Чем больше присматриваешься к ходу современной войны в Афганистане, тем больше возникает ощущение довольно циничного обмана общественности, как внутри самого Афганистана, так и за его пределами. Конечно, на словах официальных лиц и в сообщениях прессы все более или менее хорошо: афганские войска ведут операции, постоянно отчитываются об убитых талибах, правительство Афганистана прилагает все силы для реализации различных планов наступлений и для осуществления мести за кровавые теракты в Кабуле. Но при более внимательном взгляде возникают вопросы, так ли картина хороша, как нам ее рисуют?

Славная победа над талибским «сержантом»

Для примера и разбора возьмем сообщение афганского телеканала «Толо», которое появилось 17 сентября, о гибели одного крупного талибского командира. Совершенно типовое сообщение, в длинном ряду таких же. Процитируем его: «Накануне на территории южной афганской провинции Забуль был убит крупный командир «Талибана» Абдул Рахман. Инцидент произошел в городе Калат, провинциальном административном центре. Боевики во главе с Абдул Рахманом предприняли атаку на местный контрольный пункт. Служащим афганским сил удалось отразить нападение. По итогам столкновения командир талибов был убит и еще один повстанец получил ранения. Как рассказали представители полиции, Абдул Рахман возглавлял группу талибов в провинции и был причастен к установке мин на участке трассы Кабул – Кандагар».

С первого взгляда, ничего необычного. Однако, во-первых, обратим внимание на цель талибского нападения - местный контрольный пункт. Имеется в виду, должно быть, полицейский контрольно-пропускной пункт, предназначенный для проверки, досмотра и регистрации проходящих через него людей. Несет службу на КПП обычно немногочисленный отряд полиции. Это можно проверить по новостям. К примеру, 19 мая 2016 года один из полицейских на КПП в том же самом городе Калат расстрелял восемь других полицейских, захватил оружие, боеприпасы, джип и бежал к талибам. Другой пример: уезд Гизаб, провинция Урузган в январе 2016 года: четыре полицейских расстреляли девять своих сослуживцев и удрали к талибам. Третий: в марте 2014 года в уезде Хаки-Сафи провинции Фарах талибы атаковали полицейский пост, пять полицейских убили, двоих ранили. Во всех этих случаях мы видим, что общее число полицейских на посту составляло порядка 10-15 человек.

Во-вторых, из того, что на атакованном посту было около 10 полицейских, вряд ли больше 15-ти, исходит, что и талибский отряд под командованием ныне покойного Абдул Рахмана также был небольшим. Не дивизию, не полк, и даже не батальон повел он в атаку. Скорее всего, у Рахмана было около 5-6 бойцов, которым пост оказался не по зубам.

По меркам российской армии боевая единица в составе 5-6 человек больше всего соответствует отделению (в РС РФ мотострелковое отделение насчитывает 8-10 человек), а его командир имеет звание - сержант. Получается, что афганские полицейские застрелили талибского «сержанта» - командира самого небольшого в общей структуре отряда боевиков. «Сержант» этот, видимо, имел небольшой опыт: несколько вооруженных стычек, постановка мин на шоссе Кабул - Кандагар, и гибель в бою за полицейский КПП. Но сколько пафоса в сообщении крупного афганского телеканала, в котором талибский «сержант» назван «крупным командиром».

Вообще, когда ведется настоящая война с партизанами, то подобные «бои местного значения» не то что не становятся предметом репортажа на телевидении, они даже в сводках просто суммируются для статистики.

Если же победа над «сержантом» становится событием, достойным репортажа, то придется сделать пару нелицеприятных выводов. Первый: организованной войны в Афганистане против талибов и ИГИЛ («исламское государство», организация запрещена в России. - Прим. «Ферганы») не ведется, в противном случае в сообщениях обычно указывались бы куда более крупные фигуры, а мелочь, вроде убитого Абдул Рахмана, складывалась бы в общую статистику. Судя по всему, война давно распалась на такие мелкие, локальные стычки, не дающие ничего, кроме новых жертв. Второе, афганские СМИ, «освещая» войну, врут самым наглым и неприкрытым образом, что, конечно, является в значительной мере отражением того, что прессе сообщает Министерство обороны и Министерство внутренних дел Афганистана.

Показательное отсутствие карт обстановки

Обратим внимание еще на одну сторону освещения афганской войны, которая не может не показаться странной. В прессе совершенно отсутствуют официальные карты сложившейся обстановки и проводимых боевых действий. За много лет наблюдений за событиями афганской войны мне ни разу таких карт увидеть не довелось, хотя, конечно, некоторые эксперты составляли приблизительные схемы и инфографику, с большими или меньшими неточностями.

