Жена Андрея Затоки: «Я хочу, чтобы мир узнал об этом суде»
Фото из архива семьи и друзей Андрея Затоки
Евгения Затока, жена эколога Андрея Затоки, осужденного 29 октября в Дашогузе на пять лет колонии общего режима, написала о том, как шел суд, что говорили свидетели, как пытались защищаться Андрей и его адвокат – и как изощренно над ней издевались, отказывая в свидании уже после вынесения приговора. Напомним, что сам суд был назначен на восьмой день после задержания А.Затоки, и на вынесение приговора не повлияли ни протесты международных организаций, ни пикеты, проводимые экологами, правозащитниками и друзьями Андрея в Москве и Вашингтоне, ни очевидная подтасовка «доказательств», предъявленных следствием. «Фергана.Ру» публикует рассказ Евгении Затока, жены Андрея.
Меня в настоящий момент не волнуют интересы той или иной державы, того или иного государства, той или иной группы людей. Я стою на защите интересов своего мужа, Затока Андрея Львовича, своих интересов и защищаю мужа, себя и наших друзей. Поэтому хочу, чтобы мир знал о последних событиях.
Евгения Николаевна Затока
Перед судом
Суд назначен на 10.00. Стоим, ждем, волнуемся. Стараемся отвлечься и разговаривать о посторонних вещах - чтобы я не плакала. С удивлением видим, как из стоящей неподалеку машины нас снимают на видеокамеру. То и дело мимо нас проходит какой-то человек.
Со мной - рюкзак Андрея с чистой одеждой (футболка, рубашка, джинсы, носки, ботинки): вдруг дадут возможность переодеться в чистое? И еще со мной пакет с продуктами Андрею на обеденный перерыв: адвокат заранее предупредил, что «дадут накормить - возьмите термос с чаем, бутерброды».
К зданию суда Андрея привезли, как полагается, в спецмашине. Вывели. Мы подошли к решетке, к нему поближе. Улыбается, нас приветствует: «О! Все собрались». Мне сказал и показал мимикой: «Не плачь!» Его и других подследственных увели, мы остались стоять на улице. Туда же, во внутренний двор городского суда, заехала представительная машина. У нас еще надежда появилась, что приехали высокие лица и что это в нашу пользу:
Андрей через адвоката передал два списка. Первый - список продуктов, из них первые строчки «срочно» («сигареты пацанам - 10 пачек, лампочки 150 ватт, упаковка спичек, 2 зажигалки». Остальное, как я поняла, - в передаче уже в СИЗО). Я спросила Андрея: «Когда передавать?» - и получила ответ: «В обед». Тут же сбегали в соседний магазин и купили необходимое.
Минут через тридцать-сорок нас пригласили в зал суда. В зале: адвокат Тувак Ягмыров, подсудимый Андрей Затока, «потерпевший» Казаков А., нас - пятеро, свидетелей обвинения - человек шесть-семь, еще трое или четверо незнакомых людей на последнем ряду, переводчик З.Бекчанова, секретарь судьи М.Ашырова, прокурор Дж.Рахманова. Входит судья Гунча Мурадова. Преамбула суда, после чего свидетелей просят выйти из зала. Выхожу и я как дополнительный свидетель защиты. Мне удается в коридоре встать недалеко от двери, откуда мне слышно почти все, особенно хорошо - голос Андрея.
Фото из архива друзей А.Затоки
Суд. Ходатайства
Адвокат и Андрей вносят несколько ходатайств, в том числе о ведении процесса на русском языке. Судья сказала, что в отношении Андрея она будет вести заседание на русском языке, а показания будут переведены переводчиком (переводчика посадили на отдельный стул рядом с клеткой, в которой сидит Андрей).
Ходатайство.
Данное уголовное дело назначено к слушанию в Дашогузском городском суде на 10 часов утра 29 октября 2009 года. При этом усматриваются следующие нарушения требований УПКТ: согласно статье 378 УПКТ, судебное разбирательство дела не может быть начато ранее трех суток со дня вручения копии обвинительного заключения. Подсудимому Затоке А.Л. обвинительное заключение вручено в 17 часов 20 минут 24 октября 2009 года, после чего его перевели в ДЗ\Д-7. Уголовное дело поступило в городской суд в 17 часов 40 минут 24 октября 2009 года, суд назначен на 10 часов утра 29 октября.
В статье 50 УПКТ «об исчислении процессуальных сроков» сказано: «Если окончание срока приходится на нерабочий день, то последним днем срока считается первый следующий за тем рабочий день». Следовательно, после вручения подсудимому копии обвинительного заключения не прошло указанного в законе срока, в связи с чем следует назначить день судебного разбирательства данного уголовного дела не ранее, чем 2 ноября 2009 года, поскольку 25, 26, 27, 28 октября были нерабочими и праздничными днями».
Судья ходатайство отклонил.
Ходатайство. Согласно статье 28 УПКТ, прошу перевести на родной - русский - язык содержание экспертизы №4198 от 20.10.2009 в отношении Казакова А., поскольку участвовавший в ходе экстренно-спешного следствия переводчик был не в состоянии полностью перевести данный текст на русский язык. Для меня это очень важно и необходимо, потому что все обвинение основано на содержании экспертизы. Также прошу вызвать в суд эксперта Гургенлиева и как специалиста, врача-травматолога, как предусмотрено статьями 383 и 384 УПКТ».
