«Тем, кто внизу, не понять мыслей людей, облеченных высокой властью. Но и тем, кто «наверху», мысли «нижних» людей тоже не слышны». Как сделать так, чтобы между «верхами» и «низами» шел диалог, обмен мнениями о судьбах государства и общества? Что предпринять, чтобы не скудела узбекская земля и не превращались в пустыри скверы городов? Кому может навредить групповая молитва? Ответы на эти вопросы ищет в себе и в своих собеседниках наш автор - уроженец Ферганской долины, на часок задержавшийся у памятника Амиру Темуру в Ташкенте…

«В этом году август в Ташкенте выдался необычно жарким, и он целиком пришелся на Рамазан (по-арабски «Рамадан», в узбекском произношении – «Рамазан»; священный для мусульман месяц поста, в течение которого верующие не едят и не пьют от рассвета до заката солнца. Здесь и далее – примечания редакции). В один из вечеров нас с другом пригласили на ифторлик (вечер разговения), и наш общий приятель почему-то назначил встречу в знаменитом ташкентском Сквере, недалеко от памятника Амиру Темуру.

Я приехал загодя (случилось так, что по рассеянности остановившиеся часы поставил на час раньше). Солнце еще пекло. Я посмотрел на куранты и понял свою оплошность. Теперь надо ждать целый час, изнывая от жары и жажды... И попить воды еще нельзя, слишком рано, и присесть негде…

…Некогда оживленный и зеленый Сквер теперь напоминает пустой и раскаленный котел, как будто здесь произошел ядерный взрыв. В центре Сквера возвышается памятник Сахибкирану («Обладателю двух созвездий». Это – почетное прозвище Амира Темура), вокруг которого теперь устроили новый ландшафт. Убрали все маленькие здания, скромную, но красивую церквушку, спилили старые чинары, которые, как говорят, не понравились Президенту, а его послушный Премьер г-н Мирзияев сам рушил эти деревья, чтобы услужить Папе.

Ташкентский Сквер был вырублен осенью-зимой 2009 года. Фото ИА «Фергана». Подробные фото репортажи об этом - в Галерее.Ферганы здесь, здесь и здесь.

Этому отнюдь не разумному шагу власти вроде бы нашли странное оправдание: чинары посажены во время русской колонизации, и, значит, они продолжают оставаться символом тех «позорных лет», как теперь нам стараются внушить…

Возможно, правы эти люди, облеченные властью: они сидят высоко, а тем, кто внизу, их мыслей не понять. Но и им с высоты наши мысли «внизу» тоже не слышны. Мы и сами им, видно, кажемся маленькими мурашами, не способными мыслить. Но мы, «внизу», по неразумности своей вторим: разве чинары имеют национальность? Или они продолжают оставаться «колонизаторами»? Нам «внизу» всегда казалось, чинара в Средней Азии символ стабильности, покоя, могущества и долговечности. Кстати, где они теперь?..

После того, как был уничтожен Ташкентский Сквер, волна вырубки чинар и других парковых деревьев прокатилась по многим городам Узбекистана. Так, знаменитые городские платановые аллеи были вырублены в Фергане, Самарканде, Андижане, Коканде. Летом 2011 года в Намангане был уничтожен городской лесопитомник. Фото ИА «Фергана»

«Нет, наверное, дело в чем-то другом» – подумал я. Ведь если борьба с чинарами - это «антирусская» борьба, как ее поначалу воспринимали, то тогда другой жертвой Премьера должна стать семья самого Президента, уважаемая супруга которого - наполовину русская. У нас в Ферганской долине ее называют не Татьяна Акбаровна, а «Таня-она» («Мама-Таня», ведь ее уважаемый супруг для народа – «Ота», т.е. «Папа»). И дочери Папы - тоже ведь скорее русские, не знают родного языка, далеки от культуры и нужд своей страны. Тогда и эту семью жестокий Премьер должен будет «спилить», как спилил эти могучие чинары. «Нет, и в этой версии что-то не так» – подумал я.

То ли жара сильно подействовала на меня, то ли пришло прозрение, мне показалось, что я начал понимать истинный замысел уважаемого Президента и его верного слуги Премьера. Они хотели, чтобы грозный вид Сахибкирана был обозреваем отовсюду, а ветвистые чинары просто закрывали памятник. Да, нужно было, чтобы его видели. Но ведь к нему никто не ходит! К памятнику Марксу, который тут стоял ранее, ходило больше людей, и даже цветы ставили … Странно … Нет, и с этой версией что-то не так.

