Утром пятого сентября 2017 года двери обменных пунктов в Узбекистане гостеприимно распахнулись для посетителей. Люди жаждали обменять имеющуюся у них инвалюту на хрустящие сумы. Незадолго до даты «открытия конвертации» Центральный банк Узбекистана выпустил новые купюры номиналом в 50 тысяч сумов ($6,2), милиция почти две недели трясла «черный рынок» и практически все нелегальные менялы приостановили свою работу. К моменту открытия официальных обменных пунктов ЦБ провел резкую девальвацию национальной валюты, официальный курс сравнялся с курсом «черного рынка» и достиг отметки 8100 сумов за доллар США против 4182 сумов днем ранее.

Обменные пункты скупали инвалюту по новому курсу, но не продавали ее, предлагая зачислять на некие конверсионные карты с ограниченной ликвидностью, депозитами и с уплатой комиссии. Относительно свободно производилась конвертация безналичной валюты юридическим лицам, предпринимателям – для оплаты импортных контрактов. Но уже через несколько недель заявки на конвертацию стали придерживать. «Черный рынок» вновь ожил. Судя по дальнейшим событиям, валютная реформа как минимум буксует, а скорее – провалилась. О причинах поговорим ниже, а пока оглянемся назад, в прошлое, чтобы оценить эволюцию валютного регулирования.

Проблемы с конвертацией национальной валюты в Узбекистане были практически всегда, хотя большинство постсоветских стран (за исключением Туркмении) решили валютный вопрос уже много лет назад. Тем не менее полки магазинов и базары в Узбекистане ломятся от импортных товаров, купленных, разумеется, на откуда-то взятые доллары и евро. Взаиморасчеты по импортируемой продукции происходили по разным схемам. Их можно условно разделить на те, что действовали до 1996 года, и те, что применялись с 1996-го вплоть до настоящего времени.

Расчеты по «легитимным» сумам

До 1996 года на территории Узбекистана активно использовались схемы расчетов через корреспондентские счета иностранных банков в национальной валюте (лоро). Право открывать счета для иностранных банков в национальной валюте предоставлялось ограниченному кругу узбекских кредитных учреждений, это была своего рода привилегия, носившая, скорее всего, коррупционный характер. В свою очередь, не каждый иностранный банк мог открыть в узбекском банке счет в сумах, это тоже было правом «по договоренности». Состав банков-счастливцев менялся. Среди них были, к примеру, «МЕНАТЕП» и «Диалог-оптим».

Схема выглядела следующим образом. Импортер-нерезидент Узбекистана завозил и продавал товар, выручка в узбекских сумах зачислялась на счет иностранного банка в узбекском банке (корсчет лоро). За счет этой выручки можно было вывезти из Узбекистана товар, который не входил в так называемый перечень валютных позиций. Например, нельзя было вывезти хлопок, хлопковые отходы, цветные металлы. С течением времени список валютных позиций расширялся и вариантов потратить узбекские сумы оставалось все меньше и меньше. Такой клиринговой системой немедленно воспользовались отдельные латвийские банки, которые открывали мультивалютные счета нерезидентам и имели корреспондентские отношения с финансовыми институтами, имеющих корсчета лоро в узбекских банках. Достаточно было купить оффшорную компанию и открыть счет в некоторых латвийских банках, и шустрые рижские дилеры могли выкупить безналичную валюту или продать ее по коммерческому курсу.

Все это продолжалось до октября 1996 года, когда президенту Исламу Каримову попалась на глаза одна из российских газет, в которой были опубликованы курсы валют, в том числе узбекского сума. В публикации был указан «черный курс» узбекского сума, намного превышающий рыночный. В качестве оператора был указан банк «Российский кредит», имевший в то время в Ташкенте свое представительство.

Ислам Абдуганиевич всегда верил только в то, во что он хотел верить. «Несправедливая» котировка, согласно которой доллар стоил в три раза дороже, чем демонстрировал официальный курс узбекского ЦБ, привела тогдашнего президента Узбекистана в ярость, он устроил разнос руководству Центробанка, которое в итоге составило письмо №16/27-226 от 08.11.1996 года «О закрытии корреспондентских счетов зарубежных банков». Начало этого письма выглядело следующим образом: «В последнее время в средствах массовой информации проявляются действия финансовых институтов по необоснованному определению курса национальной валюты - сума, предлагается оказание услуг на совершение незаконной конвертации. Уполномоченными банками республики осуществляются корреспондентские отношения с коммерческими банками без соответствующих экономических обоснований, при этом открытие новых корреспондентских счетов производится без сопоставления с уже действующими счетами. В связи с этим Центральный банк Республики Узбекистан выражает озабоченность деятельностью коммерческих банков республики и предлагает уполномоченным банкам произвести инвентаризацию корреспондентских счетов (ЛОРО И НОСТРО) на предмет целесообразности их ведения с учетом финансового состояния банков-корреспондентов».

