Подготовила Мария Яновская

Фото из серии «Лица миграции». Автор © Георгий Щуголь (Екатеринбург), 2009 г.

Международная кризисная группа опубликовала доклад «Центральная Азия: Мигранты и экономический кризис». «Фергана.Ру» предлагает вашему вниманию сокращенный перевод доклада, в котором трудовая миграция оценивается как один из факторов сохранения правящих режимов и стабильности в регионе.

* * *

В Таджикистане, Кыргызстане и Узбекистане трудовые мигранты дают возможность выжить и простым людям, и правителям – как ни парадоксально это звучит, но в этом жизненные интересы власти и народа совпадают.

Россия и Казахстан дают работу миллионам приехавших из Центральной Азии, и это снимает напряженность и гасит протесты, которые могут возникать из-за неэффективной политики правительств. В 2004-2008 годах, когда шел бум трудовой миграции, покинули дома и уехали на заработки в Россию и Казахстан 800 тысяч киргизов, 1.5 миллиона таджиков и 2.5 миллиона узбеков. Они работали на стройках (40 процентов рабочих - мигранты), в розничной торговле, сельском хозяйстве и ЖКХ и получали за свою работу меньше, чем платили местным жителям. Когда грянул мировой экономический кризис 2008 года, многие из них потеряли работу, около миллиона человек вернулись в свои дома в конце 2009 года. Но другие остались, перешли на нелегальное положение и хватались за любую работу, лишь бы иметь возможность отправлять деньги домой. По мнению экспертов, подготовивших доклад, возвращение трудовых мигрантов на родину и общее снижение количества денежных переводов способно социальные и политические потрясения в регионе.

Этот доклад охватывает исследования, проведенные в России, Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане с октября по декабрь 2009 года. Он основан на информации, полученной в разговорах с мигрантами, правительственными чиновниками, аналитиками, журналистами, гражданскими активистами и членами международных организаций, которые работают с мигрантами. Большинство опрошенных не разрешили публиковать свои имена, поскольку вопросы им задавали довольно щепетильные. Информация, которая поступала из Узбекистана, оказалась трудна для проверки: проникнуть в страну довольно сложно, а официальные данные вызывают недоверие.

Денежные потоки, реки, ручейки…

В Центральной Азии растет зависимость от денежных переводов мигрантов. Особенно это относится к Таджикистану – самой бедной и уязвимой стране региона, - и Кыргызстану, где ситуация немногим лучше. Переводы важны и для Узбекистана, хотя точных данных, сколько денег приходит от мигрантов в Узбекистан, нет: Ташкент отрицает само существование подобной проблемы. В то время как Таджикистан и Кыргызстан признают, насколько важны денежные поступления от мигрантов для выживания государства, Узбекистан не допускает даже предположений, что его граждане покидают страну в поисках работы.

Объемы денежных переводов серьезно различаются. В 2008 году они составляли 27 процентов киргизского ВВП, около 49 процентов таджикского и около 13 процентов узбекского. Объем переводов быстро рос. С 2006 по 2008 годы поступления в Кыргызстан возросли от 481 миллиона долларов до 1.2 миллиарда, в Таджикистан – с 1 миллиарда до 2.6 миллиардов долларов, в Узбекистан – от 1.4 до 3.3 миллиарда долларов. Поступления от переводов поднимали общий уровень жизни в Таджикистане и Кыргызстане, не давая людям скатиться в нищету.

При этом в странах региона наблюдается сильная инфляция. Товары, производимые в Таджикистане, постепенно вытеснялись с внутреннего рынка более дешевыми российскими или китайскими аналогами. Между 2005 и 2008 годами объемы импорта втрое выросли в Кыргызстане и Таджикистане. Деньги, которые присылали мигранты, повышали покупательную способность населения, и цены росли. В 2008 году в Кыргызстане и Таджикистане был зафиксирован самый высокий в регионе рост цен на потребительские товары и услуги. Таким образом, основные товары становились все недоступней для тех, кто оставался дома и у кого денег было меньше, - и это, в свою очередь, заставляло людей задуматься о миграции. Накануне кризиса поступления от мигрантов создавали иллюзию роста благополучия, хоть и относительного, но, тем не менее, устойчивого. Пока деньги поступали в страны региона, эти государства закрывали глаза и на ущербность собственных национальных экономик, и на проблемы насилия, которому подвергались мигранты в России, и на то, как негативно сказывается массовый отъезд трудоспособных мужчин на их семьях…

В Таджикистане около 60 процентов населения выживает менее чем на 1.40 доллара в день, и поступления от мигрантов помогают людям выжить. Однако международные наблюдатели заметили, что в 2009 году поступления в Узбекистан и Таджикистан упали примерно на 30 процентов, а в Киргизию – на 25 процентов, если сравнивать с 2008 годом.

