Американские СМИ стоят на пороге введения в стране цензуры. По крайней мере, так воспринимают некоторые нормы законопроекта «Об усилении национальной безопасности» в Европе. О том, насколько близко правительство США подошло к тотальному контролю над информацией, рассуждает американский журналист, региональный директор «Интерньюс» по Центральной Азии Джошуа Махлейдер.

– Джошуа, что такое цензура для американских журналистов?

– Это не внешняя сила, а внутренняя, то есть самоцензура. Я вижу, что американские газеты и журналы мало освещают оппозицию войне. Может быть, есть какое-то давление. Хотя демонстрации протеста по телевизору показывают. Что меня поразило: недавно моя городская газета «Нью-Йорк таймс», которая считается либеральной и старается отражать широкий спектр точек зрения, на первой полосе опубликовала материал о снегопаде, о том, что из-за него люди ходят в шапках и не так часто моют волосы. Я не знаю, как можно такое печатать на первой странице в преддверии возможной войны! Все-таки, я думаю, им тяжело освещать оппозицию, и поэтому мы так мало протеста видим в американских СМИ.

Но есть много веб-страниц, созданных специально для того, чтобы публиковать материалы против войны. И это сохраняет традицию дискуссий и обсуждений различных точек зрения.

– Что на практике означает военная цензура, без которой еще не обходилась ни одна война с участием США?

– Военное командование отправляет журналистов в зону боевых действий, выделяет определенное место, откуда они могут освещать войну. В целях безопасности журналист должен следовать указаниям военных. Конечно, он может покинуть эту охраняемую территорию. СМИ – это бизнес, и когда смелый репортер рискует собой, это поднимает рейтинг его станции. По закону военные не могут наказать его за «самоволку», но что реально происходит, я не могу сказать.

– Правда ли, что перед журналистами США сейчас стоит выбор: либо подчиниться цензуре, либо подвергнуть свою страну опасности?

– Сложный вопрос... В любом случае СМИ будут публиковать много неправды. Самая большая проблема сейчас – это тон президента Буша. Ему нужно представить больше доказательств. То, что озвучил Колин Пауэлл, – это, в принципе, секретные материалы, а мы этого не ожидали. Я не говорю, что они лживые, я не знаю этого, но у американских журналистов есть такое выражение: правда – первая жертва войны. Будет введена цензура или нет, все равно что-то из опубликованного будет неправдой, дезинформацией. У нас такое было во время вьетнамской войны.

С другой стороны, война в Афганистане показала, что репортеру очень выгодно продвигать свою карьеру на поле боя. Были даже случаи, когда журналиста, находившегося в эпицентре событий, перекупали на другой канал за большие деньги.

– Вы замечаете разницу в освещении иракской проблемы американскими и иностранными СМИ, например европейскими?

– Я уже пять лет живу в Центральной Азии, и меня удивило, что CNN, который вещает у вас, отличается от американского. Подача новостей более сбалансирована, больше похожа на стиль ВВС. Американский вариант CNN, можно сказать, более провинциальный, там гораздо меньше внимания уделяется международным проблемам, канал сосредоточен на самой Америке. До 11 сентября была тенденция сокращать зарубежные корпункты и сокращать время, посвященное иностранным событиям.

В Соединенных Штатах меня поразило отношение СМИ к войне. В Казахстане журналисты говорят: «Если начнется война в Ираке...», в США же это как будто решенный вопрос: «Когда начнется война...». Эта фраза звучала еще до инспекторской проверки. Наш президент очень самоуверенный человек, и даже в американских газетах его часто называют ковбоем. Когда Колин Пауэлл выступил в ООН две недели назад и обнародовал доказательства связи Саддама с «Аль-Каидой», американские СМИ отнеслись к ним критически. Они требовали конкретных фактов и более четких доказательств. Я не читал ни одного материала, где была бы безоговорочная поддержка этих доказательств, не видел ни одного исследования с достаточно глубоким анализом. Сам я знаю только то, что не верю политикам. Хотя связь наверняка есть, и мы должны быть осторожны, особенно после событий 11 сентября.

– Почему, по-вашему, большая часть американского общества против войны?

