Туркменистан после Ниязова: Власть бюрократии вместо несостоявшегося диктата «силовиков»?
Гурбангули Бердымухамедов, новый президент Туркмении
Прошёл год с момента официального объявления о смерти президента Республики Туркменистан Сапармурата Ниязова (Туркменбаши). Многие из сделанных зарубежными комментаторами предположений в русле общих рассуждений о том, что с уходом из жизни главы страны начнутся серьезные изменения, так как режим личной власти, созданный им, не приспособлен персонально для кого-то другого, не материализовались. Ошибочный тезис, растиражированный как мировыми, так и отдельными российскими СМИ, оказался лишь выражением благих пожеланий, а ХХ съезд Халк Маслахаты (Народного Совета) так и не стал ХХ съездом КПСС. Наибольший интерес представляет механизм легитимации новой власти, её внутри и внешнеполитический курс, а также общая характеристика существующего уже без Ниязова режима.
За прошедший год чётко определился алгоритм действий нового президента Гурбангулы Бердымухамедова в деле концентрации и закрепления власти в собственных руках. На первом этапе ставка делалась на союз с руководством правоохранительных органов, тайной политической полиции и вооруженных сил. Именно они были призваны обеспечить «стабильность переходного периода». Выдвижение на первый план «чрезвычайного» органа государственного управления – Государственного совета безопасности – лишь подчеркивало характер происходящих событий.
На втором этапе реализуемого плана была достигнуто формальное правовое обеспечение легитимности перехода власти в руки Г.Бердымухамедова – ставленника так называемой «группы 21 декабря» – с использованием сил и средств правоохранительных органов, которые устранили возможного (гипотетического) конкурента – председателя Меджлиса (парламента) Овезгельды Атаева, «второго» человека в стране по действующей в Туркменистане конституции.
Третий этап носил «технический характер» и включал действия по легитимации нынешнего президента в системе правовых координат Туркменистана: выборы на пост президента и председателя Халк Маслахаты. Однако происходившее далее представляет больший интерес, чем трёхмесячный период с конца декабря 2006 г. и до конца марта 2007 г. Именно последовавшие девять месяцев определили лицо нынешнего общественно-политического режима в Туркменистане и позволяют говорить о перспективах его развития.
За время, прошедшее с 30 марта 2007 г. – даты начала работы ХХ съезда Халк Маслахаты – политический режим, созданный при С.Ниязове, приобрел во многом законченные черты. Во-первых, в соответствии с подписанным Г.Бердымухамедовым 31 марта Конституционным законом «О внесении изменений и дополнений в Конституционный закон Туркменистана «О Халк Маслахаты Туркменистана», принятом накануне ХМ, 7-я статья была дополнена следующей весьма симптоматичной формулировкой: «В случае если Председатель Халк Маслахаты Туркменистана или Президент Туркменистана по тем или иным причинам не может исполнять свои обязанности, Халк Маслахаты Туркменистана созывается на основании решения Государственного совета безопасности».
Если иметь в виду, что ГСБ рассматривался многими политическими комментаторами как орган, в котором ведущую роль играли представители «силового блока», то логически напрашивался вывод о «милитаризации власти» в Туркменистане. Однако это упрощенное представление о происходившем в стране вскоре было опровергнуто самой жизнью. Практические все «силовики» в лице министра внутренних дел, безопасности и руководителя президентской охраны, который по версии многих комментаторов, являлся, чуть ли не главным лицом или «серым кардиналом» постниязовской поры, оказались смещены со своих постов и потеряли позиции в ГСБ. На их место были назначены лояльные Бердымухамедову люди.
Одновременно усилилась роль именно гражданской чиновничьей группы. Одновременно Государственный Совет Безопасности утвердил конституционно свои позиции, а президент (как председатель этого органа) получил ещё одну гарантию против любой попытки его делегитимизации. Статья 14 была частично отредактирована и в ней появился новый пассаж: «Первый заместитель и заместитель Председателя Халк Маслахаты назначаются на должность Председателем Халк Маслахаты из членов Халк Маслахаты и они подотчетны Халк Маслахаты и Председателю Халк Маслахаты. Первый заместитель и заместитель Председателя Халк Маслахаты исполняют обязанности, возложенные на них Председателем. В случае если Председатель Халк Маслахаты не может выполнять свои полномочия, то первый заместитель становится временно исполняющим обязанности Председателя Халк Маслахаты Туркменистана. Решение Председателя Халк Маслахаты об освобождении от обязанностей первого заместителя и заместителя Председателя Халк Маслахаты принимается по их просьбе, по другим обстоятельствам, делающим невозможным исполнение их обязанностей». Таким образом, ситуация, сложившаяся с О. Атаевым 21 декабря 2006 г. была учтена и, фактически, не может более повториться: в прошлый раз он был отстранен от должности и арестован без предварительного одобрения ХМ, что было многими воспринято как госпереворот.
Следующим шагом новой власти было плавное, но зримое изменение персонального состава органов власти и управления как в центре, так и на местах. Частичная реабилитация ряда управленцев, «назначенных» Ниязовым виновными за конкретные провалы в экономике, были возвращены либо из-под ареста и из заключения, либо из ссылок. Прошедшая в августе 2007 г. волна увольнений высших государственных чиновников, среди которых оказались министр энергетики, министры автомобильной промышленности и строительства, не была случайной, так как фактически произошла замена ниязовских кадров на тех, кто близок нынешнему президенту.
Не менее показательной остается так называемая кадровая политика нынешнего режима. Сохранение 6-ти месячного испытательного срока для чиновников было дополнено новшеством: отныне ряд высших государственных чиновников – членов кабинета министров из числа руководителей отраслевых ведомств, стали «кураторами» экономического развития основных областей страны.
