Статья из книги "Костюмы народов Средней Азии" (историко-этнографические очерки; Академия Наук СССР. Издательство "Наука", Москва, 1979

Источником для исследования послужили образцы одежды, находившиеся как в ташкентских музеях, так их у населения, а также сообщения пожилых жительниц Ташкента об одежде, носимой ими в молодости или виденной ими у матерей и бабушек. Материал был собран в 20- 30-е годы, пополнялся и в дальнейшем¹.

В состав костюма узбечек Ташкента входили платье-рубаха и шаровары, несколько видов верхней одежды типа халата (мурсак, тун, бешмет или камзол), уличная одежда (паранджа с чачванол). Головными уборами служили носившиеся по-разному платки; обувь состояла из ичигов (махси) и калош, кожаных или резиновых. Для определенных возрастов были обязательны многочисленные украшения, особенно с праздничным и свадебным костюмом.

Платье-рубаха (куйнак). В начале второй половины прошлого столетия замужние женщины носили платье традиционного покроя (тугри-куйнак) - очень широкое и длинное, почти касающееся земли. Подол был слегка расширенным за счет немного раскошенных боковин. Во второй половине XIX века платья были одинаковой ширины в груди и по подолу, с ровными длинными рукавами. Они кроились без ножниц, ткань разрывали руками по прямой нитке. К концу XIX в. этот наиболее старый покрой вышел из употребления.

Женские платья имели прямой вертикальный разрез ворота до талии: по форме ворота женские рубахи назывались олды очик-куйнак - "платье, открытое спереди".

Для девушек и детей обоих полов платья-рубахи делали с горизонтальным воротом - от плеча до плеча, поэтому их называли кепти, кеп-такли куйнак ("плечевое платье" - от тадж. кифт; лит. китф - "плечо"). Такие рубахи называли также муллача куйнак (рубахи с аналогичным воротом в городах преимущественно носили муллы-ишаны, имамы, студенты медресе). В обоих случаях ворот обшивался тесьмой (джияк), у молодых тканной в узор, у старух - в полосочку или одноцветной (когда рубаху стирали, джияк обычно отпарывали). Джияк заканчивался бахромой (папук), так что у конца разреза (у женщин спереди, у девушек на плечах) получались кисточки. Франтихи подвешивали к кисточкам еще подвески из коралла, иногда - серебряные украшения (пешауз) в виде маленького купольчика с цепочками, на которых висели щипчики для выравнивания бровей, зубочистка, флакончик для духов или ключи - настоящие от сундучка или бутафорские. Вертикальный ворот скреплялся завязками (богыч) из шнурка или из материи; считалось, что последнее осталось от дочери пророка (Фатимы), которая, когда были убиты ее сыновья Хасан и Хусейн, оторвала от их рубах полоски и сделала завязки к своему платью.

В платьях старинного туникообразного покроя под рукавом вшивались ластовицы (хуштак или кулупай) в виде маленького квадратика, обязательно другого цвета, чем платье. Иногда ластовица другого цвета бывала и на платье ребенка, особенно если он был долгожданным, "выпрошенным" (тилаб олюн). Вероятно, этому придавали магическое значение, как и неподшиванию подола платья молодых женщин и малых детей до рождения следующего ребенка: верили, что подшивание подола может привести к прекращению рождения детей. Из страха перед проклятием недоброго человека некоторые швы на одежде делали не внутрь, а наружу, "чтобы все проклятия, направленные на человека, оставались снаружи и не вошли в него".

В Ташкенте девичье платье сменялось на женское после совершения брачного обряда, в отчем доме. К жениху невесту привозили уже в женском платье с вертикальным разрезом ворота. В Фергане, по данным Наливкиных, молодые женщины еще некоторое время продолжали носить девичьи платья и, если у них рождался ребенок, в швах делались специальные прорехи², чтобы можно было кормить его грудью. И в Ташкенте вплоть до 10-х годов XX в. некоторые молодые женщины (келин-чак) после свадьбы продолжали носить "моллача куйнак", которые считались более красивыми.

С 80-х годов в среде торговой буржуазии Ташкента появляются платья со стоячим воротником (ногай ёка - "татарский ворот"), или, как иногда его называли, ит ёка - "собачий ворот" (т. е. ошейник). Вначале ношение платья с воротником вызывало осуждение, пожилые люди считали это грехом; но вскоре ногай ёка получил массовое распространение. Только старухи, привыкшие к открытому вороту, до конца жизни продолжали носить рубахи оди очик, уверяя, что стоячий воротник их душит.

В 80-х годах на короткое время вошли в моду заимствованные от татарок платья, отрезные по талии, со сборками (бельбурма-куйнак), с вырезной проймой и вшивными рукавами. Затем эти платья стали украшать оборками в несколько рядов по подолу. Эта мода продержалась недолго. Уже в 1900-х годах среди узбечек распространились платья с короткой кокеткой и со сборками на груди - кукракбурма-куйнак, с отложным воротником (шапанг-ёка). Старшее поколение отнеслось к новой моде еще более неодобрительно. Однако постепенно платье кукракбурма получило массовое распространение и стало считаться национальным узбекским наряду с туникообразным платьем со стоячим воротником, которое и сейчас носят пожилые женщины. Что касается старинного платья без воротника, то в самом Ташкенте оно совершенно вышло из употребления. Его теперь можно видеть только на женщинах, приезжающих из отдаленных сельских районов (рис. 1).