Фото из архива друзей А.Затоки
«Ходатайство. Прошу дать мне возможность повторно ознакомиться со всеми материалами уголовного дела с участием адвоката и переводчика, так как следователь знакомил с некоторыми материалами данного дела (не со всеми), когда оно еще не было подшито и пронумеровано. Ознакомление шло в большой спешке, в связи с чем есть сомнения, что позднее в дело могли быть внесены какие-либо изменения, дополнения, даже новые свидетельские показания».
Поскольку я была в коридоре, то слышала не все. Но судья объявила 30-минутный перерыв. Все вышли из здания суда. Андрей остался с переводчиком и адвокатом. Через 30 минут заседание возобновило работу. Судья спросила Андрея: «Вы ознакомились с материалами дела?» - «За тридцать минут? Конечно, нет!» - «Вам перевели акт судмедэкспертизы?» - «За тридцать минут?»
Судебное заседание продолжилось.
Потерпевший
Судья опросила потерпевшего Казакова Адылбека Артыковича. Он дал те же показания, которые приведены в обвинительном заключении. Цитирую обвинительное заключение (орфография и стилистика документа сохранена):
«20 октября 2009 года примерно в 12.10 часов я пришел на центральный рынок, чтобы купить хлеб. Придя на хлебные ряда, я остановился, чтобы купить буханку. Передо мной стоял незнакомый мне человек с усами. Когда этот человек развернулся, он наступил мне на ногу. Когда я сказал ему, что он наступил мне на ногу, он переспросил меня по-русски: «Что ты говоришь?». Я повторил, что он наступил мне на ногу и, поскольку он не сходил с моей ноги, я оттолкнул его руками и освободил свою ногу. Тогда он начал ругаться на меня нецензурными словами по-русски. Я ответил, чтобы он не ругался на мою мать, тогда он начал меня избивать. Так, этот человек сначала вывернул мне левую руку и ударил кулаком меня по затылку. От удара я упал. При падении моя левая рука осталась подо мной и попала на край маленькой ямы на асфальте. После этого я попытался привстать, этот человек потянул меня на себя, и обхватив мою шею рукой, начал душить. Я попытался освободиться, однако он меня не отпускал и душил. В это время к нам подбежали двое сотрудников полиции, и освободили меня из его рук. После этого работники полиции спросили у нас, кто мы такие и что случилось. Тот человек назвался Затока Андрей, я назвал свое имя. После этого меня и Затоку Андрея привели в комнату полиции, расположенную на рынке, и попросили объяснить, что случилось. Я объяснил, что этот человек сначала наступил мне на ногу, а после этого стал меня избивать. Затока в моем избиении не признался, а сказал что это я его попытался избить. После этого я написал заявление. После произошедшего у меня болела левая рука, однако я терпел, пока писал заявление и объяснение. Я думаю, что моя рука была сломана тогда, когда Затока своим ударом по затылку свалил меня и я упал на асфальт рукой. Я этого человека не бил, не пытался и не нападал, он сам избил меня, нанес увечья, в связи с чем прошу привлечь его к ответственности в соответствии с законом».
Адвокату и Андрею дали возможности задавать Казакову вопросы. У меня есть блокнот Андрея, который был у него на судебном процессе и в который Андрей заглядывал, задавая вопросы. Андрей собирался выяснить у Казакова следующее: кто накладывал повязку на шею? Что под повязкой? Покажите, укажите пальцем место удара. Что вы почувствовали в момент удара? Была ли потеря сознания, сколько продолжалась? Сейчас чувствуете ли себя здоровым, или есть последствия (спустя 9 дней)? Царапины на шее и теле - кем и когда оставлены? Принимаете ли вы наркотики сейчас? Когда были осуждены и за что? (в 1999 году за наркотики, сидел до 2004 года). Почему ни разу не пожаловался на боль в левой руке, когда мы вдвоем находились с 15 до 18 часов в отделении полиции? Кто накладывал гипс? Может ли шевелить рукой в локте и кисти? Ломал ли руку раньше? В каких отношениях с соседями?
Фото из архива друзей А.Затоки
Судья: «Какое это имеет отношение к делу?»
Андрей: «Правда ли, что в мае вы подрались с соседом, во время драки вам сломали левую руку, но в больницу вы не обращались и лечились у знахаря?»
Казаков А. все отрицает.
Андрей: «Я считаю, что перелом был в мае месяце, суду представлен рентгеновский снимок майского перелома левой руки потерпевшего. Прошу о повторной судмедэкспертизе Казакова А. Прошу вызвать в зал суда травматолога».
Я не утверждаю, что все вопросы, которые записаны в блокноте, были заданы А.Затокой в зале суда. Но часть заданных вопросов я слышала из коридора, кроме того, у меня есть текст ходатайства адвоката, которое касалось экспертизы телесных повреждений Казакова.
«Ходатайство. Прошу назначить по данному уголовному делу комиссионную экспертизу в отношении А.Казакова по поводу телесных повреждений средней тяжести. Речь идет о повторном судебно-медицинском освидетельствовании потерпевшего, так как по внешнему виду потерпевшего 21-22 октября возникает сомнение в профессиональности оказанной ему медицинской помощи. Наше ходатайство по этому поводу было отклонено как необоснованное. Также имеются сведения о том, что уже 21 октября, на следующий день после якобы нанесенных ему повреждений средней тяжести, потерпевший разгуливал по городу и занимался привычными ему делами: мыл машины. По поводу закрытого перелома следует истребовать историю болезни из отделения травматологии велаятского госпиталя. Необходимо провести повторную рентгеноскопию поврежденной руки в присутствии участников процесса.
