Сражение при Таш-Кепри. Как на карте Российской империи поставили самую южную «точку»
На картинке слева: портрет генерала А.Комарова
30 марта исполняется 125 лет со дня так называемого «боя генерала Комарова» или сражения при Таш-Кепри (место в Туркменистане, около реки Кушка), результатом которого стало изгнание афганских отрядов из оазиса Панджех (Пенде) и фактическое определение самой южной границы Российской империи, а позднее – СССР, остававшейся таковой вплоть до 1991 года. Бой при Таш-Кепри как бы подвел итог российской экспансии в южном направлении, продолжавшейся весь XIX век, и одновременно предопределил разграничение «сфер влияния» между Россией и другой могущественной империей – Британской, двигавшейся навстречу русским с юга – из Индии.
Геополитическое соперничество России и Великобритании в регионе, едва не переросшее из-за «боя генерала Комарова» в прямое военное столкновение, весьма длительный период определяло расклад сил и развитие политической ситуации в Центральной Азии. Недаром же оно получило название «Большой игры». По существу, эта «игра» не прекратилась до сих пор, хотя два первоначальных игрока - Российская и Британская империи – уже давно сошли с исторической арены. Ведь «игровую» эстафету у развалившейся Российской империи очень энергично подхватил Советский Союз. Впоследствии он, правда, тоже развалился, но сменившая его Российская Федерация по-прежнему претендует на роль главного регионального игрока. Что же до демонтировавшей свою империю Великобритании, то она, сохраняя значительные собственные интересы в Центральной Азии, теперь ведет здесь свою игру в качестве главного и наиболее близкого партнера США.
Впрочем, не стоит проводить уж слишком прямые параллели между XIX веком и веком XXI-м. Тем более, что применявшиеся в позапрошлом веке принципы Realpolitik в нынешнее время не работают, и попытки использовать их для построения разного рода геополитических химер сейчас оборачиваются в лучшем случае скверным анекдотом, а в худшем – катастрофой. Позитивом же, оставшимся нам о той эпохи, в том числе и от истории со сражением при Таш-Кепри, можно считать проявленную в те дни способность сторон объективно оценить свои возможности и, главное, свои интересы, и, исходя из всего этого, вовремя обуздывать свои амбиции, включая довольно давнее желание омыть сапоги в Индийском океане.
«Большая игра»
Создав на протяжении XVIII–первой половины XIX веков своего рода «предмостные укрепления» в Прикаспии, южной Сибири и Казахстане, Петербург в середине 1860-х годов активно приступил к подчинению российской короне остальной Центральной Азии. Первым, в 1865-1866 годах, было завоевано Кокандское ханство, с территории которого регулярно осуществлялись разбойничьи набеги на российские владения. В 1866 году начались военные действия против Бухарского эмирата. В 1867 году для управления присоединенными к Российской империи территориями Кокандского ханства и Бухарского эмирата было учреждено Туркестанское генерал-губернаторство. В 1868 году эмир бухарский признал российский протекторат. В 1873 году войска генерала К.П.Кауфмана овладели Хивой. По Гендемианскому договору того же года хивинский хан признал себя вассалом России.
Параллельно с этим развивалась британская экспансия в Афганистане. Причем сам Афганистан был не особо нужен Великобритании как объект для «колониальной эксплуатации» - эта преимущественно горная страна с ее относительно бедными природными ресурсами и непокорным, воинственным населением мало интересовала Лондон в качестве «классической» колонии. Контроль над ней был необходим Великобритании для ограждения севера Индии от набегов афганских племен, но в первую очередь для создания «буферной зоны», заслоняющей британские владения в Индии от надвигающейся с севера России. Ведь кошмар русского вторжения в Индию преследовал британцев со времен запланированного Павлом I «похода атамана Платова».
Британские страхи перед гипотетическим русским вторжением в Индию были столь велики, что в реальность подобного вторжения поверили даже антибританские элементы в самой Индии – в 70-е годы в Ташкент к русскому генерал-губернатору стали прибывать эмиссары от обиженных британцами махараджей североиндийских княжеств, которые сулили русским генералам «ключи от Индии» и обещали поддержать российское вторжение массовым антибританским восстанием.
