Окончание. Начало здесь.

На первый взгляд, именно в Казахстане, хотя бы в силу того, что там относительно компактно проживала наиболее крупная немецкая община бывшего СССР, как раз и существовали условия для создания и развития некоего немецкого «национального очага», способного сберечь немецкую национальную идентичность.

Порванная «этнодемографическая ткань»

Несмотря на страшные удары, нанесенные советской властью по основам хозяйственно-экономического и культурного уклада жизни немцев и, прежде всего, его сельской части, «этнодемографическая ткань» немецкого населения даже в местах высылки оставалась относительно целостной. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что депортированным удалось в относительно короткие сроки создать в Казахстане чрезвычайно продуктивную, возможно даже, самую продуктивную в стране сеть сельских хозяйств. Ведь из знаменитых казахстанских колхозов-миллионеров едва ли не половина были немецкими.

Это говорило о том, что знаменитое немецкое трудолюбие, прославленная немецкая аккуратность и умение образцово вести хозяйство никуда не исчезли и способны передаваться, так сказать, на «генетическом» уровне, постоянно репродуцируя ту самую «этнодемографическую ткань». Достаточно быстро (и это в условиях советского коллективного «хозяйствования»!) удавалось воспроизвести даже такую составляющую этой «ткани», как привычно зажиточное немецкое житье – по советским, конечно, меркам: каменные сельские дома с удобствами, «Жигули» почти у каждой семьи и тому подобное.

И, тем не менее, сороковые-пятидесятые годы XX века с их кардинальными изменениями в качественном составе немецкого населения Казахстана, прежде всего, существенным изменением демографической структуры «немецкого села», имели мощные последствия для дальнейшего состояния «этнодемографической ткани». Переломный характер этих изменений в наиболее отчетливой форме проявился уже в щестидесятые-восьмидесятые годы, когда стали быстро нарастать ассимиляционные тенденции.

Дело в том, что в результате депортации немцев в некоторых областях Казахстана сложилась особая не только демографическая и социальная, но и языковая ситуация, которая, как оказалось впоследствии, способна влиять на «самочувствие» этноса отнюдь не меньше, чем, скажем, экономические условия жизни. А ведь немцы, напомню, довольно быстро стали одной из самых экономически благополучных категорий населения Казахстана.

Так вот, после Второй мировой войны в Казахстане возникли многонациональные села со значительной долей немецкого населения, которое, в свою очередь, неоднородно по своему происхождению. Так, например, в ходе исследования, проведенного лингвистом Л.Найдич в 1989 году в райцентре Мартук Актюбинской области, у проживавших там немцев были обнаружены следующие диалекты: швабский из района вблизи Бердянска (то есть диалект потомков вюртембергских сепаратистов, родина которых - долина реки Неккар и ее притоков), смешанные швабско-франкские диалекты из Крыма, из Одесской области, два типа нижненемецких говоров меннонитов. Часто в одной и той же семье наблюдался своеобразный мультилингвизм, причем, если носители верхненемецких говоров сравнительно хорошо понимали друг друга, нижненемецкие говоры столь значительно отличаются от других, что взаимопонимание оказывалось невозможным. «Общим языком» в таком случае служит либо русский, либо диалектно окрашенный литературный немецкий. При этом многие носители диалекта, особенно нижненемецкого («меннонитского»), испытывали большие затруднения в обучении немецкому литературному языку.

Наблюдались случаи, когда люди младшего и среднего поколения, владея немецким диалектом и употребляя его в повседневной речи, не имели никакого представления о немецком литературном - ситуация, безусловно, вызванная многолетними политическими гонениями, страхом признать свое немецкое происхождение, отсутствием в течение нескольких десятилетий стимулов и возможностей для обучения.

Немецкие диалекты на территории Казахстана часто сохранялись как «домашний» язык. Наряду с этим старшее поколение часто неплохо владело литературным немецким языком, благодаря обучению до войны в школах, в немецких техникумах и на спецфакультетах вузов, существовавших на Волге и в других местах компактного проживания немцев. Однако, хотя немецкий язык как родной преподавался в ряде школ Казахстана (в отдельных школах такое преподавание велось уже в шестидесятые годы, в 1968-1972 годах двадцать пять процентов немецких школьников в Казахстане учили немецкий язык как родной), молодежь и среднее поколение часто не владели им. Что касается русского языка, то им владели уже практически все немцы, проживавшие в Казахстане. Шестьдесят четыре процента немцев использовали его дома. Он являлся и средством межнационального общения.