Также прошу назначить психологическую экспертизу в отношении меня - Затоки А.Л. и Казакова А., чтобы доказать, что я, при моем образе жизни, не мог совершить подобное деяние, а Казаков А., при его образе жизни, способен к таковому».
В зале суда
Я находилась в коридоре и не слышала ответов Казакова А. и комментариев судьи (если они были). Знаю только, что заседание продолжилось и были вызваны свидетели обвинения - сотрудники полиции Гурбангельдиев Союн Бекджанович и Бегишов Мейлис Кемалбаевич. Привожу их показания по тексту обвинительного заключения (стилистика сохранена):
Гурбангельдыев С.Б.: «Я работаю участковым инспектором полиции на центральном рынке города Дашогуз. 20 октября 2009 года примерно в 12.20, когда я
производил обход центрального рынка, увидел, что в хлебных рядах столпились люди и оттуда доносились крики, я направился туда. Подойдя, я увидел, что один человек с усами, левой рукой обхватив за шею другого человека, душит его и не отпускает. На место происшествия я прибежал вслед за сотрудником полиции Бегишовым Мейлисом, он был на шесть-семь метров раньше меня. Бегишов, придя раньше меня, попытался один разнять их, поскольку тот человек крепко держал и не отпускал шею другого. После того, как я к нему присоединился, мы вместе с Бегишовым разняли их, потянув каждый одного, и освободили шею человека от душившего его. После этого я спросил, кто они такие, они представились как Затока Андрей и Казаков Адылбек. Удушавшего человека звали Затока Андрей.
После этого мы обоих отвели в комнату полиции центрального рынка. Когда я спросил у них, что случилось, Казаков Адылбек пояснил, что Затока сначала наступил ему на ногу, а когда он сделал по этому поводу ему замечание, Затока… [видимо, тут пропущено предложение – ред.] Затока А. по поводу случившегося объяснял, что Казаков Адылбек сам попытался его избить, после этого он его удерживал. После этого во время проведения проверки А.Затока попытался убежать из комнаты полиции, однако был застигнут и задержан работниками полиции. При проведении мною проверки Казаков Адылбек жаловался на боли в области левой руки и шеи, однако до написания заявления и объяснений я не мог его отпустить; а после этого я посоветовал ему обратиться в больницу и отпустил. При доставлении А.Казакова в комнату полиции на нем была клетчатая рубашка, которая была порвана сбоку под левой мышкой. Когда я пришел на место происшествия, показания А.Затоки не подтверждаю, А.Казаков на него не нападал, А.Затока его душил, что позже было подтверждено полученными объяснениями граждан».
Из текста обвинительного заключения: «Допрошеный в качестве свидетеля Бегишов М.К. дал показания, аналогичные показаниям свидетеля Гурбангельдиева С.Б.».
Я не слышала из коридора, какие именно вопросы задавал Андрей этим свидетелям, но слышала, как он спросил: «Вы проходили специальную подготовку и можете сделать различие между «удушить» и «обездвижить»? Вы понимаете разницу между этими действиями?»
После этого в судебном заседании наступил перерыв.
Фото из архива друзей А.Затоки
В перерыве
Андрея сразу увезли. Я спросила адвоката: куда нести передачу? Сказал, что в горотдел полиции, «там напишете заявление». Я поехала туда на такси. Захожу в отделение полиции, направо – столик дежурного. Дежурный говорит, показывая налево: «Туда!». Там, как мне сказали, «обезьянник», - закрывающаяся на замок решетка, помещение около 12 квадратных метров со скамьей. За решеткой - еще одно большое помещение для дежурных. Тот дежурный отсылает к первому. Сделав два захода от одного дежурного к другому, звоню адвокату: «Передачу не принимают, что делать?» Ответ: «Рядом горпрокуратура, идите туда». Громко повторяю: «Прокуратура? Иду!» - тут же волшебным образом появляется участковый, которого только что не было (а может, и был где-то здесь) и который может принять от меня заявление на передачу. Пишу заявление. Передаю дежурному, он вызывает человека, который осуществляет передачу; ее у меня берут.
В этот момент приезжают родственники другого подсудимого с передачей для него (к моему стыду, их пакеты в три раза больше моего). Во время суда я находилась в коридоре и видела этих людей – они тоже находились в коридоре. Я понимала, что они - родственники человека, суд над которым шел в соседнем зале суда одновременно с нашим заседанием. Я не вижу, чтобы этим людям в полиции было велено писать заявление на передачу.
Однако мне достаточно того, что мою передачу взяли и унесли, через пять минут вернув пустые сумки. Позже, когда Андрея привезли после перерыва, я спросила, получил ли он передачу. Он ответил, что получил и что «все вкусно».