Следует отметить, что проблема туркменистанского чиновничества является для нынешнего режима одной из важнейших: отсутствие профессионально подготовленных кадров, система формальных и неформальных связей и зависимостей, региональный аспект формирования чиновничества, а также постоянный страх большинства функционеров оказаться виновным за те или иные нарушения, невыполнение конкретной работы и высокая степень коррупции на протяжении долго времени являлись опасным фактором возможной внутриполитической дестабилизации. Имея в виду сложившуюся в годы правления Ниязова ситуацию, ряд экспертов (и не без оснований) рассматривали возможность так называемой номенклатурной революции, заключающейся в смещении «пожизненного президента» именно представителями высшего чиновничества, опасающегося за свою жизнь и положение в условиях «ротационных репрессий», проводившихся Туркменбаши. Сам покойный глава Туркменистана, отмечая своеобразие созданной им же системы, заявлял ещё в 2002 г. о том, что «вопрос профессионализма руководителей среднего и высшего звена стоит очень остро» и «нет четкой системы подбора и воспитания кадров и, возможно, поэтому только за последнее время заведено 130 уголовных дел на бывших руководителей».
Параллельно был продолжен курс на игнорирование существования политических противников режима из числа тех, кто находится за рубежом, а также фактический отказ от пересмотра политических дел, по которым в заключении находятся лица, обвиненные в попытке переворота 25 ноября 2002 года – события до сих пор загадочного и крайне противоречивого, объективно не расследованного.
Активизация Г.Бердымухамедова на международной арене, призванная продемонстрировать происходящие после смерти Ниязова перемены, тем не менее, не привела к действительной либерализации существующего режима. Весьма примечательным стало заключение «Евразийской транзитной группы», которая отмечала «что Туркменистан не достиг значительного прогресса в четырех важных областях реформ: 1) альтернативные политические партии до сих пор неприемлемы, а деятели оппозиции по-прежнему не могут вернуться домой; 2) доступ к Интернету расширился, но все еще ограничен; 3) 10-й год обучения в школе был восстановлен, но пропагандистская «Рухнама» Сапармурата Ниязова остается обязательной для чтения; 4) политические заключенные, которым вменяется причастность к неудавшейся попытке государственного переворота в ноябре 2002 года, до сих пор не освобождены. До тех пор, пока в этих областях не будет достигнуто прогресса, маловероятно, что ЕС начнет развивать серьезные партнерские отношения с Туркменистаном, предполагает ЕТГ.
Сохранение визового режима для стран СНГ, ограничение на распространение информации и отсутствие любых возможностей политической деятельности частично сопровождаются попытками власти улучшить тяжёлую экономическую ситуацию. Возвращение к выплатам пенсий, ряда пособий, отменённых в своё время Ниязовым, было одним из подобных направлений. Более того, частичное (но не повсеместное) улучшение ситуации в материальным обеспечением учителей, можно также рассматривать как одно из действий новой власти в данном направлении. В соответствии с Указом президента Туркменистана «О повышении заработной платы в Туркменистане»(12.11.2007) минимальный размер должностных окладов и заработную плату работников бюджетных учреждений должен составить с 1 января 2008 г. не ниже 2475 тыс. манатов. В переводе по официальному курсу – чуть ли не 400 с лишним долларов, но по курсу «черного рынка» (т. е. реальному) около 100 долларов США. Официальный курс обмена составляет 5200 манат за доллар, а на черном рынке доллар стоит 23600 манат.
Однако объявленные реформы в области сельского хозяйства, промышленного производства и банковского дела оказались до сих пор декларацией. В определенной степени и здесь сказалась роль местного чиновничества: оно оказалось не в состоянии с точки зрения профессиональных навыков разработать базовые принципы необходимых изменений. Более того, при кажущейся заинтересованности высшей чиновничье номенклатуры в создании более жизнеспособного государственного механизма, она не может определить «собственный интерес», так как сложившаяся система «внебюджетного» материального поощрения позволяет продолжать иметь гораздо больше и с меньшими затратами, чем если бы подобные реформы начали проходить и вести к усилению расслоения внутри чиновного класса.
«Газовая тема», имея экономическую и внутриполитическую составляющую, также продолжает выступать элементом внешней политики и мало кто может серьезно рассчитывать на прогнозируемые действия Ашхабада, официально заявляющего о всё новых инициативах и двусторонних договорённостях по добыче и транспортировке углеводородов. Главным «трейдером» углеводородного богатства Туркменистана уже окончательно выступает нынешний президент Г.Бердымухамедов. Группа высших чиновников, имеющих выход на данную отрасль хозяйства, полностью контролируется главой государства и заинтересована в обеспечении собственных экономических и политических позиций в «номенклатурной иерархии». Внешнеполитический фактор здесь может играть роль своеобразного вспомогательного средства и как аргумент во взаимоотношениях внутри высшего чиновничества, но может и стать опасным свидетельством слишком тесного сотрудничества с определенными странами в глазах конкурирующих чиновничьих групп.
Наибольший интерес как внутри Туркменистана, так и за его пределами, вызывали возможные изменения в области внутренней политики и идеологии. Здесь также не произошло серьезных реформ. Разрешение выписывать иностранную прессу министерствам и ведомствам, а также высшим учебным заведениям происходит на фоне продолжающегося культа С.Ниязова в различных формах. Последняя инициатива Бердымухамедова, направленная на то, чтобы жители страны отказались от многочисленных телевизионных тарелочных антенн и перешли на централизованную систему приема телесигналов через одну антенну для каждого дома, так же была воспринята как возможный шаг по окончательному ограничению получения независимой информации.
Об авторе: Артём Улунян, доктор исторических наук, сотрудник Института истории РАН (Москва). Статья написана специально для ИА «Фергана.Ру»
