Тезиса о том, что борьба за права человека является одной из основных целей внешней политики России, из уст высокопоставленных российских руководителей не было слышно, наверное, со времен «козыревского» периода российской дипломатии, который сейчас принято всячески клеймить и проклинать. О правах человека в Кремле ныне вспоминают только в связи с правами русскоязычного населения в странах Балтии и еще разве что сербского меньшинства в Косово. Гораздо популярнее другой, привычный нам с советских времен тезис о недопустимости использования прав человека для «вмешательства во внутренние дела других государств». Позорная, циничная и неправовая идея!

Ведь, согласно международному праву, попрание прав человека не является «внутренним делом» какого-либо одного государства. Идея эта всегда служила суверенной «крышей» для самых вопиющих нарушений прав человека, а зачастую и для откровенного зверства. От этого зверства люди, естественно, пытаются спастись, например, сбежав из ряда стран постсоветской Центральной Азии в демократическую вроде бы Россию. А здесь в лице российских властей они встречают духовных братьев и политических союзников своих жестоких гонителей.

Взаимовыгодное «невмешательство» или двойные стандарты по-кремлевски

Официальное закрепление в российской дипломатической практике тезис о «недопустимости вмешательства» получил в коммюнике одного из первых саммитов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), объединяющей как раз те страны, где с правами человека, мягко говоря, неблагополучно. А потому совсем неудивительно, что как раз эти страны, включая Россию, все более приближающуюся к своим партнерам по ШОС по критерию защиты прав человека, стремятся не допустить пресловутого «вмешательства», мешающего беспрепятственно творить произвол.

Совсем недавно идею «недопустимости вмешательства» в очередной раз «освятил» Владимир Путин. 10 февраля, перед своей поездкой на Ближний Восток, российский президент дал интервью телеканалу «Аль-Джазира». Корреспондент спросил Владимира Путина: «На Западе много говорят по поводу нарушений прав и свобод человека в России. Немало критики в этой связи раздается и лично в Ваш адрес. Как Вы воспринимаете эту критику?». Президент России ответил: «Я считаю, что это инструмент влияния на внутреннюю российскую политику и достижения одними государствами своих внешнеполитических целей в отношении России с помощью такой вот демагогии». Надо думать, такой ответ пришелся по душе собеседникам Путина из числа правителей абсолютных арабских монархий, которым тоже очень не нравится, когда, применяя «инструменты влияния на их внутреннюю политику», им говорят, что очень нехорошо, например, пытать заключенных, рубить головы и побивать «опозоривших себя» женщин камнями.

А чуть раньше, в своей знаменитой мюнхенской речи президент Путин обрушился на ОБСЕ. Он заявил: «ОБСЕ пытаются превратить в вульгарный инструмент обеспечения внешнеполитических интересов одной или группы стран в отношении других стран. И под эту задачу «скроили» и бюрократический аппарат ОБСЕ, который абсолютно никак не связан с государствами-учредителями. «Скроили» под эту задачу процедуры принятия решений и использования так называемых неправительственных организаций». Вероятно, под «бюрократическим аппаратом ОБСЕ, который абсолютно никак не связан с государствами-учредителями», президент имел в виду, например, Бюро по демократическим институтам и правам человека, слишком не зависимое от таких государств-учредителей, как Туркмения, Узбекистан, Таджикистан, Белоруссия и та же Россия. Каримову, Рахмонову или Лукашенко, естественно, не нравится, что ОБСЕ, хоть и не сильно, конечно, но все-таки затрудняет им проведение «выборов» и расправы с диссидентами, а вот то, что говорит Путин насчет «вмешательства», наверняка нравится.

Беспрестанно клеймя страны Балтии за нарушения прав русскоязычного населения, Москва за последние полтора десятилетия ни разу не высказала ни слова осуждения в адрес тех же бывших среднеазиатских республик СССР, где притеснения русскоязычных были несоизмеримо жестче. О чем свидетельствует хотя бы такой объективный факт: число русскоязычных вынужденных переселенцев и беженцев, выехавших в Россию из Средней Азии и Казахстана, несопоставимо больше, чем число русскоязычных мигрантов, покинувших Балтию и переселившихся на «историческую родину». В итоге мы получаем так называемые «двойные стандарты», в использовании которых Москва так любит обвинять Запад.

Пожалуй, самым вопиющим примером применения двойных стандартов по-кремлевски было поведение Москвы летом 2003 года после того, как Туркменбаши аннулировал российско-туркменское соглашение о двойном гражданстве. Циничная ложь, которой высокопоставленные российские чиновники сопровождали издевательства, устроенные туркменским диктатором над российскими гражданами, выглядела едва ли не более отвратительной, чем сами эти издевательства. Дескать, жалоб от соотечественников не поступало, стало быть, нечего нервничать, а надо ждать завершения работы двусторонней комиссии, которая все решит ко всеобщему удовольствию.

