Архитектор Андрей Косинский: «Я до сих пор не знаю, что такое хороший вкус» (часть III)
Фото © Фергана.Ру и из архивов А.Косинского
Продолжение. Начало - здесь и здесь.
- Был еще и проект, сделанный для Бухары. И он так же, как и многие другие проекты, остался на бумаге. В самом центре города, если ориентироваться на минарет Калян, за мечетью Мири-Араб было пространство, застроенное одноэтажными советскими бараками. Вот на этом месте и предполагалось построить комплекс народных промыслов для мастеров ковроткачества, золотошвеен, ювелиров, чеканщиков, резчиков по дереву и ганчу, кузнецов и гончаров. Была проделана очень большая работа, подготовлены макеты натурные, макеты со встройкой проекта. Эта работа заняла много лет, получила множество премий, не осталась без внимания мировой прессы.
  |
| Проект комплекса народных промыслов в Бухаре. Архитектор А.Косинский |
Был еще проект реконструкции Старого города в Ташкенте и района Чиланзар. Но это отдельная история, да и проект этот так в основном и остался - как сказки тысячи и одной ночи, - на бумаге...
Фергана.ру: - Андрей Станиславович, у истории нет сослагательного наклонения, но зато она как библиотека - хранит партитуры не сыгранных альтернатив самой себя. Поэтому очень хотелось бы у вас узнать, каким мог быть Ташкент, если бы история была иной?
Андрей Косинский: - Реконструкция Старого города - это огромный проект, который занял очень много лет, но реализовался частично. Хамам, например, это часть, которая была реализована. Еще удалось выстроить рынок в Старом Городе и построить несколько домов. Этот проект, я считаю, до сих пор актуален тем, что в нем мне удалось показать, как можно перестроить Старый город так, чтобы он сохранил свою уникальную махаллинскую специфику.
Когда я приехал в Ташкент, в Москве уже были пресыщены типовой застройкой. И мы, архитекторы, с самого начала понимали, что ничего путного из этого не выйдет. Хотя все эти типовые кварталы - то, что теперь иронично зовут "новыми черемушками", - это ведь все воплощенная мечта Ле Корбюзье.
Когда я приехал в Ташкент, оказалось, что тамошние ребята просто задыхаются от восхищения этими "панелями" - песни про них сочиняют: "сэндвич панели, панели, ведь это ж придумать сумели!", "какая красота". Я ходил и дико этому изумлялся. Вот новый город, а вот Старый Город, в который еще до землетрясения "лезли" с проектами перестройки. И когда один из архитекторов Московского НИИ градостроительства предложил построить типовые дома для Старого Города, это значило снести фантастику Старого Города. А ведь это действительно невероятная фантастика - старогородская глинобитная архитектура и планировка.
Андрей Косинский: - По очень простой причине. Ведь в Ташкенте изуверский климат. В нем нормально жить нельзя. А в Старом Городе были созданы совершенно нормальные условия для существования людей. Понимаете, вот сидят узбеки на коврах на полу - ведь это нормально для того климата. У меня там однажды упал градусник со стены. И когда я вечером его обнаружил, выяснилось, что температура на полу градуса на четыре ниже, чем в комнате. Причем это было на полу четвертого этажа. А если ты сидишь на полу на земле? Тогда уж градусов на восемь прохладнее. Да еще плюс сверху тень. Причем ведь, что интересно, когда мы делали работу по проектированию застройки Старого Города, у нас было проведено предварительное экологическое исследование. Выяснились потрясающие вещи: такое роскошное дерево, как чинара, оказывается, не дает прохлады, а наоборот - поднимает температуру. Потому что в этой местности протекает такой мощный метаболизм, что температура поднимается градуса на три-четыре. А прохладнее под этим деревом потому, что оно дает тень, и прямое солнце по тебе не лупит. Но будет гораздо прохладнее, оказывается, если в махаллинской застройке обходиться без зеленых насаждений.
