Впервые Равшан Темуриён побывал в Афганистане почти 23 года назад, тогда он работал переводчиком командования советских войск. Позже еще три раза приезжал сюда - уже в качестве репортера. Особенно дорога ему предпоследняя поездка, состоявшаяся в октябре 1996 года, когда Кабул был уже захвачен боевиками движения «Талибан». Темуриён стал первым журналистом, которому согласился дать интервью глава правительственных войск Афганистана, легендарный командующий Ахмад-Шах Масуд. Тогда Равшан задал ему волновавший всех вопрос: «Почему Вы не смогли отстоять Кабул и отдали его талибам?» Вопрос был, скорее, риторический, ведь силы явно были неравными: талибам помогали пакистанские регулярные войска.

- Равшан, какой была цель Вашей поездки на этот раз?

- Эту поездку я наметил еще девять лет назад, после того, как от рук арабских террористов погиб мой друг Ахмад-Шах Масуд. Впервые мы встретились с ним в октябре 1996 года на передовой линии фронта в селении Карабаг, в 23 километрах от Кабула. Я двое суток гостил в его доме в городе Джабал-ус-Сирадж, и, можно сказать, до самой его гибели мы поддерживали дружеские отношения, периодически созванивались. Я написал ему и доктору Абдулле (влиятельный афганский политик. - Прим. ред.) несколько писем, которые вместе с фотографиями передал им через своих коллег - чешских журналистов Яромира Штетину (ныне сенатор парламента Чехии), Петру Прохазкову и репортера канадской The Gazette Левона Севунца (ныне репортер и продюсер канадской телерадиовещательной компании CBC). Несколько недель назад, приехав в Афганистан, я нашел в архивах Фонда имени Ахмад-Шаха Масуда и у доктора Абдуллы свои письма и сделанные мной фотографии моего покойного друга и его сторонников.

Моя поездка состоялась благодаря поддержке и содействию моих друзей из неправительственной организации BDN (Bakhtar Development Network). Я побывал в провинциях Кабул, Парван, Каписа, Панджшер (Пандшир), Саманган и Балх. К сожалению, из-за резкого ухудшения военно-политической ситуации мне не удалось побывать в Баглане, Кундузе и Тахаре.

Ахмад-Шах Масуд и Равшан Темуриён (справа)

- Что изменилось в Афганистане за последние четырнадцать лет, с момента Вашей предыдущей поездки?

- На этот вопрос трудно ответить однозначно. Четырнадцать лет назад были Масуд, его команда и антиталибская коалиция. Все здоровые силы были сплочены вокруг национального героя Ахмад-Шаха Масуда. Сейчас Масуда нет, его последователи и ученики, как ни обидно, практически разобщены. Условно их можно разделить на три группы: в первую войдут устод (мастер, наставник. - Прим. ред.) Бурхониддин Раббани, доктор Абдулла, губернатор провинции Балх устод Ато Мухаммад Нур и их единомышленники; во вторую - Мухаммад Юнус Конуни, Ахмад Зиё Масуд, Амрулло Солех, инженер Ориф и другие; третью составят первый вице-президент Афганистана Мухаммад Касим Фахим, министр энергетики Исмаил Хан, министр внутренних дел Бисмиллах Хан, губернатор провинции Панджшер и так далее.

Во время моей поездки первые две группы вели переговоры друг с другом и предпринимали попытки договориться о сотрудничестве с третьим крылом школы Масуда.

Главный для меня вопрос - что стало со школой великого Масуда, - я задавал всем последователям и соратникам покойного героя. Председатель нижней палаты парламента Афганистана Кануни на этот вопрос ответил так: «Мы не предавали идеалы покойного Масуда, отстаиваем их в национальном парламенте страны все последние восемь с половиной лет и будем стоять до последнего».

Доктор Абдулла, который встретил меня как давнего друга в своей штаб-квартире в центре Кабула, лаконично обронил: «Посмотрите, сейчас здесь [в Афганистане] находятся представители и силы более сорока стран мира, но все осознают, что место Одного Человека [Ахмад-Шаха Масуда] пустует».

