Листая старые журналы: Свидетельства андижанского землетрясения 1902 года
«В Андижане начинался обычный трудовой день: открывались магазины, шли в учебные заведения дети, спешили на службу чиновники. Вдруг раздался сильный подземный гул, и почва под ногами прохожих вскинулась вверх, откидывая шедших по тротуарам людей на два-три шага на мостовую. Со всех сторон посыпались кирпичи. Стены домов качались, падали крыши, заборы».
Во вторник, 3 декабря 1902 года, в 9 часов утра город Андижан, в то время крупный центр торговли хлопком, был разрушен землетрясением силой от 6,7 до 9 баллов. По различным данным, погибло от четырех до пяти тысяч человек. Подземные толчки, постепенно затихая, продолжались на протяжении почти всего декабря месяца.
Подробности той трагедии практически неизвестны широкой публике. Поэтому мы предлагаем вниманию читателей две статьи из самого читаемого русского журнала конца XIX века – санкт-петербургской «Нивы», которая выпускалась с огромным количеством самых разнообразных приложений. Публикации созданы в дни продолжающегося землетрясения и сразу вслед за ними.
Землетрясение в Андижане
Нива, 1902, №51, с. 1024-1028
3-го декабря около 9 часов утра разрушен подземными толчками цветущий и богатый город Ферганской области, Андижан, крупный центр торговли хлопком. Весь город, в котором жило много русских и еще более туземцев-сартов, превратился в развалины. Развалились все казенные заведения, все лавки, все заводы, за исключением лишь одного завода (хлопкоочистительного) Познанских. Человеческих жертв в Андижане и его окрестностях насчитывается до 4.000, при чем более 800 - в одном только туземном городе! Погибло трое больных в разрушившемся андижанском лазарете. Погиб под обломками сотрудник “Туркестанских Ведомостей”, поручик Герцулин. В числе погибших насчитывается, вообще, немало русских, хотя преобладающее большинство жертв - несчастные сарты. Много трупов еще и не откопали, так что число погибших нужно предполагать несравненно больше.
Первый толчок был в 8 часов 45 мин. утра. Спустя полчаса последовал новый, сильнейший удар. Здания падали, как карточные домики, и все, кто не успел или не мог выскочить на улицу - погибли. А затем удары стали следовать за ударами с неумолимой последовательностью и долго еще продолжались; еще 10-го декабря были значительные толчки. На протяжении 200 кв. верст кругом Андижана вся почва время от времени встряхивалась волнообразными движениями. Разрушены и селения кругом Андижана.
|
К счастью, им, все-таки, была оказана своевременно помощь. Первыми на помощь явились жители окрестных местностей, доставившие в тот же день пищу и одежду для пострадавших. Чрезвычайно энергетически действовали и русские власти. Туркестанский генерал-губернатор ген.-лейт. Иванов лично прибыль в Андижане и совместно с инженером Осиповым (начальствующим на местной ж.д.) озаботился доставкою на место катастрофы строительных материалов, железных печей, походных кухонь, перевязочных средств и т.д., а также распорядился устройством бараков и кибиток и командированием роты саперов для производства раскопок. Множество пострадавших обывателей, а также станционные служащие были допущены на жительство в вагоны, уже имевшиеся на андижанской станции и специально посланные туда из других мест, и таких обитаемых вагонов там скопилось более 500. Немедленно после катастрофы были организованы в Андижане и Ташкенте благотворительные комитеты. Государь Император изволил пожертвовать в пользу андижанцев 50.000 р. Из Коканда было отправлено в Андижан 5-го, 6-го и 7-го декабря три транспорта с 150.000 лепешек, провизией и теплой одежды в составе 8 вагонов. В деле оказания помощи, вообще, и русские и сарты проявили удивительную, совершенно братскую отзывчивость.
Так как землетрясение продолжалось очень долго, то среди местного населения паника все усиливалась, и большинство обывателей бежало из злополучного места. Для беглецов, с согласия железной дороги, предоставлен был до 20-го декабря бесплатный проезд во все города ферганской области. Но, к сожалению, позднейшими подземными толчками сильно поврежден железнодорожный путь на ближайшем к Андижану перегоне, и отправление поездов по этому пути чрезвычайно затруднено.
