В Российском Государственном музее искусств народов Востока начинают читать лекции по истории и культуре Востока, причем в качестве слушателей приглашаются эксперты, искусствоведы, исламоведы – все, кто интересуется предметом, но все же имеет базовый уровень знаний. Организовывает этот лекторий заместитель генерального директора музея по научной работе, доктор искусствоведения Тигран Константинович Мкртычев, в чьем кабинете и проходят встречи. Выступить с лекциями, историями или воспоминаниями Т.Мкртычев приглашает выдающихся искусствоведов, востоковедов и других ученых не только из Москвы и даже России, но - по возможности - из разных стран Центральной Азии.

Александр Джумаев

Первым, кого пригласил Тигран Мкртычев, был ташкентский искусствовед Александр Джумаев. Для своей лекции он выбрал тему «Ислам и современная культура Средней Азии». Нужно сказать, что статья А.Джумаева «Ислам и культура в Центральной Азии» была напечатана в двенадцатом номере журнала «Дружба народов» за прошлый год. Но на лекции в Музее Востока Александр Бабаниязович не стал повторять основные положения своей статьи, а рассказал вообще о сегодняшнем присутствии ислама и исламского канона как в современном центральноазиатском искусстве, так и в повседневной культуре региона. Речь шла о Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане и Таджикистане.

Сравнивая возможность культурной и научной рефлексии на темы погруженности в ислам в этих странах, А.Джумаев отметил интересную особенность: если в Казахстане и Кыргызстане критика и публичное обсуждение исламского канона возможны, если в Таджикистане открыто заявлять о своих сомнениях и даже сравнить – публично – Коран и «Майн Кампф» тоже разрешается, то в Узбекистане подобное просто немыслимо. Узбекистан взял на себя миссию хранителя традиционного ислама, который принято называть «просвещенным исламом», и хотя «неканонические», как выразился А.Джумаев, исламистские течения в Узбекистане преследуются и публично осуждаются, то высказать нечто подобное по отношению к традиционному исламу невозможно. Узбекистан, которому в силу исторических причин «достались» основные памятники исламской культуры региона, взял на себя роль хранителя общего исламского наследия, правда, на условиях его «национализации».

В Казахстане, например, возможно увлечение иными конфессиями, или даже переход в них. В Узбекистане же, если ты заявляешь, что ты немусульманин, то это не просто осуждается обществом – тебя могут осудить даже ближайшие родственники. Причем речь не идет об атеизме – недопустим даже переход в иную религию.

В Таджикистане, по наблюдениям А.Джумаева, сохраняется жесткая конфронтация между сторонниками и противниками ислама, причем неприязнь к исламу довольно сильна среди интеллектуалов, которые приветствуют жесткую борьбу против неканонического ислама, которая ведется в Узбекистане.

Но при всем различии восприятия ислама в различных странах, все равно мы можем говорить о некоем «среднеазиатском исламе», типичном для всей Центральной Азии. Этот ислам, по мнению исследователя, довольно умерен и нетребователен. Человек может искренне считать себя правоверным мусульманином, но при этом не сильно «заморачиваться» соблюдением канонов и буквальным следованием традиции. Религиозное сознание примиряется с повседневным поведением, которое не просто светское, но и довольно жизнелюбивое и страстное, и явление это невозможно объяснить семидесятилетней пропагандой атеизма – оно началось гораздо раньше. Еще во времена Российской империи исследователи писали, что «жители Центральной Азии любят хорошо поесть, чадолюбивы и охочи до женщин».

Ислам как цитата

Массовое неглубокое погружение в канон и метафизику ислама отражается и в том, как именно ислам представлен в современном искусстве Центральной Азии. Как недопустимы в Узбекистане неканонические исламистские течения, точно так же творческие граждане этой страны не допускают иного использования исламских символов, кроме буквального цитирования. Никаких импровизаций, только копирование древних и старых образцов, как в каллиграфии, так и в книжной миниатюре. Можно увидеть в подобном «освоении» ислама ученическую неспособность к рефлексии, а можно вспомнить, что жизнь любого канона, как в традиционном, так и в современном обществе, часто ограничивается только повторением допустимого. Канон жив, пока есть страх его нарушить.

Массовое центральноазиатское искусство, если это не так называемые «салонные» интерьерные картины, которые одинаковы что на Арбате в Москве, что на «Бродвее» в Ташкенте (когда там еще торговали живописью), аккумулирует в себе стереотипные представления о регионе. Как правило, это перепевы «Туркестанской серии» Верещагина. Именно так представляют себе восточную идентичность туристы – и именно это предлагает им массовый рынок искусства.

Массовое сознание воспринимает сегодня следование исламу как следование традициям, и культурно-нравственным, и обрядовым. Человек может не задумываться о смысле обрядов или понимать их довольно упрощенно, но через обряд в обыденную жизнь приходит осознание своих культурных и национальных корней. Так и через цитирование Корана, пусть и поверхностное, в современное искусство возвращается сакральный смысл.

Сунниты и шииты Бухары

Самым неожиданным в лекции Александра Джумаева, которая сопровождалась показом множества фотографий, картин и даже видеосюжетов, - стал его рассказ о мирном сосуществовании в Бухаре суннитов и шиитов. Он рассказал, как уже много лет его приглашают в Бухару на Ашуро (день памяти пророка Хусейна, один из важных шиитских праздников).

На шиитских церемониях в Бухаре всегда присутствуют сунниты. По наблюдениям А.Джумаева, их здесь - процентов двадцать. Сунниты являются полноценными участниками церемонии, так же в ритм бьют ладонями по коленям, имитируя самоистязание (традиционно во время Ашуро шииты бьют себя, как бы приобщаясь к мукам пророка Хусейна). Потом сунниты участвуют и в общей трапезе.

Просто они соседи. И они дружат. Это странно слышать человеку «со стороны», но бухарские сунниты и шииты «не могут не прийти» друг к другу.

«Они (шииты – ред.) еще удивлялись – а как иначе? Мы же друзья. И мы в их мечети ходим. Тут даже вопросов нет…» - рассказывает А.Джумаев и добавляет: «Там не принято спрашивать у человека, шиит он или суннит. Это неприлично. Так же, как неприлично спрашивать, узбек он или таджик. В ответ человек обижается: «Я бухарец!» В Бухаре даже не вспоминаешь, что сунниты и шииты – два враждующих направления в исламе».

Впрочем, историки помнят бухарскую резню 1910 года между суннитами и шиитами, как раз во время Ашуро. Тогда бухарские сунниты начали издеваться над обрядами шиитов, те набросились на смеющихся и якобы один суннит оказался заколот кинжалом. И хотя все очевидцы и факты, выявленные во время дальнейшего расследования, факт убийства отрицали, слух об убитом сунните стал поводом для жестокой резни, чтобы усмирить которую, пришлось позвать на помощь русские войска.

Следующую лекцию в гостях у Тиграна Мкртычева, замдиректора по науке Музея искусств народов Востока, прочтет легендарный сотрудник Эрмитажа, арабист-востоковед Сергей Борисович Певзнер. Он расскажет о жизни Эрмитажа 1940-50-х годов – а это война, блокада, эвакуация – и наполнение музейных фондов военными трофеями… О том, когда состоится лекция, «Фергана.Ру» сообщит отдельно.

Мария Яновская