И это странно. Другие войны, взять, к примеру, войну в Сирии, сопровождались довольно оперативным составлением карт обстановки, сложившейся на какую-то дату, которые публиковались в прессе и комментировались аналитиками. По Сирии создано уже два или три десятка таких карт, по которым можно проследить развитие боевых действий.

Могут, конечно, сказать, что карты нельзя публиковать, чтобы они не дошли до талибов. Однако, можно составить только самые общие схемы, нанести на них примерные границы зон контроля, основные дислокации, которые талибам, при их неплохой разведке, конечно же, хорошо известны. Можно также делать карты не по текущей ситуации, а по данным недельной или месячной давности. Скажем, обзор боев за месяц, снабженный картой, вполне бы устроил. Тем более, что речь идет о борьбе с террористическими организациями, то есть о процессе, интересующем многие страны, в первую очередь в Центральной Азии.

По всей видимости, в этом отсутствии официальных карт боевых действий, хотя бы приблизительных, есть своя логика. Если бы такие карты появились, то они бы показали, что фактически боевых действий с целью наступления на главные опорные базы и убежища талибов не ведется.

Убежищ же этих немало. По данным Независимого директората по местному управлению Афганистана, опубликованным в конце июля 2016 года, из 384 уездов (включая 15 вновь созданных и временных) 116 находятся под серьезной угрозой талибов, еще в 91 уезде угроза «умеренная», заявил спикер организации Мунира Юсуфзада. При этом 15 уездов прочно контролируются талибами, поскольку директорат не имеет никаких сведений о работе в них местной администрации. Вот их список:

провинция Гельманд — Дишо, Багран, Муса-Кала, Наузад;

провинция Забуль — Хак Афган;

провинция Пактика — Нека;

провинция Бадахшан — Вардудж, Ямган;

провинция Газни — Нава;

провинция Сари-Пуль — Кохистанат;

провинция Кундуз — Дашт-и-Арчи, Чахардара, Гортепа, Акташ, Ханабад (здесь также перечислены недавно возникшие уезды).

Часть из них, такие как уезды Кохистанат и Вардудж, перешли к талибам сравнительно недавно, летом-осенью 2015 года, но другие, по всей видимости, контролируются ими много лет, в особенности - группа уездов на севере провинции Гельманд. На длительно контролируемой талибами территории, конечно же, создаются долговременные базы, склады, командные и учебные центры, госпитали, то есть та военная инфраструктура, утрата которой для талибов была бы наиболее болезненной. Однако, крупномасштабных наступлений на эти убежища не ведется, и в ряде случаев эти районы, контролируемые талибами, вообще не удостаиваются внимания афганских войск, хотя, по идее, должны быть в центре наступательных операций.

Но это не единственный вопрос, который можно было бы задать афганскому военному командованию. Таких вопросов много, и при появлении карты они бы были поставлены. К примеру, почему уже много месяцев 205-й корпус Афганской национальной армии ведет ожесточенные бои за подступы к столице провинции Гельманд — Лашкаргах, за дорогу Лашкаргах — Кандагар, и не может переломить ситуацию в свою пользу?

Если внимательно смотреть на события в Афганистане, то даже по некоторым фактам, вроде нападения талибов на Кундуз в сентябре 2015 года, полуосадного положения Лашкаргаха по крайней мере с конца 2015 года, или поразительной неспособности афганской армии справиться с отрядом ИГ в провинции Нангархар на востоке страны, можно догадаться, что ситуация вовсе не так благостна, как рисуют ее в прессе. Насколько можно судить, централизованного руководства войной не ведется, боевые действия свалены на военное и полицейское командование местного и провинциального уровней, которые сражаются с талибами в меру своего разумения и возможностей, а высшее руководство страны, очевидно, рассчитывает сговориться с талибами, если не прямо сейчас, то в некоторой перспективе. Во всяком случае, такая попытка явно прослеживалась в переговорах в формате «четверки» (Афганистан, Пакистан, США и Китай) в начале 2016 года.

В этом смысле понятно нежелание афганского руководства идти на более тесное сотрудничество по борьбе с террористами с ОДКБ в целом, и с Россией в частности, нежелание подписывать с ними долгосрочные соглашения и партнерстве и стратегическом сотрудничестве, поскольку вполне резонно полагают, что в этом случае все эти нюансы и особенности афганской войны быстро станут широко известными. И окажется, что война эта не менее гнилая, чем знаменитое американское вторжение во Вьетнам со всеми его последствиями.

Из сложившегося положения, конечно, не может получиться ничего хорошего. Рано или поздно этой «странной войне» придет конец, и, пожалуй, лучше к этому моменту приготовиться заранее.

Дмитрий Верхотуров, политолог, эксперт Центра изучения современного Афганистана (Москва), специально для «Ферганы»

Международное информационное агентство «Фергана»