Такова, в беглом обзоре, картина бедствия, поразившего Андижан. Там, где процветал крупный торговый и многолюдный город, теперь царит ужас и смерть и тяжкая нужда оставшихся в живых, но лишенных крова, одежды, куска хлеба жителей. “Цветущая Андижан” - вовсе не фраза. И город, и вся область ферганская недаром называется среднеазиатской Ломбардией, славящейся своими цветами, фруктами, виноградом, хлопком, красивыми видами и превосходным, умеренно-теплым климатом. Местное население - сарты - в высшей степени предприимчивый, деятельной и живой народ, особенно склонный к торговле.
|
Военное собрание, одно из значительных зданий в русском Андижане, помещалось на главной улице города - Николаевском проспекте. Это единственное место, где собиралась публика, заброшенная волею судеб в этот захолустный город. На Николаевском проспекте сосредотачивались все магазины, гостиницы, аптека и пр. Это была довольно широкая улица, обсаженная с обеих сторон пирамидальными тополями, которые летом своею листвою закрывали небольшие одноэтажные белые домики, раскинувшиеся довольно редко друг от друга по всему проспекту.
На одном конце Николаевского проспекта помещался вокзал, построенный в 1896 г., а на другом - церковь во имя Сергея Радонежского, единственная церковь во всем Андижане.
Построенная из жженого кирпича, довольно красивой архитектуры, она является самой лучшей постройкой всего города, а большой сад, окружающий ее с трех сторон, придает еще больше красоты этой изящной постройке.
Минуя церковь и несколько узких и кривых улиц, носящих более характер сартовских закоулков, вы попадаете к крепости, расположенной на возвышенном холме, внизу которого несколько больших корпусов - казармы и военный госпиталь.
В верстах 3 - 4 от крепости, у почтовой дороги в Ошу, находится русское кладбище, обнесенное кругом высокой стеной. Внутри ограды несколько десятков могил и довольно большая часовня, законченная постройкой снаружи, куда, по словам хранителя города мертвых, собирались в мае 1903 г. перенести останки 21 нижних чинов, павших жертвой магеметанского фанатизма в мае 1898 г. А пока они похоронены в общей братской могиле, на которой стоит небольшой деревянный крест, украшенный двумя металлическими венками, а посреди доска с перечисленными имени и фамилией убитых.
Старый, туземный Андижан носил характер всех других городов: те же плоские крыши, те же узкие улицы, та же грязь и вонь, и то же оживление. Являясь домой только для того, чтобы спать в душной, холодной каморке, на земляном полу, покрытой циновками, а кто побогаче - коврами, сарт целый день проводил на базаре: тут он и ест, тут он и пьет по десятку раз на день чай в так-называемом чайхане, тут он и делает свои дела.
На базаре к его услугам предоставляется все, начиная от сластей, к которым сарты страстные охотники, и кончая разными съестными продуктами, которые продаются в импровизированных магазинах. Расплачиваясь за все мелкой монетой, равной 3/4 нашей копейки, сарты благодушествуют, сидя кучами около какого-нибудь дервиша, который проповедует ислам, или рассказчика, который говорит о прошлом величие и славе.
Теперь весь Андижан в прошлом.
* * *
Андижанская катастрофа
Журнал «Нива», 1903, №2, с. 35-39
Страшная катастрофа, так неожиданно поразившая Андижан, теперь все ярче, все подробнее рисуется перед нами в донесениях официальных лиц и в рассказах очевидцев. Истекшее со дня катастрофы время дало возможность точнее подсчитать ее убытки и жертвы, выяснить настоящее положение вещей и соединить в одно целое все те беспорядочные, отрывистые и разбросанные впечатления, которые были испытаны андижанцами в самое первое время.
Как теперь оказывается, еще накануне рокового дня, т.е. 2-го декабря, в 8 часов вечера, был легкий подземный толчок, замеченный ташкентской обсерваторией. Но из местных жителей, как в Андижане, так и в окрестностях, никто не обратил на него внимания, и ночь прошла совершенно спокойно. Утро 3-го декабря наступило холодное и сырое, и всю ферганскую долину окутал густой туман. В Андижане начинался обычный трудовой день: открывались магазины, шли в учебные заведения дети, спешили на службу чиновники. Вдруг раздался сильный подземный гул, и почва под ногами прохожих вскинулась вверх, откидывая шедших по тротуарам людей на 2-3 шага на мостовую. Со всех сторон посыпались кирпичи. Стены домов качались, падали крыши, заборы. Из дверей, из окон выскакивали обезумевшие от ужаса люди. Стоны, крики смешивались с гулом ударов, а удары в течение нескольких минут сменялись один за другим, разметывая и разбивая несчастный город. Паника была так велика, что чиновники, занимавшиеся самыми ответственными делами, например на почте, в банке, бросили крупные суммы денег, покинули службу и бросились спасаться.
