Отчеты правозащитников юга Кыргызстана о своей деятельности все чаще носят характер репортажей с мест боевых действий. Еще никогда за всю историю существования независимого Кыргызстана на их плечи не ложился такой груз ответственности за судьбы тех, кто обращается к ним за помощью.

Фактически правозащитные организации сейчас, как бы частично, выполняют роль правоохранительных органов, устанавливая истину, но лишь с той разницей, что у них нет полномочий, которых есть у милиции или прокуратуры. Находить улики и свидетелей, доказывающих необоснованность арестов и обвинений, обеспечивать подсудимых, задержанных и арестованных адвокатской помощью, проверять данные, полученные в ходе следствия и вызывающие дополнительные вопросы – все это делают правозащитники, в то время как это - функция правоохранительных органов.

Фактически можно говорить о том, что милиция и прокуратура молчаливо переложили некоторые свои функции на правозащитников. Например, зачастую они не проводят должного расследования, предоставляя неправительственным организациям доказывать невиновность арестованных и задержанных. Милиция ловит и сажает, исходя из принципов «невиновных не бывает» и «авось попадется», а правозащитники, понимая абсурдность многих ситуаций, стараются переубедить органы в правильности их действий. Но при этом говорить о верховенстве закона не приходится.

Обычным явлением стали бездоказательные обвинения, избиения адвокатов, угрозы расправиться с их семьями, игнорирование свидетельских показаний. Все это замешано на националистических взглядах, потакании самым низменных чувствам толпы. За последние несколько месяцев можно было не раз услышать из уст так называемых «общественных деятелей», чиновников, политиков и «людей из простого народа» обвинения в том, что правозащитники отстаивают интересы исключительно интересы представителей одного этноса. При этом националистическая истерика использовалась заинтересованными лицами именно для того, чтобы сохранить атмосферу межэтнической нетерпимости и вызвать недоверие, а порой и враждебные чувства по отношению к правозащитникам и адвокатам. Вдобавок стоит отметить, что расследования убийств, поджогов домов представителей одной из противоборствовавших сторон во время июньского межэтнического столкновения никак не ведутся.

Опровергнуть домыслы и даже откровенную ложь, мягко скажем, недоброжелателей легко. В нашей организации работают люди разных национальностей, у нас не делают различий по каким-либо признакам – этническим, религиозным, социальным – когда к нам обращаются за помощью. Например, наши адвокаты ведут дела, где в качестве обвиняемых в особо тяжких преступлениях есть и узбеки, и кыргызы. Но эти дела объединяет одно: нет прямых улик совершения преступлений, но есть свидетели, показания которых говорят в пользу необоснованно обвиняемых. При этом говорить, что правозащитники оказывают помощь только людям одной национальности – абсурд.

Можно уверенно говорить о том, что наряду с правовым беспределом в стране идет процесс попытки дискредитации всего правозащитного движения, при этом в нем участвуют даже те, кто по идее должен способствовать правозащитникам. Например, представитель Омбудсмена в Джалал-Абадской области беззастенчиво заявила, что никто на адвокатов во время одного из заседаний суда по обвинению в тяжких преступлениях не давил, никто не угрожал расправиться с их семьями. Хотя на том самом злополучном заседании присутствовали зарубежные журналисты, представители международных организаций и иностранных посольств. Как заявила на днях глава правозащитной организации «Кылым шамы» Азиза Абдырасулова, анализируя выступление Омбудсмена Турсунбека Акуна, «институт Омбудсмена не соблюдает права человека на презумпцию не виновности. Он (омбудсмен Т.Акун), называя конкретные имена, дает установку для правоохранительных органов и власти. Его заявление не правозащитное, а политическое».

То есть, фактически, идет противостояние государственной правоохранительной системы и всего правозащитного движения в борьбе, как ни странно, за соблюдение законности. Не всегда правозащитникам удается добиться справедливости, слишком неравны силы. Но положительные результаты все же есть. И за это стоит благодарить авторитетные международные организации. К их мнению власти все же вынуждены прислушиваться, так как боятся международной изоляции и, как следствие, засыхания потока финансовой помощи, которая идет из-за границы.

Что странно, псевдопатриоты и даже чиновники самого высокого ранга обвиняют правозащитные организации в том, что они существуют на иностранные деньги. И это в то время, когда правительство само протягивает руку и выпрашивает у тех же организаций и государств деньги, чтобы латать финансовые дыры в экономике и социальной сфере. При этом зачастую эти суммы иногда исчезают, не доходя до адресатов.

Особенность правозащитного движения в нашей стране и в некоторых других странах бывшего Союза в том, что оно финансируется западными странами. Во всем же цивилизованном мире деньги на благотворительное дело, чем и является правозащита, дают свои состоятельные граждане, компании. Но у нас так не заведено. Не было в Кыргызстане еще ни одного случая, чтобы местный бизнесмен выделил средства на деятельность правозащитной организации.

Недавно к нам в офис направлялась группа женщин, мужей и братьев которых необоснованно осудили. Неизвестные люди «дежурили» у входа, они стали убеждать просителей, что не стоит обращаться к правозащитникам за помощью, так как «они работают на деньги иностранцев». Но у пострадавших логика проста: если государство не помогает, то какая разница кто им поможет – немцы, американцы или французы.

Пока что именно на них – международные организации – остается надежда. Надежда на то, что своим авторитетом и возможностью отказа в финансовой помощи они смогут заставить пока еще не действующий парламент и правительство, которое пока даже не сформировано, соблюдать законность по отношению к своим же гражданам.

Можно было бы говорить об оппозиции, как о поддержке правозащитному движению, но, придя к власти, она очень быстро забывает о том, что недавно была гонима, ее сторонников сажали в тюрьмы, а вытаскивали их оттуда правозащитники и независимые адвокаты.

Кстати, в недавнем скандале, когда адвокаты юга страны отказались участвовать в судебных процессах по особо тяжким делам из-за угроз со стороны родственников потерпевших и открытых нападений на них на глазах у сотрудников милиции, прокуратуры и судей, они не получили никакой поддержки со стороны политических партий. Даже пять партий, прорвавшихся в парламент, просто постарались не заметить случившееся, хотя в своих предвыборных программах и речах не раз говорили о необходимости восстановления законности в стране.

В итоге можно говорить о том, что правозащитное движение в стране поддерживается пока только извне. Внутри государства нет сил, способных и, главное, желающих оказывать посильную помощь. Поэтому отдельное внимание следовало бы обратить на воспитание общественности, на повышение активности простых граждан. Может это звучит высокопарно, но это так. Широкое освещение правозащитной деятельности в стране через доступные средства массовой информации и иными способами позволит усилить гражданское общество.

Пассивность, апатия, неверие в возможность изменить столь сложную ситуацию, сложившуюся сегодня, ослабляет гражданское общество, а вместе с ним и правозащитное движение, позволяя расцветать правовой анархии и восстановлению тоталитарного государства. Повышение роли неправительственных организаций и возможности их влияния на процессы в обществе в наше крайне тяжелое время позволит снизить уровень правовой беззащитности населения и градус политической напряженности в государстве. Для этого необходимо и дальше активно использовать имеющиеся инструменты и механизмы воздействия на власть, гражданское общество, международные институты, а также вырабатывать новые формы активного влияния на восстановление верховенства закона в стране.

Валентина Гриценко, руководитель областной правозащитной организации «Справедливость» (г. Джалал-Абад, Кыргызстан)