Когда я делал бухарский проект, у меня интуитивно никак не вписывались в него никакие зеленые насаждения. Меня спрашивали, почему ты всякие садики не делаешь? Я отвечал: "Почему, почему... не знаю почему. Вот почему у Толстого Анна Каренина под поезд попадает? Вот так же и я не могу ответить, почему". Так вот когда мы делали предпроектное экологическое исследование, выяснилось, что древние узкие кривые улочки Бухары, как и улицы Старого Города, построены таким образом, что когда одна их сторона освещена солнцем, другая всегда оказывается в тени. И с одной стороны перегрев от солнца дает конвекцию воздуха, а с другой стороны - тень, которая падает на землю, где температура опускается на шесть-семь градусов. А ведь никто об этом не знал....
Фергана.ру: - Это было экспериментально проверено?
Андрей Косинский: - Да. И применено в современной архитектуре. В Москве сделали проект застройки участка Старого Города. Здесь были сохранены практически все старогородские улицы. Но нужно было каким-то образом подняться выше, уйти вверх, в этажность. Потому что выходило так, что вот в этой "свалке" одно-двухэтажных саманных домов на одном гектаре жило больше народу, чем у нас в восьмиэтажной застройке на том же гектаре. За счет скученности, за счет махаллинской социальной организации. Но все это в целом давало комфорт жизни, оптимальную организованность и функциональность обжитого пространства.
  |
| Массив Калькауз. Архитектор А.Косинский |
В нашем проекте высокие дома должны были быть выстроены по уже найденному принципу - "затащить" в квартал утренний воздух и как можно дольше задержать его там. А во второй половине дня получить эффект охлаждения опять же за счет перегрева и конвекции. Но нужно было внедриться в ту застройку, которая там была, и которую следовало сохранить, и попытаться воспроизвести в новых элементах образа привычную организацию жизни. Люди тут жили, тут же вели торговлю, производили посуду, утварь и так далее. В основе планировки было как бы воспоминание о старогородской стене.
А дальше были разработаны дома, на этажах которых были расположены что-то вроде висячих садов или больших веранд-дворов.
Располагались они через три этажа. Это были пространства порядка трехсот квадратных метров, на которых можно было поставить тандыр, пустить арык, посадить зелень. На этаже! Вот, например, у нас в России я зимой иду к себе домой - по снегу, по снегу, а потом раз - и я уже в подъезде. То есть, нет постепенности превращения пешехода в жителя. А в проекте мы хотели все устроить так: вот моя улица, вот мой двор, вот мой двор на этаже, вот моя квартира. Дома были спроектированы довольно просторными, чтобы удерживать температуру за счет тепловой инерции. Получалась такая забавная архитектура.
А еще были спроектированы дома, которые мы назвали "растущие структуры". Их можно было достраивать - тянуть вверх от одного этажа и выше. Мы здесь их тянули до трех этажей. Кстати, такой дом есть на улице Бируни, только он в глубине, за высотками спрятан. Каждая квартира в таком доме имеет свой балкон площадью девяносто квадратных метров. Квартиры большие - по пять-семь комнат, уже тогда с двумя санузлами.
Нами был подготовлен проект Чиланзарского центра, тоже, увы, оставшийся нереализованным. Здесь была схожая идея - совместить в одном месте, круто сжимая, рынок, торговый центр, деловые и производственные здания, зрелищный комплекс, клуб, гостиницу. Это должно было быть в центре Чиланзара, между улицами Катартал и Дружбы Народов.
  |
| Проект реконструкции центра микрорайона Чиланзар. Архитектор А.Косинский |
Тогда в Ташкенте из-за сейсмических условий в приказном порядке было запрещено строить дома выше девяти этажей. А мне хотелось дом в тридцать этажей. Придумано было вот что: представьте себе плывущий корабль в море, а теперь - представьте, что так же может плавать дом, яйцеобразной формы. Вес вытесненной воды равен весу такого "дома-корабля". Под ним водяная прослойка, которая могла бы быть любой толщины. Мы ее рассчитали в два метра, хотя можно было сделать и все тридцать метров.