Об этом говорит весь Афганистан: «Нам не хватает Ахмад-Шаха Масуда!»

Девять лет продолжалась советская оккупация, девять лет в стране присутствуют войска стран НАТО. Местному населению есть что сравнивать.

«Господин переводчик, - говорили мне бывшие моджахеды, - мы хотим извиниться за прошлое. Советский солдат - благородный солдат, всегда носил автомат на ремне. А эти пробираются по деревне «цепочкой» - в шлемах, в бронежилетах, оружие наизготовку».

Рассказали старики, как американцы привезли на военных грузовиках щебенку и засыпали ею дорогу. Сколько стоила эта акция? Шесть миллионов долларов. «А советские бы на эти деньги построили дом, больницу или школу!» - вздыхали ветераны-повстанцы. А в Кабуле я услышал, что из 40 миллиардов долларов гуманитарной помощи, заявленных международным сообществом, 36 миллиардов до Афганистана не дошли.

Слушая эти рассказы, я невольно вспоминал моего покойного друга. «Да, тогда мы были врагами, - сказал Масуд, когда я спросил его, чем различаются войны против советских войск и против движения «Талибан». - Но и вы, и мы были настоящими воинами, вели войну честными методами, и сегодня я готов каждому русскому подать руку. Но я никогда не подам руки пакистанцу».

- Как произошел раскол среди таджикских лидеров Афганистана - последователей Ахмад-Шаха Масуда? Каково расположение сил после недавних парламентских выборов?

- Еще перед последними президентскими выборами последователи школы Масуда организовали Объединенный Национальный Фронт Афганистана (ОНФА), председателем единогласно избрали бывшего президента страны устода Бурхануддина Раббани. Затем Хамид Карзай попросил своего первого вице-президента Ахмада Зие Масуда баллотироваться вместе с ним на второй срок, но тот вежливо отказал. Позже Карзай уговорил пойти с ним на выборы маршала Фахима. Несмотря на уговоры А.З.Масуда и других членов руководства ОНФА, Фахим Хан согласился войти в команду Х.Карзая и покинул ОНФА.

В то же время верный помощник и главный советник Ахмад-Шаха Масуда доктор Абдулла стал кандидатом в президенты страны. По словам Ахмада Зие Масуда, устод Раббани объявил о своей поддержке доктора Абдуллы на выборах, не посоветовавшись с членами руководства ОНФА. Таким образом, в ОНФА произошел раскол. Соратники и последователи Масуда своими нескоординированными действиями развалили свою же коалицию, тем самым открыв дорогу сторонникам президента Карзая и афганским националистам, котоые и победили в итоге на выборах, а доктор Абдулла отказался от второго тура борьбы за кресло президента.

- Сейчас часто говорят о «Талибане», рассматривая его как угрозу для стран региона. Насколько это движение опасно для Таджикистана?

- Думаю, что слухи об опасности «Талибана» для соседних стран, в частности, для Таджикистана, намного преувеличены. Различные группировки талибов преследуют одну и ту же цель – построение в Афганистане радикального исламского государства на принципах шариата. Талибы не хотят считаться с сегодняшними реалиями многонационального Афганистана, они намерены построить мононациональную страну, их лидеры, как и лидеры партии афганских националистов «Афгонмиллат», не хотят считаться с таджикско-иранской культурой, они заявляют: «Это Афганистан, значит - «афган», все без исключения являются афганцами, поэтому все другие персоязычные должны подчиниться и стать афганцами». На улицах Кабула можно услышать заявления похлеще: «Кто не хочет подчиниться этой «теории национального строительства», пускай перебирается в свой Таджикистан или Узбекистан».

У талибов нет намерения расширять фронт до территории Таджикистана. Единственная их цель - покорение бывшего Хорасана, страны, которую создали аборигены Средней Азии - таджики и другие пресоязычные народности, - и которую последние 250 лет называют Афганистаном.