В самом деле, так Сквер выглядел до «зачистки». Ниже – фотография, сделанная позже. Итог – центр Ташкента стал похож на плешь. Фото ИА «Фергана»

Тогда я вгляделся в лицо могучего завоевателя. Вот это да! Он ведь поразительно похож на …самого Президента! Нет, нет, поверьте, это не солнечный удар! Такие ассоциации (памятник – конкретный человек) знакомы многим людям, родившимся в советское время. Лица памятников Ленину в наших районах или колхозах были разными, но удивительно напоминали лица тех председателей колхозов (или секретарей райкомов), кто заказывал этот памятник. Я помню полушутливые разговоры моих старых родственников о памятнике Ленину у моей школы, который поставил председатель крупнейшего колхоза Ферганской долины эпохи Хрущева и Брежнева. Лицо Ленина было удивительно похоже на самого Председателя («Райс-ота»). «Только одень тюбетейку – как шутили аксакалы – и получится ‘Ленин – Райс-ота’».

Вот как сумели угодить авторы памятника Темуру нашему уважаемому Президенту! Завидую им: наверное, всем дали по квартире (я с грустью вспомнил маленькую «хрущовку», которую снимаю и живу там со своими детьми и женой). Но как сильна эта традиция советского времени! Правда, воспоминания о советском теперь стараются вытравить из памяти народа. Но смешно то, что способы этого «вытравливания» остались советскими, отчего ностальгия об эпохе социализма (особенно у среднего и старшего поколений) усиливается.

Так, смакуя в мыслях свое неожиданное открытие и решив поделиться с ним со своими друзьями и коллегами по работе, я вдруг услышал окрик. Оглянувшись в недоумении, обнаружил спешно приближающегося ко мне милиционера, что-то грозно кричавшего. «Наверное постовой, скучно ему стало» – подумал я.

Поправляя на ходу свой пистолет, он потребовал, чтобы я предъявил документы. У нас с милицией не шутят, опасно для здоровья. Я молча достал из портфельчика паспорт, а сам отметил – «парень из Ферганы, от такого акцента не избавишься имеется в виду Ферганская долина, а не город Фергана». Он с сомнением посмотрел на мою временную прописку и стал приглядываться ко мне, попросил открыть портфельчик. Увидев там какие-то книжки, он немного успокоился и уже по-другому посмотрел на мои очки.

Я заговорил на знакомом ему диалекте: «Жарко стало в последние дни. А Вам, наверное, тяжело здесь на солнцепеке». «Да, вроде и чилля прошла («чилля» - самое жаркое время года) , а жара не спадает» – поддержал он автоматически и тоже понял, что я его земляк. Затем пробормотал обычные извинения, оправдываясь за свой первоначальный грубый оклик, в том смысле, что, мол, приставлен здесь следить за порядком, а ходят тут разные люди...

Мы потихоньку разговорились. Он спросил, как мне удается получать временную ташкентскую прописку (регистрация иногородних в столице Узбекистана запрещена). Я ответил, что работаю в научно-исследовательском институте, и смог сделать этого благодаря ходатайству директора. Он зацокал языком и предположил, что видно я большой «олим» (ученый), раз удается получить прописку, и стал нахваливать директора.

Я смолчал, вспоминая, как наш директор настойчиво требовал, чтобы я и мои друзья не ходили на пятничные молитвы. «Всегда проблемы с вашими, из Долины, начинаете с коллективных молитв, потом взрываете что-нибудь» – ворчал он.

И действительно: основной костяк «молящихся» в нашем институте (да и в других институтах) – это ребята младшего и среднего поколений из Ферганы. Наша обычная религиозность сильно отчуждает нас от других коллег, раздражает их. Но мы держимся, стараемся «пригнуться до поры», как говорят узбеки… Ведь когда-нибудь времена изменятся. Только непонятно, почему нас обязательно нужно связывать со взрывами и оружием. Да и потом: разве от хорошей жизни люди берутся за оружие в своей собственной стране?..

Тут мои мысли прервал мой новый знакомый, и я заметил, что он перешел на полушепот: «Домулла, вот я вижу, что вы настоящий ученый (он покосился на мои очки и портфель). Вы знаете историю Темура-бобо?» Он с какой-то опаской указал на памятник. Не дождавшись ответа и оглянувшись вокруг, он продолжал: «Вот наши старики в кишлаке и в районе говорят, что зря Темуру-бобо поставили памятники. Это как будто его снова вытащили из могилы. Он даже как памятник будет все вокруг опустошать. Да! Вот посмотрите, этот Сквер был цветущим и людным. А теперь даже птиц не видно. А водители спешно проезжают мимо, а лица какие-то странные, как неживые. Даже гаишники не очень любят здесь стоять, хотя могли бы так заработать, ведь все водители стараются быстрее проехать это место. Взял радар и зарабатывай… Туристы не выходят из автобусов. Вон и трава сохнет, и эти ёлки не принимаются. Только Он (мой земляк опять с опаской показал на памятник) скачет тут на коне, и наша смена ходит вокруг. Даже свадебные кортежи не приезжают сюда. Говорят, у невест потом бывают выкидыши».

