«Да разве это победа?» В Ташкенте поставлена повесть Чингиза Айтматова «Материнское поле»
Семнадцатого апреля в Национальном Академическом драматическом театре Узбекистана с успехом прошел общественный показ спектакля «История Толганой» по известной повести классика русской и киргизской литературы Чингиза Айтматова «Материнское поле». Как правило, так называемые общественные показы или генеральные прогоны проходят перед премьерами, и вход на них бесплатный. Зрителями этого показа стали учащиеся ташкентских колледжей – народ, в большинстве своем, к театру не приученный и поэтому неблагодарный. Но «История Толганой» вызвала у юных зрителей бурю эмоций.
Что же их зацепило в этой далеко не детской трагедии о войне и женщине, потерявшей всю свою семью? Думается, в первую очередь - необычность воплощения этой, казалось бы, вполне реалистичной повести. Спектакль - из той же серии, что и советский мультфильм Юрия Норштейна «Ёжик в тумане». То есть, были в нашем детстве вполне нормальные и поэтому понятные мультики типа «Ну, погоди!», которые нравились всем без исключения. А «Ёжик» был наполнен каким-то ирреальным, непонятным, но волшебным, притягивающим светом, который не давал оторваться от экранов и навсегда остался в нашей детской памяти, в отличие от сюжета этого мультфильма.
Так и здесь. Монолитный спектакль с минимумом декораций, вернее - со всего лишь просыпанным на небольшом участке сцены сеном, с постоянно играющей волшебной музыкой и меняющейся палитрой театрального света. И всё понятно детскому глазу и уму: перед ними - мать, потерявшая на войне мужа и троих сыновей, по которым она убивается, а в конце, не вынеся своей тоски, умирает.
Сцена из спектакля «История Толганой»
Раньше на ташкентских подмостках было, как говорят местные театральные старожилы, всего две постановки по произведениям Айтматова: в начале 90-х прошлого века в русском ТЮЗе (ныне Молодежном театре) шел спектакль по притче «Пегий пёс, бегущий краем моря», еще раньше - в советские времена (никто не помнит, в каком именно году) в Узбекском музыкальном театре имени Мукими можно было посмотреть спектакль по повести «Материнское поле». Перевод с киргизского языка на узбекский тогда осуществил известный писатель Асл Рашидов.
Так вот, та постановка «Поля» была совершенно традиционная, в стилистике соцреализма: на сцене было задействовано множество актеров, которые обычным образом обменивались репликами. И сюжет был последовательным: вот детство главной героини Толганай, в котором присутствует дед-пахарь, вот ее юность, знакомство с будущим мужем Суванкулом, рождение трех сыновей, их взросление, уход всех мужчин на войну, их гибель. Далее - конец войны, невестка Толганой, также ставшая вдовой, неожиданно от кого-то беременеет, во время родов умирает, а главная героиня принимает новорожденного как родного внука, воспитывает его, тот вырастает и становится комбайнером.
Сцена из спектакля «История Толганой»
В нынешней же «Истории Толганой» молодого и прогрессивного режиссера Гафура Мардонова от советского спектакля остался лишь перевод Асла Рашидова. Разумеется, композиционно перекроенный, поскольку в постановке нет ничего традиционного для узбекской сцены. Сюжет непоследователен - как в известной опере Алексея Рыбникова «Юнона и Авось», он галопом скачет из настоящего в будущее, затем в далекое прошлое, потом опять в будущее, в финальную смерть. Но не невестки, а самой Толганой.
По сути, это моноспектакль, в котором, по задумке режиссера, все роли исполняет, причем блестяще, лишь один человек – народная артистка Узбекистана Малика Ибрагимова. Есть еще один персонаж – безмолвный: молодой парень (подающий большие надежды Ихтиёр Атаджанов), который олицетворяет собой одновременно всех мужчин - мужа Толганой, сыновей и, в конце, ее внука.