Снова в зале суда
После обеда в зал судебного заседания были вызваны свидетели. Из пятерых, ожидавших в коридоре утром, после обеда появились только двое, и чуть позже - еще один. Юсупова Айсолтан - единственная свидетельница, которая видела начало происшествия, - не явилась. Это моя бывшая ученица и единственная свидетельница-дама, поэтому я запомнила ее отсутствие. Из свидетелей-мужчин я не знаю точно, кто явился (поскольку записей не вела), привожу их показания по тексту обвинительного заключения:
Маметязов Икрам Шерипович: «Я занимаюсь перевозкой поклажи граждан на арбе на центральном рынке города Дашогуза. 20 октября 2009 года примерно в 12.20 я, толкая свою арбу, проходил возле хлебных рядов, расположенных на восточной стороне рынка. В это время я услышал шум между хлебных рядов, когда я посмотрел в ту сторону, увидел, что два человека дерутся. А именно, один человек с усами, вывернув руку другому гражданину, после этого ударил кулаком его по затылку, отчего тот упал. После этого, когда тот хотел приподняться, усатый человек потянув его за одежду. Я все это видел на ходу, и после этого прошел с места дальше, так как у меня был груз, и чем закончилась драка, я не видел. Примерно через 15-20 минут я, придя в комнату полиции рынка, увидел сидящих там людей, которые дрались, и узнал, что их зовут Затока Андрей и Казаков Адылбек. Почему они начали драку, я не знаю, но то, что я видел, Казаков Адылбек не нападал на Затоку, Затока сам начал избивать».
Менглибаев Закир Розимович: «Я занимаюсь продажей пакетов и других мелких товаров на центральном рынке города Дашогуз. Мое торговое место расположено в восточной части рынка, где расположены ряды для продажи хлеба, на восточной стороне восточного ряда. 20 октября 2009 года примерно в 12.20 часов, когда я находился на своем торговом месте, сзади меня начался слышаться шум и гам. Пока я развернулся и посмотрел в ту сторону, между рядов откуда исходил шум, уже собралось много народу. Я, подойдя поближе, увидел, что один человек с усами душил руками другого человека. С той толпы, которая собралась, послышались голоса, звавшие полицию, но голоса были женские и на местном языке. После этого туда подбежали двое сотрудников полиции, и разняли их. Как сотрудники полиции спрашивали их имена, я не слышал, поскольку было шумно, но потом, когда меня пригласили в комнату полиции рынка для дачи объяснений, я узнал, что душившего человека зовут Затока Андрей, а другого Казаков Адылбек. Как началась драка, я не успел увидеть, но то что я видел, Казаков на Затоку не нападал, он сам его душил».
Каримов Арслан Бахтиярович: «20 октября 2009 года примерно в 12.20 часов я, купив на центральном рынке себе туфли, я шел по направлению к выходу из рынка. Когда я проходил возле рядов по продаже хлеба, расположенных в восточной части рынка, я увидел между торговыми рядами столпившихся людей и шум. После этого я подошел поближе и увидел, что между торговых рядов один человек с усами, зажав левой рукой шею другого человека, душил его и не отпускал. В это время к ним подбежали двое сотрудников полиции и разняли их, то есть освободили из рук душившего другого человека. После этого сотрудники полиции забрали их обоих в сторону комнаты полиции рынка. После этого, когда я был приглашен для дачи объяснений в комнату полиции, я узнал, что душившего человека звали Затока Андрей, а другого Казаков Адылбек. Начало этой драки я не видел, но когда видел, Казаков не бил и не пытался ударить Затоку, Затока сам его душил и не отпускал».
«Курбанов Реджеп Атаевич дал показания, аналогичные показаниям Каримова А.Б.».
Андрею дали возможность задавать свидетелям вопросы. Цитирую по его блокноту: «Почему изменили показания? В каком направлении был удар, какой рукой? Ваши судимости и место работы. Во что я был одет, была ли сумка, какая сумка? Сколько человек смотрели на драку? Сколько времени продолжалась драка? Сколько времени меня расцепляли? Какое у меня было лицо? Было ли у меня на лице выражение злости или ярости?»
Свой анализ ответов на вопросы Андрей изложил в последнем слове, которое я приведу ниже.
Затем в качестве дополнительного свидетеля защиты вызвали меня. Говорила я примерно следующее:
«Я знаю Андрея Затоку тридцать три года, из них двадцать восемь лет мы состоим в браке. За эти годы я ни разу не слышала от Андрея ни одного нецензурного слова и не могу представить, что он мог нецензурными словами ругать на улице незнакомого человека. Андрей не пьет и не курит. Он много лет занимается спортом и восточной философией и для него ударить незнакомого человека - невозможно, как и невозможно говорить неправду. Если Андрей говорит, что он не нападал первым - это правда! Да, он владеет приемами восточных единоборств, но, владея и восточной философией, никогда не нападет первым».
Судья спросила меня, сколько времени с Андреем мы не виделись и почему. Я ответила, что работаю в России и что три года ухаживала вместе с сестрами за тяжелобольной престарелой мамой и не могла приезжать сюда часто, но тем не менее была в Туркмении в августе 2007 и январе 2008 года. Судья спросила, почему Андрей не уезжал в Россию к семье. Я ответила, что после событий трехлетней давности Андрей добивался разрешения на выезд, но ему это разрешение не давали. Судья спросила, могла ли я выезжать. «Да, могла. В сентябре мы похоронили маму, недавно было 40 дней - и я приехала так быстро, как смогла».