Денежные поступления являются основным, постоянным и надежным механизмом поддержки беднейших слоев населения – во всяком случае, это эффективней и честней любой поддержки, которую предлагает государство. Ситуация в Таджикистане это очень внятно демонстрирует. Почти 17 процентов населения выживают менее чем на 26 долларов в месяц. Основная масса переводов идет в семьи, которые живут в сельской местности: там 70 процентов населения пытается выжить, обрабатывая пахотные земли, которых в стране менее 7 процентов. Денежные переводы составляют четверть, а то и больше доходов тех, кто живет в сельских районах Таджикистана.

Эти деньги идут на покрытие самых необходимых семейных расходов. Если кому-то удается сделать накопления – это считается роскошью, и отложенные деньги тратят на медицинское обслуживание или образование. В 2008 году мигранты отправили около 2.6 миллиардов долларов в Таджикистан. Для сравнения - государственный бюджет предусматривает 201 миллион долларов на образование и 74 миллиона - на здравоохранение.

Сокращение квот

Первой реакцией властей России и Казахстана на кризис стало сокращение квот на иностранную рабочую силу. Россия срезала в 2009 году квоты с 3.9 до 1.95 миллиона рабочих мест. Казахстан тоже снизил квоты до 66.300 мест. Но многие мигранты, не только из Центральной Азии, работают в России и Казахстане нелегально – в России нелегалов около 65 процентов от общего количества мигрантов. В Казахстане доля нелегалов даже больше. Эксперты полагают, что число мигрантов достигает трех миллионов ежегодно, и только около двести-триста тысяч из них работают легально.

Чтобы приехать в Россию из Центральной Азии, виза не нужна, и некоторые гастарбайтеры приезжают и работаю, имея временную регистрацию, но не имея разрешения на работу. Некоторые заняты в так называемой «теневой экономике», когда права рабочих не защищены, а их работодатели не платят налоги, могут задерживать зарплату, забирают паспорта рабочих и так далее. Некоторые обозреватели полагают, что уменьшенные квоты сохранятся еще некоторое время, даже если вдруг начнется экономический подъем, и причины такого длительного сокращения льгот являются политическими, а не экономическими. Например, московское правительство сократило в 2010 году квоты до 250 тысяч, хотя предприниматели просили о квоте в 1.38 миллиона рабочих мест. Однако московские власти заявили, что такое решение продиктовано заботой о москвичах, которых нельзя вытеснять с рынка труда. Казахский правительственный эксперт по вопросам миграции заметил, что власти очень боятся роста безработицы среди местного населения.

Многие мигранты понимают, на что они могут рассчитывать, а на что – нет. Привыкнув избегать столкновений с властями у себя дома, где они чаще становятся жертвами мелкого вымогательства, чем получают реальную помощь, трудовые мигранты не желают иметь дела и с российской бюрократией. Гражданский активист, который работает с мигрантами в России, рассказал, что когда большинство его клиентов узнает, какие сложности нужно пройти для легализации, они говорят: «Мы попробуем по-другому», - и исчезают. Многие мигранты подавлены кризисом, деморализованы ростом расистских настроений, они вынуждены мириться с тяжелыми условиями труда и низкой заработной платой. Но они все равно приезжают в надежде найти хоть какую-то работу.

Некоторые экономисты и специалисты по миграции верят, что кризис уже прошел свою тяжелую стадию и что дополнительных жестких мер по отношению к трудовым мигрантам ждать не приходится. Можно предположить, что ни Россию, ни Казахстан не накроет вторая волна экономического спада. Но даже оптимистично настроенные чиновники в столицах Центральной Азии полагают, что пройдет два или три года, прежде чем российская экономика начнет использовать иностранную рабочую силу на докризисном уровне.

