинается чествование участников войны. В то же время на телевидении существует запрет на показ советских орденов и медалей. Поэтому, когда сюжеты о ветеранах готовятся к выходу в эфир, кадры с медалями и орденами вырезают. Фотографии в газетах ретушируют. Чуть позже на телестудию обрушивается шквал звонков от возмущенных ветеранов, высказывающих все, что они по этому поводу думают. Режиссер передачи приносит им извинения, и объясняет, что он ничего не может поделать - приказ начальства. И так каждый год...
Под запрет попали не только ордена и медали. Поскольку советский период не в чести, запрещено показывать любые его символы - красные флаги, значки, в том числе спортивные (ГТО). Запрещено использовать советские аббревиатуры - УзССР, СССР, Госстрах и т.д. На телевидении под запрет попало слово "советский". По словам Эльмиры Хасановой, в одной из готовящихся передач была такая фраза: "Я учился водить советские машины". Главный редактор приказал ее вырезать. Запрещено показывать пионеров, комсомольцев, а также рассказывать о них. Запрещены советские мультфильмы, снятые не в УзССР. А из тех, которые показывать можно, вырезают кадры, где есть пионерские галстуки.
Освещая жизнь страны в советское время, рекомендуется делать упор исключительно на страдания "под игом". Но странно - хотя Шараф Рашидов и Динмухаммад Кунаев были завзятые коммунисты, они почему-то считаются "хорошими". В их честь названы улицы (вернее переименованы), а всякая критика в их адрес запрещена. Подобной чести удостоился также поэт Гафур Гулям, славивший власть Советов во всю мощь своего таланта.
Еще несколько табуированных тем истории Узбекистана. Не разрешается писать, что после землетрясения 1966 года Ташкент помогала отстраивать вся страна - большой Советский Союз, а не только "вся республика". Запрещено сомневаться, что хлопковое дело было сфальсифицировано кровожадным центром с целью дискредитации узбекского народа. И, наконец, нельзя сомневаться, что независимость досталась узбекистанцам в результате отчаянной борьбы, а не свалилась на голову в результате распада Советского Союза и небезызвестных беловежских соглашений.
Гомосексуализма у нас нет
Запрещена эротика. В общественно-информационных печатных изданиях шансы обнаружить изображение обнаженной натуры, равны нулю. Но в развлекательном таблоиде это уже возможно. Эротика не представляет опасности для властей, поэтому, отношение к ней, в общем-то, не очень строгое. Во многих киосках на всеобщее обозрение выставлены презервативы с голыми женщинами в самых игривых позах - и ничего. Никто из "руководящих товарищей" не изливает свой гнев по этому поводу. Зато на телевидении эротика возведена в ранг идеологической диверсии. Впрочем, о какой эротике можно говорить, если с телеэкрана запрещено произносить даже слово "презерватив"?
"У меня с эфира как-то сняли передачу, - рассказывает Эльмира Хасанова. - Лола Ибрагимова, ведущая с радио "Гранд", сидела перед камерой в юбке, которая была на 2 см ниже колена. Офисный вариант. "Нет, нельзя", - и передачу запретили. Поцелуи тоже вырезают. Один только телеканал "Ёшлар" пытается с этим как-то бороться..."
Из телепрограмм неукоснительно вырезаются не только эротика и политика. После ташкентских взрывов 1999 года поступило указание, выполняющееся до сих пор: вырезать из фильмов кадры, где есть взрывы. А если их вырезать нельзя, то снимать фильм с эфира (а то граждане насмотрятся, да и...).
Тема гомосексуализма в Узбекистане считается не просто закрытой, но и секретной. Поскольку считается, что "голубых" у нас быть не может. Правда, статья в уголовном кодексе, преследующая за "бесакалбозлык" (мужеложство) почему-то присутствует. Именно по ней был недавно осужден известный журналист Руслан Шарипов, утверждающий, впрочем, что это была "подстава". Так или иначе, но поднимать тему однополой любви - как мужской, так и женской - узбекским СМИ настоятельно не рекомендуется.
Зато махаллинские комитеты - это свято. В прессу не просочится даже мельчайшая статейка, затрагивающая вопрос о том, что махаллинские комитеты из органа самоуправления граждан превратились в орган правительственного контроля над этими гражданами, приобрели несвойственные им ранее функции слежки, контроля и соглядатайства. Доступ к материалам на эту тему перекрывается и в Интернете.
Не разрешается говорить и о том, что махаллинские комитеты препятствуют женщинам подавать на развод, в том числе тогда, когда они регулярно избиваются мужьями. Так выполняется правительственная установка на сохранение семьи любой ценой.
