Российские эксперты: Неинтегрированных мигрантов не бывает
В Музее Москвы 4 июня состоялся фестиваль российской и таджикской культур «Памир-Москва». В рамках фестиваля прошел круглый стол, посвященный миграции и межкультурному взаимодействию. Эксперты в области трудовой миграции рассказали гостям фестиваля, в том числе и трудовым мигрантам, о своих последних исследованиях и обсудили тему интеграции иностранных работников в российское общество.
Разные взгляды на мигрантов
Мероприятие открыл директор Центра теоретической и прикладной политологии РАНХиГС при президенте России, профессор Владимир Малахов, который выделил главные особенности трудовой миграции в Россию из стран ближнего зарубежья. Одна из них заключается в том, что российское общество не готово осознать, что миграция в Россию неизбежна, и мигранты — это часть российского общества.
- У нас не понимают, что те люди, которых у нас называют гастарбайтерами, на самом деле давно уже живут здесь или собираются укорениться. Их дети ходят в российские школы, кто-то получил гражданство России, а кто-то — в процессе получения. Но заметьте, как легко употребляется это слово - «гостевой рабочий», за которым стоит ожидание, что человек здесь в гостях, и если он не уезжает, это неправильно, и надо менять миграционную политику. То есть общество не признает, что оно уже изменилось, и миграция — его новая реальность, - сказал Малахов.
Вторая особенность в том, что в России нет промиграционного лобби. Нет влиятельных общественных сил, которые бы защищали и поддерживали мигрантов.
- Часто говорят, что мигрантофобы — это люди, которые социально уязвлены, связывают с миграцией угрозу их рабочим местам и уровню зарплаты. Но заметьте, сколько у нас агентов этих настроений, совсем не уязвленных, а вполне благополучных, - продолжил Малахов. - Теперь об отношении к миграции российского государства. Если посмотреть на то, что называется у нас миграционной политикой, то за ней не просматривается какой-то стратегии. Есть совершенно противоположные тенденции. С одной стороны, для большинства стран бывшего СССР, кроме Туркменистана и Грузии, у нас безвизовый въезд. Также у нас есть ЕАЭС, граждане которого могут работать в России без патентов. Это признак либеральной политики. С другой стороны, каждый из нас знает множество ограничений, надуманных запретов в отношении мигрантов, которые свидетельствуют о том, что наша миграционная политика ограничительная.
Разница между Россией и странами Европы состоит в том, что 5/6 нашей миграции — это не совсем миграция, а географическая мобильность в пределах бывшего СССР. Многие из этих людей социализировались с россиянами в одних и тех же институтах: это армия, комсомол, работа на заводах. Они владеют русским языком и обладают теми же социальными компетенциями, которые делают людей представителями одного сообщества. Также есть один парадоксальный момент: с одной стороны, мы не совсем готовы признать суверенитет новых независимых государств. С другой стороны, общаемся с выходцами из Центральной Азии, как с обычными иностранцами, что неправильно, - отметил эксперт.
Эксперты круглого стола по миграции, прошедшего в рамках фестиваля «Памир-Москва»
Мигранты и интеграция
Научный сотрудник Центра независимых социологических исследований Ольга Ткач затронула вопрос интеграции миграции и то, как понимают ее представители государственных институтов, НКО, работодатели и сами мигранты:
- Интеграция — процесс многоуровневый и зачастую стихийный. Попадая в новые условия жизни, человек обретает новые навыки, компетенции, становится частью той или иной группы общества. Интеграция — это политический инструмент, проект. Бюрократический взгляд заключается в том, что мигранты должны быть документированы, селективный взгляд — что на границе или по приезде в страну должен производиться отбор мигрантов по различным признакам. Это отбор через большое количество разных документов, в том числе и о знании русского языка. Это разделение на «мы» и «они», когда мигранты рассматриваются, как люди, которым здесь трудно приживаться, и поэтому с ними надо работать. Мы пытались на уровне районов узнать, кто из властей работает с мигрантам. Оказалось, что это отделы по соблюдению законности и правопорядка, которые реагировали на запросы населения, что кто-то увидел группу мигрантов и надо было проверить, легально они здесь проживают или нет, и что их надо оградить от местного населения, - рассказала Ткач.