Великобритания еще в 1838 году предприняла первую попытку установить свой контроль над Афганистаном. Серьезные потери, которые понесли британцы в первой англо-афганской войне (1838–1842), заставили их придти к выводу, сформулированному фельдмаршалом Робертсом: «Для свободного распоряжения Афганистаном еще не наступило время». Великобритания от оккупации страны воздержалась. Вместо этого в Лондоне предпочли методы «непрямого контроля», а, проще говоря, подкуп и тонкие политические манипуляции. В результате ярый враг Британии афганский правитель Дост-Мухаммед при посредстве ежегодной денежной субсидии превратился из креатуры России в верного британского союзника.
Вторая англо-афганская война (1878–1880), разразившаяся, в основном, из-за интриг России, подталкивавшей афганского эмира Шир-Алихана к разрыву с Великобританией, тоже стоила британцам немалых жертв. Тем не менее, ее результатом стал Гандамакский мир, по которому афганский эмир, опять же в обмен на регулярную субсидию, отказывался от ведения внешней политики «без посредничества Великобритании». Еще раньше, в январе 1873 года, российский министр иностранных дел Горчаков и британский премьер Гладстон договорились считать Афганистан «нейтральной зоной». Спорные земли в районе Амударьи, населенные туркменами, должны были отойти к Афганистану. В ответ Лондон предоставил Хивинское ханство «попечению России».
Между тем, Россия демонстрировала, что на достигнутом останавливаться не собирается. В 1880 году началась знаменитая Ахалтекинская экспедиция, навеки прославившая генерала Скобелева. Через два года были завоеваны практически все туркменские земли вплоть до границ с Персией и Афганистаном. Российская империя увеличилась на 28 тысяч квадратных верст. Оставалась, правда, проблема оазиса города Мерва и прилегающих территорий - во время англо-русских переговоров 1869–1879 годов часть пограничной черты между Афганистаном и среднеазиатскими владениями России – примерно на 450–500 километров по Амударье – не была официально установлена. Россия полагала, что поскольку эта территория населена туркменами, а туркмены в подавляющем своем большинстве перешли в российское подданство, то и территория должна отойти Российской империи. В подтверждение этих претензий в 1882 году под руководством генерала Анненкова начала строиться Закаспийская железная дорога - от Красноводска на Мерв.
В том же году начальником Закаспийской области был назначен генерал-лейтенант Александр Виссарионович Комаров (1823–1904), который сразу же стал ярым сторонником аннексии Мерва, являвшегося, по его словам, «гнездом разбоя и разрушения, тормозившим развитие чуть ли не всей Средней Азии». В конце 1883 года Комаров отправил туда штабс-ротмистра Алиханова и текинца майора Махмут-Кули-хана с предложением мервцам принять русское подданство. Поручение это было выполнено блестяще, и уже 25 января 1884 года депутация мервцев прибыла в Ашхабад и поднесла Комарову прошение на имя императора о принятии города Мерва в русское подданство. Высочайшее согласие вскоре было получено, и мервцы присягнули на верность российскому императору.
«Выгнать и проучить как следует!»
Между тем, за пару недель до этого афганский эмир Абдурахман, опять же считавшийся в свое время российской креатурой и даже спасавшийся в Самарканде от внутриафганской смуты, но затем перешедший по покровительство Лондона, занял в оазисе Панджшех стратегически важный пункт Акрабат, который являлся узлом горных дорог, позволявшим контролировать путь из Герата в Мерв. После аннексии Мерва Россией вице-король Индии лорд Дафферин настоял, чтобы афганский эмир оказал сопротивление продвижению русских. Абдурахман послал в оазис Панджшех дополнительные войска и в июне 1884 года объявил о присоединении этой территории к своему государству.