Однако постепенная утрата родного языка значительной частью немецкого населения Казахстана (по данным исследований девяностых годов, четыре из пяти казахстанских немцев не знали немецкого) стимулировала отнюдь не ассимиляцию, как можно было бы предположить, а наоборот, явилась главной причиной массового отъезда немцев в Германию. Психологической основой желания уехать стала, выражаясь научно, утрата позитивной этнической идентичности и невозможность выстроить новую сбалансированную и непротиворечивую идентичность, адекватную новой социальной реальности.

По данным социологов, из тридцати немцев-респондентов на вопрос, можно ли считать человека немцем по национальности, если он не знает немецкого языка, лишь восемь отвечали отрицательно. Большая часть респондентов (66,6 процента) считала, что незнание родного языка не препятствует признанию немца немцем. Таким образом, знание родного языка утратило роль необходимого условия для этнической самоидентификации.

При этом психологический настрой на массовый отъезд – это поиск выхода из кризиса этнической идентичности, а вернее, отказ от перспективы этнокультурной адаптации на предложенных условиях (ассимиляции или маргинализации), то есть наличие стойкого национального самосознания. «Не мы, так наши внуки или правнуки пусть вернутся к своей национальности. Что мы за немцы, если не знаем своего языка!» - такие слова говорили немецкие репатрианты, объясняя свой отъезд в фатерланд.

Естественно, причиной не просто массового, а прямо-таки лавинообразного отъезда немцев из Казахстана был не только кризис этнической идентичности. Немалую роль сыграли и причины, общие для всех миграционных волн, – политическая и экономическая нестабильность после распада СССР, огромная эмиграционная привлекательность благополучной Германии для постсоветского человека любой национальности и, наконец, этноцентризм «титульной нации», особенно ярко проявлявшийся на первых этапах становления казахстанского государства. Дискриминационные проявления, рождавшие ощущение отсутствия социальных перспектив, да и просто опасения за собственную безопасность, били по немцам с такой же силой, как и по представителям других «некоренных» национальностей. В частности, в отношении проблем освоения казахского языка, ставшего теперь государственным, немцы мало чем отличались от других категорий русскоязычного населения, к которому они, безусловно, принадлежат вне зависимости от того, знают они немецкий или нет.

Таким образом, последнее десятилетие XX века явилось самым коротким по продолжительности, но самым масштабным по последствиям периодом этнодемографического развития немцев Казахстана. Следует, прежде всего, сказать о кардинальном сокращении численности немцев, о необратимых изменениях «качественного» состава и основных характеристик немецкой общности, в первую очередь - владения языком и образовательного уровня оставшихся – ведь известно же, что уезжают обычно самые «пассионарные» и образованные. И вот эти самые последствия позволяют в итоге с полным правом говорить о катастрофических изменениях «этнодемографической ткани», то есть о фактическом подрыве основ существования этноса.

Россия как несостоявшаяся альтернатива

При всей популярности среди казахстанских немцев идеи отъезда в Германию этот путь все же не воспринимался многими из них как безальтернативный. Определенная часть немецкой общины продолжала рассматривать именно Казахстан как свою родину, как страну, где они должны жить дальше, прилагая все усилия для сохранения своей национальной идентичности, национальной культуры и так далее. Именно под этими лозунгами в Казахстане в 1989 году начался активный процесс самоорганизации немецкого меньшинства посредством создания различных общественных формирований - обществ Wiedergeburt («Возрождение») и культурных центров. На первом съезде немцев Казахстана в 1992 году было принято решение об образовании всеказахстанской организации «Возрождение», объединяющей все региональные общества для представления интересов всех немцев Казахстана.