Смысл этого дома таков: он почти полый внутри - как Хаммеровский центр в Москве (Центр Международной Торговли) с гигантским атриумом внутри. У этого дома низко посаженный центр тяжести. Мы рассчитали, например, что произойдет, если все население соберется где-нибудь с одного боку в здании - дом наклонится лишь на половину градуса. Внизу должна была быть целая система перепускных колодцев.
  |
| Проект дома яйцеобразной формы. Архитектор А.Косинский |
Мы попытались запатентовать этот проект дома. Но пока шла переписка, проект получил общемировую известность и патентование стало уже бессмысленным - он попал и в кино, и на телевидение, и в печать. Что-то очень похожее сейчас в Лондоне выстроил Норманн Фостер для швейцарской страховой компании Swiss Re - так называемый "дом-огурец", который может "раскрываться и закрываться" чтобы обеспечить климатическую регуляцию. Мой проект дома-корабля имел сходный прием климатической регуляции и продолжал линию разработок экологической и климатически адаптирующейся архитектуры: солнцерезы на нем совершенно не пропускают внутрь летнее солнце - когда оно стоит высоко и падает под углом в семьдесят два градуса. А зимнее солнце, падающее под углом двадцать шесть градусов, с легкостью попадает внутрь, освещая и согревая интерьер.
Кроме того, представьте, как легко такой дом сделать вращающимся, следящим за солнцем.
Фергана.ру: - Почему этот чудо-дом остался на бумаге?
Андрей Косинский: - Да потому что никто нравственно не был готов к такой работе. Хотя построить его не так уж и сложно. Лучше всего этот дом подходит для строительства на болоте - сам бог велел. Между прочим, я этот дом сначала увидел во сне. Как, кстати, почти все идеи ко мне и приходят - при пробуждении. Во сне я увидел "яйцо" с низко посаженным центром тяжести, оно плавало в чем-то вроде ртути. Проснувшись, я стал думать, чем же можно заменить ртуть? Тогда появилась идея здания уже чашеобразной формы всего лишь с двумя этажами, уходящими вниз, в котлован. А строилось бы это так: отрывается котлован, заливается гудроном, засыпается на определенную толщину солью, а уже по ней - как по опалубке - "монолитится" основание здания. Затем туда запускается вода, соль растворяется, а дом продолжает строиться.
Фергана.ру: - Архитекторы действительно похожи на сказочников... И какой же оказалась судьба вашей работы в реальности?
Андрей Косинский: - Понимаете, в чем дело, я ведь у градостроителей вырабатывал комплекс неполноценности. Правда, и в Москве ко мне тоже относились скептически, вроде "посмотрим, что он там наделает". В Москве все градостроительство было рутинно предопределено: сначала ставили пятиэтажки, потом их стали заменять на двадцатиэтажки. Но суть-то идеи от этого не изменялась. Я же, как только приехал в Ташкент, сразу начал преподавать в институте. Поработал так два года, а потом подумал: что, собственно, я трачу свои силы впустую? Подберу-ка я себе ребят получше, да начну давать им реальные объекты, чтобы обкатывать первую стадию работы с ними, на дипломных проектах.
Позже я просто брал своих студентов к себе в институт "Ташгипрогор". Проекты "Улица Богдана Хмельницкого" и "Чиланзарский центр" были сделаны с моими ташкентскими учениками "на практике". Еще позже я просто "пробивал" распределение своих учеников к себе в проектное бюро. И они, будучи еще студентами, уже работали со мной над серьезными инновационными проектами. Лет через пять у меня там была уже своя команда архитекторов. Правда, эта команда вызывала раздражение и подозрения у начальства.
Фергана.ру: - В том числе из-за этого у вас не сложились отношения с Рашидовым?
Андрей Косинский: - Рашидов поначалу очень сильно опекал проект "Дом творческих союзов". А потом охладел к нему, и все. Я подозреваю, что его просто настроили против. Может быть, тогдашний главный архитектор - Адылов. Мы с ним были в неплохих отношениях: и водку пили вместе, и в гостях друг у друга бывали не раз. Подозреваю, что это его рук дело. Из чисто профессиональной ревности. Ведь в архитекторской среде это очень часто бывает - профессиональная конкуренция. Я просто стал неугоден.