Ткани для платьев-рубах употреблялись разные. В прошлом столетии, Исключая последнюю его четверть, будничная одежда большинства жительниц Ташкента была преимущественно из хлопчатобумажных тканей местного кустарного производства-полосатой калями, белой маты (боа) и из более тонкой, чем мата, белой ткани, похожей на кисею (хоса). Она употреблялась главным образом на свадебное платье новобрачной, чалмы и на женские платки. Богатые одевались в шелк-канаус (шои), атлас, адрас (полушелк) и другие дорогие ткани местного производства, а отчасти и в ткани привозные (английские, французские, индийские, турецкие). В последние два десятилетия прошлого века из России стали ввозиться в огромном количестве русские бумажные фабричные ткани, выпускавшиеся специально для среднеазиатского населения в соответствии с его вкусами. Очень ценились платья из русского кумача в рисунок (хушбог), но их могли носить только состоятельные горожанки: несмотря на сравнительную дешевизну, фабричные ткани сначала были дороже кустарных, и бедное население продолжало одеваться в более дешевые ткани местного производства. В 1900-х годах с ростом и обогащением торговой прослойки и богатых промышленников появилось стремление к роскоши, особенно в одежде. Женщины из состоятельных семей шили платья из фабричного бархата (махмал), шелка, парчи; ситец остался на долю бедных.

На расцветку одежды обращали очень большое внимание. Для свадебных платьев должны были по традиции употребляться только белые бумажные ткани - кисея, а у богатых невест несколько позже - батист или белый шелк. Молодые женщины, девушки и девочки носили платья преимущественно красные и розовые - гладкие или в цветах. Будничные платья делали в старину из гладкого или узорчатого кумача, из ситца ярких цветов - по большей части в крупный узор. Платья для среднего возраста, к которому относили тогда женщин 30-35 лет, были более скромных цветов: голубого, светло-синего, серого. Очень любили белый цвет. Он считался самым подходящим для женщин преклонного возраста, но не возбранялся никому, и летом белую одежду носили и носят женщины всех возрастов. Черный, синий, лиловый и темно-зеленый цвета были траурными. Самым глубоким трауром считался черный, черную одежду надевали близкие родственницы, если умерший был молодым и по нему особенно горевали. Наиболее распространенным было ношение и качестве траурных синих платьев.

В комплексе с платьем-рубахой носили и носят шаровары (иштон). Они являются неотъемлемой частью одежды женщин всех возрастов, начиная с младенческого, чуть не с первых месяцев жизни и до самой смерти. Отсюда и их второе название - лозим (араб. - "необходимое").

Ходить без шаровар считалось не только неприличным, но и греховным. Шаровары не снимали даже на ночь, ложась спать.

Шаровары, очень широкие сверху, от колен книзу сужаются настолько, чтобы сквозь штанину можно было без особого труда продеть ногу. В прошлом столетии шаровары шили очень длинными, они спускались на ступню так, что не были видны щиколотки, подъем и пятка: считалось неприличным, если у женщины, обутой в кауши (кожаные калоши), видны босые ноги. Шаровары старого покроя носят и поныне, но сейчас у девушек и молодых женщин их делают лишь немного ниже колен. Низ штанин обшивается тесемочкой - черной полоской материи или черной тесьмой, у молодых - пестренькой, тканной в узор, у женщин 35- 40 лет - черной, вышитой цветным шелком. Тесемки заканчиваются кисточками.

Верхний край шаровар отворачивается кнаружи - чему придавали значение оберега - и подвертывается широким рубцом (липла) для продевания завязки (иштон бог).

В прошлом молодые состоятельные женщины носили шаровары из кумача, яркого ситца, полушелка, адраса или шелка, бедные - из грубой местной бумажной материи разной расцветки, соответствующей возрасту. Молодухи ходили в шелковых штанах, чаще из пестрого кустарного атласа, женщинам средних лет и пожилым полагалось носить шаровары скромной темной расцветки. Нередко, особенно в малосостоятельных семьях, шаровары шили из двух сортов ткани: верх - из дешевой хлопчатобумажной, низ (штанины) - из более дорогой ткани яркой расцветки.

Верхняя одежда. Старинными формами были пешвон, мурсак, тун (чапан), позже появились бешмет, камзол и безрукавка (нимча), а в советское время вошли в употребление жакет (кастум) и пальто (палта).

Самым старинным видом верхней одежды был пешвон, который исчез из быта еще в прошлом столетии. Образцов пешвонов не сохранилось, не осталось и людей, носивших его. Поэтому оказалось очень трудно получить его описание. Только одна из самых пожилых наших информаторов - узбечка, юность которой приходилась на 1835-1840 гг., сообщила, что пешвон того времени был такой же, как мурсак. Иными словами, название "пешвон" прилагалось к мурсаку. Однако другие информаторы считали, что пешвон отличался от мурсака отсутствием спереди клиньев (чалгай), а его рукава были длиннее; имелся стеганый воротник (яка), как на обычных мужских халатах, но он не обшивался тесьмой джияк. Пешпон шили из адраса и всегда без подкладки. Его носили, видимо, раньше и в рукава, и как накидку. Материал для пешвона (пешвонлик) обязательно присылали с приданым из дома жениха. Отец невесты, если он был состоятельный, со своей стороны тоже покупал ткани на пешвон, так что в приданое шили два-три пешвона.

В день свадьбы невеста являлась в дом жениха в пешвоне и без него не выходила из своей комнаты в продолжение нескольких месяцев, иногда до рождения ребенка. Как говорили глубокие старухи, его носили, пока он не износится (тишилмагунча). Со временем срок ношения пешвона сократился до 30-15 дней. Укрываясь пешвоном от свекра и от братьев мужа, молодая выполняла в нем все домашние работы, прихватывая его рукава губами, чтобы он не сползал с головы. Она не снимала его даже во время еды. Встречая родных и гостей и приветствуя их, она прикрывалась пешвоном. В период, охватываемый данным исследованием, название "пешвон" обозначало разные виды головных накидок новобрачной. Самой ранней был пешвон (очевидно, от тадж. пешбан - "закрывающий перед" или пешбон - "берегущий перед"). Позже - но тоже еще в прошлом столетии - для этого стал употребляться обычный халат или халат-мурсак, набрасываемый на голову. В конце того же столетия пешбоном стали называть платок, набрасываемый на невесту, а в 90-х годах - заменившее его тюлевое покрывало, закрывавшее и лицо. Видимо, пешбоном называли также головную накидку вообще.