Россия, сославшись на волю населявших оазис туркменских племен сарыков и сагоров, которые после присоединения Мерва якобы тоже выразили желание принять российское подданство, потребовала от Абдурахмана очистить занятую территорию, упорно утверждая, что оазис принадлежит ей на том основании, что она владеет Мервом. Но Абдурахман наотрез отказался вывести войска и получил в этом полную поддержку Лондона. Более того, из Индии в Герат проследовал британский генерал Лэмсден с отрядом из 1500 солдат, а затем часть британцев, объявленная британской «разграничительной комиссией», прошла через Гератские горы и заняла городок Гульлен (Гульран) примерно в ста километрах от нынешнего города Кушка.
С начала 1885 года из Панджшеха стали приходить сведения, что британцы ведут среди племени сарыков пропаганду против России. Якобы британские офицеры привезли массу дорогих подарков: шелковые, расшитые позументом халаты, а также револьверы и карабины. Все это раздавалось старейшинам, направо и налево разбрасывались серебряные монеты. Офицеры Ее Величества демонстрировали русскую «берданку» и английский 14-зарядный винчестер и уверяли местное население в том, что при одинаковом численном составе русских и британских войск британцы будут в четырнадцать раз сильнее, так как пока русский сделает один выстрел, британец успеет сделать четырнадцать.
Активизировались и афганцы, которые стали появляться конными разъездами в центре Панджшехского оазиса - в местечках Тахта-Базар и Таш-Кепри. Причем в Таш-Кепри был мост через Кушку - для сообщения берегов и притока воды от правого берега Кушки и из Мургаба на левый берег Кушки - для орошения посевов вокруг кургана Кизил-Тепе. Российские власти получили данные о каких-то земляных работах, производимых афганскими отрядами вокруг Таш-Кепри, по обоим берегам Кушки, и выслали туда казачий разъезд. Афганцы, выставив пост на территории, которую Россия считала своей, не пропустили казаков. Узнав об этом, генерал Комаров пришел в ярость и запросил Петербург о разрешении на применение силы. Император Александр III в ответ направил следующую директиву: «Выгнать и проучить как следует!». Правда, в официальном приказе, который получил Комаров, присутствовало указание воздерживаться от боевых действий.
Комаров сформировал особый Мургабский отряд численностью 1800 человек, куда входили восемь рот пехоты, три сотни казаков, одна сотня конных туркмен, саперная команда и четыре горные пушки с расчетами. Одновременно он потребовал от генерала Лэмсдена, являвшегося главой британской «разграничительной комиссии» и специальным уполномоченным Лондона в Афганистане, чтобы тот велел афганским отрядам уйти из Панджшеха. Лэмсден отказался. Тогда 20 марта (8 марта по старому стилю) Мургабский отряд во главе с Комаровым выступил в направлении Таш-Кепри через Аймак-Джаар и после быстрого, но весьма изнурительного перехода 24 марта подошел к Таш-Кепри. Высланный несколько ранее передовой отряд из тридцати человек уже успел занять к тому моменту курган Кизил-Тепе. Российские войска сосредоточились примерно в пяти-шести километрах от позиций афганских войск (2500 всадников, 1500 человек пехоты и 8 пушек), среди которых было несколько десятков британских офицеров-инструкторов.
Комаров отправил к начальнику афганских войск Наиб-Сапари-Теммуршах-хану капитана генерального штаба Прасолова с ультиматумом: либо афганцы в течение пяти дней очистят левый берег Кушки, либо русские выбьют их оттуда. Но в ответ афганцы лишь сильнее стали окапываться. Но тут в ситуацию вмешались «высшие силы»: 25 марта под нажимом Великобритании российское правительство дало клятвенную гарантию, что российские войска не станут атаковать, если афганцы воздержатся от военных действий. Через три дня министр иностранных дел России Гирс это повторил и добавил, что такое обязательство было дано с полного одобрения Александра III. 28 марта Комаров снова отправил к афганцам переговорщиков - полковника Закржевского и сотника Кобцева. Одновременно один из офицеров британской «разграничительной комиссии» капитан Иетта, прикомандированный к афганскому отряду, попытался завязать частные переговоры с лицами из свиты Комарова.
