Многими экспертами Афганистан давно воспринимается как площадка, на которой сталкиваются интересы крупных держав, ведущих в регионе «Большую игру». На эту тему написано немало публикаций и аналитических обзоров; в некотором роде эта тема стала общепризнанной среди многих американских, европейских, российских и центральноазиатских экспертов. Даже общий обзор мнений, высказанных по этому поводу, занял бы немало места.

Однако в настоящее время такой подход выглядит весьма натянутым и спорным. Понятно, что многие афганисты стараются приложить к современному Афганистану реалии прошедшего ХХ века, когда за влияние на Афганистан действительно велось интенсивное соперничество сначала между Великобританией и Россией, а потом между США и СССР. Такой перенос вызван вполне очевидным стремлением с помощью модели «Большой игры» постичь внутреннюю, глубинную логику происходящих в Афганистане событий.

Модель, впрочем, не слишком соответствовала реальным фактам. После 2001 года в Афганистане мировые державы намного больше сотрудничали, чем соперничали, и главное доказательство тому - многонациональный характер иностранного военного контингента, расквартированного в Афганистане, и действующего под единым командованием. Мировые державы сообща вносили средства на восстановление страны, участвовали в разнообразных проектах восстановления и развития, помогали становлению афганской армии и полиции. Соперничество между ними также отмечалось, но оно касалось второстепенных вопросов и методов решения конкретных проблем безопасности, и больше было следствием различия точек зрения на решение общих задач.

В общем и целом, сутью международных задач, которые решались в Афганистане в 2001-2011 годах, было восстановление и содействие укреплению афганского государства. Иностранные войска выполняли роль щита, под защитой которого афганские вооруженные силы должны были окрепнуть и обрести способность самостоятельно разгромить и преследовать талибов. Когда эта концепция была выдвинута на первых международных конференциях по Афганистану, она не нашла возражений по существу ни со стороны афганцев, ни со стороны международного сообщества. Основные нарекания высказывались по поводу медленных темпов усиления афганского государства, зависящего от иностранной помощи, а также по поводу того, что реально выполнялось далеко не все, что было изначально намечено.

Теперь, с изменением американской политики в Афганистане и в связи с планами вывода американских войск, которые провозгласил президент США Барак Обама, ситуация в Афганистане может радикально измениться и Афганистан действительно может стать ареной противоборства двух сверхдержав.

Известный американский эксперт по проблемам национальной безопасности Роберт Блэквилл еще в начале 2011 года предложил перейти в Афганистане к «Плану Б», который предусматривает резкое сокращение иностранного военного контингента со 150 тысяч до 30-50 тысяч человек, причем, иностранные войска, по существу, отступают из южного и восточного Афганистана, сосредотачиваясь на защите северного Афганистана и района Кабула. Южный и восточный Афганистан, где теперь и происходят основные сражения, по существу, оставляется талибам. Блэквилл прямо заявляет в своей статье в журнале Foreign Affairs, № 1 за 2011 год: «В то же время Вашингтон должен признать, что «Талибан» рано или поздно обретет контроль над пуштунским югом и востоком, и, чтобы предотвратить подобный исход, придется заплатить неприемлемо высокую цену. Конечно, администрации не следует отдавать пуштунские провинции на откуп талибам или открыто призывать к расчленению Афганистана. Скорее пора просто перестать приносить ненужные жертвы на юге и востоке и согласиться с «реальным раскладом сил» в соответствующих провинциях».

В этой части Афганистана вполне может возникнуть самопровозглашенное талибское государство, по примеру того, как в 2006 году талибы на территории Пакистана провозгласили «Исламский Эмират Вазиристан». Оно может быть названо по-разному: «Исламский Эмират Афганистан» (как при талибах в 1999-2001 годах), «Исламский Эмират Пуштунистан» (поскольку юг и восток Афганистана - это провинции, населенные, в основном, пуштунами). Скорее всего, это будет копия с талибского государства, существовавшего в Афганистане до 2001 года, с такими же характерными особенностями внутреннего устройства и политики, с таким же хозяйством, основанным на выращивании опийного мака, и нацеленным на обеспечение расширения зоны войны в регионе. Во всяком случае, талибы ни разу не декларировали отказа от стремления к воссозданию государства такого типа и не заявляли о пересмотре своих целей.

«План Б», конечно, ни с какой стороны не является продуманным, и в случае реализации может вызвать очень серьезные последствия, как для афганцев, которые снова окажутся в урагане войны, так и для всего региона. Талибы, бесспорно, значительно усилятся за счет подаренного им таким образом южного Афганистана, и первым делом попробуют блокировать или взять Кабул. Это приведет к крушению всех программ экономического возрождения Афганистана.

