Площадь охраняемых государством природных территорий в Узбекистане сейчас составляет 5,1% от площади страны. Для сравнения, в Казахстане - меньше 1%, Кыргызстане - около 5%, Таджикистане - 16% (из которых 15% приходится на Памирский национальный парк.)

В 1995 году Узбекистан присоединился к международной Конвенции о сохранении биологического разнообразия, взяв на себя обязательства довести площадь заповедников, заказников и национальных парков до 10%, что соответствует усредненному мировому стандарту, едва достаточному, по мнению экологов, для того, чтобы флора и фауна не потеряла самобытности. С тех пор к заповедным землям не прибавилось ни одного гектара, что констатировал на недавнем круглом столе в Ташкенте представитель Госбиоконтроля Александр Григорьянц, подчеркнувший, однако, что два крупных проекта находятся в настоящее время на рассмотрении Кабинета Министров. Речь идет о создании нового заповедника в Центральном Кызылкуме, в окрестностях города Зарафшан, а также организации Нуратау-Кызылкумского биосферного резервата площадью около 1 миллиона гектаров, включая Айдар-Арнасайскую систему пустынных озер.

Насколько изменилась природа страны за последние 10 лет, на глазах нынешнего поколения узбекистанцев? Этот вопрос корреспонденты Фергана.ру обсудили подробно с региональным вице-председателем Комиссии по выживанию видов Всемирного союза охраны природы Еленой Мухиной-Крейцберг.

После экологической катастрофы

По словам Елены Мухиной-Крейцберг, говорить с точки зрения науки об изменениях в разнообразии животных и растений за 10 лет не вполне корректно. Но, все же, можно отметить тенденции, особенно в регионе, подверженном влиянию столь крупномасштабной экологической катастрофы, какой стало в Узбекистане положение в Приаралье, где стремительному разрушению подверглась целая природная система со всеми населявшими ее видами. В результате усыхания Аральского моря, загрязнения рек и озер, под угрозой полного исчезновения оказались 63 вида рыб и был нанесен непоправимый урон всему сообществу живых организмов.

Но некоторые виды животных и птиц смогли приспособиться даже к этой катастрофической ситуации - произошло их смещение из Приаралья на юго-восток страны, к новым пустынным водоемам, таким как Айдаркуль, Тузкан, Арнасай или озеру Денгизкуль в Бухарской области.

Озера и болотистые угодья образовались в последние десятилетия прошлого века в ходе хозяйственной деятельности. Например, Айдар-Арнасайская впадина, прежде представлявшая солончак, была затоплена в 70-80-х годах паводковыми сбросами из Чардарьинского водохранилища.

Сейчас общая поверхность этих неглубоких, связанных между собой пресных и слабо соленых озер, составляет уже более 400 тысяч гектаров, став местом постоянных гнездовий, остановок на перелетах или зимовок огромного количества водоплавающих и околоводных птиц: уток, бакланов, чаек, белых цапель и пеликанов, местом обитания ондатр и нереста промысловых рыб. На Айдаркуле, как некогда у берегов Арала - тысячи островов, заросших камышом и тростниковыми зарослями. В окрестных песках нередки заросли черного и белого саксаула, дающие приют многим пустынным животным.

В последние годы затопление восточных окраин Кызылкума продолжается. Из-за повышения уровня грунтовых вод из сельскохозяйственного использования выпадают новые обширные территории, и облик природы здесь продолжает меняться.

Особое значение имеет и пустынное озеро Денгизкуль, тоже образовавшееся не без помощи человека. С 1999 года оно включено в список водно-болотных угодий, имеющих международное значение как место скопления на зимовках лебедей-шипунов, орлана-белохвоста и редких уток-савок. К сожалению, экосистема этого уникального водоема подорвана неразумными гидромелиоративными работами и уже погибли его основные рыбные ресурсы.