С конца прошлого столетия в качестве пешбона новобрачной стали употреблять большой квадратный платок фабричного производства; сначала 9-ю был шерстяной (шол румоль), а потом шелковый платок (лягга) с кистями. Нарядная молодая с ювелирными украшениями на лбу и на груди накрывалась платком с головы почти до пят, а его кисти спадали ей на лицо. В 1910-х годах платок заменило прозрачное тюлевое покрывало, сквозь которое были видны лицо и наряды. Такова история пешвона. О пешвоне-халате молодежь сейчас уже ничего не знает, под названием "пешвон" понимает только тюлевое покрывало новобрачной. Следует отметить, что и в настоящее время некоторые ташкентцы называют термином "пешвон" всякую головную накидку - как мурсак, так и сменивший его женский халат (тун-чапан); в воспоминаниях пожилых женщин, которые уже не носили ни мурсака, ни других старинных халатов, все эти виды одежды (пешвон, мурсак, тун) объединяются под названием "мурсак". Приходилось слышать, как говорили: "Кадимги замониинг келин-лари мурсакларини пешвон етениб уйларидан чикар экан". - "Молодухи прежнего времени выходили из своей комнаты, закрывшись своим мурсаком, как покрывалом, как пешвоном". Таким образом, в представлении говоривших, пешбон являлся не особой формой одежды, а способом ее ношения внакидку на голове.

Второй вид женской верхней одежды - мурсак (мирсак) представлял собой халат особого покроя³ (рис. 2). Это распашная туникообразная одежда без воротника. К передним полам пришивали небольшие клинья (внизу 8 см), так что при ношении полы заходили друг на друга, ворот же слегка вынут, открывает шею и грудь. Мурсаки делались длинными, до земли, на подкладке и чаще стеганными на вате, слой которой на летних мурсаках был очень тонким. Ворот, полы и низ рукавов обживали тканой тесьмой (чалма джияк).

В 70-90-х годах прошлого века мурсак был основным видом верхней женской одежды. В приданое каждой невесты входило от 2 до 10, а иногда и до 18 мурсаков - и выходных, из дорогих тканей, и обыденных, домашних, из кустарной маты (боа) или из фабричной ткани (хушбог). До недавнего времени многие включали мурсак в число предметов одежды, посылаемой семьей жениха невесте в день помолвки. В таком случае родители, приглашая к себе в гости новобрачную в первый раз после свадьбы (чаллар), одаривали ее мурсаком. После заключения брака невесту везли в дом жениха одетой также в мурсак, его дарили матери невесты после первой брачной ночи в знак благодарности за сохранение ее дочерью невинности. В мурсаке новобрачная выходила на следующий день после свадьбы к родне мужа на поклон (салям), в нем она ходила в первый раз после свадьбы в свой родительский дом на "приглашение" (чалляр). После того мурсак больше не надевался. Со второго десятилетия XX в. мурсак фигурирует в свадебных обрядах скорее номинально; сохранялось лишь его название, а фактически вместо мурсаков употребляли и дарили чаще камзолы. Но еще долго сохранялся обычай на следующий день после свадьбы выводить молодую к родне жениха обязательно в мурсаке; потом его дарили женщине, сопровождавшей при этом новобрачную.

С начала XX в. мурсак совершенно потерял свое значение как одежда - он сохранился только в погребальном ритуале: мурсаком полагалось покрыть труп тотчас после прекращения жизни, причем считалось, что от этого мурсак становился поганым (макрух), и его потом отдавали обмывальщице (югачи); два других мурсака требовалось набросить на погребальные носилки (амбар). Мурсаки приносили домой; как и другие вещи, соприкасавшиеся с мертвым телом, их оставляли на ночь под открытым небом - как говорилось, "чтобы они увидели звезды". После этого они считались ритуально чистыми, их прятали в сундук, где они лежали в качестве "достояния дочерей" (бысог), получаемого ими в приданое.

До недавнего времени, несмотря на то, что мурсаки перестали носить почти сто лет назад, их полагалось давать в приданое. Ни разу не надев, их прятали в сундук и использовали только при погребальных обрядах. Но и в наше время мурсаки еще имеются в каждой семье. Пожилые женщины, приготовляя к своей смерти все необходимое, обязательно припасают и мурсаки.

Одновременно с мурсаком с давних пор в качестве верхней женской одежды употреблялся и халат (тун-чапан) того же покроя, что и мужской. В отличие от мурсака тун был гораздо уже, с длинными суживающимися книзу рукавами; если опустить руку, рукав доходил до колен. Тун всегда обшивался по краям косой полоской из какой-нибудь другой материи, чаще всего из черного шелка, сатина или бархата, в несколько сантиметров шириной; для красоты она часто отстрачивалась на машине в узор. Эта полоска называлась титин - "обшивка" (от глагола тутмок - "держать", "пришивать"). До 1900-х годов женские халаты (мурсак и тун-чапан) шили главным образом из пестрых разноцветных кустарных тканей: адрас, шои (канаус), бекасаб в темно-зеленые и фиолетовые полосы, а также из бумажных фабричных тканей с цветочным узором (хуш-бог). С 1900-х годов появляются однотонные темные фабричные ткани (черные, синие, серые, коричневые), из которых стали шить все новые виды верхней женской одежды (камзолы, пальто, жакеты-кастум). Когда мурсак перестали носить даже в качестве ритуальной одежды, его место занял халат, на который и перешло в сознании многих название "мурсак".

В 80-х годах прошлого столетия появился новый покрой халата с передними клиньями и вшивными рукавами - "татарский" (нугай бичими). Он просуществовал недолго. Тогда же появилась, а в следующем десятилетии широко распространилась в Ташкенте новая одежда - камзол, который, несколько меняясь в деталях, носится в Ташкенте и поныне. Его делали и делают из темных одноцветных тканей (бархат, плюш и т. п.).