Летаргический сон азиатских властей

Центральноазиатские правительства предпочитают кризис не замечать. «Из-за слабой зависимости Таджикистана от международной финансовой системы последствия финансового кризиса будут незначительными», - говорили ведущие таджикские исследователи на совещании в правительстве в октябре 2008 года. Кыргызстан тоже утверждает нечто подобное. Узбекские власти отказываются признавать существующие проблемы или участвовать в совещаниях и встречах, посвященных выходу из кризиса. Ташкент утверждает, что узбекская экономика достаточно сильна, чтобы выдержать кризис. Агентство «Жахон» заявило – и это отражает официальную точку зрения, - что «несмотря на глубокий экономический кризис, который охватил почти все страны мира, включая и те, что граничат с Узбекистаном, республиканская экономика, основанная на пяти принципах, разработанных Исламом Каримовым, успешно развивается».

Тревога охватила Кыргызстан и Таджикистан лишь в конце 2008 года. Кабинет министров Кыргызстана создал межведомственную комиссию по преодолению кризиса, но заявил, что работа комиссии будет носить конфиденциальный характер, чтобы не сеять панику. Цены на хлопок и алюминий, два основных экспортных продукта Таджикистана, резко упали в 2009 году. С января по сентябрь 2009 года экспорт сократился на 43 процента в Таджикистане и 20 процентов – в Кыргызстане. Уменьшения узбекского экспорта незначительно, но только потому, что доходы, полученные от экспорта газа, покрывают потери от сокращения неуглеводородного экспорта.

В Таджикистане правительство заявило, что создает 180 тысяч новых рабочих мест. Заявление было встречено скептически. Закончилось все тем, что правительство приказало частному бизнесу создать рабочие места, в которых этот бизнес не нуждался. Работодатели ответили на это разделением одной должности на две (и заработок тоже был разделен между двумя работающими) и стали практиковать скрытые увольнения, пообещав, что вскоре работа появится и люди снова выйдут на свои рабочие места. Правительственные ярмарки вакансий предлагают только низкооплачиваемую работу. Международные наблюдатели отмечают, что правительство Таджикистана не вкладывает деньги в создание рабочих мест. Более того, планы развития страны свидетельствуют, что власть просто игнорирует ежегодное пополнение рынка труда 120 тысячами таджиков. В октябре 2009 года Саудовская Аравия предложила трудоустроить один миллион таджикских рабочих. Но таджикское правительство отказало, заявив, что у Саудовской Аравии репутация колыбели ваххабизма. В результате все закончилось соглашением отправить около тысячи мигрантов, в основном, работающих в области медицины. Все заявители, приглашающие мигрантов на работу, были тщательно проверены государственными спецслужбами.

Узбекистан также проводит ярмарки вакансий. В конце 2009 года Кыргызстан забеспокоился, что делать с возвращающимися мигрантами. Власти заговорили о создании центра по трудоустройству, но инициативы, направленные на создание дополнительных рабочих мест или на выплаты пособий по безработице, так и не были разработаны.

Многие власти в регионе не скрывают отсутствия интереса к мигрантам. Как спросил одного активиста высокопоставленный таджикский чиновник: «Ну что вы так о них беспокоитесь? Да чтоб они провалились!» Правительственные власти признают – они не знают, что делать с мигрантами, если они вернутся и не смогут найти работу на родине. Большинство властей надеются, что мигранты вернутся обратно в Россию. Комментируя закрытие Черкизовского рынка в Москве, на котором работали 11 тысяч таджикских рабочих, один высокопоставленный чиновник заявил, что «наши люди найдут работу где угодно». Эти слова выражают общее небрежное отношение властей к мигрантам. А некоторые представители власти видят в мигрантах только возможный источник поборов.

Узбекистан имеет особый взгляд на многие проблемы. Когда Астана предложила Ташкенту заключить двусторонние соглашения по вопросам миграции, Узбекистан не проявил интереса. При этом международные чиновники утверждают, что узбекские службы безопасности стараются отслеживать любые признаки того, как граждане Узбекистана используют трудовую миграцию в качестве прикрытия, чтобы проникнуть в Афганистан и примкнуть в исламистам.

Иногда вернувшихся мигрантов обвиняют в росте преступности. Доказательства этого тезиса выглядят странно, статистики нет, но после нескольких громких ограблений в Душанбе и Ташкенте первые, кого пришло в голову обвинить, были вернувшиеся гастарбайтеры. Некоторые таджикские эксперты и представители власти считают, что возвращение мигрантов вызывает всплеск криминальной активности. Их киргизские коллеги с ними соглашаются.

