Ковчег привета. В подмосковном лицее снова набрали «международные классы» с детьми-мигрантами
Фото Екатерины Иващенко, «Фергана»
Красногорский лицей «Ковчег-ХХI» уже второй год продолжает проект по обучению детей-мигрантов «Перелетные дети». В этом сентябре лицей набрал два класса: в первом учатся 15 детей от 6 до 10 лет, во втором - двенадцать «взрослых», которым от 12 до 15 лет. Корреспондент «Ферганы» Екатерина Иващенко отправилась в Красногорск, чтобы посидеть на уроках и познакомиться с детьми.
8.15 утра. Я сажусь в автобус возле станции метро «Тушинская» - и уже через час вхожу в Красногорский лицей «Ковчег-XXI». Занятия начинаются в 9.10, и я отправляюсь в класс к «взрослым» детям. Первым уроком география. Дети старательно выводят свои сложные для русского уха имена и название страны, из которой они приехали в Россию. Педагог также просит их представиться устно, обещает запомнить имя каждого, после чего объясняет, как подписывать тетради. Затем он растолковывает значение терминов «география» и «план». В качестве задания просит нарисовать план комнаты, квартиры или двора и рассказать о выбранном объекте.
Фото Екатерины Иващенко, «Фергана»
В соседнем кабинете в игровой форме проходит урок русского языка для «младшего» класса. Ученикам объясняют разницу между одушевленными и неодушевленными существительными: о людях и животных надо спрашивать «кто», а о предметах и разных явлениях - «что». Доска разделена на две части, на одной дети по очереди выводят слова «кошка, мышь, собака», а рядом – «мяч, альбом, кукла».
– Кто из Киргизии? – спрашивает учительница. Руки тянет добрая половина класса. – Я знаю, что в киргизском языке вопрос «кто» задается только по отношению к людям, к животным – «что».
Дети кивают головой, это тоже урок: в разных языках – разные правила.
Пока очередной ученик старательно выводит на доске слово «машина», учитель повторяет такую привычную для нас и такую сложную для здешних детей фразу: «жи-ши» пиши через «и».
Затем переходим к дорожным знакам. Школьникам объясняют, что означает каждый знак.
Затем нужно повторить числительные, просклоняв существительные по числам – один этаж, два этажА, три этажА, пять этажЕЙ… Неожиданно сложным для детей оказывается окончание «ей», но и с ним, в конце концов, они тоже справляются.
Фото Екатерины Иващенко, «Фергана»
Наступает перемена, впереди есть десять минут для отдыха. Иду знакомиться с теми детьми, кто, на мой взгляд, довольно свободно говорит по-русски.
Хиромон 14 лет, она родом из таджикского Канибадама. В Россию приехала совсем недавно – 15 августа. В классе учится вместе с 12-летним братом Садриддином. До этого они жили с бабушкой и дедушкой на родине, а родители работали здесь. Теперь семье, в которой мама – домохозяйка, а папа работает в автошколе, удалось, наконец, воссоединиться – уже на российской земле.
Айсултану – 13, он родился и жил в казахском городе Кызылорда. Последние годы его родители работают в одном из гипермаркетов Красногорска. Три месяца назад он приехал сюда с двумя братьями. В обычную школу детей не взяли. Однако ребенок не потеряет учебный год – он будет учиться здесь.
Айбийке, мама которой уже давно работает продавцом-кассиром в местном магазине, 16 лет, она из Киргизии, где закончила 9 класс. Продолжить учиться в обычной российской школе она не смогла из-за плохого знания русского языка. Айбийка сама выводит свое имя в моем блокноте – чтобы я случайно не потеряла буку «й» в ее имени.
Не замыкаться в своем кругу
Перемена закончилась, начинается урок математики. Учительница недовольна тем, как дети выполнили домашнее задание: слишком много ошибок. Задание начинают переделывать прямо на уроке, попутно выясняя, где и что было сделано неправильно.