Дальше я осталась в зале суда и слышала все слова Казакова А. и Затоки А. Я не понимаю узбекский язык, на котором отвечал судье Казаков А., но благодаря переводившим друзьям поняла, что Казаков А. отвечает невпопад.
Андрей в своем слове описал, как именно проходили события, отметил нестыковки в показаниях свидетелей, описал предшествовавшие события и дал им оценку.
Фото из архива друзей А.Затоки
Речь Затоки на суде
Речь Андрея Затоки на суде (записано мной по памяти, первый абзац взят целиком из текста обвинительного заключения):
«20 октября, в день моего рождения, я в хорошем праздничном настроении поехал на бай-базар за продуктами, чтобы приготовить праздничные блюда для гостей, которые должны были прийти ко мне, начиная с 15 часов. Закупив примерно половину продуктов, я заметил, что за мною всюду следуют двое полицейских, но не придал этому значения, поэтому не указал в первоначальных показаниях. Купив хлеб в хлебном ряду, я уложил его в рюкзак, и только повернулся, чтобы уйти, как какой-то человек, по виду напоминавший пьяного или сумасшедшего, приблизился ко мне (до этого стоял у меня за спиной), и начал что-то кричать мне по-узбекски. Я не понял, переспросил, он повторил свой крик и кинулся на меня, попытавшись ударить правой рукой сбоку в лицо. Видя, что он настроен очень агрессивно, я решил обездвижить его, чтобы передать его полиции. Для этого я обхватил его руками за корпус, прижав его руки, а когда он попытался ударить меня головой в лицо, то я зажал его голову под мышкой левой руки и прокричал: «Позовите милицию!» Тут же кто-то из продавщиц крикнул: «Полиция!» - подбежали двое полицейских и тут же жестко вцепились в меня, хотя я им сказал: «Что вы делаете, это он на меня напал».
Нас обоих повели в отделение полиции на базаре, хотя я просил тут же на месте опросить свидетелей, кто на кого напал. Подчеркиваю, что я не наносил никаких ударов потерпевшему, он не падал на землю, я не душил его и не царапал ему шею ногтями (ногти у меня всегда короткие). Я уверен, что не причинил ему никаких травм, потому что моей задачей было обездвижить его и задержать до прихода полиции. У меня не было злости или раздражения против него, я считал, что он просто ошибся, приняв меня за другого, и у меня не было причин его избивать.
Я считаю, что все обвинения против меня построены на ложных показаниях и заключениях, носят заказной характер, и следствие проводится под скрытым давлением органов национальной безопасности. Суть их претензий ко мне неизвестна, я не понимаю, чем вызвал их недовольство, поскольку не занимался никакой антигосударственной деятельностью и никаких предупреждений о каких-либо недопустимых действиях от них не получал».
Эти показания Андрей написал во время следствия. На суде же он сказал примерно следующее.
О причине преследований: «Я не знаю, с чем связаны эти преследования. Могу высказать предположение, что из-за квартиры. Так получилось, что в настоящий момент моя семья живет в России, и я один проживаю в пятикомнатной квартире. Возможно, кто-то хочет иметь такую квартиру. Вторая вероятная причина преследований и провокации 20 октября - мое близкое знакомство с известным так называемым оппозиционером Фаридом Тухбатуллиным. Я не отрицаю факт близкого знакомства с Фаридом, но я не делал ничего такого, из-за чего меня можно преследовать и наказывать».
О преследованиях: «С момента ареста, суда и условного осуждения три года назад все три года я подвергался преследованиям. Мне не разрешали выезд в Россию. За моим домом, мной и моими друзьями была установлена слежка. Об этом я подробно изложил в письме, которое просил выслать в официальные органы в случае моего ареста или исчезновения. В мою квартиру проникали без моего ведома. Летом этого года на меня поступило анонимная жалоба сразу в пять инстанций, в том числе в полицию и прокуратуру, - якобы у меня в квартире притон и я веду аморальный образ жизни. Анонимка была проверена, факты не подтвердились. Я не знаю причину, по которой подвергаюсь преследованиям».
О показаниях свидетелей и «потерпевшего» Казакова А.: «Я просил во время предварительного следствия и во время судебного заседания вызвать тех свидетелей, которые являются торговцами хлебом, находились в непосредственной от меня близости и видели все происшествие с самого начала. Эти мои просьбы были отклонены следователем и судом. Следователь занял сразу по отношению ко мне обвинительную позицию и учитывал только показания, направленные против меня. Во время следствия было заметно, как он практически подсказывает свидетелям необходимые показания. Та продавщица хлеба, у которой я сделал покупку и которая видела все с самого начала, так как стояла в нескольких метрах от драки, во время следствия начала давать показания, но потом замолчала, ее показания в деле не фигурируют. Я хожу по городу с большим рюкзаком за спиной, меня многие по этому рюкзаку узнают. К моменту происшествия я купил уже три-четыре килограмма продуктов, рюкзак был заполнен и торчал у меня над спиной, когда я удерживал Казакова А., согнувшись. Не заметить этот рюкзак было невозможно. Свитедели не показывают, что за моей спиной был рюкзак - значит, они не видели момент драки и говорят с чужих слов, оговаривая меня. Главное - они не видели ключевого момента, начала драки. А те, кто видел, почему-то в качестве свидетелей не были опрошены».
Андрей также подробно описал и другие несоответствия в показаниях свидетелей.