Жертвы нужды и пороков

- Жизнь дикой природы часто напрямую связана с экономическими условиями, уровнем жизни людей, - делает вывод Елена Мухина-Крейцберг. - Это можно видеть на примере сайгаков, фактически не переживших экологическую катастрофу в Приаралье. Причем их трагедия оказалась куда больше связана с социальными катаклизмами, чем с изменениями природной среды. Некогда этот вид, современник мамонтов, уже был почти истреблен. В 1918 году их осталось всего несколько десятков. Специальным декретом советской власти охота на сайгаков в СССР была категорически запрещена. К 50-м годам численность восстановилась до 2 миллионов. В начале 80-х в Узбекистане промышленно заготавливалось 150 тонн сайгачьего мяса за сезон. В конце 80-х в Каракалпакию еще забредали 100 тысячные стада. В прессе любили писать, как во время суровых зим эти трогательные антилопы ищут приюта и корма вблизи человеческого жилья. Но находили не долго. Катастрофически обедневшее население Приаралья начало интенсивную охоту на сайгаков сначала ради пропитания. А после 1991 года для независимого Узбекистана открылись рынки Китая, на которых рога сайгаков-самцов до сих пор считаются источником лекарственного сырья наподобие рогов носорога - якобы они повышают мужскую потенцию. Начали нещадно бить рогачей и без того массово гибнущих в период гона. Малоимущие, кому не хватало машин, выезжали на сайгаков на мотоциклах и мотороллерах. В результате за 10 лет почти вся популяция в Приаралье была истреблена. Остались лишь малочисленные стайки самок, охота на которых стала невыгодна - чтобы добыть одну сайгу, охотникам теперь приходится колесить по безводным пескам несколько суток. Впрочем, этот вид уже доказал однажды свою способность к возрождению, если о нем проявить своевременную заботу. Есть не утвержденные пока планы создания для этого специального заповедника на юге плато Устюрт.

Возвращаются аисты и журавли

В последние годы увеличилась численность птиц, прежде служивших предметом массовой охоты. Средние слои населения в Узбекистане, как и в других странах СНГ, за последние 10 лет ощутимо обеднели. И многим бывшим заправским охотникам сделались не по карману охотничьи путевки, патроны, бензин и дальние поездки. Это сказалось на увеличении численности некоторых животных и птиц, попадающих под категорию "дичь". Если в конце 80-х годов в Узбекистане зимовали не больше 3-5 тысяч серых гусей, то сейчас зимуют до 100 тысяч, а на пролете останавливается до миллиона. На озерах теперь можно увидеть и стаи уток-нырков до 50 тысяч.

Относительное многоводье последних лет и сокращение использования ядохимикатов в сельском хозяйстве привело к тому, что на краях дехканских участков, даже в Ташкентской области, вновь стали вить гнезда аисты. Больше стало выпи. На поля, освободившиеся от дефолиантов, из жалких убежищ на крошечных островках тугаев, возвращаются фазаны. Севооборот, потеснивший монокультуру хлопчатника, создал кормовую базу для множества зерноядных и насекомоядных птиц.

Серые журавли, много лет зимовавшие только в Индии, стали прилетать на зимовки в Сурхандарьинскую область. Зимуют журавли и на безлюдных берегах Айдаркуля. Сюда же из Казахстана стали опять проникать дрофы красотки, которых не видели в этих местах с конца 80-х. Правда, дрофы как раз представляют дичь, привлекающую внимание весьма и весьма состоятельных охотников...

Трофеи для нефтяных королей

Традиция соколиной охоты на дроф красоток, как говорят, была известна еще 3 тысячи лет назад. Возникшая как суровая необходимость для выживания кочевых племен бедуинов в пустынях Аравийского полуострова, в 19-20 веках она превратилась в аристократическую привилегию - любимый вид спорта королевских родов нефтяных шейхов.