Можно, конечно, было не принимать во внимание многочисленные свидетельства о конфискации жилищ у обладателей двойного гражданства и других притеснениях, приводившиеся зарубежными и отечественными СМИ, в том числе государственными телеканалами, хотя, откровенно говоря, не принимать их во внимание невозможно. Ну, не могли же наши дипломаты не знать, скажем, о том, что иностранцы не имеют права владеть в Туркмении недвижимостью. И, следовательно, о том, что лиц, пожелавших сохранить после 22 июня 2003 года гражданство Российской Федерации, в полном соответствии с туркменским законом выкинут из домов.

В Москве, несомненно, тоже было прекрасно известно, что по постановлению Народного совета Туркменистана, принятому в конце 2002 года, «изменой Родине», наказываемой вплоть до пожизненного заключения, являются «клевета на свое государство», «стремление посеять у людей сомнение в проводимой президентом внутренней и внешней политике», а также недонесение о подготовке к этим действиям. Ссылаться после такого постановления на отсутствие жалоб от лиц с двойным гражданством было просто подло. Впрочем, видимо, в Москве считали ниязовскую Туркмению не страной с кровожадным деспотическим режимом, а образцовым демократическим государством. Иначе в апреле того же года Россия не голосовала бы против резолюции ООН, осуждающей нарушение прав человека в Туркменистане.

Что же до пресловутой двусторонней комиссии, то по завершении ее работы наши соотечественники в Туркмении оказались в положении солдат из швейковского 91-го полка. Там тоже работала комиссия по разбору жалоб, а потом полковник заставил солдат маршировать по плацу и скандировать: «Мы, мерзавцы, думали, что комиссия нам поможет. Ни хрена она нам не помогла!»

В чем же причина всего этого свинства? А в чем причина того, что нашими союзниками и «стратегическими партнерами» беспрестанно становятся деятели типа Милошевича, Саддама, Ким Чен Ира, Лукашенко, Каримова, Ахмадинежада и кровавых убийц из ХАМАС?

Да все в том же - в духовном родстве некоторых российских деятелей с самыми отвратительными кровососами от политики, в неких хитроумных «политических соображениях», построенных на неоимперских химерах, и опять же в «духовном», а вернее, зоологическом антизападничестве заметной части российской «элиты» бюрократии, помноженном на политический цинизм, понимаемый как «прагматизм».

Вот она - идеологическая, гносеологическая, методологическая и бог весть какая еще основа восприятия самого понятия «права человека» как «инструмента вмешательства» и соответствующей политики, как по отношению к попавшим в беду зарубежным соотечественникам, так и просто к людям, спасающимся от палачей.

Что говорит Конституция

Между тем, борьба за соблюдение прав человека как у себя в стране, так и на международной арене – не какая-то «идеологическая диверсия» или идеалистическая блажь, а российская конституционная норма, не рекомендующая, а обязывающая власть предержащих к определенным действиям. Действиям вполне конкретным и недвусмысленным, поскольку вполне конкретны и недвусмысленны соответствующие положения Конституции Российской Федерации.

Так, статья 2 Конституции России гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства». Статья 18 непосредственно обязывает государственную власть соблюдать и защищать права человека, так сказать, непрерывно и ежечасно: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». Отсюда следует, что права и свободы должны определять «смысл» и «содержание» деятельности государственной власти и при проведении ею внешней политики, тем более что соблюдение прав и свобод является основой «общепризнанных принципов и норм международного права». При этом в статье 15 Конституции России говорится: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Конституция России содержит и нормы, четко определяющие действия властей в области предоставления убежища иностранным гражданам:

статья 62, пункт 3: «Иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации».

статья 63: «1.Российская Федерация предоставляет политическое убежище иностранным гражданам и лицам без гражданства в соответствии с общепризнанными нормами международного права.

2. В Российской Федерации не допускается выдача другим государствам лиц, преследуемых за политические убеждения, а также за действия (или бездействие), не признаваемые в Российской Федерации преступлением. Выдача лиц, обвиняемых в совершении преступления, а также передача осужденных для отбывания наказания в других государствах осуществляются на основе федерального закона или международного договора Российской Федерации».

Наконец, Россия уже довольно давно является полноценным участником всего комплекса международных обязательств о беженцах и предоставлении политического убежища, в частности, Конвенции ООН 1951 года «О статусе беженцев», Европейской «Конвенции о защите прав человека и основных свобод», Конвенции против пыток и многих других, которые запрещают депортировать преследуемых за политические убеждения, не допускают экстрадицию в страны, где применяются пытки и смертная казнь, или в принципе если есть подозрения, что экстрадируемых подвергнут пыткам. Международными соглашениями не допускается также принудительное возвращение в страну исхода лица, ищущего убежища, до окончания процедуры определения его статуса.

Повторю, Россия присоединилась ко всем действующим международным обязательствам в данной сфере и, соответственно, приняла эти правила. Но, оказывается, все запреты можно при желании обойти. А такое желание у российских властей, безусловно, присутствует.

Международные обязательства - побоку

Добавим к этому отсутствие полноценных механизмов, призванных обеспечить реализацию конституционных положений и обязательств по международным соглашениям, а также многочисленные «прорехи» в российском законодательстве, прямо противоречащие международным обязательствам России.