Внезапное закрытие корсчетов нанесло ощутимый удар по добросовестным импортерам, их деньги «зависли» и в дальнейшем были потеряны. Корсчет лоро остался только у российского «Азия-Инвест банка», «дочки» Национального банка внешнеэкономической деятельности Узбекистана (НБУ), штаб-квартира которой находится в Москве. Чем этот банк занимается в России, мало кому известно. Единственный интересный момент в его деятельности: сын Ислама Каримова от первого брака, Петр, какое-то время занимал в «Азия-Инвест Банке» должность заместителя председателя правления.

После 1996 года был задействован, в основном, механизм расчетов через товарно-сырьевые биржи и ярмарки. Импортеры-нерезиденты имели право открыть счет в клиринговой палате биржи, после чего они могли в пределах выручки и в соответствии с таможенной декларацией зачислить на него узбекские сумы, затем выкупить и вывезти товар, не включенный в список валютных позиций. Иностранные инвесторы также имели возможность зачисления на счет в клиринговой палате дивидендов, полученных от компаний, в которой была их доля. Средства, находящиеся на счете в клиринговой палате, можно было направить также на инвестиции внутри Узбекистана, на покупку акций.

В этих условиях сформировался уникальный внебанковский рынок конвертации безналичного узбекского сума. Нерезиденты через брокеров составляли с другими нерезидентами договоры уступки прав денежного требования, и расчет в долларах проходил вне юрисдикции бирж. Фактически шла неофициальная конвертация по «рыночно-биржевому» курсу. В отдельные годы разница с официальным курсом достигала трехсот процентов. Этот механизм действовал почти 21 год, о нем знали и власти, и Центральный банк. Доказательством тому является постановление президента Шавката Мирзиёева №3295 «О мерах по дальнейшему упорядочению биржевой и выставочно-ярмарочной торговли», подписанное 29 сентября 2017 года, которое фактически запретило проведение расчетов через биржевой механизм. В нем есть такая формулировка: «Указом Президента Республики Узбекистан от 2 сентября 2017 года N УП-5177 "О первоочередных мерах по либерализации валютной политики" определены действенные меры по коренному реформированию системы валютного регулирования и либерализации валютной политики, внедрению рыночных механизмов формирования цен, созданию равных условий для субъектов предпринимательства в сфере внешнеэкономической деятельности. Вместе с тем, проведенным изучением выявлены отдельные пробелы в правовом регулировании взаиморасчетов на биржевых и выставочно-ярмарочных торгах, которые способствуют функционированию неформального рынка иностранной валюты и препятствуют эффективной реализации государственной политики в сфере валютного и финансового регулирования».

Биржевой рынок валюты определен не как «черный», каким он, по сути, являлся все эти годы, а как «неформальный». Хотя курс на этом рынке всегда отталкивался от «черного курса» наличной валюты на базарах Узбекистана. Вышеуказанное постановление было принято фактически внезапно, но большая часть предпринимателей успела вывести свои средства до его принятия. Пострадавшие есть, но все же их гораздо меньше, чем в 1996 году.

Банковская неформальная конвертация

Через биржевой механизм проходили триллионы сумов, но банки тоже не хотели терять свой кусок пирога на этом рынке. В середине 2000-х годов частные коммерческие банки разработали для крупных клиентов интересную схему под названием «торговое постфинансирование». Они исходили из того, что на официальном уровне ЦБ не признавал фактическое отсутствие конвертации для большинства хозяйствующих субъектов. Каждый субъект бизнеса мог подать в банк заявку на конвертацию, вопрос был только в том, будет ли она исполнена. Клиент подавал заявку, банк, не дожидаясь конвертации, открывал валютный аккредитив в пользу поставщика за счет собственных валютных средств. При этом в договоре о торговом постфинансировании, заключавшемся между клиентом и кредитным учреждением, оговаривался банковский процент за использование валютных средств, а также штраф (в узбекских сумах) в пользу банка в том случае, если в течение определенного срока конвертация не произойдет. Размер штрафа составлял от 25 до 100 процентов суммы предоставленной банком валюты в сумах по курсу ЦБ на день выплаты.

