Бишкекские журналисты Улугбек Бабакулов и Эгамберды Кабулов продолжают свой рассказ о том, как отправились на афганский Памир в поисках соплеменников — этнических киргизов, живущих высоко в горах Афганистана...

Продолжение. Начало — здесь (I часть) и здесь (II часть). Полностью рассказ о поисках живущих в афганской провинции Бадахшан этнических киргизов публикуется в бишкекском еженедельнике «МК Азия». Фотографии в большом разрешении доступны в Галерее «Ферганы.Ру»

Бадахшан населен в основном так называемыми малыми памирскими народами: ишкашимцами, шугнанцами, ваханцами и другими. Здесь весьма распространена ситуация, когда язык, на котором говорят в одном селе, жители соседнего уже не понимают. Языком межнационального общения для памирцев (включая тамошних кыргызов, узбеков и афганцев) является фарси. В афганском Ишкашиме, где еще действует роуминг Beeline, мы сделали несколько звонков родным и друзьям, прежде чем отправиться в дальнейшую дорогу…

...Уже почти стемнело, когда мы добрались до Сархада. В первом же доме, который оказался «гестхаусом», встретили двух иностранцев: один — французский журналист и исследователь, второй — американец, фоторепортер всемирно известного журнала National Geographic. Пока мы через водителя пытались выяснить, кто хозяин гостиницы, к нам подошли еще несколько человек и заговорили на чистейшем кыргызском — это были представители той самой нации, ради которой мы, собственно, отправились на Памир.

Если ваханцы и шугнанцы живут в долинах и ущельях, то кыргызы — гораздо выше в горах. Фото У.Бабакулова

Хозяин гостевого дома, Чаган, уговаривал нас остановиться у него: еще бы, ведь с каждого он получил бы тысячу афгани (20 долларов)…

Улугбек: Подошедших кыргызов было трое: 30-летний ажы Рушан, его молодой зять Дарьябай и дальний родственник Карахан. Они сказали, что направляются в другой «гестхаус», и я напросился с ними. Эгамберды решил остаться у Чагана, поскольку в его гостинице имелось электричество, а значит, была возможность зарядить аккумуляторы для видеокамеры.

Рушан рассказал, что возвращается из Кабула, куда он и его спутники ездили на встречу с президентом Карзаем или с кем-то из министров, чтобы просить о строительстве дороги на Памир. Дальнейшая жизнь «в отрыве» от остальной части страны грозит здешним кыргызам тяжелыми последствиями. Прошлая зима выдалась весьма суровой — погибло много домашнего скота, который составляет основу их хозяйства. Кстати, такая же ситуация наблюдалась в Алайских горах Кыргызстана и в таджикской долине Мургаба: там крестьяне тоже не досчитались весной овец, коз, лошадей и коров.

В доме у ваханцев. Фото У.Бабакулова

Памирские кыргызы живут прежде всего за счет продажи скота в соседний Пакистан, на границе с которым летом работают базары. Кроме того, к ним наведываются скупщики скота из долин, для которых товар стоит дешевле, чем на рынке. Кыргызы могли бы торговать гораздо активнее, но отсутствие дороги не позволяет...

Об этом нам и рассказал Рушан. К сожалению, он не представляет, что строительство дороги обойдется в сотни миллионов долларов, которых у афганского правительства просто нет, да и самого правительства может скоро не стать. Но это уже другая история...

Улугбек: С ажы Рушаном мы проговорили до поздней ночи. Я рассказал ему о цели нашего путешествия, показал на планшетном компьютере S7 Slim Beeline фотографии Бишкека и сюжеты из выпусков теленовостей — о спорах вокруг дальнейшей судьбы памирских кыргызов. На вопрос, могли бы мы отправиться вместе с ним, Рушан ответил утвердительно, пообещав, что поможет нам арендовать пару лошадей.

Утром, пока хан спал, его родственники начали седлать коней. Я немного побродил по округе, сделал несколько снимков, а вернувшись, увидел Рушана и его спутников уже в седле. «А как же мы?» — спросил я у хана. «Договоритесь с хозяином гостиницы о лошадях и проводниках», — ответил он. «Как договариваться? Мы же не знаем языка… И почему вы не предупредили, что собрались в дорогу без нас?» — не отставал я. Однако Рушан молчал… Удивленный поступком афганских соплеменников («кидалово» от хана было совершенно неожиданным), я отправился к товарищу, который остался в другом «гестхаусе».

Кстати, «гестхаусами» местные пристанища для туристов можно назвать лишь условно. Чаще всего это большие комнаты, построенные в памирском стиле: у двери — небольшая прямоугольная площадка с земляным полом (зимой здесь ставят печь), остальное пространство примерно на полметра возвышается над полом в форме буквы «П», оно покрыто кошмами или коврами. У стены — стопка одеял, которые расстилают на полу для сна. Иногда есть электричество: лампочки и розетки запитаны от аккумуляторов, которые днем заряжаются от солнечных батарей. А вот санузла нет, поэтому иностранцам, привыкшим к цивилизованному отправлению естественных потребностей, приходится испытывать определенные неудобства. Говорить о душе или ванной, естественно, вообще не приходится.