Обязательной верхней одеждой горожанок, в частности жительниц г. Ташкента, до революции была паранджа. В Ташкенте все женщины-узбечки при выходе из дома набрасывали на голову особый халат, называемый паранджи, с волосяной сеткой - чачван (чимбат) на лице. Как давно появилась паранджа в Ташкенте, остается вопросом. Одна из пожилых узбечек - Хол-бувы Артык-Ходжаева (родившаяся приблизительно в 1834 г.) - отнесла появление паранджи в Ташкенте к концу первой половины прошлого столетия, когда она была девочкой. По ее словам, и то время в Ташкенте паранджа еще не была распространена. Девушки и молодые женщины, выходя со двора, набрасывали на голову свои халаты (чапан), которые в таком употреблении назывались пешвон. Сама она завела первую паранджу, уже будучи замужем и имея двоих детей. В годы ее детства при выходе из дома женщины и девушки набрасывали на голову халаты. Если сообщение Хол-бувы, может быть, и не совсем точно хронологически, то по существу его можно считать вполне надежным.

По всем данным, паранджа сделалась обязательной частью одежды жительниц Ташкента лишь в последние десятилетия прошлого века. Видимо, в середине XIX в. здесь было то же положение, которое до революции существовало в большинстве кишлаков: лишь жены представителей власти и духовенства имели возможность завести себе паранджу, остальные довольствовались накинутым на голову халатом.

На позднее распространение паранджи в Ташкенте указывает и то, что в похоронные обряды она была введена только в начале XX в. По качеству и расцветке паранджи можно было определить возраст и положение умершей. Ею стали заменять один из мурсаков для покрывания носилок с телом умершей. Даже в 900-х годах, а в некоторых кварталах сизбарской части Ташкента и в первые десятилетия XX в. на похоронные носилки набрасывали с обеих сторон - и с головы и с ног - мурсаки. В довоенные годы автору пришлось услышать, как одна глубокая старушка возмущалась на похоронах: "И кто это придумал набрасывать на носилки паранджу?" И она настояла, чтобы, не нарушая старых, "дедовских" обычаев, на похоронные носилки накинули два мурсака.

О позднем происхождении паранджи говорит также то, что она не входила в комплект вещей, даваемых обмывальщикам мертвых и нередко заготовляемых заранее пожилыми женщинами к своей смерти. У узбеков Ташкента, как и в других районах, существовала вера, что умершим на том свете нужна одежда. Поэтому обмывальщикам покойника давали полный комплект одежды. Считалось, что в противном случае в день воскресения мертвых покойник окажется голым, если не дать обуви - босым, а если дать старую, рваную одежду, то в такой он и воскреснет. Поэтому обмывальщицам отдавали одежду получше, в полном комплекте, а иногда по два и три комплекта в надежде на то, что все это когда-нибудь получит умерший. Е. М. Пещерева рассказывала, что в Шахрисабзе отдавали самые ценные одежды, и при этом пять-шесть комплектов. Показательно, что паранджи в таком комплекте не было. Лишь незадолго до революции, заготовляя все необходимое для своих похорон, пожилые женщины стали включать и паранджу, ибо они и на "том свете" не могли представить себе жизни без нее ("Ялан бош юрамизми?" - "С открытой головой что ли будем мы ходить?"). Знаменательно и то, что, посылая невесте сарпа - полный комплект одежды и обуви, семья жениха не была обязана включать в его состав паранджу: родители невесты сами делали ее на свои средства. Это позволяет сделать вывод, что паранджа не входила в традиционные, издавна существовавшие в Ташкенте виды одежды.

Но ко времени революции паранджа сделалась здесь совершенно обязательной для женщин всех возрастов. Девочки, достигшие зрелости (балаготка еткан), т.е. по исламу с 9 лет, тоже, выходя из дому, набрасывали на голову паранджу. Им шили специальные девичьи красные паранджи (кыз паранджи) из недорогой бумажной ткани, так как они не были рассчитаны на долгое ношение. В 1850-1860-х годах из недорогих кустарных бумажных тканей синего цвета шили и женские паранджи. С 70-х годов XIX в. для паранджи стали употреблять кустарную полушелковую ткань парпаша в узенькую полоску синего, черного и серовато-белого цветов. Молодые женщины из состоятельных семей употребляли полушелковую ткань бенарас серебристо-серого цвета с муаром. С конца прошлого столетия появились паранджи из местного кустарного и привозного фабричного шелка, парчи и атласа с тканым китайским рисунком, который ввозился из Кашгара. В 900-х годах паранджи стали шить из бархата фиолетового, зеленого, желтого цвета. Вплоть до начала XX в. паранджи были без всяких украшений - кисточек, цветной тесьмы и вышивки.

Паранджа, по-видимому, первоначально имела другое назначение - была наплечной одеждой. На это указывают ее покрой - такой же, как у халата, - и названия частей: енг - "рукава", яка - "ворот", чунчак - "карман". Как и халаты, паранджу всегда делали на подкладке, обычно из дешевого материала - набивной маты (асгар чит), цветастого ситца. Полы подшивали широким подполком из косой полосы шириной 0,5 м (адиб или паравуз, от тадж. фаровез), обычно из пестрого адраса, под который подкладывали в один-два слоя какую-нибудь старенькую ткань, чтобы полы лучше лежали.

Паранджу обшивали узким кантом из косой полоски материи (магыз). Рядом с кантом нашивали тканую тесьму - джияк. До 90-х годов употреблялась плетеная тесьма (чалма-джияк или джонон), прихватываемая к одежде в процессе тканья; потом в моду вошла тканая тесьма (токма джияк) шириной в три пальца, в узенькую полосочку, напоминающая ткань парпаша, ее называли парпаша джияк. С начала XX в. появилась тесьма гюль-джияк - гладкая, черная, по которой вышивали крестом узор цветными шелками, а рядом с тесьмой шла одноцветная - черная, белая или желтая - вышивка гладью (бахья). Первоначально на паранджах вышивка была узенькой, скромной. С распространением моды на пышные и яркие паранджи орнамент усложнился. На старинных паранджах чаще всего вышивался узор "черный перец" (муруч нуска) в виде мелких кружочков, расположенных в один ряд между двумя прямыми линиями (су); позднее появился зигзагообразный узор илон-изи (след змеи), очень распространенный по всей Средней Азии, а рядом с полосками стали помещать кружочки побольше (кувача - "кувшинчики"). Еще позднее вошел в употребление узор гаджак куска (завиток), тоже распространенный в Средней Азии во многих отраслях прикладного искусства, и тахмон нуска (узор ниши) в виде обращенной в противоположные стороны арабской буквы "син" в ее конечном начертании. На "карманах" (фальшивых) и на той части паранджи, которая приходилась на темя (бош мийя), дополнительно вышивались завитки, веточки (шохча), бараньи рога (кучкар шохи) и т. п.; появились кисти (папук).