Но опять ничего не получилось. Причем, пока шли переговоры, обе стороны совершали маневры, стараясь занять более выгодные позиции и окружить противника. В результате афганские и русские войска сблизились на расстоянии примерно полутора километров друг от друга. 29 марта Комаров опять послал сотника Кобцева к афганцам, на этот раз с личным письмом к Теммуршах-хану. В письме говорилось: «Требую, чтобы сегодня до вечера все подчиненные Вам военные чины до единого возвратились в прежние стоянки свои на правый берег Кушки, чтобы посты ваши на правом берегу Мургаба не спускались ниже соединения рек. Переговоров и объяснений по этому вопросу не будет. Вы, обладатель ума и проницательности, вероятно, не допустите, чтобы я свое требование привел в исполнение сам».
Ответа не последовало. Зато генерал получил сведения, что британцы ездят по аулам и призывают местных туркмен участвовать в нападении на русский отряд. А туркмены якобы уже обещали дать окончательный ответ 30 марта после полудня. Дальнейшее промедление могло плохо кончиться для уступавшего афганцам по численности русского отряда, не имевшего к тому же возможности получить существенное подкрепление. Лишь сотня казаков под командованием командира 1-го Кавказского казачьего полка полковника Есаулова, выйдя из Мерва, спешила на помощь отряду. Но 30 марта она успела добраться только до Аймак-Джаара. Это был единственный и последний резерв отряда, находившийся в 40 километрах от Таш-Кепри.
«Нахальство афганцев вынудило меня…»
Ранним утром 30 марта, когда срок ультиматума Комарова истек, а афганцы явно не собирались уходить, генерал приказал своим частям перейти в наступление, но первыми огня не открывать. О том, что произошло дальше, наиболее подробные воспоминания оставил непосредственный участник событий, впоследствии историограф Первого Кавказского полка, войсковой старшина А.Д.Ламанов:
«Стрелки вышли из-за кургана и построились в боевой порядок. Казаки, увидев движение стрелков, в свою очередь подались вперед, но, заметив выход беспорядочного строя афганской конницы, остановились. Афганская кавалерия отошла назад. Казаки продвинулись еще вперед, и афганские всадники стали возвращаться. Но кубанцы уже решительно встали стеной на таком расстоянии, что слышны были слова муллы, воодушевлявшего афганских всадников против «гяуров». Он выехал на середину между противостоящей друг другу конницей с таким расчетом, чтобы его слова были услышаны и нашими милиционерами-мусульманами. Командовавший русской кавалерией подполковник М.Алиханов-Аварский произнес: «Опоздал мулла, русский Бог уже напился чаю, а афганский спал. Не робейте, братцы, Бог на нашей стороне, дадим им два-три залпа, разобьем их, они сдадутся или убегут».
Генерал Максуд Алиханов-Аварский
Мулла, окончив чтение молитвы, убрал Коран, снял из-за пояса винтовку и дал выстрел вверх. Вслед за тем раздались еще два выстрела с флангов неприятельских позиций, затем открылась частая орудийная и ружейная пальба по русским войскам. Только после этого генерал Комаров подал сигнал к открытию ответного огня. Афганские всадники двинулись на милицию. Туркмены дрогнули и в беспорядке поскакали к кургану Кизил-Тепе, открыв фланг русских войск. Стремившиеся воспользоваться этим афганцы были встречены выстрелами кубанских казаков. Из-за ружейных и орудийных залпов лошади у коноводов стали беспокоиться, некоторые из них вырвались и ускакали к биваку. Афганская конница, видя этих лошадей и не видя рассыпанной казачьей цепи, полностью вышла из укрытия. Казаки не преминули этим воспользоваться, дав по неприятелю несколько залпов почти в упор. Сюда же были направлены залпы и стрелковых рот.
В афганской конной массе произошел переполох, в толпе были убитые и раненые люди и лошади. После некоторого замешательства афганские всадники обратились в бегство - частью через мост, частью вброд через реку Кушка. Неприятельские орудия осыпали Мургабский отряд ядрами. Но, давая недолет, вражеские снаряды лишь осыпали русские стрелковые цепи брызгами грязи. Между тем казаки стали наседать на афганские окопы и обстреливать спрятавшуюся там неприятельскую пехоту. Ближайшие окопы вскоре были захвачены. Казачью атаку поддержали с криками «ура» стрелки, но поскольку от них до окопов оставалось не менее 500 шагов, атака русской пехоты приостановилась.