Портрет мигранта

Реакция принимающих стран – России и Казахстана, - и вялая активность центральноазиатских правительств, которая носит, скорее, символический характер, ставит мигрантов перед фактом: их судьба зависит только от них. Они не должны и не могут ждать поддержки и помощи ни от принимающих стран, ни от собственных государств.

Мигранты обычно покидают дома весной и возвращаются в начале зимы. Из Таджикистана и Кыргызстана, как правило, едут мужчины от восемнадцати до тридцати пяти лет, большинство из них закончили школу, некоторые имеют профессии, но есть среди них и те, кто имеет диплом о высшем образовании. Мигранты помоложе, получившие образование уже после распада СССР, и те, кто приезжает из сельских районов, хуже говорят по-русски и менее квалифицированы. Те, кто приезжает из городов и кому за тридцать, обладают достаточным для работы знанием языка. Около 10-20 процентов – женщины. Решение уехать на заработки бывает вызвано и экономическими, и политическими причинами. Так, один узбекский мигрант с университетским дипломом, работающий в Казахстане, объяснил, что уехал, потому что ни для него, ни для его семьи в Узбекистане не было никаких перспектив: «Там еще лет двадцать ничего не изменится, пока Каримов и его команда у власти».

От местного населения мигрантов отличает готовность работать по многу часов, причем на худших условиях. «Не важно: кризис, не кризис – русский никогда не согласиться рыть траншеи или прокладывать трубы в двадцать градусов мороза», - сказал глава одного из НПО в центральной части России.

Мигранты в России работают, как правило, в строительстве, там, где нужен ручной труд, на огромных рынках, которые есть в каждом крупном городе. В Казахстане у каждой диаспоры – своя ниша. Узбеки и их семьи работают на хлопковых полях, киргизы – в торговле и на сборе табака. Существует и гендерное разделение рынка труда: женщины, как правило, устраиваются домработницами и разрабатывают процентов на 20 меньше мужчин. Большинство мигрантов находят работу с помощью знакомых или родственников, которые приехали на заработки раньше и уже устроились.

До кризиса, во время строительного бума, гастарбайтеры, имеющие строительный опыт и заручившись поддержкой подрядчиков, набирали себе бригады из родственников или соседей.

Деньги, которые мигранты получали, могли быть больше, чем возможные заработки дома, но гастарбайтеры, безусловно, остаются рабочими «второго класса». Хотя они получали в месяц примерно столько же, сколько и русские рабочие, - около 420 долларов, - мигранты, как правило, работали на 20 или даже на 30 часов в неделю больше, чем их российские коллеги. В Казахстане мигрант получает зарплату раза в два меньше, чем казах, и работодатель не платит за него социальный и пенсионный налог. Работодатели заинтересованы в том, чтобы те, кто на них работает, знали о своих правах как можно меньше.

Исследования, проведенные недавно Институтом Социологии Российской Академии Наук, показали негативное отношение россиян к мигрантам, хотя люди и признают, что гастарбайтеры работают лучше, более дисциплинированы и надежны, а платить им нужно меньше.

Дома ждет нищета и безработица

Несколько заслуживающих доверия статистических исследований подтверждают, что хотя небольшая часть гастарбайтеров и вернулась домой во время кризиса – все они ждут улучшения ситуации, чтобы снова покинуть страну и вернуться в Россию. Киргизские власти говорят, что вернулись от 10 до 25 процентов мигрантов: это от 80 до 200 тысяч человек. В Таджикистан вернулось по неофициальным данным около 300 тысяч человек (это 20 процентов уехавших). Узбекистан не дает статистики, но там тоже может быть процентов двадцать вернувшихся. Очевидно – вернулось очень мало народу. При этом возвращение мигрантов держится в тайне, потому что ситуация от их возвращения только ухудшится. Безработица растет, жить становится все тяжелей. Население во всех трех странах молодое: средний возраст 22-24 года, треть населения младше 14 лет. Плотность населения остается высокой, особенно в Таджикистане, в узбекской части Ферганской долины и – в меньшей степени – на юге Кыргызстана.