По ее словам, у государства двойственный взгляд на мигрантов: с одной стороны, они необходимы с демографической и социально-экономической точек зрения, с другой — постоянно озвучивается идея, что мигранты — это угроза национальной безопасности.
- В такой ситуации, в том числе ксенофобской, и с существующими проблемами миграционного законодательства, никто не знает, как адекватно выстраивать работу по интеграции мигрантов. Часто ведется поиск виноватого и ответственного за мигрантов. Как правило, зачастую им становятся либо работодатель, либо диаспоры. Так как выгоду от мигрантов получают работодатели, государство пытается приписать им ответственность за интеграцию, документирование, организацию социального обеспечения мигрантов. Это такая попытка ослабить нагрузку на бюджет при помощи работодателя, - объясняет социолог.
Ольга Ткач рассказала, что во время проведения исследования они разговаривали с работодателями разного масштаба и увидели, что они выполняют достаточно серьезные интегрирующие функции:
- Благодаря им мигранты получают квалификацию, стаж, доход. Мы выяснили, что сфера труда является пространством договоренностей, которое позволяет выживать работодателям и приезжим работникам. При этом государство требует от работодателя брать на себя ответственность за интеграцию, но ничем не помогает, - отметила Ткач.
Тему интеграции продолжил Владимир Малахов, который отметил, что чиновники думают, что интеграция — это ассимиляция, когда они совершат ряд мероприятий, и мигранты станут такими же, как они.
- Однако интеграция — это спонтанный, стихийный процесс и, можно сказать, что неинтегрированных мигрантов не бывает. Только ступив на чужую землю, человек уже интегрирован. Есть экономическая интеграция, когда человек работает и платит налоги. Вопрос в том, что мы ждем, когда требуем от мигранта интеграции? Для многих, к сожалению, это ассимиляция, чтобы все, что от него есть отличного, осталось в его квартире. Однако в реальности интеграция — это взаимный процесс, коммуникативный, когда мы хотим услышать другого. Когда мы говорим об интеграции, нам надо больше думать о том, что есть живые люди, а не объекты труда и нашего манипулятивного воздействия, - отметил Малахов.
Мигранты и экономика
Директор Центра миграционных исследований Дмитрий Полетаев отметил, что, несмотря на отсутствие общей интеграционной политики, в России существуют ее отдельные элементы. Это бесплатное обучение в школах, экстренная медицинская помощь и бесплатные роды.
- Иногда доступ к этим услугам ограничен, но по закону они положены, и при определенной настойчивости их можно получить. Изучение русского языка также немаловажно, но курсы по его изучению надо открывать в странах исхода мигрантов. В России им уже некогда ходить на курсы, они работают. С интеграцией в России так сложно потому, что на интеграционные программы нет бюджета. В Европе ситуация иная, потому что на те интеграционные программы, которые там существуют — по изучению языка, продвижению культуры, подготовке к жизни в новой стране — выделяются большие деньги, - уверен эксперт.
Что касается ксенофобии, то, по данным Дмитрия Полетаева, ее уровень был крайне высоким в 2013 году. С тех пор произошло много событий, в том числе и на Украине, после чего по ТВ перестали показывать ксенофобские сюжеты, что сразу уменьшило уровень неприятия мигрантов примерно в два раза (по данным Левада-Центра). Таким образом, проблема Украины стала отвлекающей темой, и мигранты отошли на второй план.