В это время на правом фланге отряда раздался долгожданный орудийный выстрел русской горной батареи. Шрапнель лопнула над окопами афганцев, которые стали проявлять беспокойство. В свою очередь неприятельская артиллерия продолжала осыпать русские войска картечью. Воодушевленные поддержкой горной батареи, стрелки поднялись и снова пошли в атаку. Казаки поддержали их. В окопы хлынула русская пехота. Отбитые орудия повернули в неприятельскую сторону и открыли огонь по отступавшим афганцам. Из песков вышел Туркестанский батальон и залпами стал провожать отступающую афганскую пехоту, которая в беспорядке бежала по мосту через р. Кушку. На плечах у отходящего неприятеля мост перешла рота стрелков, а за ней и весь отряд. Туркменская милиция, на рысях обгоняя отряд, устремилась грабить афганский лагерь. Обратно милиционеры возвращались с лошадьми, навьюченными захваченным добром. Казакам было приказано не преследовать бежавших афганцев. Обгоняя отступавшие афганские войска, в паническом страхе бежали их британские «советники».
Поведение британских офицеров в этом бою позднее было описано самим афганским эмиром Абдурахман-ханом: «Англичане бежали к Герату, не выждав ни одного момента… Английские офицеры были до такой степени испуганы и нервозны, что бежали в диком замешательстве, не будучи в состоянии отличить друзей от врагов. Некоторые английские офицеры были сброшены с лошадей во время бегства».
Лишь несколько застигнутых врасплох британских офицеров задержались в брошенном афганском лагере. Казачий разъезд привез от них предложение Комарову воспользоваться услугами оказавшегося среди офицеров английского врача для помощи русским раненым. Поскольку британцы просили об охране для защиты от бесчинствовавших в лагере туркменов, Комаров отправил казачий конвой под командованием хорунжего Безладнова. Он также поблагодарил офицеров Ее Величества за предложение врачебной помощи и послал с казаками забытые кем-то из британцев ботфорты. Но казаки уже не нашли этих офицеров - улучив момент, они бежали вслед за афганским отрядом.
Афганцы потеряли более 500 человек убитыми, около 400 ранеными и 24 человека были взяты в плен. Трофеями русских стали 2 афганских знамени, 70 верблюдов и все восемь пушек. Потери русских составили убитыми 10 человек, 45 ранеными и контужеными.
Генерал Комаров запретил своей кавалерии преследовать бегущих афганцев, потому что в планы России не входил окончательный разрыв с эмиром Абдурахманом. 31 марта к Комарову явилась депутация от племен сарыков и сагоров с просьбой принять их в русское подданство. Из земель, очищенных афганцами после сражения при Таш-Кепри, был образован Пендинский округ.
В докладе генерала Комарова императору Александру III в частности, говорилось:
«Полная победа еще раз покрыла громкой славой войска Государя Императора в Средней Азии. Нахальство афганцев вынудило меня, для поддержания чести и достоинства России, атаковать 18 марта сильно-укрепленные позиции на обоих берегах р. Кушки... Афганский отряд регулярных войск, силою в 4 т[ысячи] человек при 8-ми орудиях разбит и рассеян, потерял более 500 человек убитыми, всю артиллерию, два знамени, весь лагерь, обоз, запасы... Английские офицеры, руководившие действиями афганцев, просили нашего покровительства; к сожалению, посланный мною конвой не догнал их. Они были, вероятно, увлечены бежавшей афганской конницей и увезены в Бала-Мургаб. Афганцы сражались храбро, энергично и упорно, оставшиеся в крытых траншеях даже по окончании боя не сдавались; все начальники их ранены или убиты.