Официальный уровень безработицы в Кыргызстане и Таджикистане намерено занижен: 2.8 процента в Кыргызстане и 2.1 процент в Таджикистане (данные середины 2009 года). Но половина трудоспособного населения в Таджикистане не имеет работы. Пособие по безработице так мало, что многие не оповещают власти о том, что потеряли работу. Данные из Узбекистана сфальсифицированы, и их не стоит тут приводить. В регионе превалирует скрытая безработица. Но и те, кто имеет работу, еле сводят концы с концами. В 2007 году, когда миграция достигла пика, минимальная заработная плата в Кыргызстане и Таджикистане оставалась значительно ниже прожиточного минимума, необходимого для семьи с одним кормильцем. В Таджикистане средний доход тех, кто работал до миграции, составлял 25 долларов в месяц, и этого не хватало, чтобы оплатить ежедневный обед для работающего и расходы на транспорт. Согласно официальной статистике СНГ, в 2006 году минимальная заработная плата в Таджикистане была 35.2 доллара, а в Кыргызстане - 81.4 доллара.

Уже к середине 2009 года международные наблюдатели начали высказывать беспокойство положением в Таджикистане. Управление ООН по координации гуманитарной деятельности (УКГД) сообщило, что количество людей в сельских районах, которым серьезно не хватает продовольствия, возросло от 400 тысяч в январе до 480 тысяч в июле. УКГД объяснило спад финансовым кризисом, который затронул как мигрантов, работающих за границей, так и местных таджикских предпринимателей, многие из которых обанкротились. В июле 2009 года президент Эмомали Рахмон призвал население, 60 процентов которого живет в нищете, делать двухгодичные запасы продовольствия. В этом призыве и дипломаты, и представители гуманитарных организаций увидели признак того, что глава государства снял с себя ответственность за будущую возможную нехватку продуктов.

В Узбекистане правительство манипулирует курсами валют, рядовым гражданам задерживают зарплаты на два месяца при острой нехватке наличных денег. Государственные служащие получают жалование на дебетовые карты, которые, как правило, невозможно использовать, чтобы снять деньги со счета или оплатить товары и услуги. Люди вынуждены покупать продукты, переплачивая, чтобы взять на себя расходы магазина по обналичиванию.

Многие мигранты остаются в России и Казахстане, потому что не могут приехать домой – нет денег на обратный билет. 60 процентов таджикских мигрантов признают, что деньги на поездку в Россию – на билет и «подъемные» на первое время – собирала вся семья. Киргизские мигранты говорят, что должны были работать два месяца по 24 часа в сутки, чтобы выплатить все долги за переезд в Россию. И только выплатив долги, люди начинают откладывать деньги, чтобы отправлять их домой – или копить на собственное возвращение. Один узбекский мигрант, который бежал в Казахстан от нужды и нищеты, сказал, что многие из его соотечественников не вернутся домой – незачем.

Многие не хотят возвращаться как проигравшие. Миграция всегда ассоциируется с успехом. Многим известны примеры, как семьи тех, кто уезжал на заработки, приобретали новые машины, строили новые большие дома, начинали лучше есть и одеваться. Поэтому гастарбайтеры предпочитают не возвращаться домой, остаются, надеясь на лучшее. И раз все родственники собирали деньги, чтобы отправить человека на заработки, - значит, когда он вернется домой богатым, он должен будет всем помогать, несмотря на кризис. Потому что он всем должен.

Среди тех, кто остается в России и Казахстане, - более опытные и квалифицированные мигранты. Однако и их труд теперь оплачивается хуже, и работы для них стало меньше. В России количество легальных мигрантов резко сократилось. Кто-то сокращает рабочий сезон и уезжает раньше, кто-то остается, переходя на нелегальное положение. Работы на больших городских стройках стало меньше, и многие мигранты заняты в частном строительстве. Менее квалифицированные рабочие нашли заработок в ЖКХ или в сельском хозяйстве.

Из больших городов – Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, которые традиционно оставались центрами притяжения для гастарбайтеров, - многие перебираются на Дальний Восток. Аналитик из таджикского правительства сказал, что доля работников, отправляющихся во Владивосток и Хабаровск, - главные дальневосточные города, - увеличилась в 2009 году с трех до пятнадцати процентов. Условия там хуже, чем в европейской части России, но мигранты все равно едут и тянут за собой своих родственников, создавая общины в этом регионе. Они зарабатывают 200-300 долларов в месяц и держатся за свою работу. В любом случае, это гораздо больше, чем они могли бы получать у себя дома.

