Семеро чернобыльцев Пенджикентского района Таджикистана уже третий год ждут получения участков земли, на которых они могли бы построить дома и решить свои накопившие жилищные проблемы. Для переговоров с местными властями по поводу выделения земельных участков чернобыльцам в город Пенджикент приехал председатель Совета республиканского общественного объединения «Союз-Чернобыль» Фаридун Хакимов. Об этом сообщил первый заместитель председателя Согдийского филиала ОО «Союз-Чернобыль» Толибджон Зойидов. По его словам, кроме жилищных проблем чернобыльцев, Фаридун Хакимов намерен обсудить и другие социально-бытовые проблемы чернобыльцев, живущих в этом горном районе Таджикистана.

Особенно остро стоит вопрос о социальной реабилитации и поддержке детей-инвалидов, родившихся у чернобыльцев. По нашим данным, именно в Пенджикенте зафиксировано наибольшее количество детей, родившихся с ограниченными физическими возможностями. Необходимо решать вопросы бесплатного образования для чернобыльцев и их детей, бесплатного медицинского обслуживания, в том числе бесплатных лекарств и возможности посещения чернобыльцами и их детьми лечебно-профилактических учреждений. Почти все чернобыльцы жалуются на здоровье.

По словам председателя Согдийского областного отделения Совета ОО «Союз-Чернобыль» Толибжона Зойидова, в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции принимали участие более пяти с половиной тысяч граждан Таджикистана. Как правило, это были бывшие офицеры и солдаты, когда-то служившие в рядах Вооруженных сил СССР.

«Нам сказали, что мы будем строить дома»

- В 1987 году нас – 120 человек - по призывной повестке собрали в Согдийском областном военном комиссариате. Объявили, что нас отправляют в город Славутич, который находится недалеко от Киева, столицы Украины, - вспоминает дни мобилизации Толибджон Зойидов, – якобы для строительства жилых домов и инфраструктуры.

- Меня призвали в военкомат Согдийской области 27 мая 1987 года, и на следующий день отправили на Украину,- вспоминает те дни другой чернобылец Якубджон Камолов. - Нам тоже сказали: вы будете отправлены сроком на шесть месяцев на Украину для строительства новых домов. Вам будут платить зарплату в пять раз больше, чем обычно. Тогда мне было всего 22 года, и я не знал, что нас просто обманывают.

На поезде нас привезли в поселок «Зеленая Мисс» города Харькова, что на Украине. Переодели в «партизанскую форму» и отправили в Чернобыль для ликвидации последствий аварии на четвертом блоке ЧАЭС (Чернобыльской атомной электростанции). Утром привозили на работу, а вечером забирали. Каждый день перед обедом, у входа в столовую, нас обследовали, чтобы определить степень заражения радиацией. Но нам результаты обследований не сообщали. Так я отслужил в Чернобыле три месяца, - сетует Якубджон Камолов.

- Так как среди нас, в основном, были строители, каменщики, маляры, отделочники, газосварщики и водители, все мы верили словам наших военных командиров, - продолжает свой рассказ Толибджон Зойидов. – Сопровождавшие нас военнослужащие даже веселили нас по дороге. Однако это был обман, никакой стройки новых жилых домов и не намечалось. Нас привезли в поселок Белая Церковь Киевской области, подвезли к распределительному пункту. Переодели в военную форму. Усадили в военные автомобили УАЗ-131 и направили в город Чернобыль. До нас в Чернобыле работала партия ликвидаторов из Таджикистана, они были мобилизованы в июне 1986 года. Те ребята прошли трех-четырехмесячную подготовку в городе Красноярске, а потом их перебросили на ликвидацию аварии на ЧАЭС.

В Чернобыле мы проработали от недели до четырех месяцев.

И только через 23 года после аварии чернобыльцы узнали, что, оказывается, ликвидаторам было положено отработать одну-единственную вахту длиной в 15 дней. После чего они должны были пройти курс реабилитации.

- Я был самым молодым из призванных тогда, мне был 21 год, - рассказывает Толибджон Зойидов. - Когда мы приехали в поселок Белая Церковь, нас распределили по частям. Я попал в воинскую часть 74161 Московского военного округа. Тогда командиром части был подполковник Шершов. Я служил в четвертой роте командиром отделения.

10 июня 1987 года руководство Уральского военного округа провело собрание младшего командирского состава, призванного из запаса. Тогда молодой Толибджон задал вопрос организаторам собрания: «Как скажутся последствия аварии на здоровье тех ребят, которые еще не женились и не имеют детей?» Дело в том, что в приказе министра обороны СССР подчеркивалось, что призыву подлежат граждане от 27 до 42 лет, имевшие от двух до пяти детей, но из Таджикистана привезли молодых ребят, которые еще не были женаты.

То, что приказ Минобороны нарушался, косвенно подтверждает другой приказ Минобороны, говорящий об увольнении призывников возраста от 20 до 24 лет, больных язвой желудка, туберкулезом, ранее судимых или лиц, имеющих более трех детей.

Тогда правду не говорили никому. Последствия Чернобыля ликвидаторы стали ощущать с годами. И не только они, но и их дети. Более тысячи трёхсот детей чернобыльцев Таджикистана – инвалиды с рождения.