- Как Вы думаете, что будет происходить на афганской земле после ухода военных сил НАТО?

- Девять лет назад, когда канадские войска еще не были отправлены в Афганистан, ко мне обратились помощники премьер-министра Канады Жана Кретьена в поисках ответа на вопрос, как строить свою политику военного присутствия на афганской территории. Я им прямо сказал: «Если можете, не ходите туда». Они возразили: «Однажды мы уже отказались ехать в Ирак, но теперь у нас обязательство перед США». «Тогда дистанцируйтесь от американских военных операций». Но и это, судя по гробам солдат, прибывающим из Афганистана в Канаду, оказалось невозможно.

Я полагаю, после ухода из Афганистана военных сил США и их союзников ничего не изменится, война продолжится. Суть этой войны заключается в столкновении двух разных культур: светской таджикско-иранской и консервативной пуштунско-кочевой.

Сами афганцы говорят, что за девять лет присутствия советские войска построили здесь новое государство с сильной армией и административными органами, а американцы и их союзники за такой же временной отрезок не смогли создать даже дееспособное правительство в Кабуле, не говоря уже об армии и административных органах. Афганцы вопрошают: «Американский солдат получает 10 тысяч долларов в месяц, а афганский - 200 долларов. Кто будет служить в такой армии?»

В Афганистане никто не знает, куда идут миллиарды долларов США и их союзников. Жители Кабула сетуют: «Американцы научили афганцев воровству и коррупции, а советские учили созиданию».

- Что нужно сделать народу Афганистана и мировому сообществу, чтобы на этой многострадальной земле воцарились мир и покой?

- Это самый главный вопрос для граждан Афганистана. В течение всех тридцати трех дней моей журналистской командировки в эту страну я задавал его каждому, с кем мне довелось общаться.

Как говорят на Востоке, «перед тем, как лечить больного, нужно поставить ему диагноз». Диагноз тридцатидвухлетней войны и конфликтов в Афганистане вам раскроет любой прохожий (а раньше об этом не принято было говорить иностранцам): это открытое столкновение таджико-иранской культуры, которая была древней, оседлой, градостроительной и светской, с культурой пуштунской, которая была кочевой, небогатой и консервативной. Таджики и другие персоязычные говорят: «Мы - хозяева этой земли!» Пуштуны заявляют: «Мы – большинство!»

Почти такая же ситуация, но в цивилизованной форме, наблюдалась в свое время в Канаде, где французы, как и пуштуны в Афганистане, твердили, что англоязычные не проявляют уважения к французскому языку. Пуштуны прямо мне говорили: «Почему мы говорим на фарси, а таджики не хотят говорить на пушту?» Что-то похожее я слышал в Канаде лет тринадцать назад. Но благодаря такому харизматичному лидеру, каким был покойный премьер-министр Пьер Трюдо, Канада как федеративное государство состоялась. Двуязычие здесь стало нормой, а франкоговорящее население Квебека в составе федеральной Канады сохранило экономическую и культурную независимость.

В Афганистане вопрос о федерализме поднимался еще в начале 1990-х годов. Впервые высказывания на эту тему я услышал из уст лидера партии «Исламское Единство Афганистана» покойного Абдул-Али Мазари. Он был убежден, что федеративные отношения и есть решение главного вопроса Афганистана. В 2004 году на всеобщих президентских выборах эта идея стала программной для одного из таджикских политиков - лидера партии «Национальный Конгресс Афганистана» доктора Абдул-Латифа Педрама.