Фергана.ру: - Андрей Станиславович, а почему Вы решили остаться в Ташкенте жить?
Андрей Косинский: - Причины были разные. Например, через два года, которые были в контракте оговорены, проект "Дом творческих союзов" был на взлете. Его очень поддерживали. Но он еще не был завершен. Повторю, он был очень интересен Рашидову. Больше того скажу: со мной произошла любопытная история.
За все время пребывания в Ташкенте я практически ни разу не был на военных сборах. А их в то время интеллигенции - служащим - невозможно было избежать, потому что раз в три года тебя обязательно ссылали в военные лагеря. А произошло следующее: меня с моим приятелем вызвали в военкомат. Мы пришли, и у нас тут же отобрали паспорта. Выдали военные билеты и завтра мы должны были уже быть в строю. Что делать? Квартиры у меня тогда еще не было - только-только стали истекать два контрактных года, по окончании которых нужно было либо оставаться, либо возвращаться. Жили в гостиничном номере, в котором за эти два года скопилась куча вещей. Девать их было некуда на время сборов - ну не выкидывать же собственность на улицу! Поскольку я был вхож в "большой дом", я побежал к зампреду совета министров - отличный был такой мужик - Сарвар Азимов.
Прибежал и спрашиваю: что делать? Он тут же звонит в военкомат, к которому я был приписан, вызывает военкома. Тот является через короткое время в кабинет зампреда. Сарвар Алимджанович в моем присутствии велит этому полковнику вернуть мне мой паспорт. А перед этим требовательно настаивает на том, чтобы он выучил мои паспортные данные и запомнил меня в лицо. С того момента меня никто пальцем не смел тронуть.
Там же в кабинете он меня и уговорил остаться в Ташкенте. Сразу было написано письмо в Москву на имя председателя исполкома Моссовета. Тут же мне была выдана однокомнатная квартира на улице пятидесятилетия Октября. Вот так я и остался. Позже, мне дали трехкомнатную квартиру на улице Саперной. Большую квартиру - в сто квадратных метров площадью! У меня появилась вторая семья - моя студентка влюбилась в меня. И она очень понравилась моей маме, а мама для меня всегда была практически непререкаемым авторитетом. Моя ученица закончила институт и мы поженились.
Фергана.ру: - Ваша мама жила с вами в Ташкенте?
Андрей Косинский: - Нет, она до конца жизни жила и работала в Москве. А ко мне в Ташкент приезжала в отпуск.
Фергана.ру: - Ей нравился Узбекистан?
Андрей Косинский: - Нет. Сыграла роль память об убийстве в Узбекистане моего отца. А во-вторых, мы как-то поехали с ней в Бухару. Там нас как шейхов арабских принимал мой ближайший друг, и до сих пор он таковым остается, главный архитектор Бухары. Потом спрашиваю мать: ну как тебе, понравилось? Она отвечает, что все это произвело на нее впечатление чего-то мертвенного, разрушающегося, чуждого. Возможно, у нее после той истории с отцом в сороковых годах раз и навсегда сложился такой комплекс отрицания.
Удивительно, а у меня все эти впечатления от Бухары вызывали нескрываемый восторг. Правда, эта симпатия и интерес к Востоку у меня появились еще раньше. Как только я приехал в Ташкент, тут же нарисовал первый эскиз Дома творческих союзов. И что интересно, ведь у нас в Москве наверх, высокому начальству, сами авторы не докладывали. Сначала докладывали руководителю мастерской, он докладывал главному архитектору города Москвы, а уже тот доходил до Хрущева. И в Ташкенте я ожидал того же. Сделав эскиз по заказу министерства культуры УзССР, я пошел к замминистра. Пришел и говорю: вот эскиз. Он тут же предложил завтра пойти к Рашидову. Я решил, что он сам это пойдет показывать, и стал ему объяснять, что и как говорить про проект. А он меня останавливает: вы, говорит, сами все это завтра Рашидову расскажете. Для меня это предложение было совершенно неожиданным и удивительным.
