Первые русские пограничники появились на южных среднеазиатских рубежах в 1881 году, когда Бухарское ханство (эмират) вошло в таможенное пространство России. Границу по Пянджу и Амударье охраняли в это время регулярные части, состоявшие из пехоты и казаков, сведенные в линейные батальоны. В 1896 году на территории Туркестанского таможенного округа была сформирована 31-я Амударьинская бригада со штатом 915 военнослужащих, которая вошла в состав 7-го пограничного округа Отдельного корпуса пограничной стражи России. До 1910 года в бригаде также проходили службу вольнонаемные джигиты из числа местного населения. С этого и начиналась русская граница в Средней Азии.

Жарким июльским утром 2005 года со стадиона гарнизона Пянджского погранотряда поднялись два пятнистых российские вертолета и, распугивая во дворах кур и рвущихся с привязи собак, сделали на малой высоте прощальный круг над пограничным городом. Во взвихренной их лопастями пыли стадиона остался застывший строй таджикских пограничников и флагшток, где развивался уже не российский триколор… Так здесь закончилась почти 130-летняя история русской границы. Мы предлагаем нашим читателям серию материалов о не написанной еще истории русской границы в Средней Азии.

Первая зимовка

Летом текущего года исполняется ровно 115 лет с момента установления границы России на Памире. Последние пятнадцать лет вызвали к жизни в России достаточно много исследований и публикаций, посвященных так называемому «памирскому вопросу», а проще говоря, истории борьбы за Памир между великими державами и их сателлитами в конце XIX века. Сама по себе история интересная и очень насыщенная «шпионско- детективными» страстями, которые в значительной степени поумерились с вводом на Памир и в Горный Бадахшан русских войск.

Самый последний этап этой истории длительностью в семнадцать лет (1876-1892 гг.) был насыщен и дипломатической борьбой Санкт-Петербурга, Лондона и Пекина, и оккупацией Горного Бадахшана афганцами, и отчаянными разведрейдами английских офицеров на плоскогорья Восточного Памира. Наконец, Россия, в состав которой Памир и Горный Бадахшан вошли еще в 1876 году, с ликвидацией Кокандского ханства решила «осуществить здесь свое присутствие».

18-го апреля 1892 года последовало высочайшее повеление о формировании отряда войск для водворения русской власти «на Памирах» (география того времени воспринимала эту территорию как несколько отдельных плоскогорий - «Памир-калон», «Памир-хургуш», и т. д.). Командиром отряда был назначен полковник Михаил Евграфович Ионов.

Отряд было решено сформировать из одного батальона пехоты, трех сотен казаков и охотничьих (т. е. - добровольческих) команд от других батальонов, при 4-х орудиях, «для движения за Алай и южнее, но не далее р. Мургаба». На снаряжение и содержание Памирского отряда, как теперь его именовали в официальных кругах, главный штаб вооруженных сил России открыл кредит в 100.000 рублей. Из них предполагалось: 38.700 на наем 1.175вьючных лошадей, 14.883 на фураж, 13.210 на прибавку содержания чинам отряда, то есть, то, что сейчас в войсках называется надбавками «за высокогорность», «безводность» и т. д.), 7.118 на тулупы, 4.089 на непредвиденные расходы, 3.000 экстраординарных, 2.000 на чай, 2.000 на спирт, 1.500 на перевозку телеграфа, 300 на юрты, 350 подъемных двум офицерам Генерального штаба и 350 - на обратное движение от Оша к Маргилану.

Отряд Ионова , выступив из Нового Маргилана (ныне - г. Фергана) второго июня, через 28 дней был уже на озере Ранг-куль, а двенадцатого в районе реки Аличур произошло первое столкновение отряда с афганскими войсками, оккупировавшими территорию Памира еще десять лет назад, в 1882 году.

Вот как это событие описывает очевидец, офицер, участник похода Б.Л.Тагеев: «С обрыва было видно, как перебегали с одной юрты в другую афганцы, как на пути запоясывались они, закладывали патроны в ружья. И вот целая толпа красных мундиров во главе со своим начальником стала подниматься на яр и скоро построилась развернутым фронтом перед нами. Их лица горели негодованием и решимостью.

Капитан отдал честь полковнику Ионову, приложив руку ко лбу и сердцу. Полковник ответил ему по-русски, под козырек. Начались переговоры через переводчика:

«На каком основании вы выставили свой пост на нашей территории?» - спросил полковник. «Потому что земля эта наша», - возразил афганец и, скрестив на груди руки, принял вызывающую позу, - «Мы владеем ею по договору с Англией с 1873 года», - прибавил он.

«Нам нет дела до ваших договоров о нашей земле», - сказал полковник, - и я, исполняя возложенные на меня обязанности, прошу вас положить оружие и уйти отсюда прочь».

Капитан вспыхнул:

«Я рабом не был и не буду никогда», - сказал он, - «а если вам угодно наше оружие, то перебейте нас и возьмите его – афганцы не сдаются!» - заключил он свою речь.

«Так вы не оставите наших владений?» - спросил полковник; - «я вас спрашиваю в последний раз!.