– Я могу сказать только, почему я сам против войны. Хотя Саддам Хусейн очень опасный человек и его режим тоже опасный, ведь он уже нарушал резолюцию ООН 1441, я все же думаю, что доказательства Колина Пауэлла, представленные в ООН, очень сомнительны.

– Последний вопрос: насколько обоснованны опасения, что создание министерства безопасности и введение в силу закона об усилении безопасности превратят Америку в тоталитарное государство?

– После терактов 11 сентября я дважды ездил в Америку. Может, и были приняты какие-то меры, но я не почувствовал, что стало меньше свободы. Я видел протесты на улицах, читаю американские СМИ и думаю, что подача информации в них в основном справедлива и аккуратно сбалансирована. Правда, наши политики перестали говорить о том, нужна ли война. Но я не думаю, что свобода слова пропадет и американское общество станет тоталитарным. Я надеюсь на это.

Прямая речь

Джозеф Парк, директор департамента международной журналистики и СМИ при КИМЭП:

– Самая большая угроза для американской свободы слова – капитализм, экономические санкции, деньги. Если «Кока-Кола» публикует у вас рекламу, то писать плохо про нее нельзя, иначе вы лишитесь прибыли. Еще есть власть людей. На CNN был репортер Питер Арнетт. Он освещал войну в Персидском заливе и взял интервью у иракских чиновников, таким образом он как бы помог режиму Хусейна, представил его в более выгодном свете, чем остальные. Правительство ничего не могло сделать с этим журналистом, но телекомпания уволила его в один момент. Потому что многим зрителям не понравилось, что кто-то говорит о врагах США что-то хорошее. Арнетт оказался на улице.

Американское правительство никогда не сможет указывать газетам, что и как писать. Но если у какого-то политика есть друг медиа-магнат, теоретически договориться они могут. Но это уже не будет считаться официальным давлением - в дела частного бизнеса правительство не вмешивается.

Владимир Северный, лучший военный репортер Казахстана 2002 года:

– Если репортаж подготовлен непрофессионально, то это плохо. И для военных, потому что плохой репортер может опубликовать секретные сведения, и для зрителей и читателей, которые поймут, что в материале есть недосказанность или, наоборот, что-то сказано преждевременно.

Любой военный конфликт должен освещать подготовленный человек, который знает цену своим словам и может отсечь информацию, которую нельзя выдавать. Если военный пресс-секретарь ведет с журналистами доброжелательную работу и не скрывает от них каких-то не слишком уж засекреченных сведений, то военный корреспондент сам способен определить, какую информацию лучше придержать. Профессионал всегда дает отчет своим словам, как и средство массовой информации, которое направляет его в зону боевых действий. Есть такой принцип: если корреспонденту говорить «Пошел отсюда! Убери камеру, папарацци!», он обязательно выдаст это в эфир. Поэтому уже в процессе аккредитации военный должен быть убежден, что журналист подготовлен и знает, что делает.

Досье "НН"

Вопросы, обсуждаемые американскими журналистами в связи с возможной войной:

1. Смогут ли репортеры сообщать о жертвах среди мирного населения или об американских солдатах, которых по ошибке убьют свои же?

2. Если материалы будут подвергаться цензуре, будут ли правила введены до войны или во время нее?

3. Будет ли репортерам позволено производить фото- и видеозапись во время военных операций? Если из соображений безопасности запись не сможет быть опубликована до конца операции, гарантируют ли военные, что ни одно СМИ не получит несправедливых преимуществ?

4. Смогут ли репортеры называть фамилии, звания солдат и место их жительства? В Афганистане журналистам позволяли использовать только имена и звания.

5. Смогут ли репортеры свободно разговаривать с захваченными в плен иракцами?

6. Что будет, если написанное репортером не понравится военному начальству?

7. Можно ли будет использовать спутниковые телефоны, будет ли доступ к Интернету?

8. Смогут ли журналисты с началом войны брать интервью у американских солдат и свободно публиковать их высказывания?

9. Если войска войдут в город или лагерь беженцев, смогут ли репортеры задержаться там и присоединиться к войскам позднее?

10. Если репортер решит, что военное подразделение, к которому он прикреплен, скорее всего не будет участвовать в боевых действиях, сможет ли он перевестись в другое подразделение?