Ян. Фото Тимура Карпова

Не так давно в LA Times появилась статья о трансгендере из Узбекистана, которому удалось законно изменить свой пол с женского на мужской. Однако после того как статью перевели на русский язык, у человека начались неприятности. Он уверен, что неприятности эти – из-за неточности перевода, и попросил «Фергану» прояснить некоторые моменты.

- Да уж, эта статья в LA Times наделала много шума. Мне уже звонили и спрашивали, не хочу ли я получить статус беженца, – говорит Ян (фамилию мы не называем). – Честное слово, не думал, что к моей персоне будет проявлено столько интереса. Однако ради правды мне придется рассказать, как все обстоит на самом деле.

Ян – смелый человек, который не боится говорить правду о себе и о том, как живет.

- Я никогда не скрывал своего прошлого. Все, кто знают меня, знают и то, что я трансгендер. Мне нечего бояться, я не вижу в этом ничего постыдного. Не скажу, что говорю об этом всегда и везде, но и секрета из этого я не делаю. Поэтому мою историю, рассказанную в приватной беседе, превратили в повесть о трагических сложностях.

- То есть написанное в LA Times – неправда?

- Там многое вырвано из контекста. Меня выставили не то жертвой, не то революционером. И то, и другое неверно. Но объяснить это людям, которые используют Google Translate, чтобы понять написанное на английском, очень сложно.

- Разве вам было просто совершить смену пола в Узбекистане?

- На самом деле совершить подобный переход непросто не только в Узбекистане, но и по всему постсоветскому пространству. Очень сильны предрассудки, которые удерживают людей в определенных рамках и тянут их назад, во времена СССР, когда любые отклонения от стандартов считались преступными. Любой психолог скажет вам, что пристальный интерес к таким подробностям свидетельствует о психологических проблемах того, кто этим интересуется. Но в прежние времена было принято допускать в личную жизнь посторонних. Сейчас мы живем в демократическом государстве.

Возможно, мне просто повезло, но меня окружают вполне лояльные люди современных взглядов, для которых гораздо важнее то, что я порядочный и честный человек, нежели то, с кем и как я сплю. Эти люди ценят меня как специалиста, как друга и просто как личность. Понятно, что не всем трансгендерам везет так же, но я уверен, что отношение социума во многом зависит от самого человека. Если ты уважаешь других, то и они уважают тебя. Если ты считаешь себя жертвой, то так к тебе и будут относиться. Это я писал и в своем эссе «Человек-трансформер», которое было издано в Казахстане. Там я достаточно откровенно описывал то, что приходится переживать трансгендеру на своем пути.

- И про шрам от отвертки?

- Шрам есть, и это горькая память о том, как могут быть жестоки подростки.

- Хотите сказать, что вся ваша история прошла без трудностей?

- Трудности, конечно, были и остаются. Но такова судьба всех трансгендеров. Преодолевать общественные предрассудки всегда непросто. Например, большие сложности возникли у меня с бывшим ректором вуза, где я учился, когда пришел с официальным запросом о смене имени в дипломах бакалавра и магистра. Дело было настолько серьезное, что я уже собирался решать этот вопрос судебным путем. В итоге все разрешилось само собой.

- Значит ли это, что вы давали взятки, чтобы добиться своего?

- Я горжусь тем, что совершил переход абсолютно законно и без единой взятки. Может быть, если бы я давал взятки, то мой вопрос разрешился бы гораздо быстрее, и у меня не ушло бы на это несколько лет. Я знаю такие примеры, да и мне неоднократно намекали, что финансовым путем это можно решить намного быстрее. Но зато мне удалось найти в системе совершенно легальные возможности, чтобы добиться своей цели. И это позволило проторить дорогу для других трансгендеров, у которых теперь этот процесс не занимает столько времени. Моя история хорошо известна не только тем, кто идет по моим стопам, но также медикам и юристам. Этот пример помог специалистам в решении многих вопросов, с которыми они сталкивались до того. Я охотно делюсь информацией и предоставляю копии своих документов государственным органам в качестве образца для работы.

- А как обстояло дело с бутылкой коньяка, распитой с чиновником?

- Ну вот опять. Если вы внимательно читали английский текст, то поняли бы, что там написано «это было наиболее похожим на взятку действием за весь путь», но программы автоматического перевода делают из этой фразы совсем другое. Коньяк с чиновником, действительно, распивали, но уже после того, как я получил документы. Мы обмывали, так сказать, мой новый паспорт. И знаете, что сказал мне этот человек? «А ты прав! Каждый должен жить так, как его создал Бог, и не смотреть на то, что скажут остальные. Если ты мужик, то должен быть мужиком».

- И вы не лежали в психиатрической больнице?

- Нет. Если бы это было правдой, то я просто не говорил бы сейчас с вами. Дело в том, что одним из главных условий, чтобы получить разрешение на смену пола, является абсолютная психическая нормальность. Это должно быть документально засвидетельствовано, и у меня этот документ есть.