Расизм и ксенофобия

Антимигрантские настроения растут в российском обществе. Мало вникая в значимость мигрантов для российской экономики, общественное мнение фокусируется на том, что мигранты не платят налоги, что российская экономика от этого теряет, а Центральная Азия получает бешеную прибыль от денежных переводов гастарбайтеров. В России мигранты из Центральной Азии являются объектами милицейского произвола, насилия со стороны скинхедов и расистов. Согласно последним данным, 47 процентов опрошенных россиян верят, что мигранты разносят болезни и совершают преступления, 60 процентов считают, что мигранты несут угрозу терроризма. Негативное восприятие мигрантов особенно сильно в Москве и Санкт-Петербурге. Большинство москвичей с трудом выносят высокую скученность мигрантов в некоторых районах столицы, говорят об этих районах как об этнических гетто и опасаются, что из-за присутствия в районе мигрантов стоимость квартир начнет падать.

Российские СМИ способствуют закреплению негативных культурных стереотипов. Равшан и Джамшут – два персонажа из популярного комедийного сериала «Наша Russia» - представляют собой непривлекательные портреты таджикских мигрантов: тупые, хитрые и плохо говорящие по-русски. Российские СМИ часто обвиняют мигрантов в росте преступности, распространении заболеваний, в том числе и СПИДа, - но факты, на которые опираются газетчики, неполны, их достоверность сомнительна. Власти сообщают, что количество преступлений, совершенных иностранными рабочими, действительно, возросло – но власти связывают этот рост с нарушениями миграционного законодательства.

Ксенофобия проявляется по-разному, от мелких домогательств и приставаний до насильственных преступлений. Некоторые миграционные службы вынуждают таджикских мигрантов переписывать свои фамилии на русский лад, добавляя к фамилии окончание «ов». В России 27 процентов мигрантов говорят, что их паспорта отнимают милиция или работодатели. В Казахстане паспорта тоже временно изымаются полицией, чтобы добиться полной зависимости работника. «У многих отнимают паспорта, - говорит узбекский рабочий, - и никто не смеет возразить. Потому что все работают нелегально». Многие мигранты не знают о своих правах, они предпочитают откупиться (даже за несовершенное правонарушение), лишь бы их не задерживали в милиции или не отнимали паспорт. Мигранты не доверяют милиции – и потому неохотно сообщают о преступлениях, жертвами которых становятся.

Недостаток информации о преступлениях против мигрантов создает впечатление, что этих преступлений почти не существует. Милиция считает, что все сообщения о таких преступлениях – либо выдумка НПО, либо стремление СМИ найти сенсацию там, где ее нет. Тем не менее, в январе-сентябре 2009 года от нападений расистов погибли 48 человек, в 2008 году зафиксировано 525 пострадавших от расистов, среди них 97 погибших. Хотя эта статистика явно занижена, среди преступлений, совершенных на почве ненависти, количество расистских преступлений только растет. Картина криминальных нападений в Казахстане выглядит получше, в том числе из-за общих со странами региона культурных и религиозных традиций, но преследования мигрантов полицией тоже довольно распространены.

Неблагополучные семьи

Мужчины уезжают – и все домашние проблемы ложатся на женские плечи. Однако взяв на себя мужские обязанности, жены не получили от патриархального общества ни власти, ни уважения, которыми традиционно пользовались и пользуются мужчины. Многие женщины оказались в полной зависимости от родителей уехавшего на заработки мужа, потому что деньги он отправляет родителям. Возвращаясь домой, мужчина часто обнаруживает, что уже не пользуется в семье прежним авторитетом, что его статус понизился – и в отместку он начинает унижать и обижать жену, которая в его отсутствие тянула на себе и дом, и детей.

Дети мигрантов растут без родительского присмотра, как сироты. Мигранты-мужчины, которые надолго остаются в России, часто заводят там вторые семьи, и размер денежных переводов, которые он отправляет на родину, резко сокращается. Практика разводов по телефону, когда трижды произнесенного мужем слова «развод» достаточно, чтобы считать брак аннулированным, - стала так распространена, что таджикские правозащитники призвали власти поставить такие разводы вне закона.

Наконец, межэтнические отношения в Таджикистане могут оказаться под угрозой. Подвергаясь унижениям и притеснениям в России, мигранты говорят, что с большой антипатией стали относиться к русским – и их возмущает, до чего комфортно живется русским в Душанбе и других городах республики.