Другим важным фактором, оказывавшим значительное влияние на устремления казахстанских немцев, явилась их принадлежность (наряду с корейцами и греками) к этносам с двумя историческими родинами. Под первой исторической родиной в данном случае понимается собственно историческая родина, то есть страна происхождения, откуда представители данного этноса некогда переселились в пределы Российской империи. Под второй – места традиционного компактного проживания этого этноса уже в пределах царской России, а позднее СССР, откуда в годы коммунистического террора эти этносы были поголовно депортированы.

«Двойственность» исторической родины породила у них и двойственность самоидентификации – после краха тоталитарной системы перед этими этносами встала дилемма выбора пути возвращения из «рассеяния», выбора ориентиров, с которыми связывать надежды на сохранение своей этнокультурной идентичности и возрождение национальной культуры. Проще говоря, стал вопрос, куда возвращаться-то? Туда, откуда выслали, или на изначальную родину предков, туда, где данный этнос является «титульной» нацией и обладает собственной национальной государственностью? Естественным следствием такого «промежуточного» состояния стала и высокая миграционная мобильность, причем не просто готовность сняться с места и поселиться где-нибудь в более комфортных условиях, но и готовность довольно быстро сняться уже с этого нового места, если условия не устраивают.

Базовой идеей, уже давно объединявшей немцев бывшего СССР в целом и казахстанских немцев в частности, являлся возврат в места прежнего проживания и восстановление немецкой автономной государственности в виде республики в Поволжье. Существовали и другие проекты, например, немецкой автономии в Калининградской области. Осознание себя российскими немцами, то есть этносом, издавна связанным как местами своего традиционного проживания, так и всей своей историей именно с российским государством, плюс русскоязычие для части казахстанских немцев делало Россию гораздо привлекательнее Германии, с которой они уже не чувствовали почти никакой связи.

Привлекательность России в начале девяностых еще больше возросла после обещания Ельцина восстановить в Поволжье немецкую республику. И даже когда это обещание было фактически дезавуировано после антинемецких протестов местного населения, превратившись в скандальное предложение устроить автономию на территории бывшего полигона, Россия оставалась притягательной для немцев Казахстана – из-за нормативно-правовой базы, открывавшей казахстанским немцам гораздо большие возможности в плане профессионального роста, более высокого уровня жизни, наконец, более развитой национально-культурной инфраструктуры, созданной организациями немцев России при помощи правительства Германии.

В течение практически всех девяностых годов организации немцев России, заручившись поддержкой германского правительства и его согласием выделить финансовые средства, осаждали российские государственные инстанции, предлагая множество проектов расселения немцев, в том числе и немецких переселенцев из Казахстана, в Саратовской, Псковской, Ленинградской, Калининградской, Тверской и других областях с целью использования уникального трудового потенциала российских немцев для возрождения сельского хозяйства и прочих секторов экономики деградирующих регионов европейской России. Каждый раз Москва охотно давала добро, Германия выделяла деньги, а потом весь пар уходил в свисток.

Десятки тысяч немецких переселенцев из Казахстана, прибыв на место будущего поселения в России, не получали ни обещанных «подъемных», ни стройматериалов, да еще наталкивались на враждебное равнодушие и бездеятельность местного начальства и откровенную неприязнь местного населения. Германские деньги до них тоже не доходили, «пропадая» неизвестно куда (хотя, в общем, известно куда). Все это усугублялось острыми противоречиями, в том числе и политического характера, между разными организациями немцев России и всевозможными скандалами, связанными с исчезновением германских денег. В результате прибывавший из Казахстана уникальный трудовой контингент, который мог столько сделать для возрождения российской деревни, в конце концов, неумолимо перетекал все туда же – в Германию. По-моему, из всех многочисленных проектов обустройства и национально-культурного возрождения немецкого этноса в России более-менее успешным можно считать только создание двух немецких национальных районов (Азово в Омской области и Гальбштадт в Алтайском крае), а также проект «Нойдорф-Стрельна» в Ленинградской области, реализованный под патронажем Германа Оскаровича Грефа.