Паранджа даже после того, как вошла в домашний обиход швейная машина, всегда шилась на руках. Машинной строчкой прострачивали 8-10 рядов ворота н пришивали кант.

Паранджи шили специалистки (паранджидуз, чевар) как по заказам, так и на базар. Часто этим промыслом были заняты все женщины семьи - мать, дочери, снохи. Труд этот неплохо оплачивался - дороже, чем материал: в начале 900-х годов ткань для паранджи обходилась 5- 15 руб., подкладка - 45 коп. или немного дороже, а за работу заказчица платила 25 руб. и, кроме того, подносила мастерице подарки. Чтобы хорошо сшить паранджу и вышить ее ручной гладью, требовалось не менее двух месяцев. На базар шили менее тщательно, вышивка была нередко машинная (машина попоп), что могло быть сделано за несколько дней. Учитывая сложность работы, заказчицы приходили к мастерице с подарками, приносили лепешки, сладости, сухие фрукты, отрез ткани на платье или хотя бы платок из кисеи. Пока паранджу шили, заказчица наведывалась еще не раз и тоже не с пустыми руками, но подношения были меньшие. Что касается необходимой для паранджи тесьмы и кистей, то заказчицы приносили их мастерице готовыми, купив на базаре. Оплата производилась по окончании работы. Если мастерице заказывали паранджу к свадьбе дочери, то обязательно приглашали ее на той в знак благодарности и, помимо угощения, дарили на платье недорогую ткань. Паранджу не приходилось заказывать часто. Первую паранджу шили девочке к 9 годам, затем одну-две при выдаче замуж; в очень богатых семьях давали в приданое до 4 паранджей из дорогих материй: бенараса, парчи, бархата. За всю жизнь женщина изнашивала две-три паранджи. Покрой паранджи за сто лет, охватываемые нашими материалами, изменился очень мало. Уменьшилась ее длина. В старину паранджа доходила до щиколотки, с течением времени ее стали делать несколько ниже колен. Ложные рукава тоже стали короче: раньше они были длиннее самой паранджи, так что почти волочились по земле, позднее сравнялись с подолом паранджи, а потом стали еще короче. В старых ташкентских паранджах на обеих полах имеются обшитые тесьмой вертикальные прорези, имитирующие карманы (чунчак). Высказывалось мнение, что это делалось для того, чтобы при верховой езде можно было держать уздечку. Со временем прорези потеряли утилитарное значение и исчезли, но по-прежнему на этих местах пришивали рядом две тесьмы, которыми раньше обшивались для крепости все отверстия; тесьма на парандже делалась все шире, а с начала XX в. ее стали расшивать шелком.

После революции паранджа постепенно вышла из употребления. Прежде всего исчезли красные девичьи паранджи - их некому было носить. Дольше ходили под паранджой пожилые женщины. До недавнего времени иногда в день свадьбы невесту еще везли в дом жениха под паранджой и на другой день в парандже выводили на поклон (салям) к родным жениха. Когда через несколько дней родители новобрачной устраивали угощение (чалляр), приглашая дочь с ее новой родней, молодая шла туда иногда в парандже. После чалляр паранджу прятали в сундук до самой смерти ее обладательницы. Когда паранджу приносили с кладбища, ее вешали в комнате на деревянный гвоздь (кадык) вместе с другой одеждой покойной. При жизни не принято было вешать паранджу: считалось, что это может навлечь смерть. В парандже и чачване не входили в дом ни хозяева, ни гости. Нельзя было больше оскорбить хозяев дома, чем войти к ним в жилище, не сняв паранджи, что означало бы пожелание смерти. Лишь обмывальщицы покойников входили в дом не сняв паранджи: ни с кем не здороваясь, в парандже, они шли туда, где лежал покойник. Обычно женщины, войдя во двор, снимали чачван и ожидали выхода хозяйки, которой полагалось снять с пришедшей паранджу. Если бы она этого не сделала, это означало бы неуважение и вызвало бы большую обиду. Но на поминках пришедшие обязаны были сами снять с себя паранджу и, не дожидаясь хозяев, куда-нибудь ее положить.

При выходе из дома на улицу вместе с паранджой надевали чачван или чимбат. Чачван представлял собой прямоугольный кусок ткани из конского волоса. Длина чачвана в разных местах была различна. В Ташкенте наиболее распространен был чачван длиной 4 пяди (карыч), до талии. Иногда здесь носили чачваны ферганского фасона - длиной 7 пядей, доходившие до колен. Чачваны изготовляли специальные мастера, но, как правило, не узбеки. Лишь в Намангане и Андижане этим занимались несколько узбекских семей.

Выделка чачванов, которые поставлялись на базары Ташкента, была сосредоточена в руках таджиков (Ура-Тюбе, Чуст), люли (цыган)- ремесленников по изготовлению сит и кураминцев (селение Телеау под Ташкентом). Чачваны привозили в Ташкент также из Алма-Аты и Аулие-Аты. Хорошего чачвана при бережном обращении с ним хватало на всю жизнь. Самыми лучшими считались чачваны, изготовленные таджиками; они были гибкие, мягкие, не ломались. Говорили, что это достигалось кипячением конского волоса в воде с саманом или соломой. Чачваны, сделанные цыганами, были более грубыми и ломались на сгибах, быстро изнашивались.