- Может быть, вы скажете, что XS тоже не существует? (об этом подробнее – в тексте LA Times)

- Не надо иронизировать. XS существует, но это вовсе не подпольная ЛГБТ-организация. Снова проблемы онлайн-перевода. XS – не организация, а инициативная группа, и к геям и лесбиянкам непосредственного отношения не имеет. Так исторически сложилось, что трансгендеров относят к сексуальным меньшинствам, хотя справедливее было бы сравнивать с теми, кто имеет врожденные эндокринные и анатомические отклонения. Человеческая безграмотность приравняла заболевание, официально зарегистрированное Всемирной Организацией Здравоохранения (ВОЗ), к сексуальной ориентации, из-за чего у трансгендеров прибавилось проблем. («Транссексуализм» является диагнозом, входящим в перечень Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) в разделе «психические расстройства и расстройства поведения», классификация F60-F69 «Расстройства личности и поведения в зрелом возрасте». Выпуск новой, 11-й редакции МКБ запланирован на 2017 год, и возможно, транссексуализм будет исключен из психических расстройств, поскольку это, согласно Международному пакту о правах человека в отношении сексуальной ориентации и гендерной идентичности, является нарушением прав человека. – Прим. «Ферганы».)

На сегодняшний момент мы работаем только с FtM-транссексуалами, то есть теми, кто совершает переход к мужскому полу. Да, мы не зарегистрированы нигде, но такого рода «клубы по интересам» никто и не зарегистрирует. Это не значит, что мы тайное объединение. Мы вполне открыто помогаем другим трансгендерам справиться с проблемами, которые возникают в этом случае. Никакой политики. Просто предоставляем ребятам информацию о том, куда нужно обратиться, как правильно собирать документы для официальной смены пола, где есть дружественные врачи и юристы, где можно купить необходимые лекарства. Ведь после операции транссексуал вынужден до конца жизни принимать гормональные препараты, которые не везде просто найти. Некоторые приезжают из отдаленных районов, где просто нет компетентных врачей, и мы порой помогаем им с временным жильем. Другим помогаем найти работу – а это еще одна проблема для трансгендера. Когда человек выглядит как мужчина, но имеет женский паспорт, это вызывает сложности, сами понимаете. Иногда обращаются бывшие соотечественники, которые уехали за границу и там прошли операцию, а теперь им нужно поменять документы. Был случай, когда трансгендер посчитал, что не сможет жить на родине, и попросил найти подобную инициативную группу за рубежом, чтобы получать нужную информацию там, куда уедет. Вся информация, которую мы предоставляем трансгендерам, находится в свободном доступе, ее можно найти на государственных порталах и тематических форумах. Ничего секретного, все сугубо официально – иначе просто нельзя.

Другая часть работы XS – это сотрудничество со специалистами, занимающимися проблемами смены пола. Дело в том, что транссексуальность – не самое распространенное явление, и потому порой вызывает у медиков и юристов массу вопросов. Все-таки это больше медицинская проблема, которая касается эндокринологов, психиатров, хирургов. Не всегда у врачей есть новейшая информация. Мы знакомим медиков с последними исследованиями в этом плане. Я лично возил в Москву на медицинские конференции ташкентских врачей, которые теперь могут профилировать по теме транссексуализма. Планировалось участие узбекистанских юристов в официальном международном семинаре, но это мероприятие не состоялось из-за трудностей принимающей стороны.

- Вы можете назвать, какими законами и подзаконными актами вы пользовались, чтобы легально оформить необходимые документы?

- Пусть те, у кого есть такие проблемы, приходят к нам, мы их проконсультируем. Но открыто я не хочу называть, на что мы опираемся, это может повредить. Пока чиновники не знают, можно хоть как-то с ними воевать.

Меня знают очень многие не только в Узбекистане, но и в России, в Украине, Казахстане, Ирландии, Киргизии, США – со специалистами этих стран я вполне официально сотрудничаю в области медицины и юридических вопросов.

- С вашими связями разве вы не хотите уехать из Узбекистана?

- Если бы я хотел уехать, я сделал бы это еще давно, тогда когда учился и получил отверткой в печень за то, что не похож на других. Нет, уезжать я не собираюсь. Возможно, я повторюсь, но меня окружают лояльные и умные люди, которые понимают истинные ценности. Я строю карьеру и надеюсь, что мое руководство окажется достаточно разумным, чтобы воспринимать меня, в первую очередь, как специалиста, а не проявлять дискриминацию. Повторяю – мы живем в демократическом государстве, где частная жизнь и право на здоровье являются конституционными правами.

Я люблю эту страну, я родился здесь, хотя некоторое время провел в Москве. Узбекистан – мирный край, намного более спокойный, нежели многие соседние государства. И до тех пор, пока я могу приносить пользу здесь, я буду это делать. Мне незачем что-то менять. Все, что я хотел изменить, я уже изменил, и сделал это у себя на родине.

Соб.инф.

Международное информационное агентство «Фергана»