Мы показали первый эскиз Рашидову, и он сразу очень ему понравился. Он сказал: вот, наконец, что-то "наше" появляется в архитектурных проектах. И за это в самый разгар хлопковой страды - а ведь это время там очень напряженное, - он организовал нам поездку по Азии, где нас тоже принимали как шейхов. Самарканд, Бухара, Хива - они очаровали меня.
Еще раньше, когда я только-только приехал в Ташкент из Москвы и пришел в проектный институт, я тут же попросил свое начальство отпустить меня на неделю, чтобы познакомиться со столицей. На знакомство с новым городом мне хватило одного дня - на все эти панельные кварталы. А остальные шесть дней я провел, разгуливая по Старому Городу. А Старый Город - ведь это же мистика! Например, чайхана - в ней можно было за двадцать копеек просидеть весь день. А тебя еще и пловом накормят как гостя. Я исходил весь Старый Город: познакомился с Шайхантауром, вилоятским кладбищем, другими местами. Эта моя любовь к старогородской застройке даже в кино запечатлена. Мы с Маликом Каюмовым, который снимал фильм про Ташкент к его двухтысячелетию, кучу времени пробродили по старогородской махалле, в которой он родился и вырос. И я ему с восторгом рассказывал об органичной и естественной организации, экологии построек Старого Города, о его красоте. Он меня слушал с удивлением, потом попросил: а не мог бы ты все это объяснить Рашидову? Я в ответ: я это много раз уже ему это говорил. Понимаете, узбеки сами, особенно начальство, относились пренебрежительно... нет, скорее стеснительно к "своему". Им нужно было "Европу!" Свое для них было антисанитарией, грязью, прошлым. А для меня это было совершенно удивительное богом созданное образование. И влюбился я в это просто с первого взгляда.
И вообще то, что мне удалось сделать в Ташкенте, я бы никогда не смог осуществить, не решись я тогда уехать из Москвы. И еще скажу, тогда в метрополии (да и сейчас) любили спорить о вкусах: это-де безвкусица, а это-де - образец вкуса, это вот китч, а это-де высокое искусство. Я же до сих пор не знаю, что такое вкус. На мой взгляд, художник по определению без вкуса, потому что вкус - это отражение неких групповых предпочтений, а потому и критерии вкуса абсолютно субъективны. Художник же не следует вкусам, он их создает. И создает их, вовсе не желая создать какой-либо вкус. Он просто ищет правильные решения, правду. Я тоже старался найти правильные решения. Правильные и естественные. Мне многие пеняли, критикуя мой хамам: "Вот намешал! Взял архаику и посадил на современность". Но у меня все же получилось построить эту баню. И, наверное, мне все это удалось еще и потому, что я не пытался доказать, что сделал что-то красивое. Я просто показывал свои проекты и доказывал, что "два плюс два - это четыре". Никто тогда ничего подобного в архитектуре не делал - не было таких условий, какие были в Ташкенте.
Потом я вернулся в Москву, работал в "Гипрогоре", занимался объемным проектированием городской застройки, потом разбирался с проблемами в Волгодонске (там на оползневых почвах завод Атоммаш построили, пришлось город "спасать"), потом создал со своим другом и коллегой свою фирму и до сих пор занимаюсь архитектурным проектированием и строительством. Недавно решил, так сказать, окинуть взглядом проделанный путь, стал собирать архив. Была организована персональная выставка, где получилось рассказать про все мои достижения. И должен признать, что те четырнадцать лет, что я прожил и проработал в Ташкенте, были самым продуктивным и ярким периодом в моей жизни и творческой деятельности.
* * *
Справка: Помимо узбекских проектов, Андрей Станиславович Косинский спроектировал и реализовал: проект застройки микрорайона Нагатино в Москве (1961-1963 гг.), комплекс "Лукойл-нефтегазстрой" напротив Сущевского вокзала в Москве (1993-1997 гг.), архитектурный комплекс "Югорская долина" в Ханты-Мансийске (1994-2004 гг.), Административный корпус завода ЗИЛ (1960-1966 гг.) в Москве, ЗИЛовский завод ВТУЗ на улице Шарикоподшипниковской в Москве. (1960-1966 гг.)