Затем все опять затихло, и лишь короткая, но сильная буря пронеслась над городом. Но не успело протечь получаса, как раздался новый, и на этот раз более жестокий удар. Этот удар, собственно говоря, и докончил несчастный Андижан. Люди не могли удержаться на ногах и падали на землю, а все строения в городе обратились в груду бесформеннаго мусора, погребая под собою людей, имущество, деньги и припасы.
Волна землетрясения имела направление с юга к северу. Из стен строений, возведенных из жженаго кирпича и оказавшихся более устойчивыми, чем те, которые были построены из сырноваго кирпича, силою ударов были вырваны и отброшены на далекое расстояние отдельные кирпичи и при этом всего далее летели кирпичи из стен, в северной части домов. Локомотивы и вагоны на линии жел. дороги были подброшены также в северном направлении. Падая обратно, они уже не попадали на рельсы, а самые рельсы оказались скрученными, исковерканными и изогнутыми, словно тонкая проволока.
В день катастрофы настроение андижанцев, по общим отзывам, было бодрое: спасшиеся от смерти были счастливы тем, что остались живы. Рассказывают, например, об одной даме – матери шестерых детей, что когда она со своими детьми очутилась на улице вне опасности, то, прижимая их к себе, она не замечала ни холода, ни сырости, ни грязи, и в то время как на ея глазах гибло все ея имущество, дорогая обстановка, деньги, она радостно твердила: “Пусть все пропадет! Пусть!” Она осталась жива, дети были при ней, все остальное казалось ничтожным, ненужным!
Мусульманское население перенесло катастрофу со свойственным магометанам фатализмом и покорностью судьбе. В первые мгновения и среди них слышались стоны и вопли, но потом сарты примирились с бедой, и толпа только глухо стонала при каждом новом ударе: «Аллах Акбар!» (всесильный Боже!), «Худы Урды» (Господь поразил), «Худодан» (Воля Божия) – только эти восклицания и вырывались у бедняков. Этим настроением толпы воспользовались «маддахи» - странствующие проповедники - и стали увещевать толпу покаяться. Они упрекали своих слушателей в забвении шариата, отеческих преданий, в несоблюдении постов, в разврате и роскоши. Толпа покорно внимала им, и не было слышно ни жалоб, ни проклятий, ни слез.
Но жалобы и слезы поражали даже самаго крепкаго зрителя, попадавшего на перевязочный пункт, быстро организованный энергичными докторами Баранкиным и Коляго.
Чрезвычайную помощь оказал отряд Красного Креста, прибывший на место катастрофы, спустя несколько дней.
Настоящими героями выказали себя офицеры и солдаты расположенного в Андижане 11-го туркестанскаго стрелковаго батальона. В числе жертв катастрофы, как известно, оказался поручик Герцулин, убитый наповал обломками казармы.
Он оставался тут, пока не выбежал последний солдат, а затем обернулся, заглянул внутрь здания и спросил: “Все ли?” В это мгновение сверху посыпались обломки и поразили доблестнаго, свято исполнившаго свой долг, офицера на смерть. После убитаго осталась жена, за два дня перед тем разрешившаяся от бремени двойнями. В момент подземного удара она встала с постели, кинулась бежать и упала. Ее подхватила акушерка и вынесла наружу, но в смятении и страхе позабыла о новорожденных. Тогда вестовой Герцулина спокойно заметив: “Не пропадать же им!” – полез в разрушающийся дом и благополучно вынес малюток на улицу.
Правительственные учреждения и административные пункты после катастрофы оказались в самом бедственном положении. Чрезвычайно пострадала почтово-телеграфная контора; однако она ни на минуту не прекратила своих действий: аппарат был спасен, вытащен наружу и утвержден на обломках, и немедленно было отправлено извещение о гибели Андижана, принятое сначала на линии, как потом стало известно, с полным недоверием; его сочли за забавную мистификацию. Позднее почтово-телеграфная контора кое-как устроилась в саду, у своих развалин, в 2-х юртах: в одной из них был поставлен аппарат, в другой помещались на отдых служащие. Рядом под открытым небом, на двух столах принималась и разбиралась корреспонденция. Тут же горел костер, и у него отогревались и ели наскоро состряпанное варево чиновники. Работа на их долю выпала страшная: в одни сутки подавалось, например, более 500 телеграмм. А между тем, начались уже морозы и доходили до 5-7 градусов.
Русские обыватели Андижана в весьма большом количестве разъехались из несчастнаго города в другие города Ферганской области. Оставшиеся же доныне помещаются в товарных вагонах и в наскоро приспособленных для жилья арбах.