Радикализация мигрантов

Самый худший вариант развития событий маловероятен. Мигранты возвращаются домой, в нищету и безработицу, и выходят на улицы протестовать и требовать политических изменений. Лидеры оппозиции давно об этом мечтают – но ничего подобного в регионе не происходит. Киргизская партия «Замандаш», связанная с мигрантами, получила известность в декабре 2007 года во время парламентских выборов. Однако по надуманным причинам она была снята с выборов, но это не вызвало никакого протеста.

Один таджикский оппозиционный лидер описывал мигрантов как социальную группу, которая может изменить порядок вещей, если останется дома: «Они наиболее способны, решительны, а те испытания, через которые они прошли, живя и работая на чужбине, делают их более смелыми. Менее активные всегда немного позади». Организовать мигрантов, однако, оказалось невозможно: как сказал другой оппозиционный лидер, мигранты подобны перелетным птицам. Международные наблюдатели отмечают, что власти, в том числе в Таджикистане, видят в молодежи возможных зачинщиков беспорядков и следят за молодыми людьми очень внимательно. Другие наблюдатели отмечают, что хотя правительства всячески подчеркивает свою заинтересованность в том, чтобы люди оставались и работали на родине, на самом деле счастливы, когда молодежь уезжает на заработки за границу.

Гастарбайтеры в настоящее время пережидают кризис и сосредоточены на поиске работы, а не на смене правительства или режима. Однако если экономический кризис будет продолжаться, нельзя исключать возможной радикализации мигрантов.

Радикальные исламисты, включая «Хизб ут-Тахрир» (ХТ) и Исламское движение Узбекистана (ИДУ) пытаются рекрутировать новых членов из числа мигрантов. Насколько они в этом преуспели, сказать трудно, но ХТ пользуется успехом в регионе, особенно в Узбекистане и Кыргызстане. Некоторые наблюдатели утверждают, что страх перед расистами, языковая изоляция, скученность проживания и зависимость от диаспоры, скорее, препятствуют уходу мигрантов в радикальные организации. Но ловкие активисты могут использовать тяжелые условия, в которых живут гастарбайтеры, в своих проповедях.

Представитель диаспоры в Москве сказал, что нетрадиционный ислам, в том числе ХТ, становится все популярней среди тех, кто чувствует себя отверженным обществом и обиженным работодателем. По словам одного специалиста по миграции, группы мигрантов в Москве и в других городах России довольно привлекательны для радикальных проповедников, потому что в этих группах могут оказаться вместе люди, приехавшие из разных регионов. Например, на одной встрече могут присутствовать люди, приехавшие из пяти различных областей Таджикистана. И российские, и таджикские органы безопасности наблюдают за мигрантами. В конце 2009 года российские спецслужбы заявили, что задержаны трое возможных членов ИДУ, которых в Таджикистане разыскивали за экстремистскую деятельность. Они якобы вербовали будущих боевиков для подготовки террористических актов. Среди арестованных, как сообщалось, был эмиссар ИДУ в России.

Кроме того, тому небольшому количеству молодых мигрантов, которые интересуются радикальным исламом, Россия открывает возможности для изучения этих идей. Около 10 – 15 процентов российского 140-миллилонного населения исповедуют ислам. Помимо того, что на Северном Кавказе идут войны за создание исламского государства, радикальный ислам распространяется и в других регионах России. ХТ в России запрещен, однако официальные власти заявляют об арестах активистов ХТ в местах, далеких от Северного Кавказа: в Башкирии, Татарстане, Челябинске и в Курганской области. При этом «Хизб ут-Тахрир» настаивает, что ее влияние растет и среди российских мусульман.

Некоторые международные организации начинают отмечать, что экономический кризис может спровоцировать проблемы, связанные с безопасностью. Исследование, опубликованное ОБСЕ в конце 2009 года, называет среди последствий кризиса, во-первых, появление интереса к политике у традиционно аполитичного населения региона и, во-вторых, активизацию экстремистских религиозных организаций вроде ХТ.

Поток мигрантов не остановить

Несмотря на кризис, поток мигрантов не прекратится. Ни одна из стран Центральной Азии, которая является поставщиком рабочей силы, не выказывает желания и реального интереса к созданию рабочих мест у себя дома. И потребность России в мигрантах еще долго будет сильнее желания Бишкека или Душанбе оставить своих граждан у себя. По данным Росстата, естественная убыль российского населения с 2008 по 2025 год составит 11 миллионов человек, число трудоспособных россиян сократится еще быстрее – на миллион в год в период между 2011 и 2017 годами. Это серьезно скажется на промышленном развитии России. Россия должна будет продолжать политику привлечения большого числа иностранных рабочих – или своих новых граждан.