Эгамберды Кабулов за видеосъемкой

Эгамберды: Пока Улугбек гулял по селу, не подозревая о ханской подлости, я вовсю общался с иностранцами. Француза звали Мэтью Палей, американца — Майк Финкель. Мэтью оказался весьма интересной личностью. Он уже двенадцать лет ездит в Ваханскую долину, выучил местный язык и обзавелся здесь друзьями. До этого четыре года прожил в Пакистане. Ему нравится жить среди гор и общаться с местным населением, для которого он давно свой. Зарабатывает Мэтью написанием рассказов о своих путешествиях, которые публикуются в различных иностранных изданиях, а также фотографией.

Майк приехал в Вахан, чтобы собрать материалы для National Geographic. Он рассказал мне о памирских кыргызах, исходя из опыта собственного общения с ними, и посоветовал продолжить путь не на лошадях, а на яках, хотя предупредил, что дорога в таком случае займет пять дней вместо трех…

Посовещавшись, мы решили идти к гостинице Зарика, о которой нам рассказывали кыргызстанские «энпэошники», ранее побывавшие в этих краях. Зарик — ваханец лет пятидесяти — оказался радушным хозяином, вдобавок неплохо говорящим по-кыргызски. Он подчеркивал, что не таджик, а «турк», и что предки его пришли в Бадахшан из Алая. «Во мне много кыргызской крови», — заявил Зарик, гордо постучав себя по груди.

Настоящим потрясением в «гестхаусе» этого ваханца стали для нас два раздельных санузла, выложенные белым кафелем. Тут были унитазы! Мыться, правда, пришлось, поливая себя из ковшика, но дети Зарика принесли горячую воду, и это уже было здорово. Мы решили, что на ночь остановимся именно здесь…

Мэтью Паллей беседует с местными жительницами

Улугбек: Вернувшись за вещами к предыдущему месту ночлега, я встретил группу кыргызов из близлежащего села: они ездили куда-то по делам и теперь возвращались домой. Поздоровавшись, я рассказал, что приехал из Бишкека с товарищем — делать репортажи о памирских «сородичах». Мы договорились встретиться на следующее утро, новые знакомые заверили меня, что пробудут в Сархаде еще пару дней.

Вернувшись, я рассказал Эгамберды о неожиданной встрече. Решено было отправиться дальше вместе с кыргызами и делать съемки в пути. Но на другой день нас снова ждал «облом»: местные жители сообщили, что кыргызы уже ушли…

Утром один из ваханцев подогнал к гостевому дому лошадей для нас и ослика для багажа (рюкзаков, аппаратуры, вещей самого проводника). Однако наши почти стокилограммовые тела стали для лошадей неподъемной ношей: у одной из них подкосились ноги, другая сразу попыталась скинуть седока. Разумеется, среди местных жителей полных людей не встретить: суровые условия жизни и скудное, по нашим меркам, питание не способствуют набору веса. Понятно, что лошади просто не привыкли к таким тучным наездникам… Посоветовавшись с Зариком, мы решили ехать на яках. Пришлось смириться с тем, что потеряем на дорогу два лишних дня.

Следующим утром у «гестхауса» стояли трое массивных животных. Крутые спины, толстые ноги, длинные острые рога... Сразу было ясно, что наш вес им по плечу, вернее, по хребту. В качестве проводников с нами отправились «яксмэн» Саидкадам и сын Зарика Амирмамад, молодой человек лет двадцати пяти. За селом грунтовая дорога постепенно сошла на нет, начался подъем в гору. Тропа была настолько узкой и извилистой, что животные ставили ноги в одну линию, как фотомодели...

Як - животное с характером. Однако он наиболее приспособлен к существованию в условиях высокогорья. Фото У.Бабакулова

После ночевки у реки проводник указал нам на почти отвесный склон горы и сообщил, что дальше надо идти пешком, ведя яков на поводу, так как тропа «слишком узкая и осыпается». Признаться честно, это были самые страшные десять минут дороги с тех пор, как началось наше путешествие. В голове вертелась только одна мысль: какая жуткая и нелепая смерть — разбиться о камни… Амирмамад периодически поддерживал то одного, то другого из нас за руку, приговаривая на своем языке что-то типа: «Все в порядке. Ничего страшного, идите потихоньку. Не смотрите вниз!» Преодолев опасный участок пути, мы осмелились посмотреть в ущелье: головокружение было обеспечено. Мы мысленно поблагодарили небеса за то, что эта ужасная тропа осталась позади, но в следующую минуту пришло осознание, что возвращаться нам придется по ней же…

Ко всему прочему началось кислородное голодание: наступила какая-то апатия, кровь в венах пульсировала слишком часто и громко, казалось, что голова скоро лопнет как перезрелый арбуз, а фотоаппарат потяжелел на несколько килограммов.

Большую часть пути мы проехали на яках. Труднее всего пришлось на перевале высотой 4700 метров: тропу перегородил снежный обвал, мы вынуждены были слезть с яков и тащиться пешком по осыпи. И вот на пятый день впереди показались юрты…

Продолжение следует.

Улугбек БАБАКУЛОВ, Эгамберды КАБУЛОВ (Бишкек — Ош — Сары-Таш — Мургаб — Хорог — Ишкашим — Сархад — Памир)

Международное информационное агентство «Фергана»