Удивительно, но факт: на прошедших 1 ноября парламентских выборах правящая в Турции партия смогла повернуть электоральную ситуацию вспять: ПСР (Партия справедливости и развития), поддерживаемая президентом Реджепом Эрдоганом, набрала более 49 процентов, повторив успех 2011 года, а в абсолютном выражении вообще получила рекордные 23 миллиона с хвостиком голосов. Это примерно на 4,5 миллиона больше, чем на выборах 7 июня этого же года. Увеличив свой результат на девять пунктов, ПСР теперь имеет право на 315 мандатов и сможет сформировать однопартийное правительство.

Такой успех ПСР никто не прогнозировал, самые смелые цифры были в районе 47 процентов, а большинство специалистов называли 42-44 процента. Никто даже не думал, что ПСР сможет вернуть свои позиции в стране, в которой уже несколько лет стагнирует экономика, уничтожаются независимый суд и медиа, штурмом захватываются оппозиционные каналы, а во всех государственных и муниципальных органах власти прошла гигантская чистка нелояльных кадров. Перечисление всех «новшеств» в Турции может занять много времени. Чего стоит, к примеру, внешняя политика и поддержка воюющих групп в Сирии, результатом чего стало появление в Турции более двух миллионов сирийских беженцев. А народ пошел и отдал свои голоса за прямого виновника этих бед. Как же так?

Ответ, на мой взгляд, лежит в плоскости пересечения нескольких факторов, которые в этот раз сошлись в пользу ПСР. Самый главный - выборы проходили практически в военной обстановке, и «мирные» социологические исследования, видимо, в таких условиях плохо работают. Надо признать, террор удался. После июньских выборов, которые категорически не устроили Эрдогана, в Турции произошло множество провокаций и взрывов, которые унесли жизни более 700 человек. Перед самыми выборами в Анкаре произошел масштабный теракт, унесший жизни более 100 человек, сотни получили ранения. После этого рейтинг ПСР пошел резко вверх. Избиратели де-факто были поставлены перед выбором: «голосуй или смертей будет больше». Представители правящей партии неоднократно подчеркивали, что ужасная ситуация в стране сложилась именно из-за того, что 7 июня 2015 года электорат сделал неправильный выбор.

Я считал, что турецкий народ не запугать, но ошибся. У ПСР очень профессиональные политтехнологи, они всё прекрасно просчитали, даже перевыполнили план.

Подсчет голосов на избирательном участке в Стамбуле. Фото Reuters

Почти два миллиона голосов турецких националистов вернулись назад в стан правящей партии, и причина этому - война с террористической Рабочей партией Курдистана (РПК). Различие между дискурсом власти и обычной риторикой Партии национального действия (ПНД) практически исчезла. К тому же ее лидер Девлет Бахчели не обладает даже толикой харизмы Эрдогана. Его отказ стать премьер-министром Турции при поддержке республиканцев после выборов 7 июня сработал, фактически, на пользу ПСР. После выборов 1 ноября, которые стали для Бахчели явным провалом, он сделал заявление в духе «народ выбрал вариант однопартийного правительства, не захотев коалицию». Складывается ощущение, что на самом деле он просто подыгрывает власти.

Прокурдская Демократическая партия народов (ДПН) недосчиталась примерно миллиона голосов, половина из которых была отдана им 7 июня сторонниками республиканцев, а другая - религиозными курдами, обычно голосующими за власть. Ранее пять курдов из десяти отдавали голоса за ПСР, и только три – за курдские партии; 7 июня уже шесть предпочли ДПН, а партию Эрдогана, наоборот, поддержали только три. Внутренняя нестабильность и недостаточно четкая позиция по осуждению террора РПК лидерами ДПН послужила причиной обратного отката, и 1 ноября ПСР вернула себе одного-двух курдов из десяти.

Кроме того, ПСР добилась перетекания голосов исламистов из Партии счастья и сторонников тюрко-исламской Партии большого единства. Из июньского электората этих двух партий, которые тогда выступали одним блоком, ПСР на ноябрьских выборах предпочли порядка 360 тысяч избирателей.

Парламент Турции. Anadolu Agency/AFP

Другой фактор, о котором нам говорят цифры, - внимание к избирателям: ПСР очень мощно поработала со своими сторонниками и мобилизовала свой электорат, что называется, до последнего человека. В этих выборах участвовало на полмиллиона избирателей больше, чем на прошлых, и чуть менее половины этой цифры составили как раз те, кто не ходил голосовать в июне. К тому же ПСР смогла добиться того, чтобы люди правильно заполняли бюллетени. Эта, казалось бы, несущественная деталь внесла ощутимый вклад в победу партии власти: действительных бюллетеней в ноябре оказалось на 1,1 миллиона больше, чем в июне! Исключив число новых избирателей и посмотрев на картину в целом, можно понять, что в этот раз примерно 600 тысяч человек проставили свои предпочтения, следуя правилам, и подавляющее большинство из них оказались сторонниками Эрдогана.

Всем этим сдвигам и реализации «креативных» технологий в немалой степени поспособствовал контроль над медиа. Турки - народ увлекающийся, местами фанатичный, и слышать какие-то альтернативные мнения о своих кумирах они не любят. Власть же постепенно концентрирует все значимые медиа, особенно телеканалы в своих руках и выдает ровно ту информацию, которую нужно. ПСР довлеет примерно над 80 процентами телевизионной и 60 процентами газетной аудитории, и это дает свои результаты. К тому же власть использует все типичные приемы административного ресурса. Например, телеканалы транслируют каждое движение премьер-министра и президента, которые, вообще-то, являются лидерами ПСР: один официально, другой - «по зову сердца». Учитывая, что часть электората, например, домохозяек вообще сложно «достать», то монополия на политическую рекламу, при ее высоком качестве, оказывает значительное влияние на итог выборов.

Несмотря на то, что выборы в целом прошли достаточно честно, без вбросов не обошлось. Где-то нашли мешок с бюллетенями в кабинете директора школы, где-то сфотографировали подкладывание бюллетеней. Один избиратель тщательно проанализировал количество голосующих в районах Стамбула и нашел очень сомнительные тенденции, которые нельзя объяснить просто поведением избирателей. Однако, на данный момент, мы не можем сказать, что результат вбросов переломил ситуацию, это скорее 1-2 процента, не больше. Если только власть не использовала какие-то особые технологии, не поддающиеся контролю, который в Турции осуществляют весьма тщательно.

Реджеп Тайип Эрдоган. Фото Anadolu Agency/AFP

Что все это значит для страны? Скорее всего, то, что партия власти будет продолжать выстраивать свой режим, сращивая государство с партийными структурами, консолидировать власть в руках одного человека и глушить оппозицию. Не думаю, что победные слова премьера Давутоглу о том, что нужно «жить вместе и дружно» относятся к тем, кто нелоялен к партии. Это видно и в России: турецкое посольство обрубает всякие контакты с критиками ПСР и пытается грубо воздействовать на российских чиновников, ученых и журналистов, чтобы они избегали негативной оценки Эрдогана и компании и никоим образом не сотрудничали с теми, кто достаточно нагл, чтобы иметь собственное мнение. Вырабатывается концепция «говорим Турция, подразумеваем Эрдоган, говорим Эрдоган, подразумеваем Турция». Эта ситуация однозначно будет иметь негативные последствия для самой страны в целом и ее внешней политики, в частности. Примеров на Ближнем Востоке полно. Однако это уже другая, гораздо более масштабная тема.

Ильшат Саетов, кандидат политических наук, тюрколог (Москва). Специально для «Ферганы»

Международное информационное агентство «Фергана»