Таким образом, по истечении установленного срока погашалась валютная задолженность плюс выплачивались проценты и штраф в узбекских сумах. Курс был почти равен «наличному», но ниже биржевого. Однако для получения доступа к валюте банка необходимо было выполнить ряд дополнительных устных договоренностей. Это могло быть поддержание определенного неснижаемого остатка денежных средств на расчетном счете, безотзывные депозиты на конкретный срок или сдача определенного количества наличной выручки в течение оговоренного периода (для компаний-агрегаторов наличных денежных средств). В декабре 2014 года ЦБ закрытым письмом запретил банкам выдавать валюту с последующим погашением в узбекских сумах. Банки, которые не среагировали на это неформальное указание регулятора, были на время лишены валютных лицензий. Но это была ничтожная потеря по сравнению с теми колоссальными доходами, которые им удалось заработать на «теме».

Обнал и договоры комиссии

Большинство мелких и средних предпринимателей привозили товар, реализовывали его, обналичивали деньги через подставные компании и меняли наличность на «черном рынке» на доллары или евро. Этим во многом и объясняется перманентная нехватка наличных денежных средств в банках, наблюдавшаяся все эти годы. Бизнес по обналичиванию денежных средств приобрел колоссальный размах и курировался людьми в погонах. Широко применялись и всевозможные контрабандные схемы, когда товар завозился через определенные ташкентские рынки и избегал таможенной очистки или же проходил по упрощенной схеме. Договоры комиссии составлялись между импортерами и компаниями, у которых была экспортная выручка и которым нужны были наличные доллары (не продавать же по официальному курсу). За свой счет компания-владелец собственной валюты завозила нужный импортеру товар, разница между черным и белым курсом передавалась «в сумке», для того, чтобы «отбить» которую импортер в дальнейшем также обналичивал часть выручки.

Белый рынок и республиканская (межбанковская) валютная биржа

А была ли официальная, законная конвертация? Конечно, была - в основном, для первоочередных государственных нужд и для «своих», приближенных к власти коммерсантов. Никаких торгов на Республиканской валютной бирже в нормальном смысле этого слова не было. Валюта распределялась членами неофициальной комиссии, в которую входили представители ЦБ, аппарата президента и кабинета министров, а также силовики. Решение принималось на основе «фишек» - резолюций высокопоставленных чиновников.

В первую очередь пропускали заявки на выплаты по внешним долгам, во вторую - жизненно важные позиции, в третью - крупные проекты и «блатные» бизнесы, в четвертую - заявки отраслевых министерств и ассоциаций. Почти каждое крупное предприятие Узбекистана вне зависимости от формы собственности является добровольно-принудительным членом какого-либо отраслевого объединения, ассоциации или государственной акционерной компании. Помимо уплаты немалых взносов на содержание аппарата таких объединений, добровольно-принудительное членство предусматривает выполнение множества поручений. Это сдача колоссального количества черного и цветного металлолома, выплата немалых сумм спонсорской помощи по разнарядке, обеспечение участия собственных работников в хлопковой компании (с выплатой им среднемесячного заработка, организацией питания и оплатой проживания), создание подсобных хозяйств, дополнительных рабочих мест (вне зависимости от своей потребности) и мест надомного труда, участие в подготовке городов и поселков к осенне-зимнему сезону за свой счет и так далее. Список этих поручений и заданий практически бесконечен. И если эти поручения предприятие выполняло в удовлетворительном объеме, руководитель отраслевого добровольно-принудительного объединения ходатайствовал в кабинете министров о получении «фишки» на покупку валюты по «государственному» курсу. Каждому такому объединению выделялись ежегодные квоты, которые удовлетворяли не более 20 процентов от совокупных потребностей предприятий.

Последствия

Можно по пунктам оценить последствия валютной политики за все годы независимости. Вот они.