Еще в 1997 году в Администрации президента России вышел документ, который должен был определить, на каких основаниях может быть предоставлено политическое убежище тому или иному иммигранту. Но этот документ по существу оказался всего лишь бессодержательной декларацией, поскольку в нем не были прописаны все необходимые формальности и механизмы реализации. И только в ноябре 2004 года был подписан приказ министра внутренних дел «Об утверждении форм документов для предоставления Российской Федерацией политического убежища». Согласно ему, решение о предоставлении политического убежища принимает лично президент России, на имя которого пишется соответствующее прошение.

На практике получить в нашей стране политическое убежище, статус беженца, вид на жительство и так далее гораздо сложнее, чем в западных странах. По данным российских правозащитных организаций, процедура легализации становится все сложнее, а отказы - все более массовыми и немотивированными. Процедура длится 2-3 года (все это время люди абсолютно бесправны). Получить статус беженца теоретически можно во всех регионах России. Но в большинстве из них миграционные органы вовсе не работают с иностранными гражданами, то есть не принимают от них ходатайств о предоставлении убежища. По данным Сети «Миграция и право» правозащитного центра «Мемориал» зарегистрированные беженцы имеются только в одиннадцати, а лица, получившие временное убежище, только в двадцати семи субъектах Российской Федерации. Отказы в приеме документов, как правило, даются в устной форме, поэтому не могут быть обжалованы.

В результате сотни тысяч иностранцев, главным образом граждан бывшего СССР, превратились в нелегалов со всеми вытекающими из этого последствиями в виде милицейского произвола, попадания в криминальную среду и тому подобное. Но вот что еще очень важно – нелегала всегда можно, а по закону – и должно выслать в страну происхождения. Но на родине у многих из мигрантов, являвшихся объектом политических, религиозных или национальных преследований, было изъято имущество и на данный момент реально существует опасность для жизни. Хрестоматийный пример: по данным ООН, на территории России уже долгие годы находится не менее 100 тысяч афганцев, которым убежище до сих пор не предоставлено. Они, таким образом, являются нелегалами, и миграционные власти постоянно стремятся к их экстрадиции. При этом, согласно мнению официальных российских властей, Афганистан сегодня – стабильная страна, где ничего «возвращенцам» не угрожает. Излишне объяснять, по-моему, что это, мягко говоря, неправда. Во-первых, власти не контролируют ситуацию на всей территории страны, и еще есть достаточно много мест, где шастают талибы, очень кровожадно настроенные по отношению к «российским» афганцам - в подавляющем большинстве сторонникам убитого талибами же просоветского президента Наджибуллы. Во-вторых, и центральные афганские власти состоят в основном из бывших моджахедов, сражавшихся против советских войск и местных «коллаборационистов», а потому наверняка приготовившие потенциальным «возвращенцам» из России особо теплый прием. Однако в Москве во все эти «детали» никто вникать не намерен.

То же самое относится к людям, бежавшим в Россию из постсоветской Центральной Азии. Понятно, что не все пересекшие границу России заслуживают статуса беженцев. Многие ищут в России более высокооплачиваемую работу, но простых гастарбайтеров вполне бы устроила обыкновенная регистрация. Правда, и ее получить ее очень затруднительно. Таким образом, и беженцу, и гастарбайтеру превратиться в нелегала очень просто. А над свежеиспеченным нелегалом нависает угроза высылки на родину. Реальных политических беженцев в этом случае на родине ждут тюрьмы и пытки, а то и смертная казнь. Именно поэтому международные конвенции, которые подписала Россия, запрещают высылку в такие страны.

Однако иммиграционные власти России без всяких на то оснований посчитали все страны СНГ, в том числе ниязовскую Туркмению и каримовский Узбекистан, вполне либеральными странами. Хотя общеизвестно, что пытки и бессудные казни стали там едва ли не повседневной реальностью. Как ни странно, но российские законы не накладывают запрета на депортацию или административное выдворение из России иностранных граждан в страны, где имеется риск применения пыток. Решения о выдворении принимаются тысячами с чрезвычайной легкостью.

Просто причину для высылки из страны найти чрезвычайно легко. Новый Кодекс административных правонарушений (КоАП) позволяет выдворить мигранта за любое нарушение правил пребывания. Скажем, за ту же просроченную всего на один день регистрацию.

Как заявила на одной из прошлогодних пресс-конференций Светлана Ганнушкина, руководитель программы «Сеть «Миграция и Право» правозащитного центра «Мемориал», член Комиссии при президенте по совершенствованию институтов гражданского общества: «Анализ практики предоставления убежища дает возможность с определенностью утверждать, что Россия не выполняет в этой области свои международные обязательства и не гарантирует иностранным гражданам и лицам без гражданства защиту от возвращения в страну, где им грозят пытки и жестокое обращение».

Но если бы дело было только в несовершенстве законодательства и бюрократической волоките. Нет, все это надо помножить еще и на явную злонамеренность в действиях российских властей, вытекающую из идеологической предубежденности и следованию политической конъюнктуре.

(Продолжение следует).