Промышленное освоение месторождений на Ближнем и Среднем Востоке и последовавший за ним экономический бум привели к тому, что в самой Саудовской Аравии, Северной Африке и Южной Европе дрофы совершенно исчезли. Если в древности бедуин на верблюде крался по зыбучим пескам, чтобы со своим верным соколом подобраться к стае красоток, то в конце 20 века шейхи с многочисленной свитой на джипах и с огнестрельным оружием стали легко проникать в самые труднодоступные и безводные уголки азиатских пустынь, включая Афганистан и Пакистан.

- В независимые государства Центральной Азии, где дрофа красотка занесена в национальные Красные Книги, арабские соколятники получили широкий доступ с начала 90-х годов. - говорит Мухина-Крейцберг, являющаяся членом международной рабочей группы по дрофам. - В самой Саудовской Аравии, кстати, дроф для восстановления популяции начали активно разводить, тратя на это десятки миллионов нефтедолларов ежегодно. Но эти меры оказались не слишком эффективными. Зато у нас охотники с соколами легко добиваются права на добычу красоток, иногда на самом высоком государственном уровне, в обход национальных природоохранных законов, часто и нелегально, браконьерским способом.

Несколько лет назад ситуация даже вызвала в Казахстане крупный общественно-политический скандал, выплеснувшийся длительной полемикой в прессе. А у нас бывает трудно объяснить местным жителям, почему они не должны пасти свой домашний скот и заготавливать сено на заповедных землях, в то время как иностранцы свободно приезжают туда поохотиться на редких животных и птиц...

Елена Мухина-Крейцберг подчеркнула, что отнюдь не является принципиальным противником охоты на дроф. Напротив, по ее мнению, охота и валютный экологический туризм, при их правильной организации, могут способствовать восстановлению редких и исчезающих видов. Как это и происходит сегодня во многих странах Европы и Азии.

- Но для этого нужно, чтобы немалые средства, которые можно выручить с иностранцев за добычу диковинных трофеев, направлялись на поддержание и развитие социальных инфраструктур близлежащих от заповедников и заказников населенных пунктов. Тогда местное население будет видеть в заповеднике не несправедливо отчужденную от их хозяйственных нужд территорию, а источник своего благополучия, и станет относиться к природным богатствам как к личному достоянию, которое нужно беречь и приумножать.

Пока же, по словам экологов, в российской прессе полно рекламных объявлений туроператоров, обещающих "эко туристам" сафари "в любых заповедниках Узбекистана" и "на любые виды животных, занесенных в Красную Книгу", а местное население нередко смотрит на егерей и лесников, как на более удачливых конкурентов в спешном расхищении природных богатств.

Хищные птицы - жертвы СМИ?

На круглом столе экологов и журналистов исполняющий обязанности начальника Госбиоконтроля Узбекистана Александр Григорьянц упрекнул средства массовой информации в причинении непреднамеренного, к счастью, вреда природе:

- В прошлом году по радио слышу информацию, что на границе России и Белоруссии задержана автомашина, в которой находилось четыре сокола балобана. Корреспондент, искренне возмущаясь этим преступлением, говорит о том, что каждая птица в арабских странах стоит до 50 тысяч долларов. Нетрудно представить себе реакцию на такую информацию обывателя, тем более безработного, не имеющего средств к существованию. Да он бросится как угорелый, чтобы как-то, где-то найти эту птицу и "толкнуть" хотя бы за 10 тысяч. Информация разошлась по всему пространству СНГ. А ведь журналист не объяснил, а, скорее всего и не удосужился узнать, что таких денег стоит одна птица из, может быть, тысяч птиц, лучшая, которую выберет специалист по натаске. В общем, слышал звон... Что в итоге? Мы на узбекской таможне задерживаем людей, которые пытаются вывезти самых различных птиц - грифов, стервятников, пустельгу, ястребов, но убежденных, что это - сокола. Эти люди решили заняться бизнесом, вылавливая птиц из живой природы, вдохновленные недостоверной информацией в СМИ...