Сцена из спектакля «История Толганой»
Этот герой - словно тень, призрак, постоянно находящийся рядом с убивающейся женщиной. Поэтому хоть мы, зрители, его и видим, но его нет – он существует лишь в воображении Толганой и ее воспоминаниях.
Во время всего часового монолога Толганой, то нежно шепчущей сказки своим сыновьям, то срывающейся от невыразимой боли потерь на истошный крик, между ней и «призраком» постоянно происходит странный танец: даже когда герои не рядом и не синхронны в своих движениях, зритель интуитивно понимает, что это не просто произвольная смена мизансцен, это именно танец, безумная пляска смерти. С помощью такой вот изломанной пластики. Потому что иной, традиционной, пластики здесь быть не может. В этом безумном танце периодически возникает образ скорбящей матери, памятники которой сегодня в огромном количестве стоят по всему Узбекистану.
Сцена из спектакля «История Толганой»
Музыка, которая не прерывается ни на секунду, мастерски подобрана вровень каждому такту этой пляски: то играет ансамбль киргизской музыки «Самуэл», то звучит сербо-хорватский композитор-этнограф Горан Брегович, а то и совершенно неожиданный здесь Бетховен.
И все это, как я писал выше, в постоянно чередующейся гамме света – от радужного голубого до кроваво-багряного, преломляющегося в периодически с шипением врывающемся на сцену дыме. Сено, на котором все и происходит, исполняет свои роли: поначалу оно олицетворяет собой нескошенное поле, которому женщина вверяет свои счастливые и горькие воспоминания, а затем – землю, которой в финале спектакля внук засыпает могилу навсегда успокоившейся Толганой…
Сцена из спектакля «История Толганой»
«Спектакль приурочен к будущему Дню победы, который в Узбекистане именуется Днем памяти и почестей, - рассказывает исполнительница главной роли Малика Ибрагимова. – То есть, прежде всего, это спектакль о войне, которая нам по сей день – на примере современной Украины – показывает, что это полная бессмыслица, необъяснимая и чудовищная вещь».
В общем-то, тема эта извечная, и сюжет Айтматова, несмотря на оригинальность постановки, нашел в ней свое отражение. Хочу подчеркнуть, что в «Истории Толганой» нет ни слова отсебятины, но Малика Ибрагимова своей игрой и интонацией особо подчеркнула два айтматовских момента, на которых акцентировал внимание известный кинорежиссер Алишер Хамдамов, помогавший в процессе работы Гафуру Мардонову.
Сцена из спектакля «История Толганой»
«Первый акцент, который я попросил добавить, такой - в какой-то момент героиня Ибрагимовой восклицает: «Да разве это победа? Столько мужчин ушло на войну, а вернулся только один!» То есть, в начале войны женщины на перроне провожали полный эшелон солдат, а в конце, когда на станцию прибывает такой же эшелон, из него выходит только один мужчина, - поясняет Хамдамов. - Второй момент: согласно нашему менталитету, если женщина, став вдовой, забеременела от другого мужчины, то ее предают позору. Здесь же Толганой вместо осуждения не то, что прощает свою невестку Алиман, которая как бы предала память ее сына, а наоборот - даже боготворит ее и принимает затем новорожденного как своего родного внука».
Итак, общественный показ спектакля прошел с успехом. Однако, как выяснилось, это вовсе не гарантирует, что его премьера обязательно состоится: сначала так называемый художественный совет – пережиток советского прошлого, все еще существующий во многих узбекских театрах, - должен вынести свой вердикт, быть спектаклю или не быть. А если быть, то в каком виде.
Сцена из спектакля «История Толганой»
С моей точки зрения, спектакль профессионален и замечателен абсолютно во всем. Но мало ли, какую крамолу могут в нем углядеть зачастую непредсказуемые члены худсовета...
Создатели «Истории Толганой» все же надеются, что постановка прочно войдет в репертуар театра, и именно в том виде, в каком ее в минувшую пятницу посмотрел молодой ташкентский зритель.
Сид Янышев
Международное информационное агентство «Фергана»