Речь адвоката
Речь адвоката Тувака Ягмырова в защиту подсудимого А.Л.Затоки:
«Уважаемые судьи!
Моему подзащитному Затоке Андрею Львовичу предъявлено обвинение, что он 20 октября сего года примерно в 12.20 часов, находясь между прилавками по продаже хлебобулочных изделий, расположенных в восточной части центрального рынка города Дашогуз, якобы наступил на ногу гражданину Казакову Адылбеку Артыковичу, который, используя это как повод, оттолкнул его, чтобы освободить свою ногу. В ответ Затока якобы из хулиганских побуждений, грубо нарушая общественный порядок и применив насилие, умышленно вывернул левую руку Казакову, будто бы ударил его кулаком по затылку, в результате чего Казаков упал, а А.Л.Затока, подняв его, обхватил его шею левой рукой, сильно зажав, и так удерживал до тех пор, пока не был задержан работниками полиции. В результате чего здоровью Казакова А. был нанесен вред средней тяжести. На этом основании Затоке А.Л. предъявлено обвинение по статье 108, части 2, пункт «Е» и статье 279, части 1 Уголовного кодекса Туркменистана.
Предъявленное обвинение считаю необоснованным по следующим основаниям: то, что вменено следствием А.Затоке, не соответствует действительности и не подтверждается никакими доказательствами. По утверждению самого А.Затоки, до момента происшествия его преследовали и внимательно следили за ним двое сотрудников полиции. Когда он подошел к хлебным прилавкам и купил хлеб, на него набросился незнакомый ему человек. Защищаясь от нападения, в качестве самообороны, Затока А. решил зафиксировать его руки в неопасном для себя и окружающих положении. Для этого Затока А. обхватил руками корпус незнакомца, прижав его руки к туловищу. Когда незнакомец - Казаков А. - попытался ударить Затоку А. головой в лицо, то Затока А. зажал его голову под мышкой своей левой руки.
Затока А. не ударял Казакова А., Казаков А. не падал. Затока А. просил окружающих позвать полицию. Незамедлительно подошли двое работников полиции, оказавшиеся в непосредственной близости от места происшествия, что лишний раз доказывает их цель - преследование Затоки А. Они разняли их и повели в опорный пункт. Держали там до 15 часов, после чего Затоку А. отправили в приемник, а Казакова отпустили, хотя на тот момент еще не были выяснены все обстоятельства инцидента.
Уже в 15 часов 15 минут было готово заключение судмедэксперта о телесных повреждениях Казакова А. С 20 на 21 октября, ночью, в 01 час, Затоке А. предъявлено обвинение по вышеуказанным статьям. 21 октября он заключен под стражу.
22-23 октября проведено следствие. 24 октября дело закончено и в 17 часов 20 минут Затоке А. вручено обвинительное заключение. Дело передано в городской суд в 17 часов 40 минут и сразу назначено слушание на 29 октября в городском суде. Подобная спешка дает основание считать, что дело носит явно заказной характер.
Теперь будем анализировать факты.
Прежде всего, способен ли А.Затока устроить драку в общественном месте, выражаться нецензурными словами и напасть на неизвестного ему человека?! Во-первых, у А.Затоки 20 октября был день рождения, он ждал в этот день гостей и был в праздничном, приподнятом настроении. Во-вторых, А.Затока, по многочисленным отзывам друзей и жены, не пьет, не курит, не принимает наркотики, не выражается нецензурными словами – не только потому, что имеет высшее биологическое образование, но и много лет занимается йогой и системой целительства Рейки, любое насилие недопустимо для него по моральным принципам. В-третьих, он надеялся на получение скорейшего разрешения на выезд из Туркменистана для встречи с родными в России и знал, что не может совершать противоправных действий еще и потому, что при нарушении правопорядка долгожданная встреча с родными опять отложится. Как можно предположить, что человек в день своего рождения, в общественном месте, на глазах у многочисленных свидетелей, даже не сняв очки, ни с того ни с сего набросится на неизвестного ему человека?!
Еще раз повторяю, что это - инсценировка, ради какой цели - пока нам неизвестно.
Следствие проводилось и днем, и ночью, с 15 часов 20 октября по 17 часов 40 минут 24 октября. При этом подбирали таких свидетелей, показания которых с самого начала вызывают у нас сомнения. А многочисленных очевидцев, торговцев хлебом, покупателей, видевших все происшествие с самого начала и до конца, даже не привлекли в качестве свидетелей. Не был вызван в качестве свидетеля тот торговец, непосредственно у которого А.Затока за минуту до происшествия купил хлеб и который находился в непосредственной близости от места события.
Утверждение Казакова А. о том, что Затока А. «начал ругаться на меня нецензурными словами, а затем начал меня избивать, от удара я упал», не подтверждается никакими реальными фактами. Даже если Затока А. случайно наступил бы на ногу человеку, он тут же извинился, сказав: «Извини, брат!» Прожив в Туркменистане без малого 30 лет, он хорошо знает и уважает менталитет местных жителей, и следует их обычаям в общении.
Свидетель Курбангельдыев, работник полиции, в своих показаниях неправильно оценивает ситуацию. Его показания также не соответствуют действительности: А.Затока не душил Казакова А., а просто удерживал его в безопасном для себя положении.