«Помощь для самопомощи»

Между тем, нарастающий с каждым годом отток казахстанских немцев в Германию проходил одновременно с дальнейшей общественной самоорганизацией остающихся. Причем, в отличие от немецких национальных организаций в России, казахстанским немцам удалось преодолеть политические разногласия и избежать организационного раскола и внутриобщинного соперничества. В 1995 году прошел Второй съезд немцев Казахстана, на котором был избран Совет немцев Казахстана. В 1996 году в Министерстве юстиции была зарегистрирована Ассоциация общественных объединений немцев Казахстана «Возрождение». Были избраны высшие органы управления Ассоциации - председатель (Александр Дедерер) и Совет, имеющие полномочия в период между конгрессами. Исполнительным органом Ассоциации стало Бюро Совета немцев Казахстана, расположенное в алма-атинском Немецком доме, еще в 1994 году предоставленном МВД Германии казахстанским немцам. Ассоциация «Возрождение» стала субъектом межгосударственных отношений, действующим на основе подписанного 31 мая 1996 года соглашения о казахстанско-германском сотрудничестве по поддержке этнических немцев в Казахстане.

Надо сказать, что в силу более сложного, чем, например, в России, положения немецкой общины Казахстана (большая разбросанность по территории, иноязычная и инокультурная «титульная» среда обитания, менее развитая национально-культурная инфраструктура, уровень жизни ниже, чем в России), она изначально нуждалась в более интенсивной помощи со стороны Германии. Основным инструментом такой помощи стала созданная в 1992 году Межправительственная комиссия по проблемам немцев Казахстана, аналогичная соответствующим российско-германской, киргизско-германской и украинско-германской комиссиям.

В течение последних десятилетий Берлин постоянно выделял весьма существенные суммы на поддержку немецкой общины в Казахстане. Так, с 2001 по 2003 годы только по линии МВД Германии было выделено одиннадцать миллионов евро. В основном, это проекты поддержки престарелых трудармейцев, языкового обучения немецкой молодежи и финансирования программ повышения профессиональной квалификации немцев-специалистов. Контроль за распределением германских средств ведут с казахстанской стороны - региональные общественные организации «Возрождение», а с германской - Общество по техническому сотрудничеству (GTZ).

Внимание Германии к судьбе соплеменников в Казахстане, безусловно, оказало большое влияние на политику казахстанских властей. Заинтересованность руководства Казахстана в хороших отношениях с Берлином способствовала смягчению этноцентристских «перегибов» периода становления национального государства, постепенному пониманию экономической выгоды, которую приносят Казахстану германские усилия по обустройству и национальному развитию казахстанских немцев и наоборот, того непоправимого ущерба, который причиняется Казахстану в результате эмиграции самой трудоспособной и созидательной части его населения.

Первым политическим актом властей Казахстана в отношении немцев стал закон об их реабилитации от 14 апреля 1993 года. В октябре того же года Кабинет Министров Казахстана утвердил «Комплексную программу этнического возрождения немцев, проживающих в Республике Казахстан», которая имела продолжение в виде принятого в апреле 1997 года правительственного постановления «О дополнительных мероприятиях по этническому возрождению немцев, проживающих в Республике Казахстан». Наконец, во время визита в Казахстан Гельмута Коля в мае 1997 года Нурсултан Назарбаев впервые официально призвал казахстанских немцев не покидать «свою родину - Казахстан», а строить вместе с другими народами этой страны лучшее будущее. С тех пор президент и другие высшие руководители постоянно отмечают вклад, внесенный немцами в развитие республики, и указывают на необходимость немецкого национального возрождения ради процветания всего населения Казахстана. Естественно, такие заявления были, как правило, приурочены к визитам германских официальных лиц.

Однако заявления заявлениями, но немцы продолжали уезжать – к концу девяностых годов их в Казахстане осталось немногим более трехсот тысяч. Гораздо большее влияние на положение дел оказало изменение германской репатриационной политики, вызванное серьезными проблемами адаптации переселенцев в Германии. Значительная часть репатриантов предпочитала селиться на новом месте компактными группами, вращаться в своем кругу и не хотела учить немецкий. Достаточно сильными у многих из них оказались пережитки советского менталитета, в итоге германские власти получили социальную группу, склонную к иждивенчеству и считающую, что германское государство им что-то должно. Естественно, такое поведение стало вызывать раздражение, а то и откровенную враждебность бундесбюргеров, которые и так-то были не очень склонны признавать зарубежных соплеменников за «настоящих немцев», считая их «русскими, приехавшими на дармовщинку».

