Фото © Фергана.Ру
Фото "ИА Фергана.Ру"
Свой тридцать первый сезон ташкентский театр «Ильхом» открыл премьерой многопланового проекта, совместившего выставку оригиналов работ легендарного живописца Усто Мумина (Александра Николаева) с новым спектаклем «Радение с гранатом» - вольной фантазией на тему исчезнувшего времени и таинственной судьбы художника.
В самом театре этот спектакль считают знаковым событием, поскольку его постановка совпала с 140-летием Нового Ташкента, возникшего на рубеже времен, после которого древний восточный город с «выросшими из земли» глинобитными домами, переживая множество катаклизмов, начал трансформироваться в сегодняшний трехмиллионный мегаполис.
Фото "ИА Фергана.Ру"
В этом же году отмечается тридцатилетие «Ильхома» - культового театра для нескольких поколений художественной элиты Узбекистана, также испытавшего в своем становлении массу непростых перипетий, но обретшего свое место в истории города.
Несмотря на видимое присутствие и даже участие в «Радении с гранатом» живописных работ Александра Николаева, создатели спектакля не ставили своей целью отобразить на сцене его реальную биографию. Скорее, стремились выразить настроение той эпохи, чудесным или роковым образом повлиявшее на судьбы многих талантливых людей, как знаменитых, так и неизвестных.
Фото "ИА Фергана.Ру"
Об Усто Мумине, в силу его необычной жизни, сегодня известно не много. Александр Николаев был учеником Казимира Малевича и последователем супрематизма - авангардного направления российской живописи на рубеже XX века. Неизвестно какие творческие или личные мотивы привели его в Туркестан, но в 1920 году он оказался в Самарканде, а позже переехал в Ташкент, и навсегда изменил парадигму своего творчества, заодно изменив свою жизнь.
Фото "ИА Фергана.Ру"
Погрузившись без оглядки в удивительный мир Востока, Николаев стал изучать традиционное искусство, затем принял ислам и получил новое имя, данное ему учениками - Усто Мумин, что означает Кроткий или Смиренный Мастер. Но именно это искреннее смирение перед наследием тысячелетней культуры и растворение в самой гуще народной жизни сделало его одним из фактических основателей современной школы узбекской живописи. При этом судьба его была полна драматизма, а внутренняя жизнь души осталась тайной.
«У меня есть только видимый мир, а до любви и вечности в нем добираются редко», - говорит в первой сцене «Радения с гранатом» художник, служащий при гарнизоне русской колониальной армии. По шутливому предложению танцовщика-бачи художник примерил на себя паранджу и страстно захотел исчезнуть из прежнего мира, чтобы раствориться в восторженном созерцании, навсегда поселившись в гранатовом саду возле чайханы…
Фото "ИА Фергана.Ру"
Сочетание лирических монологов, динамичных сцен с использованием документальных материалов 1916-1917 годов, хореографии в постановке Дэвида Руссива, музыки ташкентского композитора Артема Кима и сценографии молодого художника Бобура Исмаилова, для которого эта премьера стала дебютом в «Ильхоме», создали на сцене впечатляющую драматургию, подробно анализировать которую предстоит критикам. Зрители смогли увидеть, что их любимый театр в год своего тридцатилетия решительно шагнул к некоему новому этапу, подразумевающему весьма глубокую саморефлексию, и, возможно, поэтому открывающему путь в ранее неизведанное.