Конечно же, Афганистан – не Канада, но действия с учетом специфики межнациональных отношений и региона в контексте федерализма помогли бы решить главную проблему - достижение мирного сосуществования двух основных народов (пуштунов и таджиков), - и способствовать возвращению талибов в свои дома. Что плохого в том, что радикальные талибы вернуться в свои провинции и вольются в провинциальные и городские административные силовые органы, а также возьмут на себя охрану общих границ с Пакистаном и Ираном? Или, например, в том, что талибы захотят в своих южных провинциях ввести шариат, если население этих регионов проголосует за такой порядок, почему это не демократично? Таджики хотят вести в своих провинциях светский образ жизни, почему бы нет? Что плохого в том, что в кандагарских школах дети с четвертого класса будут изучать персидский язык или в провинции Балх школьникам будет преподаваться язык пушту? А вот центральное (федеральное) правительство и парламент должны быть избраны демократическим путем с участием всего населения Афганистана.

Когда во время моей поездки по афганским провинциям заходила речь о федерализме, большинство моих собеседников сходу отвергали эту идею. Когда же я им объяснял, что будет означать федеративное устройство для Афганистана, и пуштуны, и таджики начинали задумываться, и большинство отвечали: «Было бы неплохо, если так».

Среди таджикских лидеров лишь всемогущий губернатор провинции Балх устод Ато Мухаммад Нур не скрывает своего мнения и открыто заявляет, что федерализм был бы хорош не только для таджиков и других персоязычных, но и для пуштунов, и в стране наступили бы мир и стабильность.

Но не все последователи Масуда поддерживают идею федерализма. Например, Ахмад Зиё Масуд - один из лидеров нынешней оппозиции, бывший первый вице-президент страны, родной брат Ахмад-Шаха Масуда, - полагает, что к власти нужно идти посредством создания всенародной политической партии, которая овладела бы умами и таджиков, и пуштунов, и представителей других народностей Афганистана. Он считает, что нынешние политические партии ИРА основаны лишь на национальной и религиозной идеологиях, и ни одна из этих партий не имеет общенациональной и всенародной поддержки. В то время как сторонники фракции нынешнего первого вице-президента Афганистана маршала Фахима Хана, анализируя девятилетнюю американскую политику делать ставку только на пуштунов, полагают, что Вашингтон и его союзники разочарованы непродуктивностью этого узконационального и близорукого подхода и отчаянно ищут выхода из патовой ситуации. По их мнению, американцы начинают понимать, что светские таджики и другие персоязычные народности Афганистана на протяжении девяти лет занимаются миротворчеством и градостроительством, а на территории южных народностей и племен царят война и нестабильность. Персоязычные имеют хороший шанс, опираясь на свою древнуюю культуру и традиции государственного строительства, не только завоевать симпатии всех других народностей и племен Афганистана, но и прийти к власти законным путем.

К сожалению, в стране, где последние 32 года говорят на языке оружия, никто не хочет слушать другого, даже если речь идет о судьбоносных вопросах.

- Знаю, что Вы намерены написать книгу воспоминаний, в которой расскажете о своих поездках в Афганистан, дружбе с Ахмад-Шахом Масудом и так далее.

- Собранные материалы об Афганистане, сделанные мною фотографии, многолетняя личная дружба с Ахмад-Шахом Масудом и его последователями дают основания для написания книги о них, об этой стране.

Я очень горжусь, что Ахмад-Шах называл меня своим другом — так же, как и французского журналиста, писателя и кинорежиссера Кристофа де Понфили, снимавшего фильмы о Масуде и афганской войне. Я навестил могилу друга - мавзолей Ахмад-Шаха недалеко от афганского городка Базарака. Эта встреча с Масудом оказалась для меня очень тяжелой...

В мавзолее Ахмад-Шаха Масуда

После той поездки и встреч с соратниками Масуда, бывшими моджахедами и простыми людьми я начал понимать, почему Кристоф Де Понфили, который 23 года снимал афганскую войну, покончил с собой, оставив записку: «Этот мир без Масуда потерял свой смысл».