Криминализация бизнеса. Отсутствие рыночного механизма регулирования валютного рынка нанесло Узбекистану существенный и невосполнимый ущерб, способствовало росту коррупции и криминализации даже законного бизнеса. Каждый, кто имел дело с импортной продукцией, вынужден был нарушать закон. Этим пользовались сотрудники правоохранительных органов, которые были хорошо осведомлены о механизме расчетов с иностранными контрагентами. При поставке через механизм биржевых расчетов можно было возбуждать дела о завышении цен закупки конечным покупателем, поскольку официально ни один правоохранительный орган наличие черного или неофициального курса не признавал. Почти все население также было вынуждено нарушать закон, покупая или продавая валюту на «черном рынке». Любой мог стать жертвой очередной милицейской облавы или кидал.

Необоснованное обогащение группы предпринимателей, имеющих доступ к конвертации. «Блатные» бизнесмены, имеющие доступ к конвертации, получали преимущество перед конкурентами - за счет колоссальной разницы в курсе.

Искусственное занижение ликвидности национальной валюты. Перечень товаров, разрешенных к экспорту только за свободно конвертируемую валюту, увеличивался практически каждый год. Он был установлен постановлением кабинета министров №174 от 15 апреля 1999 года и в него периодически вносились изменения. К моменту написания настоящей статьи этот перечень содержит 63 позиции, в число которых входит не только сырье и хлопок. В 2016 году в него была включена плодоовощная продукция, что ухудшило положение частных предпринимателей, занимающихся ее экспортом. Получается, что за деньги, вырученные за ввезенный товар, практически ничего нельзя вывезти. Эта мера резко подорвала позиции национальной валюты на «неформальном рынке». Именно в 2016 году началось стремительное падение узбекского сума, который и ранее падал, но не с такой головокружительной скоростью.

Удар по иностранным инвестициям. Невозможность нормальной цивилизованной оплаты по импортным контрактам и сложности при репатриации прибыли свели на ноль инвестиционную привлекательность Узбекистана.

Что происходит сегодня

В 2017 году власти Узбекистана начали движение к введению полноценной конвертации узбекского сума. В конце июня банки Узбекистана стали продавать валюту корпоративным клиентам для оплаты импортных контрактов на поставку оборудования и сырья. Предложенный курс составлял 8500 сумов за доллар США плюс от одного до двух процентов банковской комиссии. Чуть позже по аналогичному курсу разрешили конвертировать дивиденды. Предполагая, что курс будет расти и дальше, многие предприятия немедленно оплатили свои контракты по «коммерческому» курсу. Сказалось, видимо, отсутствие опытных финансистов и недостаток выдержки. А с пятого сентября по курсу 8150 за доллар можно было свободно приобрести доллары на валютный счет для оплаты любых контрактов, в том числе и под поставку товаров народного потребления, дивидендов и услуг - уже без ограничений. Плюс один процент комиссии банков. Перед введением официальной конвертации коммерческие банки не упустили шанс заработать за счет своих клиентов.

Тем не менее, ситуация с конвертацией не выглядит радужной.

Во-первых, продажа наличной валюты в обменных пунктах так и не началась, несмотря на то, что премьер-министр Узбекистана обещал ввести ее с 1 октября.

Во-вторых, процесс торгов на валютной бирже абсолютно непрозрачный, непонятно, ведутся ли там реальные торги. В странах, где есть конвертация, в режиме реального времени можно увидеть процесс торгов валютными парами. Например, можно открыть сайт крупнейшей в Европе московской биржи и увидеть график и данные торгов парами рубль/доллар, рубль/евро и так далее.

В-третьих, нет ясности в том, готова ли банковская система Узбекистана в техническом плане к введению конвертации. Нет еще полного пакета нормативных актов, которые необходимы для организации работы в условиях свободной конверсии валют, нет должного числа специалистов соответствующей квалификации. Работа в банках является для определенной части молодежи Узбекистана престижной, но на деле она очень плохо оплачивается. Банковских служащих так же, как и других, привлекают к сбору хлопка, исполнению других общественных обязанностей. Мало кто из них готов к работе в современных условиях, с современными финансовыми инструментами.

Так что пока нет никакой уверенности в том, что линия на либерализацию валютного режима будет продолжена. Нынешние действия властей похожи скорее на имитацию реформ: главное – привлечь иностранных инвесторов, а там посмотрим.

Статья написана в рамках расследовательского проекта «Фергана» и основана на собственной информации, открытых источниках и интервью с экспертами.

Международное информационное агентство «Фергана»