Чачваны выделывались исключительно из черного конского волоса, белый употребляли для орнаментации нижнего конца изделия. Иногда чачван украшали также мелкими голубыми бусинками, вкрапленными по всему полю. Это делали по специальному заказу. Чаще чачван шили иглой, но бывали и тканые

(буйза чачван - "чачван-циновка"), по качеству более низкие. Работа иглой была очень кропотливой и трудной. Волос должен был все время лежать в воде для придания ему гибкости. Основа натягивалась вкруговую на деревянный обруч (гардиш или кая-ган), уток проталкивался при помощи иглы, то поверх нити основы, то под ней, так что техника работы напоминала штопку. Законченный чачван имел вид мешка; в таком виде снятый с обруча чачван продавали на базаре. Покупательница сама разрезала чачван и, чтобы волос не осыпался, сразу обшивала его с четырех сторон полосами черного сатина или бархата. Нижняя полоса часто украшалась вышивкой шелком, швом ироки (крестом), позже - машинной вышивкой. В верхней части к чачвану пришивали пуговицу и петельку и, надевая его на голову, застегивали на затылке.

С ношением чачпана был связан целый ряд обычаев и поверий. С одной стороны, чачван из-за своего черного цвета считался опасным, могущим накликать несчастье; поэтому девушки, как правило, чачван не носили, лицо закрывали кисеей (дока); если у девушек из богатых семей имелся чачван, то при выходе замуж его не привозили в дом жениха: после свадьбы чачван покупал муж или, вернее, его отец. Было не принято брать или давать друг другу одежду, и это в первую очередь касалось чачвана (как и обуви): считали, что хозяйка одежды через дыхание или пот может магически передать свою болезнь или несчастья. Поэтому бывало, что бесплодные женщины или те, у которых дети не выживали, стремились

дать свою вещь другой, чтобы передать ей болезни и несчастья (зиян)⁴.

Наряду с тем чачван имел и значение оберега: считалось, что от черного конского волоса бегут злые духи⁵. Поэтому новорожденного покрывали чачваном матери, а при обряде первого положения младенца в колыбель, чтобы очистить ее от злых духов, ударяли по колыбели чачваном. То же делали, когда шли в гости и там приходилось укладывать ребенка в чужую, давно не использовавшуюся колыбель.

Важную часть костюма составлял головной убор. В Узбекистане, и в частности в Ташкенте, никто и никогда не ходил с непокрытой головой; это считалось грехом, особенно для женщин. Старики говорили, что ангел-хранитель отлетает от женщины, если она ест пищу, не имея на голове платка. В этом обычае мы усматриваем глубокие корни, уходящие в далекое прошлое.

Основным женским головным убором до революции был платок (рис. 3). Платки повязывали девочкам с 9-10 лет. Они были разные по качеству, цвету и способу ношения. Наиболее часто употреблялись кисейные платки, а в старину в Ташкенте вырабатывали особую кустарную грубую неплотную ткань хаса. Употреблялась и привозная кисея (дока), однако самой лучшей считалась константинопольская (истанбул докаси), называвшаяся из-за своей легкости мискали (от мискал-"золотник"). Позже на рынок начала поступать кисея, вырабатывавшаяся русскими фабриками. Она вытеснила все другие ранее употреблявшиеся ткани такого рода. В XIX в. кисейные белые платки молодых женщин были ^вышитые (кашталик). Вышивали цветным шелком: узор шел в виде каймы по двум сторонам платка, образуя угол. Техника вышивания была разная: дуруя (гладь), юрма (тамбур), санама ирокы (крестик) и др. В состоятельных семьях в приданое невесте приготовляли до 30-40 вышитых платков. Ими украшали свадебную комнату, так как по сообщениям в 60-х годах XIX в. в Ташкенте крупные вышивки (поляк, чайшаб, гуль-курпа), которые позже развешивали по стенам, были еще мало распространены. Вышитый платок молодая повязывала на следующий день после свадьбы (никох) и носила его до рождения двух-трех детей. Потом он заменялся белым платком без вышивки. Девушкам не полагалось носить вышитые платки, они носили небольшие цветные платки, завязывая концы на затылке так, чтобы были видны мелко заплетенные косички. С начала XX в. вышитые платки стали выходить из моды, и с 20-х годов их совсем перестали носить.

Головной убор женщины состоял из двух платков. Большой платок складывали пополам по диагонали и набрасывали на голову, выпуская концы на грудь

(молодые женщины) или перекрестив их под подбородком и забросив концы на плечи, за спину (пожилые). Поверх кисейного платка, особенно при выходе в гости, повязывали налобную повязку из небольшого цветного платка (дурра, дуррача, пешанабог), складывая его по диагонали несколько раз. До конца XIX в. дурра были кустарные, шелковые, потом вошли в моду шерстяные (шол дурра), а еще позже паспространились шелковые (латта дурра) - и те и другие фабричной работы, привозные.

В прошлом столетии головной убор пожилых женщин был сложнее. Он состоял из нескольких частей: на голову надевался плат с отверстием для лица, опускавшийся на грудь и спину. В Ташкенте его называли культа или кулута (в других местах так называлась шапочка с накосником), а иносказательно - кыямат кыйиги ("платок дня страшного суда"); у узбеков других районов он называется кийич: считалось, что носить его предписано мусульманским законом (шариатом). Поверх платка с отверстием для лица на лоб повязывался небольшой платок (пешона румол), на который навертывался третий - в виде чалмы. Чалмаобразный убор имел несколько вариантов, различавшихся по названиям и размеру: лакана (наиболее употребительное), саллача (уменьшительное от салля-чалма), локча и локи. На лакана шло столько кисеи, сколько было нужно для двух обычных квадратных платков, а на локи - для пяти-семи платков; считалось, что как раз столько требуется женщине на саван. Женская чалма в Ташкенте имела не круглую форму, как мужская салля, а высокую, продолговатую, более изящную. Ее конец (печ) либо свободно свисал сзади, либо закладывался за складки чалмы. Чалму не перематывали каждый раз, а снимали с головы и надевали уже в готовом виде.

Этот сложный убор давно исчез из быта. Его существование в Ташкенте начала XIX в. засвидетельствовано Филиппом Назаровым, который пишет, что он "видел женщин токмо на базарах, но под покрывалом... Они накидывают на себя халаты, на головах носят чалмы, а на лицо опускают волосяную сетку"⁶.