Насилие в семье - тема чрезвычайно актуальная для Узбекистана. Под словом "насилие" понимается не только рукоприкладство, но и моральное, психологическое, а также сексуальное насилие. Тема эта хоть напрямую и не запрещена (в прессе попадаются материалы), но и не приветствуется. А вот какая-либо статистика по этому поводу попала под запрет.
Вообще-то статистику узбекские власти особенно не жалуют. Ведь это наглядная иллюстрация происходящего. К тому же данные могут быть перепечатаны, и, следовательно, выйдут за пределы республики. Поэтому нежелательная статистика в печать попадает нечасто. Например, не разрешается публиковать статистические данные о количестве самоубийств. О преступлениях. О том, сколько в стране бомжей, бездомных детей. О числе абортов. О венерических заболеваниях (кроме СПИДа). И т.д.
Нельзя писать о количестве родственных браков (проблема для некоторых областей страны). Нельзя о самоубийствах по причине безысходности, нищеты, травли и т.п. Нельзя о такой форме самоубийства женщин, как самосожжение. И, разумеется, запрещено даже намекать, что в этом может быть виновато государство. Нельзя касаться темы принудительного лечения в психиатрической больнице. Нельзя обсуждать вопрос, почему подавляющее большинство депутатского корпуса составляют мужчины. Так же, как и правительство.
О чем нельзя писать еще? Нельзя высмеивать навязываемую властями архитектуру "восточного стиля". Нельзя рисовать карикатуры на реальных политиков или чиновников. Нельзя неодобрительно отзываться о государственных видах спорта - кураше и теннисе. Нельзя подсчитывать, сколько денег вылетело в трубу на так называемые "Кубки президента". А также нельзя обсуждать, почему Каримов запретил бильярд и закрыл тысячи бильярдных.
Нельзя перепечатывать материалы неугодных западных, российских или сетевых СМИ, а также на них ссылаться. Прежде всего, это касается "Би-би-си", "Рейтера", "Дойче Велле", "Франс пресс", "IWPR", сайтов "Centrasia", "Озод овоз" и так далее.
Кроме того, существует ряд лиц, упоминать о которых по различным причинам запрещается. Например, в одну компанию персон "нон грата" угодили такие разные люди, как Тайванчик (Алимджан Тохтахунов); его брат Боря Тохтахунов, известный певец; вице-президент Олимпийского совета Азии Гафур Рахимов, знаменитый не только околоспортивной деятельностью; а также английский посол Крейг Мюррей, прославившийся резкой критикой узбекского правительства.
Имеется и "черный список" артистов. Он все время меняется. Скажем, в конце 2002 - начале 2003 года Юлдуз Усманова блистала новенькой татуировкой - головой тигра, выколотой на предплечье. По этой причине у телевизионного начальства произошла настоящая истерика. В "Новогоднем огоньке-2003" с трудом "залепили" все планы певицы с той стороны. После этого она угодила в разряд неугодных, и в течение некоторого времени показывать ее по телевидению было запрещено. Или та же Азиза. Сколько лет это имя находилось под запретом... Она, де, порочит образ узбекской женщины, появляется на сцене в России черт те в каком виде...
Вы спросите - а о чем же тогда писать? Отвечаю: о культуре (состоялась премьера), о новостях (прошел семинар или конференция на такую-то тему), об экологии, о спорте, о коммунальных проблемах, о том, что в некой области начался сев зерновых. Нужно лишь выдержать нужную интонацию и не переусердствовать: а то подумают, что издеваешься.
В заключение - небольшой список слов, которые запрещено использовать в газетах, радио- или телепередачах. "Шахид" (надо говорить "террорист"), "деспотия", "тирания", "клановость", "коммунистическая партия", "повстанцы", и, наконец, страшное слово "революция". Следующие слова употреблять можно, но лишь тогда, когда речь идет не об Узбекистане, а о странах Европы или Америки. "Коррупция", "диктатура", "мафия", "национализм", "рабы", "рабство", "пытки", "бедность", "нищета", "оппозиция", "права человека", "права женщин", "свобода слова", "свободный мир".
Геббельс любил повторять: "пропаганда утрачивает силу, как только становится явной". Узбекской пропаганде давно никто не верит: ни внутри страны, ни за ее пределами. Согласно индексу свободы прессы Узбекистан находится на 120-м месте из 139 стран, в которых проводились исследования. Но это лишь успокаивает Ислама Каримова. Ведь если СМИ под контролем, значит, продержаться у власти можно еще долго...
Комитет свободы слова и выражения