Сначала идут примеры с одним неизвестным, потом – с двумя. Задача усложняется, даже я начинаю морщить лоб, вспоминая школьные уроки математики… Еще пара десятков примеров – и наступает долгожданная перемена.
Фото Екатерины Иващенко, «Фергана»
Идем на завтрак. Дети учатся с девяти утра до половины пятого, так что кормят их тут три раза в день. Любимые уроки, по их словам, – хореография и физкультура. Сложнее всего дается английский.
Пока ученики жуют бутерброды с сыром, продолжаем знакомиться.
Азиз из Душанбе, ему 11 лет, приехал сюда год назад. Мама работает в магазине, папа – повар, он «всегда готовит, когда сидит дома». Несмотря на то, что ребенок целый год ходил в подготовительный класс, в обычную школу его не взяли: якобы не было свободных мест. Однако Азиз все равно мечтает учиться в школе. У него есть еще 14-летняя сестра Малохат, но она живет в Таджикистане с бабушкой.
Нурсену 12 лет, в мае он приехал из киргизского Оша, где окончил шесть классов местной школы. В классе для младших учится его 10-летняя сестренка Танжоола. Мама работает няней, а папа – водителем.
Завтрак окончен, младшие бегут на ИЗО, старшие – на пение. Повторив лицейский гимн, дети переходят к разучиванию известной песни «Ветер перемен» из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания». Педагог по музыке объясняет детям, что, прежде чем начать петь, нужно понять, о чем песня.
– Знаете, что такое ветер перемен? – спрашивает учительница. Ученики мнутся. И тогда учительница объясняет на понятном для них примере: вот вы не ходили в школу, а теперь начали – это и есть ветер перемен.
После объяснения дети под музыку распевают куплеты, с каждым разом все четче повторяя окончания и яснее выговаривая новые для них слова…
Опять перемена. Куратор проекта Федор Бажанов рассказывает, что образование детей не ограничится только специальными классами. В ближайшие недели их начнут отправлять на уроки физкультуры – уже в общеобразовательные классы. Затем добавятся совместные занятия во всевозможных студиях при школе – лепка, музыка.
– Это поможет детям лучше интегрироваться и не замыкаться только в своем кругу. Когда повысится их уровень русского языка, начнем отправлять их на учебу в обычные классы, – объясняет Бажанов.
Фото Екатерины Иващенко, «Фергана»
Папа с шоколадной фабрики
Снова звенит звонок: детей ждут два урока русского языка подряд. Первое задание состоит в том, чтобы рассказать, что они делали в выходные. При помощи уточняющих вопросов педагога узнаю, что кто-то ездил в Москву на Красную площадь, кто-то готовил шашлыки в парке, а кто-то читал дома книгу… Совсем нескучно.
На перемене знакомимся с Акмарал. Ей 12 лет, окончила 6 класс киргизской школы в Джалал-Абаде. Потом ее и двух сестренок забрали в Москву; их мама работает тут консьержем, а папа – электриком. Год девочка ходила в частную школу, но учиться там ей было тяжело – даже после года обучения ее не взяли в общеобразовательную. Теперь в частную школу ходит одна ее сестра, а другую - младшую, которой 7 лет, устроили в обычную школу. Сама же Акмарал ездит заниматься сюда, в Красногорск, чтобы улучшить знание русского языка.
Мухаммаду из таджикского поселка Гарм 15 лет, он старший в классе. Живет парень в Красногорске, где на шоколадной фабрике работает его папа, «поэтому дома всегда есть конфеты». На родине, где с бабушкой и дедушкой остались брат и две сестренки, он окончил 8 классов местной школы. А вот в российскую его не взяли. Причина та же, что и у большинства – плохое знание русского языка.