Постовой продолжал болтать, смешивая реальность с фантазией и мистикой. А я вспомнил знакомую многим историю о том, как 21 июня 1941 года в Самарканде для научных исследований были вскрыты могилы Амира Темура и его близких. И тогда, по рассказам, старики просили не вскрывать могилу Сахибкирана. Может, дескать, начаться война. Их не послушали. А через день война действительно началась; она принесла смерть миллионов людей и огромные опустошения. Может, это всего лишь жуткая легенда…

Постовой продолжал что-то говорить. А я вновь осмотрелся. А ведь он прав, здесь просто стало пусто. Вот почему здесь я чувствую себя неуютно! Если правы аксакалы - земляки этого постового - то Великий Амир Темур даже в виде памятника сделал свое дело. Года три-четыре назад вечерами здесь толпилось много народу, целые семьи и молодежь гуляли в сквериках, на примыкающих улицах сидели художники и рисовали «быстрые портреты», стоял веселый гомон, пахло шашлыком и просто жизнью. Я приходил сюда пару раз с женой. Наш малыш особенно веселился… А теперь самые оживленные улицы и кафе, примыкающие к Скверу, совершенно опустели или закрылись. Все насаждения вокруг (особенно эти вековые чинары!) были уничтожены. Правда, памятник Темуру теперь виден со всех сторон… Но сейчас здесь как будто пахнет …смертью!

До середины 2000-х годов знаменитый ташкентский «Бродвей» был эпицентром культурной и общественной жизни города. Фото ИА «Фергана». Больше фото старого «Бродвея» - здесь

Мне вдруг стало зябко от этой мысли, холодный пот прошиб меня. Постовой засуетился, предложил отойти в тень. Я пробормотал: «Мы же в тени». Он вновь как-то робко показал на памятник и ответил (опять шепотом): «Даже тень от Него плохая, поверьте, домулло (уважительное обращение к учителю). Эх, доведет Он нашу страну… Мало того, что здесь все опустело, уже и кишлаки наши, говорят, пустеют. Земля совсем оскудела, без химикатов не растет ничего. Правду говорят старики: убрать отовсюду надо эти памятники Темуру, не тревожить его память, пусть бы себе покоился у себя в мавзолее».

Я потихоньку начал приходить в себя и, посмотрев на часы, понял, что друг мой подойдет скоро. Распрощавшись с постовым, который так и не дождался моих комментариев к его неожиданным репликам, я пошел прочь от этого памятника, твердо пообещав себе никогда больше сюда не являться. «Как хорошо, что я не сказал о своем «портретном» открытии этому странному сержанту» – подумал я.

Мне пришлось снова сделать круг по кольцу бывшего сквера, и я впервые обратил внимание на то, сколько тут настроили разных зданий. Я не архитектор. Но даже я понял, какую разноликую безвкусицу нагромоздили вокруг бывшего Сквера зодчие времен независимости (независимости, кажется, только от интеллекта и профессионализма!). Кругом видны как будто случайно наброшенные, безликие и помпезные здания, продолжающие усиливать настроение опустошенности, безысходности и бездумно потраченных денег!

Пример такой безвкусицы – «двойные» Куранты. Фото ИА «Фергана», 2010 г.

А между тем, как мне рассказывали мои друзья и земляки из Института востоковедения, на ремонт старого и постройку нового здания руководство института и Академия выклянчивают деньги у иностранцев. А там, в этом институте, хранятся десятки тысяч ценнейших древних рукописей! Только их ценность по достоинству оценивают лишь за рубежом, так как иностранные спонсоры все-таки дали денег и на ремонт старого здания, и на строительство нового. А государство, у которого находятся средства на такие помпезные, но абсолютно бесполезные и дорогостоящие здания, не выделило ни одного сума на сохранение того самого наследия, о котором так любят говорить с трибун высокие чины. Впрочем, пусть лучше и не вмешиваются, так как проектирование и строительство такого здания для хранилища рукописей требует профессионализма и не терпит спешек, подгонки под юбилеи…

В этот же вечер я поделился своими переживаниями и мыслями со своими друзьями за вечерней трапезой. Разговор был долгим, далеко за полночь. Мы все помолились за то, чтобы памятники, деяния и тени Великого Амира Темура побыстрее исчезли с лика нашей многострадальной земли, и чтобы воинственный и жестокий Его дух нашел бы поскорее покой в своем роскошном мавзолее Гури-Эмире. Пусть образумятся Его подражатели в этом мире, и особенно те, кого стараются сделать похожими на Него. Аминь!

Мавзолей Гур-Эмир (Самарканд). Здесь покоится прах великого полководца и жестокого завоевателя Амира Тимура (1336–1405). Фото ИА «Фергана»

Опустошения никогда не оставляли доброй памяти в народе. И пусть Аллах вселит в наши души свет мира и добра, и пусть в дни этого Священного месяца что-нибудь изменится к лучшему в сердцах тех, кто поставлен быть над нами, Аминь!»

У. Н. (С узбекского перевел Жасур Салимов). Ташкент, август 2011 г.

Международное информационное агентство «Фергана»