Фото Евгения Цветкова и «Ферганы.Ру»

Корреспонденты «Ферганы.Ру» побывали в Байсуне - небольшом городке в Сурхандарьинской области Узбекистана. Первое удивление - частые проверки документов на милицейских постах: в Кашкадарьинской и Сурхандарьинской областях только на горном перевале машину останавливали несколько раз, и, листая паспорта, подробно расспрашивали о цели поездки. Водитель объяснил такую бдительность милиции тем, что через Сурхандарьинскую область идет серьезный наркотрафик из Таджикистана и Афганистана.

Байсун – удивительно живописное место, которое расхваливают все туристические путеводители. Вот один из примеров такого призывного зазывания:

«Ореховые, платановые рощи сменяются арчовыми лесами. Яркой зеленью радуют глаз альпийские лужайки, покрывающие землю изумрудным ковром. Хрустальная вода горных речушек создает особый микроклимат, благотворно действующий на все живое. Весной на горных делянках дехкане обрабатывают землю старинным способом. Они прокладывают борозды, опираясь на плуг, в которой запряжена лошадь. И это не экзотика, это – жизнь.

Дома байсунцы украшают яркими сюзане, самоткаными коврами – легкими, прочными и теплыми, в одежде и обуви – замысловатые орнаменты вышивки. На столах – расписная керамическая посуда, вдоль стен резные сундуки. Во дворе каждого дома стоит тандыр – глиняная печь, в которой выпекают ароматные лепешки. Муку на них мелют на ручных или водяных мельницах из зерна, выращенного на собственном поле. Славятся своим мастерством и кузнецы, которые до сих пор изготавливают для жителей различные орудия труда, инструменты, утварь и ювелирные изделия. В целом, образ жизни байсунцев сохраняет традиционный уклад. Каждая семья, махалля, кишлак бережно хранит и передает из поколения в поколение ремесленные традиции, культуру домоустройства и семейные обряды».

Байсун называют «затерянным миром», где «многовековой уклад жизни и отношения между людьми сохранились почти в первозданном состоянии».

Первозданность многовекового уклада хорошо наблюдать любопытным туристам, но как на самом деле живется в XXI веке людям, сохранившим такой уклад? Ведь не от хорошей жизни они пашут на лошадях и вручную перемалывают муку. Это не прихоть богатых, помешанных на экологии, это – многовековые традиции выживания в отсутствии денег и работы.

Люди в Байсуне выживают, как могут. Возле автострады, идущей через перевал и соединяющей Кашкадарьинскую область с Сурхандарьинской, мы заметили двух девочек лет десяти-двенадцати, торгующих куртом (солеными шариками из сухого творога) и катыком (кисломолочный напиток из овечьего и козьего молока). Муниса и Юлдуз стояли возле своего «ларька» - так они называли самодельный навес от солнца и пыли, - и деловито объясняли: «Курут по 1000 сумов один шарик (примерно 85 центов – ред.). Если возьмете много, штук десять, - отдадим за триста».

Муниса и Юлдуз продают курт

- А вы почему не в школе? – поинтересовались мы. Девочки хихикнули: «А мы уже пришли со школы и вышли торговать!»

Дети из окрестных сел круглый год торгуют на автотрассе. Вдоль дороги то здесь, то там видишь такие же «ларьки», где за деревянными столиками сидят дети и подростки, спасаясь под легким навесом из ткани летом – от жары, весной – от дождей, а зимой – от ледяного ветра.

В Байсуне мы разговорились с Саттором. Он работает сторожем. Когда-то попробовал поступить в институт, но уже тогда, в 1992-ом, в первые годы независимости, с отца Саттора потребовали за обучение сына взятку в 1000 рублей, и отец отказался от идеи дать сыну высшее образование. Так Саттор остался в Байсуне и продолжает тут жить и растить своих детей. Он никуда не выезжает из города – даже в Ташкенте ни разу не был. А зачем?..

Он живет так, как все здесь: есть корова, которая кормит семью. В его доме говорят по-таджикски. «Почему? Да у нас все так говорят. Даже детей своих отдаем в те школы, где учат по-таджикски – так ребенку легче. Правда, после школы детям трудно – мы же в Узбекистане живем, узбекский язык – государственный. Если хочешь учиться дальше, придется на узбекском и говорить, и читать, и писать, все учить, а тут поблизости вообще нет школы с узбекским языком, и никто в моей семье по-узбекски не говорит. Понимать? Понимать можем. (Улыбается). Но плохо. Поэтому как детей в институт отдавать? Они там поймут? На образование столько денег нужно, и на взятки, и на само обучение… А закончит он институт – и что? Где работать-то будет? То-то и оно. У меня нет денег на их учебу, как и у моего отца не было денег на мой институт. Наверное, останутся после школы в Байсуне, закончат местный колледж – у нас их несколько. И будут жить, как и я живу», - вздыхает Саттор.

В Байсуне, действительно, есть колледж по подготовке сотрудников бытового обслуживания и медицинский колледж. Но с работой даже после окончания этих учебных заведений все равно плохо. Каждый дом держит скотину: коров, баранов или коз, - пастух за минимальную плату выгоняет их на горные пастбища. Самый привычный вид транспорта в Байсуне – осел, который тоже есть в каждом доме. Огородами занимаются меньше, вся работа – это, как правило, уход за животными – и торговля на рынке. Правда, в городе есть маленький цех по изготовлению местного шелка, в нем работают около ста человек. Еще есть небольшие артели, по десять-двадцать человек, которые производят стройматериалы, например, кирпич. Самая большая зарплата в Байсуне - сто тысяч сумов в месяц (около 85 долларов).

Мы зашли на байсунский рынок – он мало чем отличается от других рынков Узбекистана, только говорить там можно и по-таджикски. Мы разговорились с Гайратом, который торговал пучками свежесрезанного ревеня, по 500 сумов за пучок. «Чукри (так Гайрат называет ревень – ред.) очень полезен. Вообще-то он занесен в Красную книгу, поэтому его собирают только по одному мешку, и то по специальному разрешению. В день я зарабатываю около 25 тысяч сумов, но мне остается от пяти до десяти тысяч, остальное отдаю тем, кто собирает в горах ревень. Да, на эти деньги мы и живем…»

На рынке торгуют, как правило, или пожилые люди, или подростки. «Молодые ребята уже давно уехали в Россию на заработки. Может, слышали? Байсун - главный поставщик рабочей силы в Россию по Сурхандарьинской области», - говорит торговец. Ему кажется даже, что на Байсун приходится самый большой приток денежных переводов из России: «Вы посмотрите, сколько в Байсуне машин. Люди зарабатывают благодаря России. Благодаря гастарбайтерам у нас появились новые мини-маркеты, даже супермаркет построили. Все наше процветание благодаря России», - кивали, как один, все наши собеседники.

Горы в окрестностях Байсуна

Мужчины Байсуна с наступлением весны снова собираются в Россию на заработки. «А что делать? – пожимает плечами один из байсунцев. – Здесь не заработаешь как в России. У нас работают, в основном, мужчины – женщины воспитывают детей. Так что надо снова ехать».

И пока туристы умиляются ручным мельницам и первозданному укладу жизни, дети Байсуна торгуют вдоль автострады, говорят по-таджикски и не смотрят в сторону Ташкента – его все равно за горами не видно. И из Ташкента уже не разглядеть «затерянный мир» Байсуна, который давно превратился в российского поставщика дешевой рабочей силы.