«Я сказал все!» - ответил афганец.

Видя, что путем переговоров ничего поделать с афганцами нельзя, и во избежание кровопролития, полковник хотел неожиданно схватить их.

«Хватай их, братцы!» - в полголоса передал он приказание.

Но не тут то было: не успели казаки сделать и шага вперед, как афганцы дали дружный залп, и двое наших грохнулись на землю. Раздался глухой раздирающий душу стон. «Бей их!» - крикнул полковник. И все ринулись вперед.

Полковник Ионов спокойно сидел на лошади, наблюдая за дерущимися: в пяти шагах от него стоял афганский капитан, который прехладнокровно стрелял из револьвера и вдруг, рванувшись вперед, побежал к лошади полковника. Блеснул огонек, и пуля просвистела над самым ухом начальника отряда. Как-то инстинктивно полковник подался на шею лошади, и пуля прожужжала мимо. Капитана окружили казаки. Но афганец уже успел выхватить из ножен свою кривую саблю и, как тигр, бросился на них. Вот упал один казак под ударом кривого клинка капитанской шашки. Вот снова она то поднималась, то опускалась, нанося удары направо и налево.

На одного ефрейтора наскочили двое афганцев. Завязалась борьба. Ефрейтор неистово ругался, желая освободиться от наседающего на него неприятеля, но в это время подоспел казак.

- Не плошай! – кричал он издали отбивающему ефрейтору, и с этими словами шашка его опустилась на окутанную чалмой голову афганца.

Наконец раздался резкий звук трубы, игравшей отбой, и пальба мало помалу утихла».

Небольшое подразделение из отряда Ионова было оставлено на зимовку в местечке Шаджан близ озера Кара-куль. По отношению к местному населению начальнику Шаджанского поста предоставлялись права уездного начальника и возможность назначать администрацию из местных жителей. Население освобождалось от всех податей, кроме закята - налога со скота, который собирался в размере 1% на содержание самих киргизских старшин.

Главной задачей Шаджанского поста, как следовало из инструкции, было «сберегать спокойствие и безопасность на Памирах и ограждать местное население от грабителей и насилий».

В «Сборнике географических, топографических и статистических материалов по Азии», издаваемом русским Генеральным Штабом в конце XIX века, сохранился отчет командира Шаджанского поста штабс-капитана Кузнецова о зимовке 1892-1893 годов.

Судя по этому документу, «отряд разместился в юртах, покрытых сверху кошмами. В каждой юрте было по одной небольшой печке, обложенной сырцовым кирпичом. Нижние чины располагались на полу (на земле), устланном кошмами вдвое, а под ними - рогожами: потому люди находились в слое воздуха с одной температурой. В юртах же офицеров и канцелярии, где весь день почти приходилось проводить за столом, части туловища находились в слоях воздуха с разной температурой: если нижние конечности при плюс 6-8 градусов, то голова при плюс 14-16, что производило особенно при умственной и письменной работе чувство тяжести в голове и неспособность к этой работе».

О том, что условия жизни пограничников того времени были весьма тяжелыми, говорят и бесстрастные строки, что «в жилых юртах зимою при тихой погоде после топки на ночь температура у пола была 12 градусов, а к утру опускалась до минус 2… Освещались юрты керосином (т. е. керосиновыми лампами. - В.Д.) и стеариновыми свечами».

Интересны также заметки Кузнецова о несении службы: «Дабы, с одной стороны, быть готовыми каждую минуту выполнять назначение отряда, а с другой стороны, по возможности развлекаться и не скучать, с чинами отряда велись все те строевые занятия, которые предписано вести как в мирной обстановке, так равно и при военной. К числу последних, так сказать, вызванных обстановкой, нужно отнести: разведывательную и охранительную службу, дневные и ночные тревоги и маневрирования. В первое время, когда чины отряда еще не освоились с климатическими условиями Памира, приходилось давать довольно частые отдыхи. Чтобы не утомить людей, и, не смотря на это, были довольно часты приступы горной болезни, а ночные тревоги способствовали развитию заболеваний верхних дыхательных путей, главным образом, главным образом, воспалению гортани.

Дальние разъезды казаков дали три тяжелых случая острого суставного ревматизма. Под конец же люди привыкли и втянулись настолько, что пущенные в атаку с 300-400 шагов, пробегали это пространство без отставших. Переходы в 30-40 верст совершались свободно».

Попав в новый для них суровый высокогорный климат, солдаты и офицеры быстро приспособились к этим условиям и с успехом выполняли поставленную перед ними задачу. «А против тоски по родине», - отмечал капитан Кузнецов, - «устраивались во дворе игры в мяч, городки, крокет, и т. п., пение, танцы и игры на гармошках, а во время больших праздников - спектакли».

Вот так сто пятнадцать лет назад создавалась русская граница на Восточном Памире.

Об авторе: Виктор Дубовицкий - доктор исторических наук, действительный член Русского Географического Общества, эксперт ИА «Фергана.Ру», живет в Душанбе, Таджикистан.