Заболели все

Призванные из запаса на сверхсрочную службу солдаты, в основном, занимались очисткой территории от радиоактивных отходов, строительными работами в зоне радиусом 30 километров от места аварии, а также в городах Гомель, Чернобыль, Припять. В зависимости от зоны рабочий день длился от одного до двенадцати часов. Основное время уходило на подготовку к работе, но сама работа занимала одну-две минуты. Такая работа выполнялась в тех местах, где ощущалась повышенная радиация. Сама 30-километровая зона была разбита на участки разных категорий, и каждый участок предполагал свой график и тип работ.

- Наша бригада работала 12 часов в день, - вспоминает те дни Толибджон Зоийдов. - Рабочее место находилось в «растворе» - бетонном узле города Чернобыля. Я всего проработал 15 дней, после чего был уволен на запас. Со мной в город Ленинабад (ныне Худжанд) вернулось восемь человек. Мы все были молодые, 24 лет не было.

После возвращения домой ликвидаторы начали часто обращаться к врачам. Стали беспокоить головные боли, головокружения, кровотечения, частые переутомления и общая слабость. Врачи не знали, как лечить чернобыльцев – у них начали проявляться специфические синдромы лучевой болезни.

Среди двух тысяч двухсот пятидесяти членов Союза чернобыльцев Таджикистана были и женщины – в основном, медсестры, которые занимались облученными больными, а также повара и лаборантки.

26 апреля 1986 года – в день аварии на ЧАЭС - женский ансамбль народных инструментов «Чаманоро» и танцевальный коллектив из Таджикистана находились в Чернобыле на гастролях. Сорок девушек, некоторым из которых едва исполнилось 18 лет, невольно оказались в эпицентре аварии.

- Примерно в два часа ночи мы услышали сильный взрыв, - говорит одна из участниц ансамбля в условиях анонимности. - Вышли на улицу, лил сильный дождь. Что случилось, мы не знали. На следующий день нам нужно было давать концерт. В том месте, куда мы поехали, все ходили в специальных костюмах. Но мы выступали с концертами – и оставались в самом Чернобыле еще целую неделю. Потом у всех девушек из ансамбля начались сильные головные боли, мы все заболели. Когда приехали в Душанбе, нам дали направления на осмотр в поликлинику. Мы поехали, но нам сказали, что всё в порядке. И только года через четыре, а то и через пять мы узнали, что облучены.

Денег нет ни на лечение, ни на нормальную еду

По данным управления финансов Согдийской области, в бюджете 2009 года запланировано выделить на поддержку ликвидаторов Чернобыльской АЭС и их семей, 412 тысяч 725 сомони (около ста тысяч долларов).

Чернобыльцы–инвалиды проживают, в основном, в городах Исфаре, Канибадаме и Худжанде. Детей-инвалидов больше всего в Пенджикентском районе, их сорок четыре.

- В настоящее время самому старшему из чернобыльцев исполнилось 64 года, а самому младшему - 38 лет. Однако нас с каждым годом становится все меньше, - говорит Толибджон Зойидов. - Если в 2003 году в Согдийской области было 500 чернобыльцев, то сегодня их уже 450. За прошедшие шесть лет умерли пятьдесят человек в возрасте от 43 до 55 лет.

- Мы ежегодно должны ездить в Душанбе, чтобы получать необходимое лечение у врача больницы «Медгородок» Пиримкула Мехмонова , - рассказывает Якубджон Камолов. – Для этого государство выделяет нам 280 сомони (около 70 долларов), но этих денег хватает только на дорогу. А само медобследование продолжается почти неделю, и это время нужно на что-то жить…

Не каждый чернобылец может позволить себе пройти обследование, денег не хватает. Почти все ликвидаторы не работают, живут на пенсию. И это касается не только ликвидаторов Согдийской области, но и тех чернобыльцев, кто живет в Хатлонской, Горно-Бадахшанской областях и в районе Раштской долины.

В 1991 году Верховным Советом СССР был принят Закон о социальной защите граждан, пострадавших от аварии на ЧАЭС. После развала СССР правопреемником СССР стала Российская Федерация, но в середине 1990-х годов главы государств СНГ подписали соглашение, согласно которому социальная помощь участникам Великой Отечественной войны, воинам-афганцам и ликвидаторам должна была оказываться властями постсоветских республик. Толибджон Зойидов уверен: Россия не имела права перекладывать обязательства перед чернобыльцами, доставшиеся ей от СССР, на плечи постсоветских государств. «Это решение позволило руководству России избавиться от нас, - говорит Толибджон Зойидов. – Россия нас цивилизованно кинула».

Правительство Таджикистана делает все возможное, чтобы поддержать чернобыльцев – однако экономическое положение в стране не дает возможности делать многое. «Может, вы намерены обратиться к нынешнему руководству России за социальной, моральной и материальной помощью?» - спросил я Толибджона Зойидова. «Нет, - говорит он, - Россия – бедная страна, она не сможет помочь всем».

По мнению независимых экспертов в области лучевой терапии, радиационные катастрофы оказывают воздействие на генетический фонд и здоровье людей, как минимум, до пятого поколения. Судьба детей ликвидаторов, родившихся инвалидами, волнует только их родителей.

Чернобыльцам и их детям необходима постоянная медицинская реабилитация и калорийное питание, моральная и материальная поддержка. К сожалению, большинство из живущих в Таджикистане семей ликвидаторов едва сводят концы с концами и не имеют возможности покупать качественные лекарства и нормально питаться.

Тилав Расул-заде