Завтра в Санкт-Петербурге лидеры стран Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС) соберутся на очередной саммит, чтобы обсудить текущие проблемы и подписать хартию, устав и другие документы. Среди экспертов и политиков России и Китая много говорится о "радикальном обновлении" организации, ее концепции, стратегии и тактике. Вместе с тем возникает ощущение некой декларативности предстоящей встречи. Лидеры стран "Шанхайской шестерки" заявят о необходимости усиления борьбы с терроризмом, растущем значении ШОС, экономическом и гуманитарном сотрудничестве. Однако данная риторика, по сути, не даст ответа на вопросы: для чего и кому нужен ШОС в его нынешнем виде? Что реально стоит за внешне благополучным фасадом этой организации?

ШОС - ПРОЕКТ КИТАЙСКИЙ

Не секрет, что ШОС в прежнем формате, т.е. "шанхайская пятерка" без позднее примкнувшего Узбекистана, - это по большому счету китайский политический проект, который осторожно, но настойчиво и последовательно был "пролоббирован" Пекином через Россию и соседние с Китаем страны. Россию устраивал раннее достигнутый Москвой и Пекином двусторонний приграничный режим военного контроля и транспарентности в 100-километровой зоне, но, исходя из партнерских отношений, мы охотно откликнулись на китайские инициативы. Тем более что мотивы данного проекта были понятны и очевидны всем - организация была нужна для борьбы с исламским экстремизмом и фундаментализмом, поддержания стабильности в регионе. "Шанхайская пятерка" стала адекватным ответом на афгано-талибский, уйгурский, чеченский и другие экстремистские вызовы. Однако данный ответ устраивал всех до 11 сентября 2001 г. После терактов в Нью-Йорке и быстрого разгрома талибов в Афганистане ситуация радикально изменилась.

Возможно, что ШОС в ее нынешнем виде уже не устраивает Пекин, хотя это и не декларируется открыто китайскими властями. Надежды, которые КНР возлагала на ШОС по обеспечению стратегической безопасности Северо-Западного Китая и усилению политического влияния в регионе Центральной Азии после решения талибского вопроса в американском формате и создания военных баз США на территориях Узбекистана, Киргизии и Таджикистан, рухнули в один час. Характерно, что Китай не собирается по этому поводу устраивать большой скандал с США. Многие авторитетные китайские эксперты говорят, что в укреплении позиций США в Центральной Азии ничего хорошего нет, но "американцев выгнать оттуда сегодня невозможно" и "нужно смириться с реалиями". Конечно, за этими высказываниями кроется иной смысл - Китай и США в экономическом, да и политическом плане взаимозависимы, причем в значительно большей степени, чем Россия и Китай. Единственный вопрос, который потенциально может поссорить Пекин и Вашингтон, - это тайваньский. Что касается центральноазиатской проблемы, то в Пекине не возражали бы, если бы флаг антиамериканизма подняла Россия.

"Старый" ШОС не устраивает также и Бишкек, Астану, Душанбе и Ташкент, так как после 11 сентября 2001 г. выяснилось, что бороться с исламским фундаментализмом и терроризмом можно более эффективно и быстро, чем это декларировалось "шанхайской пятеркой". К тому же американская операция и ее последствия принесли определенные экономические выгоды трем азиатским странам, инфраструктурно задействованным в антиталибской акции, а также новые перспективы двустороннего политического сотрудничества с США.

РОССИЙСКИЕ ИНТЕРЕСЫ

Российские интересы в контексте ШОС, на наш взгляд, определяются несколькими противоречивыми факторами. Несомненно, что нынешняя деятельность ШОС должна "выходить" на чеченский терроризм, который сегодня перешел в иное качество, превратившись из внутрироссийского в международное явление. Подобно палестинскому, талибскому, уйгурскому и ряду других, он занял свою региональную и финансовую "нишу" в мире. К этому же ряду следует отнести сохранение в рамках ШОС "старых" задач - борьба против наркотрафика, контрабанды оружия и других, сопряженных с этим негативных явлений.

ШОС мог бы стать для России важным политическим инструментом регионального влияния. Пока данный ресурс задействован очень слабо. Необходимость же усиления такого влияния обусловлена не только раздорами в стане "Каспийской пятерки", но и подготовкой крупных транспортных и энергетических проектов Север-Юг и Восток-Запад, напрямую затрагивающих интересы России.

Однако есть и проблемы. Главная из них - попытка части российской политической и научной элиты реанимировать идею создания в лице ШОС некоего нового "восточного Варшавского договора" в противовес НАТО и "империалистическому Западу". Ряд российских экспертов коммунистического толка пытаются протащить через документы ШОС философию холодной войны и отжившего биполярного мира. В ряде СМИ появились статьи о "сдаче последних национальных бастионов", "предательстве российских интересов".

