В Узбекистане вчера стартовала избирательная кампания по выборам в парламент и местные органы власти республики. Новый узбекский парламент в отличие от нынешнего однопалатного будет состоять из двух палат - нижней, законодательной, и сената. В законодательную палату предстоит избрать 120 депутатов. Верхняя палата будет состоять из 100 сенаторов, 16 из которых будут назначены главой государства, а остальных планируется избирать на сессиях областных, районных и городских органов власти.

Нынешний парламент состоит из 250 депутатов, которые были избраны в 1999 году на пять лет. Примечательно, что если сейчас народные избранники заседают четыре раза в год по два дня, то с будущего года нижняя палата нового парламента будет работать постоянно, на профессиональной основе.

Как сообщили "НГ" в узбекском Центризбиркоме, официальное выдвижение кандидатов начнется 20 октября и завершится 10 ноября, сами же выборы состоятся 26 декабря. Назначая дату выборов, узбекские власти в принципе слукавили. День голосования совпадает с рождественскими каникулами на Западе. А это, несомненно, отразится на числе иностранных наблюдателей, как правило, создающих местным властям определенные проблемы. Кроме того, предновогодние хлопоты значительно снизят и активность местного электората. Тем более что большинство потенциальных избирателей до сих пор не имеют представления о том, сколько партий примет участие в выборах. Как следует из результатов недавнего опроса, проведенного центром изучения общественного мнения Узбекистана "Ижтимоий фикр" ("Общественное мнение"), 54% опрошенных затруднились ответить, за какую партию они бы голосовали.

Между тем сам выбор не слишком-то и велик. В Узбекистане на сегодня официально зарегистрировано только пять политических партий, причем все они лояльны к нынешней власти. Это означает, полагает большинство местных независимых наблюдателей, что выборы пройдут фактически на безальтернативной основе.

Между тем оппозиция есть и в этой центральноазиатской стране. В настоящее время в Узбекистане существуют по меньшей мере три оппозиционные партии, которым, правда, так и не удалось получить официальную регистрацию. Как заявил министр юстиции Узбекистана Абдусамат Палван-заде, все дело в том, что "претендующие на регистрацию политизированные структуры не оформились как полноценные партии". Между тем на преодоление разного рода бюрократических уловок партии "Эрк" ("Воля") и "Бирлик" ("Единство") потратили последние десять лет, и все безуспешно. В то же время, как утверждает министр Палван-заде, "никаких учредительных документов для регистрации партии "Эрк" в Министерство юстиции не поступало. А в документах народного движения "Бирлик" были установлены факты массовых фальсификаций подписей граждан". То же, отметил он, касается и третьей оппозиционной партии - "Озод дехканлар" ("Свободные дехкане").

И в обозримом будущем роль оппозиции в политической жизни Узбекистана вряд ли возрастет. Десять лет официального запрета на деятельность оппозиционных партий не прошли для этой страны бесследно. Даже с учетом того, что два года назад с партии "Бирлик" был снят запрет на публичную деятельность, надежд на ее официальную легализацию немного.

Еще более туманно будущее партии "Эрк", лидера которой Мухаммада Салиха узбекские власти обвиняют не в чем ином, как в причастности к терроризму.

С учетом такого расклада, считает политолог, директор российского Центра стратегических исследований Андрей Пионтковский, по уровню демократичности предстоящие выборы в Узбекистане похожи на те, что состоялись в минувшее воскресенье в соседнем Казахстане. "В Казахстане усилиями властей победу одержали партии, лидерами которых являются президент Нурсултан Назарбаев и его дочь Дарига. Но там в парламентских выборах все-таки участвовало 12 политических партий, в том числе и явно оппозиционные курсу нынешнего главы государства, - сказал Пионтковский в комментарии "НГ". - Режим Ислама Каримова, похоже, куда жестче, нежели в Казахстане, и в Ташкенте даже в условиях безальтернативности заранее определили, кто должен оказаться в новом республиканском парламенте". Впрочем, считает российский политолог, "это становится общей тенденцией для всего постсоветского пространства, за исключением разве что Украины".