Показания свидетельницы Юсуповой А. также неправдоподобны. Начала происшествия она не видела. Указанные в обвинительном заключении показания Юсуповой А. сформулированы следователем и отличаются от показаний, которые она давала в нашем присутствии на туркменском языке. На наши конкретные вопросы она не могла ответить. К тому же, первоначальные объяснения Юсуповой А. написаны кем-то другим, но не ею собственноручно.
Могу сказать также, что первоначальное заявление Казакова А.и его объяснения тоже написаны каким-то другим лицом, но не Казаковым А.
Свидетель Матьязов И. также собственноручно объяснение не писал. И по его словам в первоначальном объяснении, двое мужчин ругались между собой, а про драку этот свидетель вообще не утверждает.
В отношении других свидетелей: Курбанова Р., Каримова А., - они тоже не видели начала происшествия, подошли к месту события, уже увидев толпу и услышав шум. То есть они никак не могут свидетельствовать о начале происшествия - и не могут дать ответ на главнейший вопрос - кто начал драку.
Фактически доводы Затоки А. о том, что не он первым начал драку, что на него напал неизвестный, а Затока А. только защищался и пытался обездвижить напавшего, не опровергнуты никем из опрошенных свидетелей.
Теперь остановимся на акте судмедэкспертизы. Будучи не согласны с заключением судмедэксперта, мы еще в ходе следствия просили о проведении повторного судебно-медицинского освидетельствования Казакова А. Наше ходатайство было отклонено следствием и сегодня судом. Заключение эксперта необъективно и не соответствует фактическому состоянию потерпевшего. В заключении сказано, что у Казакова А. была кратковременная потеря сознания. Однако это надуманный факт, по делу ничем не подтверждаемый. Также явно было видно, что Казакову А. оказана непрофессиональная медицинская помощь при повреждениях той степени тяжести, какая утверждается судмедэкспертом.
Нет в деле сведений отделения травматологии, и у нас есть сомнения в подлинности рентгеновского снимка: [мы сомневаемся,] что снимок, представленный в ходе следствия, сделан с руки Казакова А.
О качестве проведенного следствия и собранных доказательств можно говорить много. Если коротко: не выполнены требования статьи 23 Уголовно-процессуального кодекса Туркменистана о всестороннем полном и объективном исследовании обстоятельств дела.
Я надеюсь, что суд, выполняя требования закона, будет объективен к материалам дела в отношении Затока А.Л. Доводы Затоки А.Л. не проверены полностью и не опровергнуты, поэтому прошу неустранимые в суде сомнения в виновности обвиняемого толковать в его пользу.
Прошу принять во внимание личность обвиняемого и сравнить ее с личностью проходящего по делу потерпевшего. Затока А.Л. - ученый-биолог и эколог с международным именем; много лет занимающийся исследованием природы Туркменистана; обучивший не одно поколение школьников азам природоохранной деятельности; являющийся авторитетом в области органического сельского хозяйства и заповедного дела. Все, кто знает Андрея Затоку, будут в шоке, когда узнают, в чем он сейчас обвиняется. Затока-ученый и Затока-дебошир - это две взаимоисключающих характеристики одного человека.
И посмотрите на Казакова А. – личность, сомнительную во всех смыслах.
Фактические обстоятельства дела исключают уголовное преследование А.Затоки, так как в его деяниях отсутствует состав преступления: Затока А. оборонялся, и даже если он при обороне нанес повреждения напавшему на него Казакову А. (что, впрочем, не нашло своего подтверждения в ходе суда), то по закону причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны не является преступлением. Кроме того, не являются превышением необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо (в данном случае Затока А.) вследствие неожиданности посягательства не могло оценить степень и характер опасности нападения.
Учитывая все эти обстоятельства и в связи с отсутствием в действиях подсудимого самого события преступления, прошу вынести моему подзащитному Затока А.Л. оправдательный приговор. Это будет и по закону, и по совести, и по справедливости».
Приговор
В последнем слове Казаков А. сказал примерно следующее: «Я думал, что Затока будет извиняться, а он растоптал меня ногами».
Последнее слово А.Затоки звучало примерно так: «Если бы я был виноват, то сейчас на коленях просил бы у этого человека прощения. Но, уважаемый суд, прошу меня извинить - я не виноват, и не могу этого сделать. Вчера в Туркменистане закончился хороший праздник - День Независимости. Я хотел бы, чтобы решение суда было независимым и справедливым».
Судья удалилась для принятия решения. Подсудимого увели. Мы ждали решения без особой надежды.
Текст приговора привожу полностью.
«Признать Затоку А.Л. виновным в совершении преступлений, предусмотренными статьями 108, часть 2, пункт «Е» и 279, часть 1 Уголовного кодекса Туркменистана. Затока А.Л. на основании статьи 108, части 2 пункта «Е» УК Туркменистана назначить пять лет лишения свободы, на основании статьи 279, часть 1 УК Туркменистана назначить один год лишения свободы.
В соответствии со статьей 63, частью 2 УК Туркменистана, путем поглощения менее строго наказания более строгим, по их совокупности окончательно Затока А.Л. назначить пять лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима».
Андрея сразу же в наручниках увели из зала суда и посадили в спецмашину. Я бросилась к судье Г.Мурадовой с вопросом о свидании. «Приходите в этот кабинет через три дня». Я: «Как же так, я прошу свидание завтра!» - «Через три дня. Как положено по закону, в течение 10 дней мы вам свидание дадим».
