Корреспондент узбекской службы радио «Голос Америки» Абдумалик Бобоев, наконец-то, получил разрешительный стикер на выезд за границу, иначе говоря — выездную визу, которая действительна в течение двух лет. Бобоев намерен теперь выехать в Германию, где в течение года будет жить и учиться на стипендию, выделенную ему Гамбургским фондом.

Напомним, в октябре 2010 года Абдумалик Бобоев был обвинен узбекскими властями по четырем статьям Уголовного кодекса Узбекистана: 139-я («Клевета»), 140-я («Оскорбление»), 223-я («Незаконный выезд за границу или незаконный въезд в Республику Узбекистан») и 244-1, часть 3, «б», «в» («Изготовление или распространение материалов, содержащих угрозу общественной безопасности и общественному порядку»). В итоге одна из инкриминируемых ему статей – о нелегальном переходе границы – была снята, а по остальным суд признал А.Бобоева виновным и приговорил к штрафу в размере 400 минимальных заработных плат, что эквивалентно примерно восьми тысячам долларов по рыночному курсу.

Малик Бобоев. Фото ИА «Фергана»

Журналист выплатил назначенный ему штраф. Однако судебный процесс все еще нельзя считать завершенным: как сообщил «Фергане» Бобоев, Верховный суд Узбекистана, куда он обратился с апелляцией, отправил его дело в Ташкентский городской суд на доследование.

Когда директор Гамбургского фонда Мартина Борле предложила Бобоеву стипендию, журналист согласился и начал готовить документы. Граждане Узбекистана для выезда за границу должны обращаться в отделы въезда, выезда и оформления гражданства (ОВВиОГ) для вклеивания в паспорта разрешительных стикеров. В течение двух месяцев Бобоев безуспешно пытался оформить себе этот стикер. Наконец журналисту сообщили, что прокуратура Ташкента наложила запрет на его выезд из страны. Но после того как Бобоев написал заявление с просьбой снять этот запрет, стикер ему все-таки вклеили.

Журналист сообщил «Фергане», что в Германию едет всего на год и планирует затем вернуться в Узбекистан.

Перед отъездом из Узбекистана Абдумалик дал краткое интервью нашему агентству.

- Малик, чем закончились все эти судебные процессы — апелляция, обжалования и т.д.?

- Он еще не закончились. Верховный суд сейчас отправил в Ташгорсуд на доследование, чтобы изучить те аргументы и доводы, которые доведены до них.

- Ты уезжаешь после долгого запрета. Вообще, ты планируешь вернуться в Узбекистан?

- Разумеется.

- То есть, ты уезжаешь всего на год?

- Да.

- Не получится так, как, например, с Умидой Ниязовой и другими, которые выезжали, планируя вернуться, но потом все-таки сделали выбор остаться там?

- Мне кажется, если бы я бесповоротно решил, что все, уехать и остаться там, тогда мне незачем было ждать четыре месяца ОВИР, а бы взял и просто уехал бы.

- А как бы ты смог уехать, кто бы тебя выпустил?

- А перешел бы границу и все.

- Нелегально перешел бы границу?

- Да.

- Тогда уж возврата тебе точно не было бы... А кто предложил тебе стать стипендиатом Гамбургского фонда?

- Директор, Мартина, написала мне, что готовы предоставить стипендию. Я не был против.

- Помню, год назад в одном из твоих материалов ты проводил параллель между Египтом и Узбекистаном...

- Там обозреватели проводят параллели между политическими системами Египта и Узбекистана.

- Как ты относишься к возможности так называемых «оранжевых» революций в Узбекистане и других странах Центральной Азии?

- Я думаю, что ситуация постепенно усугубляется, власти это понимают и предпринимают определенные шаги. Я бы не сказал, что они напугались, но занервничали.

- А какие шаги?

- Хотя бы стали больше на прессу давить, больше контролировать Интернет. Помнишь, была публикация насчет милиции, что они проводят учения на случай восстания? Это же о чем-то говорит.

- Это говорит о том, что сами власти напряглись. Народ-то как равнодушен был до этого, так и, по-моему...

- Не, мне кажется, что все-таки народ уже задумался о том, почему власти как бы начали предпринимать такие действия. А так — в городе все спокойно.

- Почему люди боятся: того что хаос будет, какое-то насилие, преступность, что всегда бывает в таких случаях. Это самый главный довод против революций, который используется.

- Да, их пугает, что к власти придут радикалы... Гражданская война? Нет, не думаю. Вот смотри: в 90-е годы, может, действительно, даже на бытовом уровне было какое-то местничество. А сейчас его нет, ну или уровень снизился. Люди перешли в какую-то универсальность.

- То есть цивилизационный уровень как-то повысился, ты считаешь.

- Да. Представь: в одном доме живут люди из Кашкадарьи, Каракалпакии и так далее. А дружат они не потому, что один оттуда, другой — отсюда, а просто по интересам и так далее.

- То есть ты считаешь, что никакой опасности в подобной революции даже теоретически нет?

- По крайней мере, когда говорят «гражданская война», должны быть какие-то аргументы, чьи-то интересы. Если, допустим, будут воевать Ташкент с Самаркандом, у них должны быть какие-то аргументы.

Международное информационное агентство «Фергана»