У нас убит один офицер-туркмен Сеид Назар-Юзбаши; контужен двумя пулями полковник Никшич; ранены сотник Кобцев и поручик Хабанов; контужен в голову подпоручик Коснин, нижних чинов, казаков и туркмен убито 9, ранено 29. Вся тяжесть боя выпала на долю 4-х рот 3-го и 6-го Закаспийских стрелковых батальонов под командою полковника Никшича, 3-х сотен Кавказского казачьего полка и временной сотни Мервской милиции, под общим начальством подполковника Алиханова шедших в атаку на укрепление с фронта. Колонною полковника Никшича взяты знамя и одно орудие. Подполковником Алихановым – 6 орудий. 3-й Туркестанский линейный батальон и дивизион 6-й горной батареи, обошедшие левый фланг афганцев, метким огнем и своевременным переходом в наступление довершили победу. Хладнокровие, порядок и храбрость, высказанные войсками в бою, выше всякой похвалы. Милиция Мервского округа, вооруженная только одними саблями, геройски сражалась рядом с казаками в первой линии».
В ответной депеше генералу Комарову была передана благодарность императора: «Государь Император шлет свое Царское спасибо Вашему Превосходительству и всем чинам храброго Мургабского отряда за блестящее дело 18-го марта. Он повелел представить наиболее отличившихся офицеров к наградам, а нижним чинам жалует 50 знаков отличия военного ордена». В то же время отмечалось, что «…Его Величеству благоугодно знать в подробности причины, побудившия Вас поступить вопреки переданному Вам повелению: всеми силами воздерживаться от кровопролитного столкновения».
«Хотя бы и так…»
Напоминание о приказе «всеми силами воздерживаться от кровопролитного столкновения» появилось в императорском послании не случайно. Потому что Великобритания подняла страшный шум из-за кушкинского инцидента. Британский посол в Петербурге потребовал от русского правительства отдать Комарова под суд, принести извинения и вернуть Афганистану территории за Кушкой. Но это вызвало лишь обратную реакцию - Александр III не только не извинился, но даже демонстративно наградил генерала Комарова Георгиевским крестом и золотой шпагой, украшенной бриллиантами. Офицеры отряда получили ордена святой Анны 3 и 4 степени, а отличившиеся нижние чины и казаки - медали «За храбрость» и «За усердие». (Интересно, что несколько позднее, в 1886 году, эмир Абдуррахман, желая загладить инцидент и улучшить отношения с Россией, тоже наградил всех воинов отряда Комарова специально отчеканенной медалью «Защитникам крепости Кушка. 1885 год».)
В Лондоне, правда, успокоились не сразу – для начала Великобритания потребовала третейского разбирательства, потом была объявлена частичная мобилизация, а британский флот привели в состояние повышенной боевой готовности. Был даже разработан план нанесения ударов по российским черноморским портам. После получения очередной, еще более угрожающей британской ноты, русские дипломаты занервничали. Однако император, кстати, прозванный «Миротворцем», на замечание министра иностранных дел Гирса, что России угрожает война, меланхолически изрек: «Хотя бы и так…».
И тут выяснилось, что воевать с Россией британцы, в общем-то, не хотят. Они решили уступить и 10 сентября 1885 года подписали соглашение о русско-афганской границе, где права на основные спорные районы признавались за Россией. Так что оазис Панджшех (округ Пенде) остался за Россией. Но Афганистан получил компенсацию – ему передавался район Зульфагара. 22 июля 1887 года был подписан заключительный протокол, на основании которого зафиксировано более подробное описание российско-афганской границы от реки Герируд на западе до Амударьи на востоке. Россия, впрочем, тоже пошла на уступки – ею был признан «негласный протекторат» Великобритании над Афганистаном.
От Индии Россию отныне стало отделять всего порядка 600 километров афганских гор. Кушку, самую южную точку Российской империи, превратили в крепость. В 1893 году там сформировали отдельную крепостную артиллерийскую роту, а к февралю 1902 года в Кушке были уже три крепостных артиллерийских роты, на вооружении которых состояли 26 легких полевых пушек, десять 152-миллиметровых полевых мортир и 16 152-миллиметровых гладкоствольных мортир. В 1900 году Кушка через Мерв была соединена с Закаспийской железной дорогой, а в 1906 году вступила в строй стратегическая железная дорога Оренбург—Ташкент (1852 километра). До Оренбурга железная дорога была доведена еще в 1877 году. Таким образом, Россия гораздо проще и быстрее могла перебросить в Афганистан и северную Индию личный состав и артиллерию, нежели Британская империя войска из метрополии.
