Вчера в Ташкенте началась встреча глав МИД Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в рамках которой состоятся также двусторонние российско-узбекские переговоры. В преддверии встречи ее хозяин, глава МИД Узбекистана САДЫК САФАЕВ, рассказал корреспонденту Ъ МИХАИЛУ ЗЫГАРЮ о том, как Узбекистан при помощи демократии, России и США борется с исламским экстремизмом.

- Изменились ли отношения между Россией и Узбекистаном после недавнего визита Владимира Путина в Самарканд?

- Конечно. Двусторонние отношения набирают обороты, идут по восходящей. Сейчас говорят, что раньше был период охлаждения и отчуждения, а сейчас все становится на свои места. Мне кажется, что и раньше никто ни в Ташкенте, ни в Москве не приуменьшал значение стратегического партнерства между двумя странами: слишком велико значение России для Узбекистана. И в Москве тоже понимают роль Узбекистана в Центральной Азии - регионе, который в современном мире приобретает ключевое значение. Возможно, у Узбекистана была своя линия, и в Москве не всегда соглашались с теми или иными нашими подходами. Были претензии и с узбекской стороны, но это были частные вопросы. Главной несущей конструкцией наших взаимоотношений были осознание нужности друг друга и взаимная заинтересованность.

Кроме того, в политике всегда присутствует личностный фактор. Зачастую он играет решающую роль. Мы убеждены, что наши отношения стали приобретать новый характер, когда президентом России стал Владимир Путин. Между двумя лидерами есть особые доверительные отношения. Они доверяют мнению, искренности друг друга и понимают друг друга с полуслова. И их встреча в Самарканде не могла не сказаться на темпах двусторонних отношений. Уже в конце сентября мы ожидаем долгожданное заседание межправительственной комиссии в новом составе и на новом качественном уровне. Осязаемые результаты саммита несомненны. Сотрудничество наполнилось новыми сферами: самолетостроением, текстильной промышленностью, нефтегазовой отраслью. У нас недавно побывал Алексей Миллер, он был принят президентом. Появилась ясность того, что надо делать.

- Один из сложных вопросов в российско-узбекских отношениях - это находящиеся в Узбекистане иностранные военные базы. Эта тема обсуждается?

- В ходе встречи в Самарканде в том формате, где мне приходилось участвовать, этот вопрос не поднимался. И давайте уточним один момент. Никаких иностранных военных баз в Узбекистане нет. У военных баз есть четкие параметры, правовой статус и миссия. То, что находится в Узбекистане, не подпадает под определение военных баз. Узбекистан по соглашению, подписанному в октябре 2001 года, предоставил вооруженным силам США, выполняющим антитеррористическую миссию в Афганистане, возможность использования инфраструктуры аэродрома Ханабад. Ташкент не предоставил это в качестве базы. Это узбекская инфраструктура, которая находится в суверенном пользовании Узбекистана, но которая помогает коалиции в выполнении миссии в Афганистане. И, я хочу подчеркнуть, эта антитеррористическая миссия полностью совпадает с национальными интересами Узбекистана, с интересами Центральной Азии и СНГ.

- И каковы перспективы этих объектов?

- Их миссия напрямую связана с антитеррористической операцией в Афганистане. Это предопределяет временные рамки их использования. Если это нужно для поддержания мира в Афганистане, значит, они будут предоставляться. Других параметров, которые могут определить временные рамки, нет. Но, конечно, мы ведем беспрерывный переговорный процесс с американцами и немцами. Уточняем взаимные обязательства, взаимные права.

- США - важнейший партнер Узбекистана. И при этом из Вашингтона постоянно раздается критика политической системы в вашей стране. К примеру, США отказались послать наблюдателей на последний референдум. Как вы это можете прокомментировать?

- Между Узбекистаном и США существуют отношения стратегического партнерства. По многим вопросам мы имеет близкие позиции. Но диалог не может ограничиваться только вопросами безопасности - он не может не включать вопросы экономических преобразований, демократических реформ. Не может быть безопасности без экономического процветания и настоящей демократии. По этому поводу у нас есть наше видение, и если мы двигаемся в направлении реформ, то не потому, что кто-то нас подталкивает. А потому, что узбекское общество понимает, что только в этом будущее страны.

Часто между нами возникают разногласия. Например, в течение долгого времени США пытались педалировать вопрос о положении "Хизб ут-Тахрир". Говорили, что это организация ненасильственного характера, что она могла бы быть легитимизирована, что с ней можно вести диалог. Наши же аргументы таковы: эта организация несет идеологию экстремизма, религиозного шовинизма, она создает идейную основу для будущего терроризма. Мы передавали американцам листовки, которые распространяла "Хизб ут-Тахрир" в начале 2001 года, в которых открыто призывалось использовать гражданские самолеты для атак на гражданские объекты вероотступников. Фактически это была инструкция к будущим терактам в Нью-Йорке. По таким вопросам вначале было некоторое недопонимание. Мы понимаем, что диалог по этому вопросу будет продолжен.