Упрек вполне справедливый, как, впрочем, и обрисованная картинка более чем красноречива. Правда, надо заметить, что не всегда легко бывает в Узбекистане журналистам получить сведения у чиновников природоохранных ведомств. Тот же и.о. начальника Госбиоконтроля на просьбы корреспондентов Ферганы.Ру встретиться для уточнения некоторых положений его доклада, так и не ответил.

Нелегальный отлов и контрабандный вывоз хищных птиц - еще одна грань проблемы. 15 декабря 2002 года в аэропорте города Джидда в грузе рейса авиакомпании "Узбекистон хаво йуллари" таможенники обнаружили сумку с 24 соколами, два из которых погибли. На багаж претендовали "двое местных", хотя никаких документов предъявили. Как было зафиксировано в материалах следствия, "арабы стали угрожать, что если остальные птицы тоже погибнут, то за это виновные ответят большими экономическими штрафами". И представитель НАК "Узбекистон хаво йуллари" в Джидде "был вынужден отдать птиц, составив предварительный акт". Суд в Ташкенте приговорил бортпроводника рейса к 5 годам лишения свободы условно. (И это, на наш взгляд, хорошо, что условно, ведь бортпроводник в этом деле не более чем - "стрелочник"). 16 миллионов 326 тысяч сумов (около $12 000 по тогдашнему курсу) были взысканы с авиакомпании в пользу Госбиоконтроля. И у прессы тогда осталась масса невыясненных вопросов. Почему, например, отдали соколов? Кто их отловил и для кого? И наконец, почему сумма штрафа была исчислена в национальной валюте (из расчета 150 минимальных окладов гражданина Узбекистана за одного сокола), тогда как рассталось с птицами государство на территории другой страны, где на них существуют совсем иные, как уже отмечалось, расценки. Пусть даже гипотетически...

"Интервенты" и "вынужденные переселенцы"

А вот индийских скворцов - майн - из Узбекистана никто не вывозит. Хотя они здесь уже никому не нужны, в сегодняшнем, разумеется, их количестве. Первые появления этих пернатых "захватчиков", ныне завершающих свой победный марш почти по всей Евразии, были отмечены в Термезе в начале 20 века. В 60-х годах птица стала обычной в Ташкенте, а сейчас она - самая многочисленная среди птиц Узбекистана.

За одно лето майна успевает высидеть до трех кладок по пять-шесть яиц в каждой. Такой скоростью размножения в природе, кроме насекомых, обладают разве что крысы. Поэтому ее стали называть в народе "крылатой крысой" или "крысой в перьях". Причем заселили майны все экосистемы - горы, степи, тугаи, поймы рек, сельхозугодья, поселки и крупные города, повсеместно тесня другие, прежде там обитавшие, виды скворцов, дроздов, мухоловок, вьюрков, даже мелких сов. Из скворцов относительно устояли перед экспансией только розовые - обитатели полупустынь, к тому же, живущие крупными колониями.

Наглые, хитрые, агрессивные, громко кричащие птицы стали наносить все больший ущерб и сельскому хозяйству, обрушиваясь на урожай винограда, фруктов. Летом 2003 года, когда от налетов майн гиб урожай черешни, правительство Узбекистана вынесло постановлении о "военной кампании" против майн, не убоявшись войти в историю в одном ряду с Китаем с его "воробьиными бойнями" или Никитой Хрущевым, открывшим одно время "гонения" на грачей. Было решено начать премиальный отстрел пернатых вредителей силами охотобществ, МВД и даже махаллинских комитетов. За сданные лапки - бесплатные патроны (к счастью, дробовые!), льготные охотничьи билеты и прочие поощрения. В народе тогда говорили, что коварные птицы будто притихли и затаились. Стали осторожнее. "Ходят только парами, как менты. И прекратили орать во всю глотку..." Сколько майн отстреляли за истекший год, сказать сложно, да только их не стало меньше...