- Мы говорим, что государство не определяет себя по отношению к мигрантам несмотря на то, что оно не прочь заработать на них. В этом смысле выделяется Московское правительство, - продолжил Дмитрий Полетаев. - Миграционный центр в Сахарово отличается от подобных центров в других города. Правительство Москвы получает огромные деньги от продажи патентов для мигрантов, в прошлом году оно получило за них около 14 миллиардов рублей и поэтому они рады, что в городе работает так много мигрантов. Насколько мне известно, существует договоренность с московской полицией не включать в «черные списки» мигрантов, которые совершили незначительные нарушения. В этом смысле Москва начала рассматривать мигрантов с экономической точки зрения, как это происходит в других странах.
Отмечу еще один важный момент: когда начались разговоры со стороны радикалов, что нужно вводить визовой режим для мигрантов из стран Центральной Азии, первым, кто сказал, что этого не будет, был президент России. Трудоспособное население России ежегодно сокращается, труд мигрантов востребован, и для них есть рабочие места. И это хорошо понимают президент и правительство Москвы, - заключил Дмитрий Полетаев.
Эксперты в области миграции отвечают на вопросы слушателей
Избавиться от стереотипов
Своими наблюдениями в области миграции поделилась Заведующая Центром качественных исследований Института социальной политики Высшей школы экономики (ВШЭ) Екатерина Деминцева, которая, кроме российского, изучала опыт Франции по решению миграционных проблем:
- Я бывала на разных праздниках в Париже и его пригородах, чтобы узнать, как живут мигранты в городе. Там миграция существует с 1960-х годов. и такие праздники уже не редкость, произошло тесное взаимодействие города и миграции, и я надеюсь, что сегодняшний фестиваль начинает традицию, благодаря которой горожане начнут узнавать друг друга, а мифы о мигрантах исчезнут, - отметила она.
Деминцева уверена, что люди мало знают друг о друге, потому что не происходит тесного взаимодействия между мигрантами и россиянами.
- Я готовила исследование в московских и подмосковных школах, и все учителя мне говорят: да, у нас есть дети мигрантов. Я спрашиваю: вы проводите совместные праздники или мероприятия на уровне районов? Нет, все живут по отдельности. Нет какого-то комьюнити, и поэтому существуют мифы, что одни школы мигрантские, а другие нет, хотя там всего учится по два-три ребенка из семей мигрантов на класс. Мы очень многого не знаем друг о друге. Поэтому такие фестивали надо организовывать в рамках районов, где мы живем, чтобы мы видели друг друга, не пугались соседей другой внешности и говорящих на другом языке.
То что мы переживаем сейчас, Франция переживала в 1960-1970 годы, - продолжила Екатерина Деминцева. - У них это началось с распадом колониальной системы, а у нас — с распадом СССР. Только отличие в том, что, когда в Россию начали прибывать люди из бывшего СССР, они приезжали к себе, в свою столицу. Мигранты из Северной Африки, которые были колониями Франции, никогда так не говорили о Париже. Однако с теми же самыми проблемами, с которыми сталкиваются мигранты в России, сталкивались в 1960-е годы мигранты во Франции. Это проблемы дискриминации, расизма, непонимания со стороны местных, зачем эти люди приехали. И слово «мигрант» тоже вызывало у них отторжение. Что произошло? В 1980-е годы появились молодые люди из миграции, которые назывались «вторым поколением», то есть те, кто приехал в детском возрасте или родился в семье мигрантов уже во Франции. Им надоело быть дискриминируемыми, им надоело, что к ним относятся, как к людям второго сорта, и они заявили о своих правах. Поэтому сейчас во Франции отношение к выходцам из мигрантской среды другое, там нет такого открытого расизма и дискриминации, которые мы видим в России.
Важен правовой момент миграции, когда человек может защитить себя и имеет какие-то права. То, чего сегодня должны добиваться мигранты — это отстаивание своих прав, потому что ими можно защититься от беспредела работодателей, полиции и чиновников. Я надеюсь, что скоро мы к этому придем, потому что время идет, мигранты получают гражданство и становятся равноправными гражданами России, - заключила Деминцева.
Екатерина Иващенко