Добавим к этому, что в 1890-х годах российскими войсками под командованием полковника Ионова был предпринят ряд походов в район Памира, в ходе которых удалось вытеснить оттуда афганцев и китайцев. (В этих экспедициях впервые отличились капитаны Корнилов и Юденич – в будущем лидеры белогвардейского движения.) В результате и здесь граница Российской империи приобрела окончательные очертания.
Между тем, российско-британское соперничество в Центральной Азии стало постепенно отходить на второй план перед противоречиями, приведшими в конечном итоге к формированию двух враждебных коалиций - Антанты и союза Центральных держав) - и Первой мировой войне, в которой Россия и Великобритания стали союзниками. Подписанное 31 августа 1907 года в Санкт-Петербурге соглашение между Британской и Российской империями, завершившее складывание Антанты, как раз и положило конец «Большой игре» в Азии.
В статье I этого договора говорилось: «Российское императорское правительство объявляет, что оно признает Афганистан находящимся вне сферы русского влияния и обязуется пользоваться для всех своих политических сношений с Афганистаном посредством правительства Его Британского Величества; оно обязуется также не посылать никаких агентов в Афганистан».
Россия признала право Великобритании на вмешательство во внутренние дела в Афганистане, «если эмир не будет исполнять обязательств, принятых им по отношению к правительству Его Британского Величества». Великобритания, со своей стороны, обязалась «не изменять политического положения в Афганистане и осуществлять свое влияние в Афганистане только в миролюбивом смысле: не принимать самой и не поощрять Афганистан принимать меры, угрожающие России».
Кроме того, Лондон и Петербург договорились о разделе Персии на три зоны влияния: российскую – на севере, британскую – на юге, нейтральную – в центре. Обе стороны зафиксировали в соглашении признание ими Тибета частью Китая и отказались от попыток установления контроля над ним.
«Чудище обло…»
Так была подведена черта под российской экспансией в южном направлении. Предел экспансии на Дальнем Востоке был положен поражением в русско-японской войне. А вот устремления к овладению Босфором и Дарданеллами, выраженные в формуле «водружение православного креста на куполе Святой Софии», послужили одним из мотивов участия России в Первой мировой войне, окончившегося развалом Российской империи.
Еще во время завоевания Средней Азии в России время от времени раздавался вопрос: а стоит ли овчинка выделки? То есть стоят ли те выгоды в виде сырья, рынков сбыта, геостратегических преимуществ и так далее, которые приобретет Россия в результате подчинения Средней Азии, тех жертв, затрат, напряжения людских и прочих ресурсов, на которые она должна пойти ради этого? А также тех потерь, которые потребуются для удержания, освоения и развития новых территорий со всеми вытекающими отсюда социально-экономическими, этноконфессиональными, культурными и прочими проблемами? Задавались такие вопросы и после, в том числе и после того, как восстановленная большевиками «по второму кругу» империя в виде СССР по «второму кругу» же и развалилась. До сих пор существуют самые разные точки зрения по этому поводу.
Со своей стороны могу лишь сказать, что такой ход событий был предопределен, условно говоря, «византийско-ордынским» типом государства, формировавшимся на протяжении всей российской истории. Такой тип государства, которое воспринимается (прежде всего, конечно, самими носителями власти) как некая высшая, сакральная, самодостаточная и самодовлеющая субстанция, не может и не хочет обеспечить развитие страны «вглубь», то есть развитие качественное (ибо это угрожает самой сущности подобной власти), а потому развивается только «вширь», когда проблемы внутреннего развития «снимаются» через внешнюю экспансию.
Это «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй» может только «пухнуть», в то время как народ при нем может только «хиреть». И оно «пухнет», размазывая все более тонким слоем «масло» ресурсов, в первую очередь людских (а человек в таком государстве – не более чем ресурс), по увеличивающемуся территориальному «бутерброду». Пока не издохнет под тяжестью собственного веса, словно динозавр с непомерной тушей и крошечным мозгом.
Михаил Калишевский (Москва)