Но самые серьезные последствия глобального значения состоят даже не в этом. Явочным порядком сложится ситуация, когда южный Афганистан и западный Пакистан превратятся в зону столкновения и соперничества США и КНР.

Причина этого состоит в том, что «План Б» предусматривает, по сути, сохранение и даже усиление проамериканской ориентации Исламского государства Афганистан, территорию которого они урежут более чем на треть. Пакистан же, в свою очередь, в последнее время стал проявлять прокитайскую ориентацию. Для пакистанского руководства, чья страна зажата между воюющим Западом и Индией, с которой тлеет конфликт в Кашмире, это единственный возможный выбор.

Пакистан в настоящее время и в обозримом будущем не в состоянии справиться со своими военными, политическими и экономическими проблемами. Его возможности сильно подорвали стихийные бедствия, обрушившиеся на страну в 2009-2010 годах. Западнее находятся американские войска, которые не раз пытались перейти на пакистанскую территорию при преследовании талибов. Индия в 2009 году получила мощную поддержку от США, которые соглашением о сотрудничестве в ядерной области, по сути дела, легитимизировали индийское ядерное оружие. При этом Индия не входит в Договор о нераспространении ядерного оружия и не собирается в него входить. Это индо-американское сотрудничество, по сути своей, - подписание союзнического соглашения.

Потому Пакистан обращается за помощью к КНР. В мае 2011 года Пакистан предложил разместить на своей территории китайскую военную базу: «Мы были бы благодарны китайскому правительству, если бы военно-морская база была построена в Гвадаре в Пакистане», — сказал министр обороны Пакистана Ахмад Мухтар. Гвадар - крупный глубоководный порт, построенный при китайской помощи в 2007 году в провинции Белуджистан.

Пакистан модернизирует ВВС Пакистана китайскими самолетами. В 2009-2010 годах Пакистан закупил 36 истребителей J-10. В конце мая 2011 года пакистанские ВВС приобрели 50 истребителей JF-17, парк которых возрос до 86 машин. Кроме того, Китай предоставил Пакистану две эскадрильи J-10B (32 самолета) в долгосрочный кредит, первая эскадрилья которых уже передается. Необходимость пополнения авиапарка диктуется еще и тем, что талибы время от времени нападают на пакистанские авиабазы. 23 мая 2011 года боевики напали на авиабазу ВВС флота Мехран в Карачи и в ходе боя уничтожили два самолета.

Иными словами, вокруг Пакистана завязывается сложный военно-политический узел, в котором сплетаются интересы и противоречия США, КНР и Индии.

С окончания Второй мировой войны ведущие державы избегают прямого военного столкновения, которое грозит неизбежно перерасти в полномасштабную войну с обменом ядерными ударами. Все участники узла противоречий имеют ядерное оружие, и способны в считаные часы нанести друг другу огромный ущерб - уничтожить десятки миллионов человек. Если произойдет обмен ядерными ударами, то ситуация выйдет из-под контроля и станет непрогнозируемой, а к такому повороту событий правительства ни США, ни КНР не готовы. Потому обычно выяснение отношений во второй половине ХХ века шло на периферии: в Африке, в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, где конфликтующие стороны (СССР и США) поддерживали разные стороны, не приближаясь к опасной черте прямого военного столкновения. Локальные войны и дебаты в ООН - вот обычный метод ведения конфликтов, применявшийся сверхдержавами.

Отступление американских войск из южного Афганистана с образованием «серой зоны», занятой одним или несколькими самопровозглашенными талибскими государствами, как раз создаст такую периферийную зону, где США и КНР могут помериться силами чужими руками, не вступая в прямое военное столкновение. Не секрет, что талибские отряды давно поддерживаются разными странами: есть «американские», «британские», «иранские», «пакистанские», «китайские» талибы, то есть, отряды, ориентирующиеся на поддержку от разных держав. Так что афгано-пакистанское приграничье в широком смысле, вполне может превратиться в поле столкновений.

Никакой здравомыслящий человек, на мой взгляд, не может поддержать такое развитие событий. Нельзя делать афганцев, которые и так много страдали во время 30-ти летней войны, заложниками битвы двух держав, ввергать их в новую войну. Если у США и КНР или их союзников есть противоречия, то пусть они найдут мирные средства их разрешения. Пусть устроят футбольный, шахматный или борцовский турнир, к примеру, или там соревнование по политической демагогии в ООН. Если они считают себя цивилизованными странами, то пусть найдут способы разрешения противоречий без стрельбы и крови.

Дмитрий Верхотуров (Москва) - эксперт Центра изучения современного Афганистана, историк