На майской встрече руководителей стран Договора коллективной безопасности (ДКБ) СНГ президент Белоруссии Александр Лукашенко "обронил" фразу о некоем "антиНАТО" в лице обновленного ДКБ СНГ. Известна и реакция Владимира Путина, пояснившего, что одна из задач союза стран ДКБ СНГ - более тесное взаимодействие с соседними организациями, прежде всего с НАТО и ШОС.

Подобные "нестыковки" в оценках не случайны. Фактически за ними - два варианта прочтения "пьесы" о роли и месте России в системе безопасности Запад-Восток. Первый - идеал мечтаний российских левых - создание антизападного военно-политического альянса от Белоруссии до Китая с включением в него и Индии. Проблема, однако, в том, что ни Индия, ни Китай в такой альянс вступать не хотят ни при каких условиях. Запад нужен обеим странам сегодня не как идеологический жупел, а как ключевой источник технологий и инвестиций для экономических модернизаций и реформ, как стимулятор собственного роста.

"ДУГА СТАБИЛЬНОСТИ" МЕЖДУ ЗАПАДОМ И ВОСТОКОМ

Сценарий возрождения антизападного полюса "в новой редакции" не вписывается в политику Владимира Путина по интеграции России с НАТО, созданию "двадцатки", американо-российскому сближению и подписанным договоренностям по СНП. Более того, при сохранении старых идеологических подходов к ШОС невозможно и создание озвученной месяц назад российским президентом идеи "дуги стабильности" между Западом и Востоком. В случае сохранения нынешнего формата ШОС последний, наоборот, может стать дестабилизирующим элементом этой "дуги", причем в ее самом уязвимом месте - центре Евразии.

Второй сценарий развития ШОС - пересмотр концепции и создание на ее основе иной организации, интегрированной с западными структурами на базе идей открытого регионализма, с широким составом стран-наблюдателей и прямых участников. В подобном случае автоматически отпадает ряд вопросов: что делать с американцами и как относиться к их военным базам, как отвечать на расширение НАТО и т.д.? В данном варианте четко просматривается российский интерес, так как более открытый формат организации позволит России играть ключевую роль в создании глобальной системы евразийской безопасности. Данный вариант дает и тактические выгоды, позволяя ШОС как организации активнее подключиться к афганскому мирному процессу, обезопасить себя от возможной реанимации исламского экстремизма в тесном контакте с союзническими структурами. Наконец этот проект снимает деликатную проблему для ШОС о том, кто может, а кто не может стать новым членом этой организации.

Сегодня официальные идеологи ШОС говорят, что растущий интерес к организации проявляют Индия, Пакистан, Монголия и другие страны. Однако вступление в организацию Пакистана и Индии в условиях их постоянной военной конфронтации, вышедшей сегодня на грань ядерного балансирования, попросту абсурдно с точки зрения элементарной логики безопасности ШОС. Другое дело, если организация возьмет на себя смелость выступить посредником конфликта, тем более что необходимые политические ресурсы - у Китая с Пакистаном, а у России с Индией - для этого есть. Что касается Монголии, то она также не горит желанием стать полноправным членом ШОС. В Улан-Баторе говорят только о статусе наблюдателя при сохранении полного нейтралитета Монголии. Причем монгольские эксперты обосновывают свою позицию ссылками на возможный рост политического давления Пекина на Монголию в рамках ШОС по тем или иным вопросам, при котором она не сможет устоять и будет вынуждена идти в русле китайской стратегии.

К сожалению, второй сценарий развития ШОС вряд ли будет озвучен на петербургском саммите. Более того, не исключено негласное рассмотрение "узбекского дела". Как известно, министр обороны Узбекистана не явился на встречу глав военных ведомств стран ШОС, которая состоялась 15 мая этого года в Москве. Если подобный демарш повторит президент Ислам Каримов 7 июня в отношении петербургского саммита "шанхайской шестерки", что вполне реально, это станет не просто политическим скандалом, но и началом развала ШОС как единой организации. Причем нет никаких гарантий, что узбекские настроения не перекинутся на соседей - Киргизию, Таджикистан и Казахстан.

Так или иначе, но предстоящая встреча лидеров ШОС в Петербурге будет важным политическим событием года, встроенным в российскую внешнеполитическую стратегию. Американский, европейский, китайский и центральноазиатский векторы этой стратегии должны органично дополнять друг друга, отвечая реальным, а не выдуманным вызовам и угрозам современности.