- Вопрос наконец начал серьезно исследоваться учеными. - говорит Мухина-Крейцберг. - Биологи ищут способы более эффективной регуляции численности майн и вообще стараются выяснить перспективы. Возможно, у размножения этого вида наступит естественный предел... Кстати, случай с майной в Узбекистане не уникален. Другой вид птиц - кольчатые горлицы проник к нам не с юга, а с севера, из Восточной Европы. Сейчас они вытесняют местных горлиц и голубей.

Экспансия иноземных видов - случай в природе не частый, хотя может заметно изменить ее облик. Гораздо чаще человек сам намеренно заносит новые виды, которые занимают пустующие экологические ниши. Так с 30-х годов в Средней Азии расселили ондатру, которая превосходно вписалась в местную фауну, никому не мешая. Совсем иначе ведет себя американская норка, недавно вырвавшаяся на свободу из фермерских клеток. Она отбивает жизненное пространство у среднеазиатской выдры и начала вредить гнездам птиц. А в Чарвакском водохранилище дальневосточная рыбка востробрюшка живо поедает икру форели и маринки. Атерины, гамбузии и бычки также угрожают выживанию некоторых местных видов рыб.

Животные на войне

На хрупкий мир дикой природы все оказывает влияние, даже политические события. Например, то, что население в горных местностях Узбекистана после 2000-2001 годов, по известным причинам, фактически разоружено, повлияло на увеличение в горах численности волков, в свою очередь составляющих конкуренцию снежному барсу - редчайшему хищнику высокогорий Тянь-Шаня, которого в Ташкентской области сохранилось не больше десятка экземпляров в самых труднодоступных урочищах вокруг Ангренского плато, вблизи государственных границ. А на границах и так до недавнего времени было "не очень спокойно".

- В последнее десятилетие появилась еще и проблема взаимодействия природоохранных организаций с пограничными войсками, - говорит Елена Мухина-Крейцберг. - С одной стороны, присутствие военного контингента и ограничение доступа посторонних в горных местностях оказало положительное влияние на природу. Местами, как, например, в бассейнах горных рек Пскем и Коксу или в Зааминском национальном парке почти восстановилось прежнее равновесие. С другой стороны, фактор постоянного беспокойства приводит к перераспределению части горной фауны. От движения войск и взрывов мин пугливые медведи и кабаны спускаются с высокогорий в нижние пояса, где могут вступить в роковой для них конфликт с хозяйственной деятельностью человека. Большую тревогу вызывают и регулярные военные учения на территории Гиссарского заповедника, где велика угроза воспламенения от разрывов снарядов уникальных арчевых лесов, на восстановление которых потом понадобятся сотни лет. Поэтому необходима разработка и проведение специальных учебных программ для военных, чтобы привлечь их к охране природы. Но это может быть решено только на государственном уровне. Пока же экологам приходится уговаривать солдат и офицеров хотя бы не охотиться на охраняемых территориях, что так же непросто, как убедить нищих жителей не пасти скот в заповедниках и заказниках.

Какой будет природа Узбекистана через 10 лет?

По мнению экологов, нынешнее изменение природного разнообразия в Узбекистане - процесс очень сложный и не поддающийся однозначной оценке. Елена Мухина-Крейцберг считает минувший период "переходным", когда последствия экологической катастрофы смягчались некоторым ослаблением хозяйственного воздействия человека на окружающую среду. Дальнейшее зависит от множества факторов: как будет развиваться система водопользования в стране и всем Центрально Азиатском регионе, от развития трансграничных природоохранных проектов, и от выполнения принятой Узбекистаном в 1998 году национальной стратегии сохранения биологического разнообразия, включающей увеличение общей площади и количества охраняемых территорий, более четкого обозначения и соблюдения их границ, обеспечения финансированием, кадрами и научной базой, правильной организацией и развитием эко-туризма в буферных зонах заповедников и национальных парках. Эксперты убеждены, что даже не браконьерство или интродукция чужеродных видов, а социальные, экономические и политические условия оказывают решающее влияние на состояние дикой природы, ее неповторимый облик.