В результате правила приема репатриантов в начале 2000-х годов были серьезно ужесточены: если раньше достаточно было доказать свое немецкое происхождение, то теперь потенциальные переселенцы обязаны не только сдать экзамен на знание немецкого, но еще и доказать свою «принадлежность к немецкой культуре». Это означает документальное подтверждение того, что в Казахстане потенциальный репатриант не скрывал своей национальности и в первом же полученном паспорте был записан немцем. Надо также доказать, что немецкий язык для претендента родной, что им он владеет с детства и что в семье унаследовал не только языковые знания, но и немецкую культуру и традиции.

Кроме того, ежегодная квота на прием репатриантов из бывшего СССР была снижена до ста пятидесяти тысяч человек. Впрочем, и в этих параметрах она не «выбиралась» – все-таки основная масса желающих уже перебралась на историческую родину. Тем не менее, потенциальных переселенцев, «сидящих на чемоданах», оставалось достаточно много, а потому германское правительство усилило пропаганду, направленную на то, чтобы немцы оставались на прежнем месте жительства, обещая взамен «Помощь для самопомощи» - так названа большая часть проектов поддержки немцев в Казахстане. Как отмечалось на состоявшемся в декабре этого года VIII Конгрессе немцев Казахстана в Астане, на 2008-й год на эти цели выделено 2 миллиона 800 тысяч евро. Впрочем, несмотря на настойчивые просьбы Ассоциации «Возрождения» не сокращать финансовую помощь из-за того, что число проживающих в Казахстане немцев сильно сократилось, германские власти определенно дают понять, что общине не следует надеяться на сохранение помощи в прежнем объеме.

Берлин призывает немцев Казахстана самим активнее заботиться о собственном будущем, и делает теперь ставку не столько на гуманитарные проекты, сколько на инициативу казахстанских немцев-предпринимателей, которые в последние годы успешно налаживают контакты с бывшими земляками-переселенцами, открывшими свое дело в Германии. Германия готова помочь им в профессиональной подготовке специалистов, улучшении квалификации, чтобы предприятия стали еще более конкурентоспособными не только на казахстанском, но и на германском рынке.

Выезд основной массы желающих в Германию, ужесточение германской политики, трудности адаптации на исторической родине, а также значительное улучшение экономической ситуации в самом Казахстане, - все это в совокупности привело к тому, что после 2003 года массовая репатриация казахстанских немцев прекратилась. В последние годы в Германию ежегодно уезжают по несколько тысяч человек. Так, в этом году на историческую родину из Казахстана прибыли всего 1100 немцев. Более того, происходят вещи, которые раньше можно было посчитать разве что за анекдот – с 2003 года около трех тысяч немцев, уехавших в свое время в Германию, вернулись в Казахстан и обратились к властям с просьбой о восстановлении казахстанского гражданства.

Не думаю, чтобы этому факту следовало придавать какое-либо эпохальное значение, хотя в казахстанских СМИ делалось именно это. Возвращение нескольких тысяч немцев, безусловно, вызвано трудностями адаптации, но, прежде всего, резким улучшением экономической конъюнктуры в Казахстане, демонстрирующим высокие темпы экономического роста и претендующим на роль некоего нового «азиатского дракона». Однако конъюнктура - вещь переменчивая и вряд ли возвращение нескольких тысяч превратится в значимую тенденцию. В то же время эмиграционные настроения среди казахстанских немцев хотя и заметно снизились, но все-таки остаются весьма заметными. По мнению лидера Ассоциации «Возрождение» Александра Дедерера, в Казахстане, в конечном итоге, по крайней мере, до истечения срока действия «Закона о поздних переселенцах» (2025 год), останется примерно сто пятьдесят тысяч немцев, которые все равно будут нуждаться в поддержке. В противном случае их ждет потеря связи со своей исторической родиной, ассимиляция, то есть окончательная утрата немецкого языка и культуры, а также маргинализация – исчезновение традиционных профессиональных навыков и высокой квалификации.