Айзе 12 лет, она тоже из Джалал-Абада, окончила 6 классов киргизской школы. Когда родители привезли ее в Россию, целый год не училась, сидела дома. В ее семье шестеро детей, а сегодня, как она говорит, «в Москву прилетела сестра, поэтому мы теперь живем все вместе». После годового пропуска в учебе Айза теперь каждый день ездит на уроки в лицей: «15 станций на метро без пересадок и 40 минут на автобусе», – гордо объясняет девочка. Как говорил бургомистр из фильма «Тот самый Мюнхгаузен», есть в этом что-то героическое.
Дети наперебой начинают рассказывать, кто где живет. Большинство - в Москве, так что ежедневно они встают в 6 утра и тратят несколько часов только на дорогу до школы и обратно. У меня по этому поводу возникают двойственные чувства. С одной стороны, испытываю гордость за детей, за их желание учиться, с другой – неловко за школы по месту их жительства, куда детей часто не берут под самыми разными предлогами. И это при том, что ни плохое знание языка, ни отсутствие регистрации у родителей не являются законными причинами для отказа в обучении.
Деньги брать не надо
Тем не менее, сломать стену между директорами школ и мигрантами все же удалось – как минимум, в Красногорском районе.
У директора лицея Рустама Курбатова хорошие новости. В этом году работа с детьми мигрантов продолжится по трем направлениям. Первое – это классы для детей в самом лицее. Кроме того, при содействии заместителя начальника Управления образования Красногорского района Анжелики Сперанской удалось открыть дополнительные курсы русского языка в четырех школах района – в их софинансировании примет участие государство, а технически курсы будет поддерживать лицей. И, наконец, третье направление – открытие двух классов для детей иностранных граждан (аналогичных тем, что в лицее) еще в двух школах Красногорского района. В одной школе половину учебного дня дети будут учиться в отдельной группе, а половину – в общих классах (по аналогии с тем, как организована система образования для детей мигрантов в Германии). Во второй школе дети год будут обучаться в отдельном классе.
– Таким образом, в целом мы задействуем в обучении более 220 детей-инофонов (носителей иностранных языков), – говорит Курбатов. – По приблизительным данным, в Красногорском районе – около 1000 таких детей, однако в специальном подходе нуждаются обычно те, кто только пришел в российские школы. И самое главное: в департаменте образования Красногорского района нам пообещали, что в школах будут учиться все (!) дети иностранных граждан.
Главный вывод, который делает Рустам Курбатов по итогам обучения детей мигрантов на базе лицея в прошлом году, заключается в том, что тут необходима государственная поддержка.
– Хорошо, что все-таки большинство детей в школы принимают. Но этим нельзя ограничиваться. Тут нужна целая система мер, – говорит директор лицея. – Это, во-первых, специальные классы для детей, которых не берут в школы или сажают на несколько классов ниже из-за плохого знания языка, во-вторых, факультативы после уроков для тех, кому надо подтянуть язык.
Курбатов шутит, что по аналогии с Германией, где такие классы называются «приветственными» (Willkommensklassen), у нас их можно назвать «салом-классы». Но лучше пусть будут «международными» – это звучит гордо.
– Что касается финансирования, то некорректно говорить о сборе денег с родителей, – считает Курбатов. – Ведь большинство мигрантов – особенно те, кто приезжает с детьми, – работают вполне легально и только в бюджет Москвы перечисляют за свои патенты миллиарды рублей. И, кроме того, альтернативы все равно нет. Мы же подписали все конвенции, и значит, должны их выполнять.
Второй год «Фергана» рассказывает о проекте «Перелетные дети». Он начинался как обычные курсы для детей мигрантов. Позже завязался диалог с районным управлением образования, открылись классы на базе красногорского лицея. Сегодня уже открываются первые классы для детей мигрантов в обычных школах. Все это красноречиво свидетельствует о том, что проблему доступа детей-иностранцев к образованию в России решить все-таки можно. Пусть это происходит не сразу, не в один момент, но шаг за шагом ситуация улучшается – и это вселяет осторожный оптимизм.
Екатерина Иващенко