Свидания не получить
Утром 30 октября, в 7.45, мне позвонил адвокат и сказал, что «вопрос со свиданием решен. Идите через сорок минут к судье, она даст разрешение».
Секретарь судьи взяла мой паспорт для оформления разрешения. Я ждала довольно долго, минут тридцать. Задала вопрос, когда будет разрешение. Судья ответила, что нужно свидетельство о браке, если оно в России - позвоните, пусть пришлют сюда факсом. Я поехала домой, с трудом в бумагах нашла копию свидетельства о браке, передала судье. Еще минут через пятнадцать-двадцать я спросила судью, где же разрешение. «Нет председателя суда, нужна печать, разрешение мы выписали на сегодня». Я спросила судью: «Передачу можно будет передать завтра? Или только во время свидания?» - «Только во время свидания. Как? Вы еще не собрали?!»
Я помчалась складывать вещи по списку Андрея: футболки, носки, нижнее белье, обувь, лекарства, книга «От Хазара до Джейхуна» о природе Туркменистана, десять экземпляров буклета «Живая земля» об основах органического сельского хозяйства, самоучитель французского языка, книги по йоге и прочее. Позвонила друзьям - помочь быстро купить продукты. В жуткой спешке мы все купили и собрали, я поехала в суд – и судья Г.Мурадова выдала мне разрешение на свидание. Я спросила ее: когда надо ехать, есть ли там обеденный перерыв и получила ответ: надо ехать сейчас, перерыв с часу до двух (было около 11.30-11.45).
Когда я приехала в СИЗО с тремя сумками продуктов и вещей, там очень удивились. Оказывается, мне надо приехать в 15.00 с разрешением судьи на свидание, без вещей, написать заявление с просьбой о свидании, оставить его и свой паспорт в СИЗО и только на следующий день утром с передачей прибыть на свидание. О таком - общем для всех - порядке судья Г.Мурадова, конечно же, знала.
Вновь приехав в 15.00 в СИЗО для того, чтобы написать заявление, я с удивлением услышала от работников СИЗО, что «звонила судья, вам надо приехать в суд». В суде судья Г.Мурадова сообщила мне, что на разрешении «нет визы председателя, а председатель уехал и будет… во вторник после обеда». Я: «Кто, кроме председателя, может поставить визу?» - «Никто, только он». Я: «Я иду с заявлением в прокуратуру». Судья: «Ваши заявления из прокуратуры приходят сюда. Я даю разрешения на свидание». Я: «Если Вы даете разрешение, то зачем нужна виза председателя суда?» - «Нужна».
Посоветовавшись с адвокатом, я все же написала заявление в городскую и областную прокуратуру и поехала туда. Ни в городской, ни в областной прокуратуре у меня заявление даже не взяли. Прокурор города Беркелиев С.Б. не захотел меня принять и через помощника передал, чтобы я шла в областную прокуратуру, «поскольку Затока А.Л. находится в СИЗО, а СИЗО подчиняется не городской, а областной прокуратуре». В областной прокуратуре не предупрежденный заранее дежурный очень удивился, что на разрешении на свидание, выданном судьей, требуется какая-то еще подпись - она не требуется! Но, получив указания по телефону, заявление мое не взял и отправил: в областной суд - на том основании, что городской суд подчиняется областному.
Больше я уже никуда не пошла, убедившись в полной бессмысленности требования соблюдения законности, где бы то ни было.
В посольстве
31 октября утром я вылетела в Ашхабад и обратилась за правовой и иной помощью в российское посольство. Я передала в посольство все имеющиеся у меня копии документов: обвинительное заключение, приговор суда, речь адвоката, вынесенные ходатайства, а также оригинал обращения Затоки А. в российское посольство с просьбой о помощи и готовности отказаться от туркменского гражданства.
В настоящее время меня очень волнуют два обстоятельства.
Первое. В течение всей недели моего пребывания в Дашогузе (я прилетела в Дашогуз 25 октября) за нашей квартирой, за мной лично и нашими друзьями ведется открытое наблюдение неизвестными мне лицами. Такое же внимание заметно и в Ашхабаде - за машиной, на которой я ездила в посольство, и квартирой, где я остановилась. Это очень неприятно и вызывает опасения. Мне бы очень не хотелось подвергать опасности друзей и просто знакомых и незнакомых мне людей, которые помогают мне в трудную минуту, проявляя при этом незаурядное гражданское мужество.
Второе. Меня очень тревожит тот факт, что мне под разными предлогами не дают свидание с мужем. Я не представляю причину этих отказов. Я не видела мужа с января 2008 года и, естественно, хотела бы побыть с ним рядом и хоть немного поговорить. Что это? Утонченное издевательство со стороны судьи? Или опасение, что Андрей скажет мне что-то? И если 30 октября с Андреем еще встречался адвокат, то 31 октября и адвокат не смог увидеться с моим мужем. Я не понимаю, что еще происходит, каковы причины происходящего и очень волнуюсь за жизнь и здоровье Андрея.
Еще раз повторяю, что не понимаю, за что именно арестовали и осудили мужа; во что именно он вляпался и за что ему, мне и нашим друзьям все эти непростые испытания.
Евгения Затока, 31 октября 2009 года, Ашхабад (Туркменистан)