Развалины андижанских строений имеют ужасный вид. В бесформенных кучах мусора, в исковерканных руинах, прикрытых согнутыми и разорванными крышами, невозможно узнать красивыя здания русско-китайского банка, казначейства, военнаго собрания, лазарета и пр. Вокзал железнодорожной станции погиб; путь, исковерканный до невозможности, лишь 21-го декабря был кое-как подправлен. Необычный вид имеет водокачка на андижанской станции: ея верхушка покачнулась набок, словно лихо надетая набекрень шапка. Андижанская крепость, на стенах которой сражались с кокандцами в 1875-76 годах Черняев и Скобелев, имеет такой вид, словно ее только что бомбардировали; обвалы на ея южной стороне, положительно, напоминают взрыв миной. Однако на полуразвалившемся барбете красуется орудие, сброшенное было толчком, сейчас же поставленное обратно.
По позднейшим сведениям, в Андижане и его окрестностях погибло 4.500 человек и разрушено более 30.000 домов. Возможно, однако, что число убитых гораздо более, так как сарты, почему-то боясь, что погибших будут анатомировать, утаивают их трупы. Денежные убытки, положительно, неисчислимы; точный подсчет своих убытков сделала покамест лишь средне-азиатская железная дорога и определила их в 106 тыс. рублей с лишним. Но не тысячами, а прямо миллионами следует считать потери хлопковых заводов, поставлявших колоссальное количество материала на московския хлопчато-бумажныя и прядильно-ткацкие фабрики. Таких заводов в Андижане было десять, и почти все они так основательно разрушены, что едва ли возникнут из праха вновь. Вид их ужасен.
В грустном положении оказываются чиновники и офицеры, служащие в Андижане: они купили здесь земельные участки – купили в рассрочку, т.е. забравшись в долги, и построили с чрезвычайными усилиями, почти собственными руками скромные домики. Теперь дома их разрушены, имущество погибло, а земельные банки могут отобрать за долг и самую землю. Да если бы земля и осталась не отобранной, то, каково жить здесь под вечным страхом новых катастроф? Менее грустно чувствует себя местное туземное население. Сарты удивительно скоро применяются к обстоятельствам, и теперь в разрушенном городе уже опять кипит бойкая жизнь. Они ютятся в шалашах, в землянках и арбах; на кучах мусора они устроили из выдерганных из-под развалин кусков леса двускатные курени, прикрыли их кошмами и уже занимаются своими обычными делишками, главным образом, мелкой торговлей. Во многих местах устроены шатры - чайныя (клубы сартов) везде торгуют лепешками и сластями, до которых сарты большие охотники, особенно теперь, во время мусульманской «уразы». Раздаются песни, музыка. У ворот мечети или медресе седобородые старцы читают на распев Коран, окруженные многочисленными, сидящими на корточках, слушателями.
Положение сартов вовсе не розовое. Сказывается сильный недостаток в теплых помещениях: зима еще не прошла, и ее надо пережить. Сказывается нужда и во всем остальном, например, в съестных припасах, хотя продовольственные пункты работают успешно, и помощь населению вообще организована хорошо. Установлен, между прочим, льготный железнодорожный тариф на перевозку строительных и иных материалов. Пострадавшим чиновникам и офицерам были выданы сторублевыя пособия, на первое время самой острой нужды.
5-го декабря в Андижан прибыл туркестанский генерал-губернатор, генерал-лейтенант Иванов и, объехав лично русский и туземный город, успокаивал население и сделал первыя, необходимейшия распоряжения о доставке строительных материалов, припасов и пр. Перед своим прибытием сюда, генерал-лейтенант Иванов удостоился получить следующую телеграмму Его Императорского Величества Государя Императора:
«По прибытии вашем на места, пострадавшия от землетрясения, прошу Мне довести по телеграфу о дальнейших подробностях несчастия, о числе жертв и о первоначальном размере пособия, которое вы считали бы необходимым иметь сейчас в своем распоряжении. Николай».
Таким образом, первый отклик на страшное бедствие изошел из Царского сердца; первая помощь андижанцам получена из Царских рук; нашим читателям уже известно из предыдущей статьи, что Государь Император изволил пожертвовать в пользу пострадавшаго населения в Андижане 50.000 р.
А вместе с сердцем Царя отозвалось и сердце народа: пожертвования и помощь андижанцам не прекращаются, и, может быть, андижанским горожанам удастся пережить это тяжелое время благополучно и увидеть новые светлые дни»