А. П. Шишов, наблюдавший народный быт в конце XIX в., пишет, что "одежда старух отличается от одежды женщины только тем, что старухи навертывают на голову, подобно мужчинам, небольшую чалму"⁷. Сообщившая автору сведения о женском чалмообразном уборе женщина 1880 г. р. уже не видела этого убора на своих землячках, но она помнит, что из Ферганы приезжали к ним родственницы, которые были в белых чалмах. В Ташкенте чалму делали, как правило, из белой кисеи (хоса, дока). Синюю чалму носили как траурную, чалмы из шелковых и шерстяных тканей были иногда цветные - в начале XX в. их носили еще женщины из семей духовенства. В этих кругах дольше всего бытовал чалмообразный убор - вероятно, в силу связанных с ним религиозных представлений. Часть этого убора - платок с отверстием для лица - до настоящего времени надевают умершим женщинам всех возрастов при завертывании тела в саван.

После того как чалмообразный убор вышел из употребления, в Ташкенте женщины стали носить два платка.

В советское время повсеместно, в том числе и в Ташкенте, молодые женщины стали носить тюбетейки. До революции в Ташкенте их носили исключительно мужчины и дети обоих полов. Девушкам и женщинам ходить в тюбетейках считалось зазорным. Только раз в жизни приходилось женщине надеть ее - в день свадьбы, когда жених и невеста впервые виделись в отделенном занавеской углу свадебной комнаты и проводили вместе весь вечер. При этом жених снимал свою тюбетейку и надевал ее на голову невесте, которая взамен дарила ему новую.

До революции тюбетейки носили женщины особого типа, называвшиеся сатанг (находясь в женском обществе, они подражали в поведении и одежде мужчинам). Тюбетейки носили также женщины легкого поведения. Поэтому когда появился обычай ношения тюбетеек всеми женщинами и девушками, отношение к нему было резко отрицательным. Но с середины 20-х годов тюбетейки получили широкое распространение, их начали носить и девушки, и молодые женщины, сначала повязывая поверх тюбетейки платок, а вскоре и без платка. Возможно, ношение женщинами тюбетеек укрепилось на базе традиции ношения в прошлом столетии женщинами после рождения двух-трех детей особой шапочки, которую в Ташкенте, как и мужскую тюбетейку, называли дуппи.

Женская шапочка была похожа на описанную в литературе кулута⁸, только без накосника. В Ташкенте женское дуппи надевалось так, что волос не было видно. Такие шапочки вышли из употребления еще в конце XIX в. Тюбетейки, которые начали носить женщины в советское время, не отличались от мужских ни по форме, ни по расцветке, ни по вышивке. Оформление тюбетеек все время менялось, появлялись новые рисунки, новая техника их выполнения. К 50-м годам мода на женские тюбетейки стала проходить, на смену им пришли небольшие косынки или сложенные углом платочки.

Женский костюм дополняли украшения, которые носили с самого детства до старости. В зависимости от возраста и положения состав их менялся. Украшения делали почти исключительно из серебра. Наиболее распространенными были серьги, ожерелья, кольца и браслеты. Кольца были с "глазками" (камнями, цветными стеклами), с припаянной сверху металлической пластинкой - миндалевидной или круглой (часто монетой). В прошлом столетии кольца были широкие, иногда в палец шириной. Ташкентские браслеты принадлежали к типу несомкнутых, без застежек, из цельной плоской полоски металла.

Серьги, носимые в прошлом веке, представляли собой маленькие куполки (кубба) с несколькими (5-6 и больше) длинными подвесками. Позже появились серьги в виде большого кольца, нижняя половина которого была украшена решеточкой и зернью; такие серьги заимствованы у кашкарцев. С середины 90-х годов стали носить серьги с подвесками "в виде косточки джиды", а потом в моду вошли серьги, состоящие из двух-трех подвижно соединенных, висящих друг под другом круглых или овальных пластин, украшенных камнями, с короткими подвесками по нижнему краю. Так как в таких серьгах нередко находилась вставка из белого стекла с зеркальной подкладкой, они назывались "зеркальными" (ойна-зырак). В предреволюционные годы в Ташкенте появились золотые серьги с красным камнем и подвесками из мелких жемчужинок, которые стали основной формой серег. Вплоть до начала XX в. молодые женщины носили носовую серьгу, продевавшуюся в крыло носа. Такие серьги чаще всего имели форму небольшого колечка, украшенного двумя-тремя камешками.

Ожерелья были самой различной формы. Особенно распространились связки из бус, главным образом кораллов. Они шли в несколько рядов, начиная от шеи (у самых богатых свешивались до колен). Кораллы нередко перемежались с медальонами и подвесками разной формы. Одним из самых старинных видов этого украшения считали джевак, который в селении Пскент (50 км от Ташкента) назывался мангыт. Джевак состоял из пяти ниток кораллов, свисавших одна под другой, с медальоном в середине каждой нити и чередовавшимися с кораллами более мелкими подвесочками, по форме напоминавшими зерна ячменя, что и определило название украшения (джав -тадж. "ячмень"). Все эти фигурки были полыми, сделанными из тонкой пластины позолоченного серебра и заполнены жевательной серой (сакыч), смешанной с землей, чтобы фигурки не сминались.

С начала XX в. это украшение вышло из моды. Распространились ожерелья из монет. В первом десятилетии XX в. появились ожерелья (зеви гардин) из семи фигур, висящих на серебряных цепочках, идущих в пять рядов. Центральная фигура в виде медальона была очень крупной. Медальоны вырезались из серебряной пластины и с лицевой стороны густо украшались поддельными камнями, сидящими в ячейках из припаянной к пластине проволоки, образующей несложный узор; снизу медальоны украшали короткие подвески. Мода на такие ожерелья просуществовала недолго, к середине 20-х годов она уже прошла. Ожерелья дополнялись разными амулетами в форме ювелирных футляров, подвешенных на цепочках.