Помню нашу первую встречу с Кристофом. Вместе с переводчиком и советником Масуда Мехробудином Мастоном я вошел в резиденцию Ахмад-Шаха в Джабул-ус-Сирадже и увидел, что мой друг и Кристоф сидят на белых пластиковых стульях прямо на газоне под открытым небом и ведут дружескую беседу на французском языке. Неподалеку оператор Кристофа снимал на камеру главного помощника Масуда - министра иностранных дел доктора Абдуллу. Когда Масуд увидел меня, он встал с места, поздоровался со мной и познакомил с Кристофом. Мы пожали друг другу руки и обменялись теплыми приветствиями на английском языке.

Позже я узнал, что Кристоф де Понфили снял около 40 документальных фильмов, из них несколько были посвящены Масуду. Он также написал ряд книг, две из них очень популярны во Франции: «Massoud l'Afghan» (1998) и «Scoops» (2002). После гибели Масуда Кристоф несколько раз приезжал навестить могилу друга. Последней работой Кристофа стал его первый и единственный художественный фильм «Звезда солдата», рассказывающий о советском воине, который попал в плен в Афганистане, но по просьбе де Понфили был отпущен Масудом на свободу.

Мне было очень больно оттого, что сообщения о смерти Кристофа де Понфили были опубликованы казенными словами и без упоминания истинной причины самоубийства. После гибели Масуда Кристоф безвозвратно погрузился в меланхолию, которая вылилась в сильную критику США и других западных стран, виновных, по его мнению, в гибели Ахмад-Шаха, поскольку не поддержали его, когда ему очень нужна была помощь. Состояние Кристофа усугубилось после его последней поездки в Афганистан, он был разочарован непрактичностью американского плана по установлению мира в ИРА и началом раскола в рядах последователей и учеников покойного Масуда.

И еще один немаловажный факт, потрясший Кристофа. Весной 2002 года специальный посланник Франции, политический журналист Бернар-Анри Леви вместе с Жилем Эртзогом привезли в Панджшер мраморную мемориальную доску в честь Масуда, на которой были высечены такие слова: «Командующему Ахмад-Шаху Масуду, борцу за свободу, настоящему другу Франции. С уважением, его друзья двадцатилетней давности Бернар-Анри Леви и Жиль Эртзог».

На самом же деле, они никогда не были близкими друзьями Масуда, и рассказы Леви о встрече с ним в 1981 году не соответствуют действительности. Об этом могли бы свидетельствовать Кристоф де Понфили и Мехробудин Мастон, который в настоящее время живет в Канаде, так как именно они организовали встречу Ахмад-Шаха с французским журналистом по просьбе последнего в 1998 (!) году.

Кристоф, вернувшись из афганской поездки, покончил с собой в своем доме, выстрелив из пистолета себе в голову. Он так и не смог оправиться от шока, вызванного жестоким убийством близкого друга Масуда и несправедливостью, творившейся вокруг его имени.

Стойкость и мужество, которые проявлял Масуд в борьбе против средневековой тирании и несправедливости, сделали Кристофа, меня и многих других поклонниками и последователями легендарного командира. Его идеалы стали нашими, мы стали смотреть на мир его глазами - глазами правды, чести, совести и любви. Его идеалы просты: Свобода, Родина, Справедливость, Жизнь, Человек. Он незаметно изменил нашу жизнь, и мы стали ее ценить. Он изменил наш мир.

Когда Ахмад-Шах был жив, сильные мира сего не обращали на его призывы внимания. Не верили ему. Его близкие рассказывали мне, что когда Масуда взорвали, из его красивых мужественных глаз полилась кровь. О господи, думаю, его кровь до сих пор продолжает литься в разных уголках мира. Мир потерял Человека, Гражданина Планеты, который искренне любил ее и ее обитателей. Жаль, что его не поняли.

Об этом, думаю, и будет книга, посвященная моему другу Ахмад-Шаху Масуду и его отважному французскому товарищу, в ней расскажу о последователях школы мужества и человеколюбия национального героя Афганистана, великого таджика, героя современности.

Беседовал Тилав Расул-заде

Международное информационное агентство «Фергана»