По мнению одного международного эксперта, российское правительство умышленно сокращает трудовые квоты, чтобы заставить мигрантов принимать российское гражданство, а не тратить время на постоянные продления разрешений на работу. Многие мигранты признают, что получить российское гражданство проще, чем каждый раз продлевать разрешение на работу. По данным одного московского активиста, растет число фиктивных браков с россиянками. Эксперт из Душанбе сообщил, что взятка за подготовку пакета документов на получение российского гражданства летом 2009 года составляла 3000 долларов. По непроверенной информации, российские официальные представители предлагали отказаться от таджикского гражданства – и это было условием предоставления гражданства российского.

Многие наблюдатели полагают, что таджики, которые приобретают российское гражданство, не переедут в Россию навсегда. Российское гражданство нужно им для облегчения трудоустройства. Многие не желают отказываться от Таджикистана, где у них остались дети и престарелые родители. Однако в будущем мигранты из Центральной Азии, получившие двойное гражданство, могут столкнуться с необходимостью сделать болезненный выбор. Дети мигрантов окажутся более интегрированы в российское общество и начнут перетягивать родителей в Россию. Тем более что российские пенсии, хотя и совершенно недостаточные для нормальной жизни, все равно выше, чем символические выплаты в Таджикистане и Кыргызстане.

После 1991 года российское гражданство получили 170 тысяч киргизов и 79 тысяч таджиков.

Но реальная трагедия Центральной Азии в том, что люди, которым предоставляется российское гражданство, являются наиболее энергичной и образованной частью населения. В Кыргызстане, например, один высокопоставленный чиновник признал, что «страну покидают наиболее квалифицированные врачи и учителя, в то время как республика испытывает в них серьезную потребность».

Если не реформировать, последствия непредсказуемы

Экономический кризис не поднял волны ярости среди вернувшихся мигрантов, которая бы могла снести правительства и изменить режимы в Центральной Азии. Кризис, однако, по-прежнему будет серьезно мешать развитию стран региона, которые не могут справиться с большим притоком возвращающихся мигрантов. Чиновники признают, что коррупция не дает принимать даже посильные меры. В частных разговорах чиновники высказывают удовлетворение, что домой возвращается не более 25-30 процентов уехавших, но тем не менее это сотни тысяч безработных. Объем денежных переводов сокращается.

Волнения возможны в будущем, но даже если их и не будет, проблемы останутся. Без усилий по созданию эффективной экономики, без искоренения коррупции и улучшения качества социальных услуг государства Центральной Азии останутся в зависимости от своих более развитых соседей. Безработные мигранты дополнят список нерешенных проблем региона, в который входит распад советской инфраструктуры и дезинтеграция, приводящая к отключениям света и отопления в большинстве стран в зимний период. Кроме того, события в Афганистане могут стимулировать рост внутреннего исламского радикализма, и это вызывает озабоченность. Правительство бездействует, и это может усилить влияние исламистов, поскольку радикальные религиозные группы будут использовать социальную отверженность мигрантов.

В отсутствие реформ продолжится общая люмпенизация центральноазиатских обществ, поскольку все более или менее образованные, квалифицированные, здоровые и энергичные люди уезжают в Россию и Казахстан – и в случае с Россией принимают российское гражданство. Учитывая, что довольно много образованных и квалифицированных людей покинуло регион после развала СССР, центральноазиатские страны не могут позволить себе терять людей и дальше, если хотят выжить в качестве жизнеспособных и независимых государств. Даже сезонные миграции не проходят бесследно, отъезд мужчин серьезно сказывается на проблемах детей и остающихся женщин.

Трудно представить, какие проблемы могут ждать регион в будущем, если правительства региона будут продолжать руководствоваться интересами правящих элит и решать только их проблемы. Некоторые правительства надеются на международную помощь – и действительно, получают ее от иностранных государств и международных организаций, - но эта помощь расхищается коррумпированной бюрократией.

Текущие и краткосрочные интересы Запада в Центральной Азии – транзит грузов в Афганистан, - видимо, вызывают нежелание оказывать давление на региональные власти и настаивать на проведении реформ. Быстрые и эффективные действия необходимы – но вероятность того, что эти действия будут предприняты, чрезвычайно мала.

Подготовила Мария Яновская