В прошлом столетии носили также нагрудные украшения пешауз и пешхалта. Пешауз (тадж. пеш-овез - "подвешиваемое спереди") имело форму золотого (позолоченного) купольчика с подвесками в виде щипчиков для подравнивания бровей, флакончика для духов и т. п. Это украшение пришивали к концу вертикального разреза женских рубах. Также носили и пешхалта, которое отличалось от первого формой основного элемента: место купольчика в нем занимал серебряный мешочек, а среди подвесок были ключики (калит). В начале XX в. оба эти украшения исчезли из быта. Тогда же носили парное украшение зар-кокул (золотая коса); оно привешивалось к волосам и опускалось вдоль обеих щек. На памяти пожилых ташкентских узбечек зар-кокул делали из соединенных между собой колечками монет. Такие же украшения из монет привешивались иногда сзади к косам, иногда их носили и пожилые женщины, чтобы косы не болтались. У богатых женщин украшения из монет покрывали иногда всю спину. Более распространены были накосные подвески (чоч-попук) в виде пропущенных сквозь серебряные трубочки и купольчики черных шнуров, заканчивающихся кистями.

Большое значение в костюме молодых женщин и взрослых девушек имели налобные украшения - баргак и тилля-кош. Они дополнялись височными украшениями зульфи зар, налобным пешана гаджак и др. Более старым считался баргак (от тадж. барг-"лист"). Он представлял собой полоску из соединенных друг с другом шарнирами квадратиков сделанных из позолоченного серебра со вставками из бирюзы (по верхнему краю) и кораллов (в центре квадратов). Над полоской из квадратиков укреплялись на специальных пластиночках пять-семь цветных камней (или стекол). Внизу шла бахрома (шингиля) из коротких подвесок; каждая заканчивалась маленьким серебряным позолоченным листиком. Баргак повязывали поверх налобной повязки из платка. К концу первого десятилетия XX в. это украшение совершенно вышло из моды и некоторые женщины переделали имевшийся у них экземпляр на браслеты.

Тилля-кош, в его более поздних образцах, представлял собой довольно высокий кокошник, нижняя часть которого имела форму бровей, соединяющихся на переносице. Снизу шли короткие подвески - такие же, как на баргаке, а сверху возвышалась узорная пластина, представлявшая одно целое с "бровями", украшенная сплошь вставками из разноцветных фальшивых камней. Более ранние образцы этого украшения не имеют высокой "надстройки", между бровями помещен только один крупный самоцвет (лал). Особенно широко распространились тилля-коши в 90-х годах XIX в. Перед революцией они тоже вышли из моды.

В отличие от большинства других мест Средней Азии, где полный комплекс украшений, особенно налобных, носили только молодые женщины обычно до рождения первого ребенка, в Ташкенте с 10-х годов XX в. их стали надевать с праздничным костюмом и взрослые девушки, которым украшения постепенно дарили их родители для приданого. В таком костюме со всевозможными украшениями, в числе которых у более богатых девушек были и баргак, и тилля-кош, они ходили в дни годовых праздников, собравшись компанией, по домам родственников и тех соседей по кварталу, у которых в текущем году в дом пришла новобрачная. По обычаю, ее комната в полном убранстве с постоянно накрытой скатертью и угощением была готова к приему знакомых и незнакомых гостей - девушек и молодых женщин, для которых это было лучшее развлечение. Они подсаживались к угощению, подавался чай, а молодая хозяйка в полном наряде красовалась в переднем углу, целый день стоя на ногах и отвешивая поклоны всем приходившим.

К концу первого десятилетия XX в. ювелирные украшения, прежде всего налобные, стали все больше выходить из употребления. При самом нарядном костюме ограничивались роскошными шелковыми трикотажными платками с длинными кистями (гыджим румал), с которыми традиционные украшения не носили.

Изучение женского костюма населения Ташкента выявило, что на протяжении ста лет, охватываемых нашими исследованиями, национальная одежда очень изменилась. До конца прошлого столетия в ней сохранялись традиционные формы, сложившиеся в далеком прошлом. Ее изменение происходило под влиянием присоединения Средней Азии к России. Если в предыдущий период беспрерывные феодальные междоусобные войны задерживали экономическое и культурное развитие народа и способствовали застою всего бытового уклада, то прекращение междоусобиц и расширение экономических и культурных связей создали условия для движения вперед. Это сказалось и на народном костюме, эволюцию которого в течение второй половины XIX-начала XX в. позволили проследить этнографические материалы, собранные в довоенные годы, и образцы одежды, хранимые в музеях.

Примечания

1. В 30-е годы под руководством автора был составлен альбом ташкентской одежды - мужской, женской и детской. Рисунки выполнил художник Николаев (Усто Мумин); альбом хранится в Институте искусствознания УзССР.

2. Наливкин В., Наливкина М. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. Казань, 1886, с. 94.

8. Этому виду одежды автор посвятила специальную статью (Бикжанова М.А. Мурсак - старинная верхняя одежда узбечек г. Ташкента.-В кн.: Памяти М. С. Андреева. Сталинабад: Изд-во АН ТаджССР, 1960.

4. О подобном представлении у равнинных таджиков см.; Сухарева О. А. Мать и ребенок у таджиков. - В кн. Иран. Л.: Изд-во АН СССР, III, 1929.

5. По поверьям горных таджиков, конский волос и уздечка являются оберегами. См.: Зарубин И, И. Рождение шугнанского ребенка и его первые шаги. - В кн.: В.В.Бартольд. Ташкент, 1947, с. 363.

6. Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. М.: Наука, 1968.

7. Шишов А. П. Сарты...

8. Сухарева О. А. Древние черты в головных уборах народов Средней Азии. - В кн.: Среднеазиатский этнографический сборник. М.: Изд-во АН СССР, 1954, I, с. 306-307.

Примечания к рисункам:

Рис 1. Платья-рубахи ташкентских узбечек

1 - старинные платья; 2 - платья конца XIX - начала XX в.в. (худ. А.Николаев - Усто Мумин)

Рис 2. Ташкентские мурсаки

Рис 3. Способы повязывания платков в Ташкенте (худ. А.Николаев - Усто Мумин)

Последние тенденции и новости моды можно найти на нашем сайте koketka.de.